CC BY
91
ПРОБЛЕМЫ ИМПЛЕМЕНТАЦИИ И СОБЛЮДЕНИЯ НОРМ «ПРАВА ВОЙНЫ» НА ЦЕНТРАЛЬНОМ КАВКАЗЕ
Кямал МАКИЛИ-АЛИЕВ
научный сотрудник Института по правам человека НАН Азербайджанской Республики, член Союза молодых юристов Азербайджана (Баку, Азербайджан)
В в е д е н и е
Процесс распада СССР ознаменовался для всех государств Центрального Кавказа возникновением конфликтов. Их природу многие эксперты пытались объяснить межнациональными, региональными, сепаратистскими, национально-освободительными, террористическими и иными факторами. Однако все исследователи, пожалуй, сходятся в одном: причина этих противостояний — геополитическая борьба за сферы влияния. Характер конфликта в каждом конкретном случае
определялся «сценарием» его возникновения и развития. Поэтому при наличии общих черт конфликты в Грузии и в Азербайджане имеют существенные различия. Так, в Грузии формально они, прежде всего, внутренние, то есть инициированы «доморощенными» сепаратистскими силами Абхазии и Южной Осетии. А нагорно-карабахский конфликт — межгосударственный, возникший в результате агрессии Армении в отношении Азербайджана, осуществленной под прикрытием сепаратистс-
ких идей отдельных кругов Нагорного Карабаха. Если противостояния в Грузии не повлекли вторжения в страну иностранных вооруженных сил, то в результате нагорнокарабахского конфликта 20% территории Азербайджана оккупировано вооруженными силами Армении. Таким образом, из трех государств Центрального Кавказа конфликты имеют место в Грузии и в Азербайджане, а третье государство — Армения — выступает в одном из этих конфликтов в роли агрессора, оккупировавшего
азербайджанские территории1. В свете вышесказанного особое значение для региона приобретают проблемы имплементации и соблюдения международного гуманитарного права (МГП).
1 См.: Конфликт в Нагорно-Карабахском регионе, решением которого занимается Минская конференция ОБСЕ. — Резолюция Парламентской ассамблеи Совета Европы № 1416 (2005) [http:// assembly.coe.int/Mainf.asp?link = /Documents/ AdoptedText/ta05/ERES1416.htm], 14 апреля 2005.
Международное гуманитарное право, его нарушения в Нагорном Карабахе и на прилегающих к нему территориях Азербайджана
Международное гуманитарное право («право войны») — свод норм, основными источниками которых являются Женевские конвенции 1949 года и два Дополнительных протокола к ним 1977 года, направленных на защиту лиц, не принимающих или прекративших принимать участие в вооруженном конфликте, а также на ограничение средств и методов ведения войны в целях ограничения и предотвращения страдания людей в ее ходе. Вот почему так важен и столь остро стоит вопрос о соблюдении норм МГП на Центральном Кавказе, население которого уже давно страдает от многочисленных вооруженных конфликтов.
Нормы МГП должны соблюдать любые вооруженные силы или иные группировки каждой из сторон конфликта. Однако, анализируя ситуацию в регионе, можно отметить огромное количество нарушений международного гуманитарного права. Например, результатом замороженного нагорно-карабахского конфликта является длящаяся много лет оккупация Республикой Арменией территории Азербайджанской Республики. В МГП эти вопросы регулируются Гаагским положением 1907 года, Четвертой женевской конвенцией «О защите гражданского населения во время войны» 1949 года2 и некоторыми положениями Дополнительного протокола 1 к Женевским конвенциям3. Из положений, сформулированных в данных нормативных источниках, следует, что ситуация оккупации существует тогда, когда население какой-либо территории переходит под власть неприятельской иностранной державы, которая получила контроль над территорией частично или полностью.
Бесспорно, это определение точно характеризует общие черты происходящего в Нагорном Карабахе, власть над территорией которого получили агрессоры из Республики Армении. Международное гуманитарное право применимо в таких случаях вне зависимости от того, является ли оккупация законной или же незаконной (как в приведенном
2 См.: Женевские конвенции от 12 августа 1949 года и Дополнительные протоколы к ним. М.: МККК, 1994. С. 137—211.
3 См.: Там же. С. 212—295.
примере). Режим оккупации налагает обязательства на оккупирующую сторону, в то же время предоставляя ей определенные права, но этот режим не должен нарушать суверенитета оккупированной территории. Как только власть над территорией переходит к оккупирующей стороне, ее обязанностью становится восстановление общественного порядка и безопасности в пределах возможного. Однако то, что происходит на территории Нагорного Карабаха Азербайджана в данный момент, не только не попадает в рамки норм, предусмотренных в МГП, но и грубо нарушает их. Беззаконие, творящееся на этой территории, начавшееся с этнической чистки и превратившее Нагорный Карабах в «бесконтрольную зону», едва ли можно назвать поддержанием общественной безопасности и порядка. В дополнение к нормам, установленным МГП, должно применяться национальное законодательство и обеспечиваться соблюдение прав человека. Эти положения также нарушаются на оккупированной Арменией территории Азербайджана, а его национальное законодательство полностью игнорируется. Вместо этого реализуется военный режим, установленный оккупантами. Примерно на 100 тыс. населения в Нагорном Карабахе приходится 15—20 тыс. военнослужащих, 316 танков, 324 БТР и БМП, 322 артиллерийские системы4. Разумеется, в таких условиях на этой территории многократно нарушаются права человека, соблюдение которых — обязанность любого государства, даже в условиях межнационального вооруженного конфликта.
Статья 4 Четвертой женевской конвенции 1949 года «О защите гражданского населения во время войны» запрещает посягательство на жизнь и личную неприкосновенность, а также на честь и достоинство людей, подпадающих под понятие «гражданские лица»5. То, что совершали представители вооруженных сил Армении на момент оккупации территорий Азербайджана нарушает все основополагающие гуманитарно-правовые нормы по защите гражданского населения. Ярким примером тому могут служить трагические события в азербайджанском городе Ходжалы, где армянские формирования (совместно с 366-м российским мотострелковым полком) устроили кровавую резню мирных жителей. Специалисты считают, что эти действия содержат все признаки геноцида. На данный момент можно привести до 20 доказанных случаев нарушения (только за период ведения активных боевых действий) норм МГП со стороны армянских оккупантов в отношении раненых, военнопленных и гражданских лиц, которые охраняются Женевскими конвенциями и Дополнительными протоколами к ним. Однако этот список — лишь надводная часть айсберга, можно только предполагать, сколько было (и еще будет) совершено подобных преступлений.
На наш взгляд, в ситуации, сложившейся в Нагорном Карабахе, особое внимание следует уделять положениям, предусмотренным в разделе III части III Четвертой женевской конвенции 1949 года «О защите гражданского населения во время войны». Эти положения посвящены оккупированным территориям, а конкретнее — регламентируют поведение «оккупирующей державы», то есть государства, оккупирующего территорию другой страны. Данные положения имеют огромное значение в условиях вооруженного конфликта, сопровождающегося захватом и оккупацией территорий. Они фиксируют права лиц, которым покровительствует Конвенция, и обязанности оккупирующей державы по отношению к этим лицам. О соблюдении хотя бы одного из указанных положений на оккупированных территориях Азербайджанской Республики не может быть и речи. И в первую очередь потому, что почти все покровительствуемое население азербайджанской национальности, которое составляли жители Нагорного Карабаха и семи прилегающих районов, было изгнано с мест его проживания. Иными словами, армянские оккупанты
4 См.: The Military Balance, 2003—2004. Oxford: IISS, 2003. P. 66, 73; Независимое военное обозрение,
19 октября 2000. С. 2; Коммерсантъ, 16 апреля 2002. С. 11.
5 См.: Женевские конвенции от 12 августа 1949 года...
организовали этническую чистку. По нашему мнению, трудно защищать права населения, которому покровительствует соответствующая Конвенция, если это население было насильственным путем перемещено из мест оккупации.
Конфликты в Грузии и МГП
В августе 1992 года абхазские сепаратисты сумели развязать вооруженный конфликт, участниками которого стали и группировки наемников Северного Кавказа, в том числе армянский батальон имени маршала Баграмяна. Остановить кровопролитные бои удалось лишь 27 сентября 1993 года, когда после нескольких неудачных попыток все-таки было достигнуто перемирие. Но к тому времени наемники уже оккупировали почти всю территорию Абхазии6. В 1992 году по просьбе официального Тбилиси к решению данной проблемы подключился Совет Безопасности ООН. Он признал территориальную целостность Грузии, уже ставшей на тот момент членом Организации Объединенных Наций7. Под эгидой ООН с конца 1993 года начался Женевский процесс урегулирования конфликта. В его решении принимали активное участие ОБСЕ (наблюдатель) и Россия (как содействующая сторона)8. В 1998 году к этому процессу подключились Великобритания, Германия и Франция. После того как было подписано Соглашение о прекращении огня и разъединении сил, Россия направила своих миротворцев в зону реки Ингури (для разделения противоборствующих сторон), а ООН расширила мандат своих наблюдателей, находившихся в Абхазии с 1992 года9. С того времени 200 тыс. грузин и 100 тыс. граждан Грузии других национальностей, вынужденно покинувшие регион, не могут вернуться в родные дома, а конфликт находится все в той же замороженной стадии10. Ясно, что в сложившейся ситуации неоднократно были нарушены нормы международного гуманитарного права и права человека. Например, в Гальском районе Грузии (за время пребывания в нем миротворцев) от рук абхазских сепаратистов погибло около 1 700 местных жителей-грузин. Эти факты, свидетельствующие об этнической чистке, то есть о преступлении против человечности, осуждены Будапештским (1994 г.) и Лиссабонским (1996 г.) саммитами ОБСЕ11.
По разным оценкам, в настоящее время в рядах сепаратистов Абхазии насчитывается от 3 до 5 тыс. вооруженных лиц, 35—50 танков, 70—86 БТР и БМП, 80—100 артиллерийских систем12.
Ситуация в Грузии — наглядный пример нарушений МГП, но тем не менее в ней (в отличие от положения дел в Азербайджане) налицо вооруженный конфликт, не носящий международного характера. Такие ситуации регулируются статьей 3 Четвертой женевской конвенции «О защите гражданского населения во время войны» 194913. И хотя эти положения по своей сути немногим отличаются от общего контекста других положений
6 См.: Алексидзе Л. Пропаганда сепаратистов находит отклик в Москве [http://www.abkhazeti.ru/pub/ smi/93_99_99/], 9 ноября 2005.
7 См.: Там же.
8 См.: Там же.
9 См.: Там же.
10 См.: Там же.
11 См.: Там же.
12 См.: The Military Balance, 2003—2004. P. 66, 73; Независимое военное обозрение, 19 октября 2000. С. 2; Коммерсантъ, 16 апреля 2002. С. 11.
13 См.: Женевские конвенции от 12 августа 1949 года... С. 138.
данной конвенции, все же это особый механизм регулирования подобных вооруженных конфликтов.
В 1922 году на территории Грузии была создана Юго-Осетинская автономная область. В 1989-м тогдашний ее высший представительный орган власти — Совет народных депутатов — принял решение о повышении статуса области до уровня автономной республики. Естественно, Верховный Совет Грузинской ССР признал это решение неконституционным, после чего Цхинвали (административный центр Южной Осетии) был на несколько месяцев взят в блокаду14. В 1990 году местный парламент провозглашает Республику Южная Осетия. Однако Верховный Совет Грузинской ССР упраздняет Юго-Осетинскую автономию вообще и делит ее территорию между провинциями страны. В административном центре и в некоторых других частях Южной Осетии было введено чрезвычайное положение, а в 1991 году периодически происходили вооруженные столкновения, в результате которых пошел поток беженцев в Северную Осетию (Российская Федерация). В Южную Осетию стали прибывать добровольцы из Северной Осетии и казаки15. Вооруженные силы Грузии контролировали стратегические высоты вокруг Цхинвали и обстреливали город, что приводило к многочисленным жертвам и разрушениям16. Подписание Дагомысских соглашений между Россией и Грузией и ввод в 1992 году в зону конфликта миротворческих сил (в составе трех батальонов — российского, грузинского и осетинского) положили конец боевым действиям17. Всего же с декабря 1990-го по июль 1992 года в результате конфликта в Южной Осетии погибло от 2 до 4 тыс. чел. В настоящее время собственно осетинские вооруженные силы насчитывают 2 тыс. чел., 5—10 танков, 30 БТР и БМП, 25 артиллерийских систем18.
В 1992—2004 годы в регионе сохранялось хрупкое перемирие, при этом данную территорию контролировали вооруженные подразделения, подчиняющиеся правительству непризнанной Республики Южная Осетия, а мир между осетинскими и грузинскими населенными пунктами поддерживали миротворческие силы под командованием российского генерала19.
Еще одним источником напряженности — теперь уже для российской стороны — стало то, что беженцы из Южной Осетии, расселившиеся в Северной Осетии, стали претендовать на земли в Пригородном районе республики, который до депортации ингушей в 1944 году принадлежал Ингушетии. Это привело к осетино-ингушскому вооруженному конфликту на территории России20.
В данном случае мы также наблюдаем вооруженный конфликт, не носящий международного характера. Очевидно, что и здесь ситуация способствует развитию среды, в которой царит бесправие и совершено огромное количество военных преступлений. Применительно к Абхазии и Южной Осетии речь пойдет о статье 3 Четвертой женевской конвенции, где перечисляется необходимый минимум положений, применяемых государствами в условиях вооруженного конфликта, не носящего международного характера. В их числе — запрет на посягательство на жизнь, физическую неприкосновенность, на человеческое достоинство, взятие заложников и т.п. Однако все эти положения неоднократно нарушались сепаратистами как в Абхазии, так и в Южной Осетии. Их вооруженные силы
14 См.: Южно-Кавказский институт региональной безопасности, Исследовательский центр развития грузино-осетинских отношений [http://www.scirs.org/ru/geos/article_details.php?id=101&cat=History], 9 ноября 2005.
15 См.: Там же.
16 См.: Там же.
17 См.: Там же.
18 См.: The Military Balance, 2003-2004. P. 66, 73; Независимое военное обозрение, 19 октября 2000. С. 2; Коммерсантъ, 16 апреля 2002. С. 11.
19 См.: Южно-Кавказский институт региональной безопасности...
20 См. Там же.
представляют собой в большей степени бандформирования, нежели освободительные войска. Это проявляется в нападениях на мирное население, террористических актах и в иных насильственных действиях. Ссылки на то, что эти «войска» не принадлежат госу-дарству-участнику, в данном случае не имеют под собой почвы, так как в Конвенции отмечается, что положения будут соблюдаться «...каждой из находящихся в конфликте сто-рон...»21.
Как реализовать нормы МГП в зонах конфликтов
Анализ обстановки на Центральном Кавказе неминуемо приводит нас к вопросу: что необходимо предпринять для улучшения сложившейся ситуации в районах вооруженных конфликтов? На наш взгляд, подход к его решению должен быть комплексным и состоять из ряда мер: имплементация норм МГП в национальные законодательства государств-уча-стников конфликтов; инспекция зон конфликта со стороны соответствующих международных организаций, прежде всего Международного комитета Красного Креста (МККК); присоединение стран Центрального Кавказа к Римскому статуту Международного уголовного суда либо создание специального судебного органа по преступлениям в регионе.
Имплементация норм МГП в национальные законодательства
Вероятно, прежде всего следует отметить важность имплементации норм международного гуманитарного права в законодательство каждой из этих стран, особенно в уголовное законодательство. Ведь нарушение Конвенций — военные преступления, а значит, их необходимо регулировать в первую очередь на основе норм уголовного права. В упомянутых странах Центрального Кавказа часть норм МГП была имплементирована в уголовное законодательство. Однако при анализе здесь можно выявить большое количество неточностей и недостатков, а в некоторых местах, даже расхождений с Конвенциями. Все это негативно сказывается на качестве регулирования соответствующих правоотношений. Однако то, что эти нормы хотя бы частично имплементированы в странах Центрального Кавказа, безусловно, — положительный фактор.
Следующий необходимый шаг — привести имплементированные нормы в действие, создать соответствующие механизмы, которые смогут гарантировать применение этих норм к тем или иным ситуациям. Под такими механизмами следует понимать систему государственных органов, должностных лиц и их полномочий в области применения имплементированных норм международного гуманитарного права. Затем в обязательном порядке следует очертить круг субъектов, ответственных за их применение, так как в ином случае имплементация окажется сама по себе бессмысленной, а нормы — «мертвыми». Если же эти механизмы будут работать в соответствии с международными стандартами, мы получим замечательную систему регулирования отношений в сфере международного гуманитарного права.
Первое из отмеченных мероприятий не вызовет особых затруднений для государств, так как нормы международного гуманитарного права систематизированы и четко регла-
21 См.: Женевские конвенции от 12 августа 1949 года... С. 138.
ментированы в вышеупомянутых Женевских конвенциях и Дополнительных протоколах к ним; сложнее их реализовать. Слабое место норм международного гуманитарного права — отсутствие в них указания на институт ответственности за нарушение этих норм. Получается, что после имплементации соответствующих норм государства-участники Конвенций сами вправе регулировать данный институт. Это, естественно, усложняет их реализацию, так как без унифицированного института ответственности невозможно добиться точного соблюдения норм МГП. С другой стороны, даже при отсутствии такого унифицированного института, государства, приложив некоторые усилия, могут добиться реализации норм МГП через свое национальное законодательство. Например, основываясь на мировом опыте, необходимо отметить важность пересмотра государствами-участ-никами своих военных доктрин. Так, в Германии пересмотрены боевые уставы. В Генеральном штабе вооруженных сил Бельгии создан отдел по праву войны, сотрудники которого в ранге советников придаются главным штабам трех видов вооруженных сил, медицинской службе и крупным соединениям. Эти офицеры, являясь неотъемлемой частью Генерального штаба, могут давать командирам советы по применению права войны, планированию и ведению операций, а также способствовать распространению знаний о международном гуманитарном праве. Таких специалистов с 1988 года готовят в Королевском колледже обороны на специальных курсах по праву войны.
Вместе с тем некоторые европейские ученые считают, что для выполнения положений статьи 82 Протокола 1 достаточно наличия военных командиров, обладающих глубокими знаниями в области права войны22. Кроме того, по мнению Н.Г. Алиева, реализации Конвенций способствовало бы ознакомление с их содержанием населения, а также изучение положений гуманитарного права в военных и гражданских учебных заведени-ях23. Например, в Швейцарии на основе Закона 1987 года разработан ряд наставлений и инструкций для командного состава вооруженных сил, а также утверждена Программа обучения военнослужащих страны праву войны24.
Деятельность Международного комитета Красного Креста в зонах конфликта
Среди международных организаций, работающих в конфликтных зонах Центрального Кавказа, можно особо выделить ОБСЕ, Верховный комиссариат ООН по делам беженцев и МККК. Что касается Международного комитета Красного Креста, то в связи с нагорно-карабахским противостоянием он присутствует в Азербайджане с 1992 года, уделяя основное внимание вопросу без вести пропавших, проблемам лиц, задержанных в связи с конфликтом, и уязвимых групп лиц, содержащихся под стражей25. В этих целях представители МККК совершают инспекционные поездки на оккупированные Арменией территории Азербайджана, оказывают помощь властям в борьбе с распространением туберкулеза в местах заключения, способствуют имплементации МГП на национальном уровне и его включению в программы подготовки вооруженных сил и структур безопасности, в университетские и школьные учебные планы26. Исторически важным было со-
22 См.: Гийемет Д. Юридические советники в вооруженных силах. В сб.: Юридические советники в вооруженных силах. М.: МкКк, 1999. С. 7—37.
23 См.: Алиев Н.Г. Проблемы военного права Азербайджана. Баку: Азернешр, 1999. С. 147.
24 См.: Соковых Ю.Ю. Реализация международного гуманитарного права в национальном законодательстве России // Государство и право, 1997, № 9. С. 10.
25 См.: МККК в Азербайджане [http://www.icrc.org/Web%5Crus%5Csiterus0.nsf/htmlall/azerbaijan? OpenDocument&style=custo_morenews], 9 ноября 2005.
26 См.: Там же.
действие МККК в организации первого перевода и издания (1999 г.) на азербайджанском языке Женевских конвенций 1949 года и двух Дополнительных протоколов к ним27. Кроме того, МККК оказывает помощь органам здравоохранения страны (в предоставлении услуг по протезированию). В регионе Нагорного Карабаха Азербайджанской Республики он поддерживает учреждения, предоставляющие первичную медицинскую помощь, а также обустраивает площадки, где дети могут играть, не подвергаясь опасности получить увечья, подорвавшись на минах или других неразорвавшихся боеприпасах28.
В Грузии МККК (также с 1992 г.) стремится удовлетворить основные потребности по защите и помощи, в чем нуждаются лица, перемещенные внутри страны, и жители Западной Грузии, прозябающие в нищете, а также социально не защищенные группы населения Абхазии29. В Гальском районе, где все еще существует опасность возникновения конфликта, МККК содействует структурам, оказывающим неотложную хирургическую помощь, и службе переливания крови30. На всей территории страны представители МККК навещают лиц, содержащихся под стражей, а также сотрудничают с властями в борьбе с распространением туберкулеза в местах заключения. В целях обеспечения нуждающимся постоянного доступа к медицинским услугам в сфере физической реабилитации сотрудники этой организации совместно с местными партнерами способствуют тому, чтобы протезно-ортопедическое предприятие в Тбилиси функционировало само-стоятельно31. В Абхазии представители МККК помогают местным властям обеспечить работу протезно-ортопедического предприятия в Гаграх, содействуют имплементации международного гуманитарного права на национальном уровне и его включению в программы подготовки военнослужащих, служб безопасности, в учебные планы университетов и средних школ32.
Несмотря на все многолетние усилия МККК по улучшению ситуации в странах Центрального Кавказа, решены далеко не все поставленные задачи. Так, есть масса проблем, связанных с нарушением МГП и с организацией инспекций в зоны конфликта. В частности, остро стоит вопрос о привлечении к ответственности лиц, виновных в нарушении МГП, что, в свою очередь, открывает тему Римского статута Международного уголовного суда.
Присоединение стран Центрального Кавказа к Римскому статуту Международного уголовного суда либо создание специального судебного органа по преступлениям в регионе
Статут Международного уголовного суда (Римский статут) — уникальный международно-правовой акт, учредивший соответствующий международный орган и определивший его юрисдикцию, круг рассматриваемых им преступлений, порядок их расследования, уголовного преследования, судебного производства, обжалования и пересмотра решений и т.д.
27 См.: 1949-су ил 12 август тарихли Сеневря Конвенсийалары вя онлара Ялавя Протоколлар / Оп йб2 — Namiq ЯНуеу. Бакы, 1999. 392 с. (Женевские Конвенции от 12 августа 1949-го года и Дополнительные Протоколы к ним / Предисловие Намика Алиева. Баку, 1999. 392 с.)
28 См.: МККК в Азербайджане.
29 См.: МККК в Грузии [http://www.icrc.org/Web/rus/siterus0.nsf/htmlall/georgia], 9 ноября 2005.
30 См.: Там же.
31 См.: Там же.
32 См.: Там же.
Важность подписания и ратификации этого документа странами Центрального Кавказа трудно переоценить. С началом действия Международного уголовного суда в государствах региона появится реальная возможность реализовывать в них нормы международного гуманитарного права, так как в соответствии со статьей 8-й Римского статута его юрисдикция распространяется на военные преступления (включая грубые нарушения Женевских конвенций 1949 г.). Это позволит устранить самый главный минус Женевских конвенций — чрезвычайную сложность реализации их норм.
В то же время присоединение к Римскому статуту, а также приведение его положений в действие на своей территории — цели, не так уж легко достижимые. Имплементация этого статута весьма осложняется возможными коллизиями с национальным законодательством государств. В частности, этому «способствует» статья 120 Римского статута, не допускающая возможность его имплементации не полностью, а лишь частично, либо исключения каких-либо положений (исключение оговорок). Это в принципе правильно, так как иначе рассматриваемый нами документ терял бы весь смысл, как, впрочем, оказался бы напрасным весь огромный труд по достижению компромисса между государствами, результатом которого, собственно говоря, и стал Римский статут.
Отдельные конкретные проблемы затрагивают следующие аспекты: иммунитет лиц, имеющих должностное положение; обязательства государств передавать своих граждан суду по его запросу; возможности назначения судом наказания в виде пожизненного лишения свободы; использование прерогативы помилования; исполнение просьб прокурора суда; амнистии, объявленные в соответствии с внутригосударственным правом или существованием государственного закона, предусматривающего применимость срока давности; а также то, что лиц, представших перед судом, будет судить палата из трех судей, а не коллегия присяжных, и т.д.
Поэтому, на наш взгляд, оптимальным вариантом при имплементации положений Римского статута было бы следующее: обеспечение наличия всех материальных и процессуальных норм для имплементации Статута; принятие единого нормативно-правового акта, охватывающего все проблемы имплементации; максимальная адаптация национального законодательства для имплементации Статута (внесение соответствующих изменений, пересмотр общей правовой доктрины и т.д.).
С другой стороны, для создания всех условий ратификации и имплементации Римского статута необходимо много времени. В связи с этим, по нашему мнению, целесообразно создать (что может показаться и невероятным) на Центральном Кавказе судебный орган, альтернативный Римскому статуту, который имел бы полномочия, схожие с полномочиями Международного уголовного суда, но его юрисдикция распространялась бы только на страны региона. Этот орган должен быть создан с использованием опыта Римского статута и ратифицирован всеми странами Центрального Кавказа. Разумеется, такая структура должна быть временной, то есть действовать лишь до урегулирования в регионе всех конфликтов (тогда надобность в ней автоматически отпадет) либо до ратификации данными государствами Римского статута и вступления его в силу на их территории (ввиду невозможности существования двух органов с одинаковыми полномочиями).
3 а к л ю ч е н и е
Как видно из вышесказанного, действие норм МГП для стран Центрального Кавказа трудно переоценить. Совершенно необходима их полная и точная имплементация, а
затем и реализация в указанных государствах. Это облегчит участь населения, вовлеченного в противостояния, ограничит возможность произвола на территориях, охваченных вооруженными конфликтами, будет способствовать их разрешению и мирному урегулированию, то есть поможет восстановить в регионе справедливость.
