Научная статья на тему 'Проблемная ситуация в современной литературоведческой терминологии: «Национальная идентичность»'

Проблемная ситуация в современной литературоведческой терминологии: «Национальная идентичность» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
1014
134
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ / ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКАЯ КОМПАРАТИВИСТИКА / ТЕРМИНЫ-«БИКФОРДЫ» / «НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ» / TERMS-"BICKFORDS" / "NATIONAL IDENTITY" / TERMINOLOGICAL GLOBALIZATION / LITERARY COMPARATIVE STUDIES

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Полякова Лариса Васильевна

В статье речь идет о явлениях глобализации гуманитарного знания, терминологической «глобализации» в современном литературоведении; говорится о проблемных ситуациях в терминологии как своеобразных «рифах» в процессе научно-исследовательской практики. Введено понятие термины-«бикфорды». Анализируется современное состояние компаративистики, сформулирован подход автора статьи к понятию «национальная идентичность» в науке о литературе.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению , автор научной работы — Полякова Лариса Васильевна

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

PROBLEMATIC SITUATION IN MODERN LITERARY STUDIES TERMINOLOGY: NATIONAL IDENTITY

The article deals with the phenomena of globalization of humanities, terminology of globalization in contemporary literary studies, refers to problematic situations in the terminology of a peculiar reefs in the process of research and practice. The concept of the terms-bickfords is introduced. The modern state of comparative study is analyzed, the approach of the author to the notion of national identity in the science of literature is formulated.

Текст научной работы на тему «Проблемная ситуация в современной литературоведческой терминологии: «Национальная идентичность»»

УДК 82.01/09

ПРОБЛЕМНАЯ СИТУАЦИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ: «НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ»

© Лариса Васильевна ПОЛЯКОВА

Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор филологических наук, профессор, e-mail: ruslit09@rambler.ru

В статье речь идет о явлениях глобализации гуманитарного знания, терминологической «глобализации» в современном литературоведении; говорится о проблемных ситуациях в терминологии как своеобразных «рифах» в процессе научно-исследовательской практики. Введено понятие термины-«бикфорды». Анализируется современное состояние компаративистики, сформулирован подход автора статьи к понятию «национальная идентичность» в науке о литературе.

Ключевые слова: терминологическая глобализация; литературоведческая компаративистика; термины-«бикфорды»; «национальная идентичность».

В современной отечественной науке о терминах словно сломан «хребет»: с универсализацией, массовым, каким-то безоглядным внедрением в литературоведческую практику постмодернистской терминологии стирается всякая литературно-художественная специфика, исчезают все законы и закономерности бытия художественных произведений и творческих индивидуальностей. Терминологическая «глобализация» становится не только одним из показателей профессионального провинциализма, но и признаком энтропийного состояния науки о литературе. Терминологический бум наших дней имеет отрицательный эффект, и многие известные ученые справедливо воспринима-

ют его как сигнал о грядущей деградации научной мысли (см., например, [1]).

В наши дни весьма распространены ситуации, когда автор историко-литературных работ больше озабочен не анализом специфики творчества писателя, а содержательным насыщением какого-то термина, например, при разработке тем: «Проблема интертекстуальности в современной русской литературе (на примере творчества Т. Толстой)», «Смерть автора как фактор постмодернистской литературы (на примере творчества Л. Петрушевской)», «Порождение интертекста. Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака». В современных условиях развития науки о

литературе не только не потеряли актуальности, но обрели еще большую целесообразность известные слова Ю.Н. Тынянова: «Каждый термин теории литературы должен быть конкретным следствием конкретных фактов. Нельзя, исходя из вне- и надлитера-турных высот метафизической эстетики, насильно «подбирать» к термину «подходящие» явления. Термин конкретен, определение эволюционирует, как эволюционирует сам литературный факт» [2, с. 270].

Ни одна локальная проблема не может разрабатываться без учета активизировавшихся к концу ХХ столетия процессов своеобразного нивелирования национальной и идеологической сущности искусства. Современное гуманитарное знание развивается будто бы в соответствии с рецептами и прогнозами Дж. Пайзера в его статье «Гетевская парадигма «мировой литературы» и современная культурная глобализация», где американский ученый совершенно субъективно трактует известное высказывание немецкого поэта и делает его как бы программным для своего утверждения о тенденции в развитии «глобальной литературы» как проявлении современного культурного транснационализма. Мировая литература таким образом, опять по прогнозам Пайзера, представляет собой процесс распада дискретных, отдельных национальных традиций, являет рождение «глобального рынка» и формирования «универсального мультикультурализма»

(см.: [3, с. 442]).

Разумеется, в среде ученых, учитывающих специфику феномена художественного творчества, это утверждение американского ученого порождает смену призывов: вместо «Вперед, к глобализации!» - «Вперед, к гло-кализации!», когда предлагается внимательно изучать локальную особенность культуры во многом в противовес глобализации миросозерцания, проблематики и поэтики (см. [1, 4] и др.). Эта ситуация противостояния зеркально отражена в литературоведческой терминологии.

Автор аналитического очерка Е.А. Цур-ганова кратко излагает историю становления зарубежного теоретического литературоведения, дает характеристику его основных современных направлений, описывает специфику научных поисков в каждой из стран Запада и США, показывает беспрецедентную

сложность, «разноголосицу» исследовательской методологии при ориентации на анализ текста, автора, читателя или контекста произведения при отсутствии ценностного подхода. Именно имманентно дискуссионный характер общих принципов и подходов зарубежной науки существенно осложняет процесс внедрения тех или иных ее положений в отечественное литературоведение (см.: [3, с. 420-443]).

Со всей определенностью можно сказать, что в современном литературоведческом лексиконе есть термины - «бикфорды». Метафора? Конечно, для нас метафора. Но такая понятная: теоретически непроработан-ные термин или понятие, употребленные неадекватно, не отвечающие в достаточной мере специфике проблемы и исследуемого материала, для анализа - это и есть медленно горящий фитиль, и чем дольше он будет гореть, тем сильнее, мощнее получится эффект «огненной вспышки», когда подвергаются аннигиляции, «сгорают», становятся совсем не убедительными, теряют всякую научную целесообразность и реальную практическую значимость не только научная концепция, но и само исследование в целом.

Есть один методологический уровень анализа литературных явлений, популярный в отечественном и зарубежном литературоведении, который требует к себе особенно ответственного отношения потому, что, как показывает литературоведческая практика последних лет, исследователи, и не только молодые, очень часто пытаются как бы на-ощупь приоткрыть загадочную «дверь» в соответствующую этому уровню проблематику, и им редко удается увидеть, ощутить царство, богатство этого проблемного пространства. Необходимо изведать труднопроходимые пути, найти ключи к таинственному входу.

В современных методиках исследования литературных фактов, особенно в среде молодых филологов или опытных, но одинаково не обремененных заботой о теоретической и методологической стройности своих воззрений, распространена не соответствующая логике гуманитарного знания, можно сказать, волюнтаристская эксплуатация понятия «компаративистика». Очень часто отождествляются разные варианты сравнительного анализа и целое самостоятельное направле-

ние науки о литературе - сравнительное литературоведение, компаративистика.

В условиях интеграционных процессов, тесного взаимодействия национальных литератур, глобализации культуры в современном мире действительно возрастает актуальность сравнительного литературоведения. Специалисты считают синонимами, обозначающими данное (или сходное) направление науки о литературе, понятия «сравнительноисторическое изучение литератур» и «литературоведческая компаративистика».

В 2001 г. на филологическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова открыта специализация «Сравнительное литературоведение»: коллективом написаны программы литературоведческих кафедр, отмечены и дискуссионные вопросы науки, в частности, определения критериев национальной, региональной, мировой литератур, границ типологических параллелей и др. [1].

В наши дни велик интерес к сравнительному изучению литератур в свете концепции диалогичности искусства М. М. Бахтина, представленной в его трудах с их сквозной темой: «Я» и «Другой». Диалог национальных литератур способствует выявлению общего и особенного в них: «Свой»-«Чужой». В «Ответе на вопросы редакции «Нового мира» (1970) ученый говорил о необходимости для литературоведения установления более тесной связи с историей культуры, вернулся к понятиям, которыми оперировал и ранее, -большое время, трансгредиентность, внена-ходимость. Такой подход и в предшествующих работах ученого позволил ему вывести эти явления культуры на уровень компаративистики, межнациональных взаимодействий, межкультурного диалога. Повторим: «Чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже (но не во всей полноте, потому что придут и другие культуры, которые увидят и поймут еще больше). Один смысл раскрывает свои глубины, встретившись и соприкоснувшись с другим, чужим смыслом: между ними начинается как бы диалог, который преодолевает замкнутость и односторонность этих смыслов, этих культур. Мы ставим чужой культуре новые вопросы, каких она сама себе не ставила, мы ищем в ней ответа на эти наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами новые свои стороны, но-

вые смысловые глубины». И акцент: «Без своих вопросов нельзя творчески понять ничего другого и чужого (но, конечно, вопросов серьезных, подлинных). При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются» [5, с. 328-335].

Какое глубокое понимание процессов внутри не только одной национальной литературы, но и мировой!

Соблазнительно бывает прочитать «на свой манер» (но не получится: о том, как это получилось у американца Дж. Пайзера, мы уже говорили), знаменитое высказывание И.В. Гете в его беседе с И.П. Эккерманом 31 января 1827 г. о «всемирной литературе» как «расширенном отечестве», о связях между народами, способствующих самопознанию каждой национальной литературы. А ведь в действительности великий немецкий художник перед тем, как сказать, что «национальная литература сейчас мало что значит, на очереди эпоха всемирной литературы, и каждый должен содействовать скорейшему ее наступлению», очень много размышлял именно о загадках национальной специфики французской, немецкой, китайской литератур и после своего загадочного резюме тоже уточнил: «Но при полном признании иноземного нам негоже застревать на чем-нибудь выдающемся и почитать его за образец. Негоже думать, что образец - китайская литература или сербская, или Кальдерон, или «Нибелунги». Испытывая потребность в образцах, мы, поневоле, возвращаемся к древним грекам, ибо в их творениях воссоздан прекрасный человек. Все остальное мы должны рассматривать чисто исторически, усваивая то положительное, что нам удастся обнаружить» [6, с. 214-215].

В этой мысли Гете, в связи с которой Эккерман записал: «Я был рад, что мне довелось в такой последовательности услышать его мнение о предмете столь важном» [6, с. 215], сконцентрированы основные постулаты концепции «большого времени», «внена-ходимости», «диалогизма» - подлинных эстетических ценностей в теориях М.М. Бахтина.

С учетом фона развивающихся мировых процессов глобализации и активизировавшегося интереса современной отечественной и зарубежной науки к вопросам развития меж-

национальных литературных контактов все же однозначно можно сказать: несмотря на достижения, попытки обобщить имеющийся опыт и возродить интерес молодых исследователей к традиционной науке «компаративистике» (тому свидетельство - написание специальных программ на филологическом факультете МГУ имени М. В. Ломоносова), в целом в отечественном сравнительном литературоведении сегодня идет активный процесс разрушения, размывания параметров и границ этого выдающегося направления классической филологической мысли.

В какой-то мере обнадеживающим и сдерживающим процесс падения уровня отечественного сравнительного литературоведения фактором можно считать специализирующиеся по проблематике межнациональной, межкультурной коммуникации научные коллективы России, где защищаются интересные диссертации. В последнее десятилетие научная школа по исследованию меж-культурного диалога в области художественной литературы сложилась в Томском государственном университете. Одна за другой здесь защищены многочисленные диссертации [7-14]. Защищаются диссертации на этом материале и в других диссертационных советах. Однако в них не всегда учитывается тот факт, что методология компаративистского исследования может быть разной, в т. ч. и с опорой на понимание коммуникации немецким философом-экзистенциалистом,

психиатром К. Ясперсом, оказавшим огромное влияние на М. Хайдеггера, С. Кьеркегора, П. Сартра и исходившим из того, что коммуникация - это процесс, в котором Я действительно становится самим собой, потому что обнаруживает себя в другом. Однако немецкий философ исходил из конкретных, пограничных ситуаций человека, в которых раскрывается безусловное, неминуемое: болезнь, смерть, вина. По К. Ясперсу, не в завершении, а в крушении бытия можно наиболее глубоко постичь бытие. Одним словом, речь идет не просто о коммуникации, а о коммуникации совершенно особого плана, особой экзистенции. И это надо иметь в виду.

Из названий тем диссертаций, защищенных в Томском университете, следует, что речь в них идет о рецептивной эстетике, и исследователю, прежде всего молодому, ра-

ботающему с компаративистским и культурологическим материалом, необходимо иметь четкое представление о том, что такое рецепция (от лат. reception - принятие, прием). Это не просто обращение к чужому опыту, а обязательно его усвоение другой культурой, именно «принятие», переработка на новой национальной основе. Когда речь не идет о межнациональных контактах, целесообразнее говорить о художественной репрезентации, воспроизведении другого или своего опыта внутри одной культуры.

Как правило, в работах компаративистского характера в рамках рецептивной эстетики реализуется системный историкотеоретический подход, основанный на соединении культурологического, эстетического и собственно литературного контекстов, при изучении «пограничной литературы», включающей в себя разные национальные «образы мира» и «национально-культурный диалог» разных этносов. Среди диссертаций последних лет своим материалом, проблематикой, выводами выделяется докторская диссертация А.В. Подобрий «Межкультурный диалог в русской малой прозе 20-х годов ХХ века» [15]. И о ней следует сказать отдельно, ибо, полагаю, исследование проведено не в области компаративистской эстетики, хотя оно претендует именно на это направление.

Во многих отношениях диссертация

А. В. Подобрий новаторская, и сам автор формулирует новизну так: «Научная новизна исследования обусловлена тем, что в нем впервые предпринимается попытка комплексного исследования диалога национальных культур в русской прозе 1920-х годов, выяснение семантики этого диалога, создание адекватной методики анализа «пограничной» литературы» [15, с. 6].

Отмечены создание поликультурной литературы на русском языке, на страницах которой формировался образ иного национального мира, диалог в рамках русской литературной традиции и языка. Диссертант говорит о всплеске интереса к жизни представителей других этносов, стремлении создать национальную и интернациональную картину мира как характерной черте советской литературы, сообщает о том, что тогда возник новый термин «русскоязычная литература», «ибо после 1917 года советская литература стала носить не только националь-

но-специфический, но и «пограничный» характер». Ссылаясь на Н.Л. Лейдермана, автор диссертации пишет о произведениях советских писателей с сюжетами из жизни «инородцев»: «Писатель мыслит в координатах одной национальной культуры, но на языке, в речевых формах другой национальной культуры» [16, с. 50]. «Инородцы» заговорили в книгах о себе и своих традициях, но на русском языке. Перед писателями стоял довольно сложный вопрос: какими средствами, способами отразить национальную самобытность представителя «инонациональной» среды в рамках русского лингвокультурного поля литературы? У многих национальностей не было даже письменности...» [15, с. 3], «писатели 20-х годов ХХ века в чем-то интуитивно, в чем-то осознанно пришли к пониманию возможностей «диалога культур» в рамках русского языка и способов отражения «инокультуры» в эстетическом поле русской литературы. Сегодня мы имеем много произведений, продемонстрировавших возможности билингволитературы» [15, с. 40].

Автор диссертации разъясняет, что тогда отсутствовала адекватная методика анализа поликультурных текстов, и теперь следует анализировать их на уровне «межкультурно-го диалога», что понятие «диалог» имеет в науке широкий диапазон: от философского (А.Н. Веселовский, М.М. Бахтин), семиотического (Ю.М. Лотман), культурологического (К. Гирц) до религиозного (М. Элиаде), а диссертация написана о межкультурном диалоге в рамках художественного текста. Онтологической базой для создания такого диалога, уточняет А.В. Подобрий, стала теория архетипов, разрабатываемая в трудах философов, филологов и лингвистов (К. Юнг,

В. Гумбольдт, М. Элиаде, К. Гирц, Р.Н. Фрай, Е. Мелетинский, В. Топоров), ибо архетипы -«манифестации более глубокого слоя бессознательного, где дремлют общечеловеческие изначальные образы и мотивы» [17, с. 105]; «будучи средством передачи опыта предков, архетип общечеловечен, но имеет национальную специфику» [15, с. 4].

Автор диссертации формулирует актуальность своего исследования: «понять глубинные постулаты «другой» культуры, найти пути соположения различных национальных традиций в культурном поле государственного языка», изучить принципы построения

поликультурного поля литературы, «меж-культурного диалога»; предметом исследования становится «одна из ведущих тенденций литературы 20-х годов - «диалог культур» в прозе русскоязычных писателей и семантика этого диалога (на примере произведений Л. Леонова, И. Бабеля, Вс. Иванова, М. Шолохова)» [15, с. 5]. Формулируя гипотезу, А.В. Подобрий говорит «о новом типе литературы - русскоязычной», о диалоге национальных культурных традиций в рамках русскоязычной прозы, о создании «новой художественной реальности» с формированием «русских образов инонациональных миров» [15, с. 5-6].

На страницах диссертации литература других национальностей названа «субкультурой». Русская литература при такой характеристике - литература-домен, главная, основная, принадлежащая «владельцу» (доместикация - как бы одомашнивание, приручение литературы). Таким образом, в одном из положений, выносимых на защиту, диссертант говорит о том, что в своих новеллах 1920-х гг. (малая проза) с инонациональными сюжетами («Донские рассказы» М. Шолохова, «О казачке Марфе», «Дите», «Про двух аргамаков» Вс. Иванова, «Конармия» И. Бабеля, «Туатамур», «Халиль» Л. Леонова и др.) советские писатели вели диалог субкультуры и культуры-домена, диалог мира самобытной древнейшей культуры и мира субкультуры, создавали образ «чужого» мира в рамках русского языка [15, с. 7].

Докторская диссертация А. В. Подобрий интересна по материалу, привлекает попытка автора создать инструмент для научного анализа оригинальной русской прозы с «инородческими» сюжетами, любопытны и располагают к размышлениям многие положения исследования. Однако, как мне представляется, неубедительны и гипотеза, и концепция. Здесь все поставлено с ног на голову. Например, почему автор диссертации считает, что «онтологической базой» для создания межнационального диалога в произведениях Шолохова, Леонова, Вс. Иванова, Бабеля стала теория архетипов, например, К. Юнга (именно на его работу «Архетипы коллективного бессознательного» ссылается диссертант), а не, например, Платона, рассматривавшего архетип как «идею», «матрицу» материального мира? Современные трак-

товки культурологического понятия «архетип» многообразны, и их нельзя объединять в одном перечислительном ряду. Почему культурные традиции казачества выводятся из русской культуры, размещены на этаже субкультуры, и в то же время автор диссертации прямо называет казаков не инородцами, а «казацким сословием», «военным сословием», исконно исповедовавших «истинную христианско-православную веру» [15, с. 17-18]?

Как можно, по каким критериям еврейские культурные традиции (ветхозаветную модель) рассматривать в качестве субкультуры по отношению к русской национальной культуре (в связи с произведениями И. Бабеля)? Можно ли называть таких художников, как И. Бабель, «бинациональными»? Как быть в таком случае с русским писателем А. Платоновым, написавшим повесть «Джан», по словам В. Чалмаева, «подлинный шедевр», не только о Назаре Чагатаеве, у которого отец русский, мать из народа джан, но и о жизни, мироотношении целого кочевого, «потерянного» народа, объединявшего представителей разных национальностей; или рассказ «Неодушевленный враг» на сюжет встречи, диалога во время Великой Отечественной войны тяжело раненых русского солдата и немецкого унтер-офицера: психологизм повествования доведен до такого накала, что читатель, независимо от своей национальности, готов принять позицию и русского, и немца? В том и другом произведениях Платонов - «бинациональный» художник? Русскоязычный? Или, скажем, Вс. Гаршин в рассказе «Четыре дня»? Какой должна быть теория литературы, в соответствии с которой Л. Леонова, Вс. Иванова, М. Шолохова, да и И. Бабеля, воспитанного русской культурой и писавшего на русском языке, следует называть «русскоязычными» писателями, а их творения «билингволитературой»?

В мировой литературе есть явления и «билингволитературы», двуязычной литературы, и «русскоязычной» литературы. Они широко известны. Но для этих статусов есть серьезные основания, и они, эти основания, как правило, не разрушены и не поддаются разрушению. Здесь все прозрачно.

А.В. Подобрий на страницах своей диссертации анализирует произведения, в которых инонациональный колорит использован

лишь в качестве материала для художественных обобщений, а опыт анализа межнационального обобщения передается лишь на уровне социума, но не искусства. В произведениях, о которых ведет речь А.В. Подобрий, нет межкультурного диалога, нет усвоения русскими писателями инонационального культурного опыта, нет и использования инонациональных культурных традиций. По Подобрий получается, если я, к примеру, готовлю блюдо под названием «сациви» (ингредиенты: индейка или курица - 2 кг, орехи грецкие очищенные 0,5 кг, чеснок - 7 зубчиков, настоящая острая аджика (без помидоров, без крахмала и прочего сора) - 3 ч. ложки с горкой, сацивная приправа (или молотый кориандр + уцхо-сунели один к одному) -2 ч. ложки, шафран имеретинский (в перетертом, порошковом виде) - 1 ч. ложка, соль по вкусу), то меня можно рассматривать по ведомству «бикулинара», поскольку я участвую в «межкулинарном диалоге» русской и грузинской кухонь.

Как можно утверждать, что русские писатели Шолохов, Леонов, Вс. Иванов или даже Бабель «мыслят в координатах одной национальной культуры, но на языке, в речевых формах другой национальной культуры»?

Конечно, вопрос о соотношении национальности писателя, национального колорита его произведений и языка, на котором он создает свои творения, не простой, и его изучением надо заниматься. Проще всего объединить это одним понятием: «межкультур-ный диалог» без дифференциации уровней использования инонационального опыта, именно уровней: отношения, восприятия, усвоения, трансформации, простого описания, изображения, информации, взаимодействия и т. п.

Мне близка позиция Л.А. Аннинского, опубликовавшего свою концептуальную и, как мне представляется, хорошо аргументированную статью «Занавес близко? О вкладе евреев в русскую культуру», где он дифференцирует вклад инонациональных писателей в русскую литературу. Он пишет: «Вопросы, встающие в связи с темой еврейского вклада в русскую культуру, уместны лишь после ритуального и мгновенного, ожидаемого и импульсивного ответа:

- Да, вклад велик.

Теперь - вопросы:

- А еврей, делающий вклад в русскую культуру, еще еврей или уже русский?

А сам этот вклад его еврейский или русский?

- А если вклад еврейский и делает его еврей, то какого лешего он делает этот вклад в русскую, а не в еврейскую культуру?

- А если вклад русский и делает его человек, ставший русским, какого беса лезть в его анкету и выяснять, от каких бедуинов или целовальников он происходит?

Попробую размотать этот клубок с кончика нити, попавшего мне в руки несколько лет назад, когда Леонид Грозовский составлял собрание русских стихов, написанных евреями, - замечает Л. Аннинский. - Я писал к этой антологии вступительную статью и потому знал некоторые подробности дела. Один поэт был оскорблен нашим предложением и отказался дать стихи.». И далее Л. Аннинский приводит очень много разных примеров из творчества писателей по национальности евреев. Его размышления сколь объективны, столь и интересны. Главный вывод, к которому он приходит, звучит так: «Вклад евреев в русскую культуру конкретно определяется в каждом индивидуальном случае тем, и только тем, что именно вложено. Бродский, записавший свою поэтическую Одиссею на русском языке (и смолоду присягнувший русской классике в лице Баратынского), несомненно, входит в историю русской словесности, но русская культура вряд ли сможет извлечь из его дара что-либо, кроме ненависти к Советской Державе и ее русской почве; все остальное в наследии великого поэта: предчувствие всеобщей гибели и обжигающе-ледяное одиночество перед Роком, - принадлежит скорее все-таки именно миру, чем русской культуре. - И далее известный критик говорит о Н. Коржавине. -Меж тем Коржавин, столь же неотъемлемый от русской словесности и так же перенесшийся в Америку телом (не духом!), при всем своем родстве с «Абрамом Пружине-ром» невообразим вне русской духовной реальности и войдет в историю именно русской культуры как великий «шестидесятник», русский идеалист ХХ века. То, что при этом он еврей, не более, чем подробность его биографии» [18].

Писатель, пишущий на русском языке, создает совершенно особый художественный

мир в сравнении с писателем, например, франкоязычным, ибо язык - это средство конструирования мира в большей степени, чем его отражения. Какой художественный мир сконструирован в произведениях советских писателей 1920-х гг. - М. Шолохова, Л. Леонова, Вс. Иванова, И. Бабеля, если не русский? Диалог, о котором ведет речь А. Подобрий на страницах диссертации в связи с творчеством этих писателей, - это все же не уровень межкультурного взаимодействия «свой - чужой». Здесь иные контакты.

В эстетическом, литературно-теоретическом пространстве компаративистики находится и проблема национальной идентичности. Идентичный (от лат. identicus - тождественный, одинаковый, дающий тождество А = А), идентифицировать - уподоблять, отождествлять. Актуализация и активизация проблемы в отечественном литературоведении последних лет тоже обусловлены современными процессами межнациональной, межкультурной коммуникации. Вся сложность компаративистской проблематики в полной мере распространяется и на вопросы национальной идентичности. Они тоже из области рецептивной эстетики, восприятия искусства. Однако здесь есть и своя специфическая сложность, и обусловлена она прежде всего теоретической непроясненностью явления, границ предмета изучения, что, как и в случае с другими аспектами компаративистики, обязывает исследователя, работающего с этим материалом, обязательно уточнять свой подход и ставить перед собой задачу разработки теории вопроса и ее формулирования.

Выскажу ряд своих соображений.

Во-первых, и это главное, проблема национальной идентичности в литературоведческой работе может рассматриваться только в рамках сравнительного литературоведения. Она - ракурс компаративистики. Каждый человек - национально идентичен, и восстановлением его идентичности, при необходимости, занимаются специальные естественные науки, например, судебная медицина, парапсихология, гештальтпсихология и др. В связи с писателями или представителями других видов искусств (искусство, как правило, всегда национально выражено, исключения редки), если они настоящие художники, нет смысла говорить об их националь-

ной идентичности в рамках одной национальной литературы. Большой художник не может быть идентичен чему-то. Он всегда шире, мощнее, выламывается из всяких тождеств.

В беседах с И.П. Эккерманом И.В. Гете, с одной стороны, как уже отмечалось, говорил о своем интересе к культурной жизни других наций, что «национальная литература сейчас мало что значит, на очереди эпоха всемирной литературы», а с другой, подчеркивал именно национальную выразительность творца. Процитируем записанные Эккерманом слова Гете от 31 января 1827 г.: «Мандзони недостает только одного, - продолжал Гете, - понимания, какой он хороший поэт и на какие посему права может претендовать. Он не в меру преклоняется перед историей и в силу этого любит вставлять в свои вещи подробности, из коих явствует, как верно он придерживается даже ничтожных исторических мелочей. Но факты фактами, а вот персонажи его так же мало историчны, как мой Фоант и моя Ифигения. Ни один писатель не знал тех исторических лиц, которые выведены в его произведениях; а ежели бы знал, вряд ли остановил бы на них свой выбор. Писателю должно быть заранее известно, какого впечатления он хочет добиться; считаясь с этим, он и должен создавать свои персонажи. Изобрази я своего Эгмонта таким, каким он запечатлен в истории, то есть отцом целой кучи детей, и его легкомысленное поведение стало бы чистейшим абсурдом. Следовательно, мне пришлось создавать другого Эгмонта, дабы он лучше гармонировал и со своими поступками, и с моими намерениями. И вот этот-то человек, говоря словами Клерхен, и есть мой Эгмонт.

Да и на что нужны писатели, не просто же для того, чтобы повторять все записанное историками! Писатель должен идти дальше, создавая, по мере возможности, образы более высокие, совершенные. Все действующие лица Софокла несут в себе частицу высокой души великого поэта, так же персонажи Шекспира - частицу его души. Так оно и должно быть. Что касается Шекспира, то он идет еще дальше и своих римлян делает англичанами, опять-таки с полным правом, иначе его народ его бы не понял» [6, с. 214-215, 215-216].

Вместо национальной идентичности или идентификации в литературоведении следует говорить о «художественной репрезентации», например, национального социума, национальной системы архетипов или, скажем, национального характера. Лишь сравнительно-национальный аспект исследования предполагает анализ проблемы национальной идентичности и ее художественной выразительности. И в этом аспекте с расстановкой необходимых акцентов может быть рассмотрено и творчество любого «бинацио-нального» писателя или писателей с такими судьбами, как В. Набоков, И. Бродский. Немецкоязычный писатель П. Зюскинд, работающий на стыке литературных и культурных традиций Франции, Германии и Швейцарии, писатель, как его считают, не только универсальный, но транснациональный, пытается остаться вне общественной жизни, избегает публичности, а в творчестве обрывает важную нить в цепочке «автор-текст-читатель», видимо, желая оставить свой текст существовать вне авторской личности (о романе П. Зюскинда «Парфюмер» см., например: [19, 20]).

Проблема национальной выразительности прозы, например, И.А. Бунина не равна проблеме национальной идентичности его прозаического наследия.

Во-вторых, в постановке литературоведческой компаративистской проблемы национальной идентичности должны быть обозначены не просто национальная идентичность, а конкретные ее аспекты, например, «поэтика национальной идентичности», «образная

система национальной идентичности», «философия национальной идентичности», «национально идентичные физиогномические свойства личности» (характер, нравы, внешний облик, привычки) в творчестве того или иного писателя, проблемы народнокультурной идентичности, языка, этнографической идентичности, историко-социальной идентичности, но не национальной идентичности просто. Вопросы национальной идентичности не равны вопросам национальной специфики в литературе и науке о ней. У них свои особые пути решения.

В-третьих, вопрос о «национальной идентичности» для изучения литературы как национального феномена некорректен, ибо национальная идентичность, как уже говори-

лось, не тождественна национальной выразительности; соответствие и тождество - разные параметры измерения свойства явления. Соответствие - не одинаковость, а предполагает раскрытие особенностей. Повторим, проблема национальной выразительности творчества писателя не тождественна проблеме его национальной идентичности.

В-четвертых, в пределах понятия идентичности (не национальной) возможно говорить о «самоидентификации»: в танце самоидентификация как элемент танца (с демоном, зверем и т. п.); в театре самоидентификация актера со своим героем (психологическое состояние). В литературоведении есть понятие самоидентификации читателя с литературным персонажем или писателя с героем и т. п. Но это совершенно иная сфера художественной тождественности, «само-

идентификации», которая в решении компаративистской проблемы национальной идентичности может быть лишь одним из его рычагов наравне с другими.

Уточнить значение употребляемых слов, по наблюдениям известного древнего мыслителя, - избавить мир от половины заблуждений. Это утверждение особенно справедливо в отношении эксплуатации научной терминологии. Здесь несогласованность в понятиях приводит не только к очевидным парадоксам, но и останавливает движение, развитие науки или отдельных ее областей, отраслей.

1. Шайтанов И.О. Триада современной компаративистики: глобализация - интертекст -диалог культур // Литературоведение на современном этапе. Теория. История литературы. Творческие индивидуальности. Материалы Международного конгресса литературоведов. К 125-летию Е.И. Замятина, 5-8 окт. 2009 года. Тамбов, 2009. С. 15-22.

2. Тынянов Ю.Н. Литературный факт // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

3. Цурганова Е.А. Литературное произведение как предмет современной зарубежной науки о литературе // Введение в литературоведение. Хрестоматия. М., 2006.

4. Высоцкая Н. Транскультура и культура в трансе? // Вопросы литературы. 2004. № 2.

5. Программы основных лекционных курсов по специализации «Сравнительное литературоведение» / отв. ред. П. А. Николаев, Л.В. Чернец. М., 2001.

6. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

7. Эккерман И.П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни / пер. с нем. Н. Ман. М., 1986.

8. Олицкая Д.А. Рецепция пьесы А.П. Чехова «Вишневый сад» в Германии: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2004.

9. Тимофеева И.Ф. Повесть «Шинель» Н.В. Гоголя в итальянских переводах. Проблемы интерпретации: автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 2005.

10. Прохорова Л.С. Лондонский городской текст русской литературы первой трети XIX века: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2005.

11. Владимирова Т.Л. Римский текст в творчестве Н.В. Гоголя: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2006.

12. Никанорова Ю.В. Поэма Н.В. Гоголя «Мертвые души» в немецкой рецепции: автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 2007.

13. Горенинцева В.Н. Рецепция английской и американской литературы в томской периодике конца XIX - начала ХХ в.: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2009.

14. Белоногова Е.С. Личность и творчество В.А. Жуковского в рецепции англоязычной культуры: автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 2009.

15. Власова Ю. Ю. Рецепция ранней драматургии Г. Гауптмана в России рубежа XIX-XX вв.: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2010.

16. Подобрий А.В. Межкультурный диалог в русской малой прозе 20-х годов ХХ века: авто-реф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2010.

17. Лейдерман Н.Л. Русскоязычная литература -перекресток культур // Лейдерман Н.Л. Русская литература ХХ-ХХ1 веков: направления и течения. Екатеринбург, 2005.

18. Юнг К.Г. Архетипы коллективного бессознательного // Юнг К.Г. Психология бессознательного. М., 1996.

19. Аннинский Л.А. Занавес близко? О вкладе евреев в русскую культуру // Литературная газета. 2000. 19-25 янв.

20. Лейман А.Р. Маргинальность и интертекстуальность как конструкты культовости (П. Зюскинд) // Вопросы филологии. Вып. 12. СПб., 2006. С. 129-139.

Поступила в редакцию 7.12.2011 г.

UDC 82.01/09

PROBLEMATIC SITUATION IN MODERN LITERARY STUDIES TERMINOLOGY: “NATIONAL IDENTITY” Larisa Vasilyevna POLYAKOVA, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of Philology, Professor, e-mail: ruslit09@rambler.ru

The article deals with the phenomena of globalization of humanities, terminology of “globalization” in contemporary literary studies, refers to problematic situations in the terminology of a peculiar “reefs” in the process of research and practice. The concept of the terms-“bickfords” is introduced. The modern state of comparative study is analyzed, the approach of the author to the notion of “national identity” in the science of literature is formulated.

Key words: terminological globalization; literary comparative studies; terms-“bickfords”; “national identity”.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.