CC BY
199
УДК: 340
ББК: 67.0
Карлов В.П., Дубовиченко С.В.
ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ САМОУПРАВСТВА, СОВЕРШЕННОГО
В СОУЧАСТИИ
Karlov V.P., Dubovichenko S.V.
PROBLEMS OF QUALIFICATION OF ARBITRARINESS COMMITTED
IN COMPLICITY
Ключевые слова: самоуправство, соучастие, объект преступления, субъект преступления, предмет преступления, субъективная связь, соисполнительство.
Keyword: arbitrariness, complicity, the object of the crime, the subject of the crime, the subject of the crime, subjective communication, co-enforcement.
Аннотация: данная статья посвящена проблеме квалификации действий соучастников при совершении преступления, предусмотренного статьей 330 УК РФ, т.к. специфика объекта и субъективной стороны данного преступления и правового положения субъекта преступления создают трудности в правопонимании и правоприменении, нет единства во мнении теоретиков и практиков в том, является ли субъект данного преступления специальным субъектом, может ли быть лицо, не обладающее субъективным существующим или предполагаемым правом, соисполнителем или исполнителем данного преступления.
Abstract: this article is devoted to the problem of qualification of actions of accomplices in the Commission of a crime under article 330 of the criminal code, as the specifics of the object and the subjective side of the crime and the legal status of the subject of the crime create difficulties in law-understanding and law enforcement, there is no unity in the opinion of theorists and practitioners in whether the subject of the crime is a special subject, whether there can be a person who does not have a subjective existing and alleged right, a co-perpetrator or the perpetrator of the crime.
Как известно, сложившееся с 1997 г., с момента введения в действие нового УК РФ, понятие соучастия, данное в ст. 32 УК РФ, определяет соучастие как умышленное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления, а с точки зрения теории уголовного права данный институт образуется, кроме того, на основе качественно-количественных объективных и субъективных признаков.
Между тем, специфика состава преступления самоуправства, объекта и субъективной стороны данного преступления в частности, ставит проблему квалификации многосубъектного преступления в зависимости от указанных элементов, которые могут определять специфику субъектов преступлений, меняющую характер самого деяния.
Действующее законодательство об административных правонарушениях не предусматривает ответственности за соверше-
ние административных правонарушений в соучастии, т.е. данный институт присущ на сегодняшний день только уголовному праву и уголовному законодательству, поэтому мы будем рассматривать особенности совершения данного преступления с учётом положений теории уголовного права.
«...Но даже при совершении умышленных преступлений несколькими лицами не всегда можно говорить, что есть соучастие. Такое групповое преступление, совершенное в соучастии, может быть признано таковым только тогда, когда оно отвечает признакам соучастия, указанным в ст. 32 УК РФ»1.
Однако конструкция состава преступления, предусмотренного нормой ст. 330 УК РФ в основном и квалифицированном составах, не предусматривает ни конструк-
1 Якушин, В.А. Квалификация преступлений. Общие вопросы: Учебное пособие. - Тольятти, 2016, С. 167.
тивного, ни квалифицирующего признака совершения преступления в соучастии.
Однако из положений общей части УК РФ, нормы ст. 63 УК РФ нам известно, что отягчающим наказание обстоятельством служит совершение преступления в какой -либо форме соучастия, указанной там в соответствующем перечне.
Возникает вопрос - чем обусловлена такая норма Особенной части закона, что это - особенность самого преступления, объясняющаяся спецификой объекта и предмета посягательства, особенность субъективной стороны преступления или следствие уникальных признаков объективной стороны?
Что касается самого субъекта преступления, то не имеем ли мы дело в данном случае со специальным субъектом, обладающим некими, только ему присущими признаками, определяющими и характер совершаемого преступления?
Между тем, сложившаяся правоприменительная практика активно использует этот институт для переквалификации деяния со ст. 163 УК РФ на ст. 330 УК РФ, т.е., если первоначально вменяется преступление, связанное с посягательством на собственность, а именно на объект иного качества, то в последующем происходит переквалификация на иной объект посягательства, а именно на порядок управления как родовой объект, что непосредственно является сферой публичной деятельности.
Однако такая ситуация не представляется однозначной, поскольку различна структура субъективной стороны и содержательный аспект объекта преступления.
Рассмотрим с этой целью некоторые стороны объекта преступления.
Первые считают, что общественные отношения представляют собой совокупность прав и обязанностей участников этих отношений.
Вторые полагают, что общественные отношения - это нормальная жизнедеятельность субъектов социальной действительности. Преступление нарушает эту нормальную жизнедеятельность.
По мнению следующих, объект преступления - это предмет общественных отношений. Этот предмет общественных от-
ношений и является объектом преступления.
На наш взгляд, особенностью данного состава преступления является то, что, несмотря на публичный (родовой) характер объекта посягательства, т. е. тех общественных отношений, которые возникают в сфере управления, непосредственным объектом будут являться те частные права и интересы, в отношении которых осуществляется посягательство, предположительно являющиеся объектом делинквентного спора между правонарушителем и потерпевшим.
Таким образом, между ними существует субъективная социально-значимая и интеллектуальная связь, ключевые аспекты которой сознаются обоими участниками указанных частноправовых отношений.
На конкретное материальное благо направлены интересы и действия участников этих отношений, именно в связи с конфликтом по поводу блага возникает умысел виновного на самоуправное, как это формулируется в норме закона, осуществление своего действительного или предполагаемого права, вопреки порядку, установленному законом или иным нормативным правовым актом.
Интересно на этот момент взглянуть в историческом аспекте:
"Публичный элемент самоуправства (как преступления против порядка управления) может заключаться в самовольном захвате, присвоении судебной или административной власти, выражающемся в совершении таких действий, которые могут быть исполнены органом государственного управления, например, кредитор разыгрывает роль мирового судьи и взыскивает со своего должника долг". Но, с другой стороны, не отрицался в самоуправстве и частный элемент - стеснение прав и свобод какого-либо лица, например, кредитор берет самовольно вещь своего должника. Виновный в этом случае не захватывает никакой власти, он лишь не обращается к ней (ст. 312 и 2176 Уголовного уложения 1857 г.). Поэтому самоуправные действия воспринимались не как активное присвоение власти, а пассивное, то есть необращение к ней и самовольное осуществление права. Исследователи отмечали второстепенность пуб-
личного элемента, поскольку при отсутствии первого признака - стеснение свободы частного лица, деяние утрачивало преступный характер" 1.
Возникает вопрос - в случае, если указанное право принадлежит одному или нескольким лицам (напр. совместная или долевая собственность, право аренды, на объект, долговые обязательства и т.п.) является ли данное лицо специальным субъектом и применимы ли в данном случае к соучастнику преступления правила, предусмотренные ст. 34 ч. 4 УК РФ о квалификации данного деяния как совершенного в соучастии со сложным распределением ролей?
В теории уголовного права под специальным субъектом принято понимать лицо, которое помимо общих признаков субъекта преступления характеризуется еще дополнительным признаком, как, например, должностное лицо, представитель власти, женщина, совершающая убийство новорожденного ребенка и т. п.
С этой точки зрения, поскольку все люди обладают различными субъективными правами и обязанностями, то распространять понятие специального субъекта на неопределенный круг лиц будет являться необоснованным.
Однако являются ли указанные свойства и качества неким дополнительным признаком при совершении самоуправства? Может ли это свойство или качество быть неотъемлемым качеством данного предмета, определяющего его в целом и придающего ему свойство специального субъекта, в какой степени это зависит от объекта посягательства?
Какова их связь друг с другом? Ведь фактически судебная практика так и определяет роль и характер участия соучастников преступления, используя принцип назначения наказания в таких составах по принципу спецсубъекта:
"27.10.2016 № 1-АПУ16-7 Приговор: Обвиняемый-1 - осужден по ч. 1, 3 ст. 222 УК РФ, оправдан по ч. 4 ст. 111, ч. 1 ст. 209 УК РФ; обвиняемые - 1, 2, 3 - осуждены по
1 Соколова, О.В. Юридическая природа самоуправства в историко -правовом аспекте (конец XIV -начало XX в.) // История государства и права", -2015, № 22.
ч. 2 ст. 330, п. "а" ч. 3 ст. 126 УК РФ; обвиняемые - 2, 3 - осуждены по п. "а", "в" ч. 3 ст. 126, ч. 4 ст. 111 УК РФ, оправданы по ч. 2 ст. 209, ч. 3 ст. 222 УК РФ.
Апелляционное определение Верховного Суда РФ. Определение ВС РФ: Приговор изменен, осуждение обвиняемого-1 по ч. 1 ст. 222 УК РФ исключено, действия обвиняемого-1 переквалифицированы с ч. 2 ст. 330 УК РФ на ч. 3 ст. 33, ч. 2 ст. 330 УК РФ, по которой назначено 3 года 6 месяцев лишения свободы, в соответствии со ст. 70 УК РФ по совокупности приговоров окончательно назначено 14 лет лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии особого режима.
...что касается Прудникова В.В., то суд правильно установил, что он сам непосредственно не участвовал в похищении П. не применял к нему насилие в целях решения имеющихся между ними имущественных вопросов, но организовал это преступление, а когда "прибыл в отдельное помещение", и, увидев, "что П. находится в бессознательном состоянии, и выдвижение ему имущественных требований невозможно", он уехал.
...таким образом, из приведенных выше обстоятельств следует, что Прудников В.В. не являлся соисполнителем преступного самоуправства в отношении П. Учитывая диспозицию ст. 330 УК РФ, в которой отсутствует признак совершения преступления в составе организованной группы, Судебная коллегия считает необходимым переквалифицировать действия Прудникова В. В. на ч. 3 ст. 33 и ч. 2 ст. 330 УК РФ как соучастие в самоуправстве в отношении П. в форме организатора, совершенное с применением насилия.
При такой квалификации действий осужденного не нарушаются положения ч. 2 ст. 252 УПК РФ, поскольку Прудников В.В. обвинялся в создании и руководстве организованной группы, и этот факт был установлен судом первой инстанции".
«Определение Верховного Суда РФ от 24.12.2002 № 5-О02-227. Приговор по уголовному делу оставлен без изменения, так как наказание осужденному назначено с учетом степени общественной опасности совершенных действий, данных о личности
подсудимого и обстоятельств дела.
В кассационной жалобе осужденный утверждает, что преступлений не совершал. Указывает, что вывод суда о его виновности в самоуправстве и соучастии в убийстве потерпевшего носит предположительный характер и не подтверждается доказательствами, никто из свидетелей не подтвердил, что он держал ноги потерпевшему в момент его убийства и помогал переносить труп в машину. Считает, что его вина не доказана. Просит приговор отменить, а дело прекратить.
Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, Судебная коллегия находит вывод суда о виновности Г.А. в самоуправстве и пособничестве в убийстве потерпевшего Г. основанный на исследованных в судебном заседании доказательствах, анализ которых содержится в приговоре.
Так, из показаний свидетелей М. и К. следует, что они вместе с Г.А. по просьбе П. требовали от Г. отдать ключи и документы на автомашину, а Г.А. ударил Г. Они забрали у Г. ключи и документы на автомашину, а после убийства Г. все вместе перенесли труп в автомашину...".
Однако ведь соучастник преступления может не иметь такой субъективной связи с непосредственным объектом и предметом преступления, каковую имеет лицо, считающее себя обладателем права.
Как в этом случае должны квалифицироваться его действия, чем бы они ни были обусловлены: дружбой, родственными отношениями, обещанием вознаграждения за помощь, опосредованной заинтересованностью в предмете преступления и т.п.
Если считать в этом случае предполагаемого обладателя права специальным субъектом, то такое решение является логичным и вытекающим из смысла закона.
Более того, определение обладателя права в качестве специального субъекта определяется его частно-правовым статусом как лица, обладающего неким правом, порядок реализации которого предусмотрен действующим законодательством и обладает судебной защитой, то есть как раз нормативно-правовой порядок реализации данного права и придает субъекту преступления
качество специального субъекта. Например, лицо полагает, что ему возвращена только часть долга ввиду того, что плавающий курс валюты, в которой в долг давались денежные средства, создал ситуацию неполного погашения основного долга, но вместо обращения в суд за взысканием долга лицо начинает самоуправно, с применением насилия, определять для должника способы возвращения долга, которые установлены в ФЗ РФ «Об исполнительном производстве» (указывает на имущество, подлежащее реализации, его зачет, на необходимость получения займов и т.п.)
Однако и теория уголовного права, и правоприменитель воздерживаются открыто от того, чтобы провозглашать субъекта преступления, предусмотренного ст. 330 УК РФ, специальным субъектом, хотя это было бы наиболее приемлемым выходом в данной ситуации, т.к. соисполнитель или исполнитель преступления (бывает и такое, когда обладатель права выступает в качестве подстрекателя или организатора преступления) может выступать в этом случае в соответствии со своей статусной и функциональной ролью соучастником преступления по смыслу ст. 33 УК РФ, т. к. соисполнителем преступления по прямому смыслу закона он быть не может, т.к. правом на предмет преступления он не обладает.
Если применять другой подход, то необходимо найти субъективную связь соучастника не только с обладателем права, но и с предметом посягательства.
Представляется, что такая связь может быть только через обладателя права, с которым у соучастника существует некая материальная, профессиональная, социально-бытовая или иная связь с субъектом преступления.
Свою лепту в осложнение правопони-мания и правоприменения внес и законодатель, отступивший от традиционного указания в законе на частноправовые аспекты субъекта данного преступления.
Теоретики и практики давно высказывают мнение, что «...отказ законодателя от понятий "действительного права" и "предполагаемого права" в диспозиции ст. 330 УК нельзя поддержать. Такое исключение
привело к дезорганизации судебной практики, в которой самоуправством стали признаваться самовольные действия лиц, которые не имели основанием ни действительное, ни предполагаемое право. В последние годы появилась целая группа решений, в которых самоуправством признаны такие действия, как: продажа имущества, находившегося в оперативном управлении виновного, отчуждение вещей, находившихся в пользовании или на хранении виновного, завладение автомобилем. В некоторых судебных решениях прямо указано на несуществующий долг, вымышленный предлог, якобы причиненный ущерб».
С точки зрения структуры субъективной стороны соучастника преступления в них доминируют мотив и цель совершения преступления, которые определяют общий модус преступного поведения соучастника без специальных признаков (без частноправового статуса обладателя субъективного права) и способствуют формированию объективной стороны состава преступления, одним из элементов мотивации будет являться осознание соучастником позитивности цели, которая должна быть достигнута, т. е. придание своим действиям смысла некоего восстановления социальной справедливости в частном аспекте.
Согласно принятой в науке уголовного права классификации целей и мотивов они могут классифицировать на мотивы низменного характера и мотивы, лишенные низменного характера.
«Мотивы и цели могут выступать в качестве конструктивно-разграничительного признака. Именно с помощью этих признаков законодатель конструирует и отличает друг от друга близкие, вроде бы, по форме, но разные по сути, составы преступлений»1.
Мы полагаем, что в данном случае мотив у соучастника приобретает личное значение, определяющим его присоединение к совершению преступления совместно с обладателем права, при этом его осведомленность о притязаниях обладателя права на объект и предмет преступления образуют их совместное целеполагание и признак совместности в данном преступлении, вот по этой
1 Якушин, В.А. Мотивы и цели преступления: Учебное пособие. - Тольятти, 2016. - С. 26.
причине и возможно, по нашему мнению, признание соучастия в совершении такого специфического преступления, как самоуправство.
Такого же мнения по существу придерживается и Верховный Суд РФ, который дал следующие разъяснения: как видно из п. 26 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 N 48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" «...от хищения следует отличать случаи, когда лицо, изымая и (или) обращая в свою пользу или пользу других лиц чужое имущество, действовало в целях осуществления своего действительного или предполагаемого права на это имущество (например, если лицо обратило в свою пользу вверенное ему имущество в целях обеспечения долгового обязательства, не исполненного собственником имущества). При наличии оснований, предусмотренных статьей 330 УК РФ, в указанных случаях содеянное образует состав самоуправства.
Из правовой позиции Верховного суда РФ в п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 № 29 (ред. от 16.05.2017) "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое следует, что "...не образуют состава кражи или грабежа противоправные действия, направленные на завладение чужим имуществом не с корыстной целью, а, например, с целью его временного использования с последующим возвращением собственнику либо в связи с предполагаемым правом на это имущество. В зависимости от обстоятельств дела такие действия при наличии к тому оснований подлежат квалификации по статье 330 УК РФ или другим статьям Уголовного кодекса Российской Федерации.
В тех случаях, когда незаконное изъятие имущества совершено при хулиганстве, изнасиловании или других преступных действиях, необходимо устанавливать, с какой целью лицо изъяло это имущество.
Если лицо преследовало корыстную цель, содеянное им в зависимости от способа завладения имуществом должно квалифицироваться по совокупности как соответствующее преступление против собственности и хулиганство, изнасилование или иное преступление.
Таким образом, представляется, что для реализации принципа правовой определенности следует, во-первых, дополнить норму ст. 330 УК РФ квалифицирующим признаком совершения преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору; организованная группа и преступное сообщество и преступная организация в этот перечень не включаются, т. к. эти преступные образования изначально создаются для длительной и(или)систематической преступной деятельности и совершение ими указанного преступления противоречит природе указанных организаций; до принятия законодательных изменений Верховному Суду РФ следует ориентировать судебную практику на применение указанных законоположений с учётом положений ст. 34 ч. 4 УК РФ.
Артюшкина С.В. полагает, что это преступление может быть совершенно организованной группой1, однако мы полагаем, что по указанным выше основаниям такое преступление не может совершаться организованной группой, т.к. неизбежно возникает проблема корыстного мотива, а в этом случае возникает качественно иной объект преступления, неправомерная защита частноправового интереса перерастает в захват чужого имущества и имущественных прав.
Мы согласны с теми авторами, которые считает субъекта данного преступления специальным субъектом: «...в действующей редакции по признакам, характеризующим отношения виновного с потерпевшим, состав самоуправства фактически является составом со специальным исполнителем. Предлагается установить, что субъектом этого преступления может быть любое лицо, самовольно нарушившее чужое право и причинившее при этом крупный ущерб или иной существенный вред.... В действующей редакции состав самоуправства может быть назван составом со специальным исполнителем, по признакам, характеризующим отношения виновного с потерпевшим. В ст. 330 УК возможность привлечения виновного к ответственности обусловлена в некоторых случаях особыми отношениями виновного и потерпевшего, носящими обязательственный характер. В предлагаемой редакции ст. 330 УК субъектом может быть признано любое лицо, самовольно нарушившее чужое право, явно превысившее пределы самозащиты гражданских прав, причинившее при этом крупный ущерб или иной существенный вред»2.
В связи с изложенным предлагается Верховному Суду РФ дать соответствующие разъяснения о совершении данного преступления специальным субъектом.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИИ СПИСОК
1. Конституция РФ.
2. УК РФ.
3. УПК РФ.
4. КоАП РФ.
5. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 27.10.2016 № 1-АПУ16-7 // СПС Консультант-плюс.
6. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 09.06.2017 № 81-АПУ17-5 // СПС Консультант-плюс.
7. Архив Автозаводского районного суда г. Тольятти Самарской области, дело № 1 -249/2016.
8. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" // СПС Консультант-плюс.
9. Артюшкина, С.В., Самоуправство: теоретические и правоприменительные аспекты: Автореферат. - Саратов, 2012.
10. Бахтадзе, Г.Э. Причины и условия должностной преступности военнослужащих в Российской Федерации // Вестник Волжского ун и в ер с и те1 т а и ме н и В . Н . Татищева. - № 2. -
—- 20 1 8--2 Ванеев С.У. Уголовная ответственность за само-
Артюшкина С.В., автореферат «Самоуправство: управство по законодательству Российской Федерации теоретические и правоприменительные аспекты», Автореферат диссертации на соискание ученой степени Саратов, 2012. кандидата юридических наук. - М., 2006.
11. Братановский, С.Н. Административное право. Общая часть: Учебник. - Директ-Медиа, 2013.
12. Ванеев, С.У. Уголовная ответственность за самоуправство по законодательству Российской Федерации: Автореферат дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2006.
13. Дубовиченко, С.В., Карлов, В.П. Новеллы уголовного законодательства о преступлениях против жизни: критический анализ // Вестник Волжского университета имени В Н. Татищева. - 2017. - № 4. - Т. 2.
14. Дубовиченко, С.В., Карлов, В.П. Субъективный критерий небрежности // Вестник Волжского университета имени В.Н. Татищева. - 2018. - № 2. - Т. 1.
15. Карлов, В.П., Верхова, Е.А. К вопросу об изменении категории преступления // Вестник Волжского университета имени В.Н. Татищева. - 2017. - № 4. - Т. 2.
16. Соколова, О.В. Юридическая природа самоуправства в историко-правовом аспекте (конец XIV - начало XX в.) // История государства и права. - 2015. - № 22 // СПС Консультант Плюс.
17. Уголовное право России. Общая и Особенная части: Учебник / Отв. ред. Ю.В. Грачева, А.И. Чучаев. - КОНТРАКТ, 2017 // СПС Консультант Плюс.
18. Уголовное право России. Особенная часть: Учебник / Под ред. В.П. Ревина. - Юс-тицинформ, 2009 // СПС Консультант Плюс.
19. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. В.С. Комиссарова, Н.Е. Крыловой, И.М. Тяжковой. - Статут, 2012 // СПС Консультант Плюс.
20. Филиппов, П.А. Значение действительного или предполагаемого права для квалификации деяния виновного как самоуправство // Законность. - 2017. - № 12 // СПС Консультант Плюс.
21. Якушин, В.А. Еще раз о целях наказания // Вестник Волжского университета имени В.Н. Татищева. - 2018. - № 2. - Т. 1.
22. Якушин, В.А. Квалификация преступлений. Общие вопросы: Учебное пособие. -Тольятти, 2016.
23. Якушин, В.А. Мотивы и цели преступления: Учебное пособие. - Тольятти, 2016.
24. Якушин, В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение / В.А. Якушин; науч. ред. Ф.Р. Сундуров. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1988.
25. Якушин, В.А. Проблемы субъективного вменения в уголовном праве: Дис. ... док. юрид. наук: 12.00.08. - Москва, 1998.
26. Якушин, В.А. Субъективное вменение и его значение в уголовном праве. - Тольятти: ТолПИ, 1998.
