CC BY
59
А. Ю. Русаков
проблема социальной обусловленности классических и симуляционных информационно-коммуникативных технологий
Степень информатизации общества, которая во многом зависит от уровня развития информационно-коммуникативных технологий, многими философами, социологами и политологами рассматривается как важный показатель социально-экономического прогресса. В современной России понятие «информационно-коммуникативные технологии» (или сокращенно — ИКТ) получило не только широкое распространение, но и нормативноправовой статус. Термин ИКТ является калькой с англоязычного словосочетания «Information and Communication Technologies (ICT)», он официально признан и используется в ряде государственных и правительственных документов, например, в Федеральной целевой программе «Электронная Россия (2002-2010 гг.)».
Современная философия позволяет различить два основных понимания технологии. В узком смысле технология означает совокупность правил, приемов, методов получения, обработки или переработки сырья, материалов, промежуточных продуктов, изделий, применяемых в промышленности. Понимание технологии в широком смысле связано не только с использованием природных материалов и созданием новой техники, но и с развитием социальных форм человеческой деятельности1. Информационно-коммуникативные технологии являются довольно сложным феноменом, включающим в себя программно-технические средства, совокупность интегрированных приемов и методов информационно-коммуникативного воздействия, определенный набор знаковых функций, четкие процедуры и последовательность этапов, но помимо всего этого, его осмысление требует определённого социально-философского контекста: его связи с общественными потребностями, мировоззренческими принципами и ценностными ориентациями.
Первые достоверные сведения о профессиональных способах информациционно-коммуникативного воздействия относятся к античности и связаны с новыми социальными отношениями, складывающимися в городах-государствах (полисах) средиземноморья. Море разъединяло и одновременно объединяло эти островки цивилизации древнего мира. Активная морская торговля, развитие ремесел, сделали центром общественной жизни город, в котором основные социальные отношения можно условно разделить на два типа: между свободными гражданами и между свободными и рабами. Первый тип социальных отношений, основанный на деятельности свободных граждан в экономической, политической и культурной сферах, вызвал к жизни соответствующие общественные институты. Отношения между свободными гражданами также можно дифференцировать на горизонтальные — партнерские (рынок, участие в местном самоуправлении) и вертикальные — господства и подчинения (отношения с государством, религия). Властная вертикаль не была абсолютной, поскольку создавалась по принципу рабовладельческой демократии, то есть определенного участия народа в управлении. Масштабы полиса, его многофункциональность, сложность решаемых задач потребовали
© А. Ю. Русаков, 2008
создания профессиональных информационно-коммуникативных технологий. Кандидаты на выборные должности имели агентов, в обязанности которых входило ведение избирательной кампании и слежка за противной стороной. Скорее всего, именно такой команде адресована приписка явно манипулятивного характера под одним из предвыборных призывов: «Чтоб ты заболел, если из зависти это уничтожишь»2. О наличии подобных кампаний свидетельствует и другая надпись, из разряда того, что мы сегодня называем грязными избирательными технологиями. На улице города Помпеи обнаружена надпись, в которой градоначальником (эдилом) предложено избрать некоего гражданина от имени «всех сонливцев и всех пьянчуг»3.
В этот период особо ценились коммуникативные способности—умение общаться, вести споры, убеждать собеседника. Важно отметить присущий античному дискурсу демократизм, изначальное признание равенства партнеров и возможности различных точек зрения. В начале обсуждения в целях большей эффективности диалога определяли предмет обсуждения. Это мастерски делал Сократ с помощью своего метода «май-евтики», заставляя своих оппонентов заново осмысливать понятия, казавшиеся им простыми и ясными. Обсуждение происходило в творческой атмосфере, каждая из сторон была ориентирована на взаимообогащение позиций участников диалога. Используя концепцию Ч. Морриса, который предложил классификацию знаков на основании разных способов обозначения4, можно сказать, что в античном диалоге используются элементы и процедуры стимулирующих информационно-коммуникативных технологий, которые предвосхищают классическую модель общественной информации.
Политическая борьба продолжалась и после выборов, стимулируя развитие новых форм и жанров информационно-коммуникативного воздействия. В борьбе политических идей, особенно в эллинский период античности, активно участвовала философия. Одновременно с образованием политической системы демократических прав и свобод создаётся коммуникативно-духовная основа (философия, религия) для объединения греческих городов. В задачу религии и философии входило не только единение «образов жизни», что было начато социально-политическими реформами Солона в YII — YI в.в. до н.э., но и создание единой системы «символов» или «иконографии» (по Ж. Готтману5). Философские учения в условиях демократических полисов были связаны с мировоззрением различных социально-политических сил, между которыми происходила постоянная борьба за власть. Это противостояние настоятельно требовало выработки социально-политической солидарности, что и достигалось благодаря открытым публичным диспутам и философским теориям.
Что же касается рабов—они не воспринимались как враждебная политическая сила, поскольку находились в духовной изоляции и были отчуждены от общественной жизни. Отношение к ним свободных было сродни отношению к природе или простейшим техническим устройствам (говорящие орудия). Рабы выступали в роли абсолютно пассивного приемника информации. Общение с ними строилось по принципу простого согласования символов; передача контекстуальных смыслов и ценностей не предусматривалась. Из всех семиотических аспектов информации: синтаксического, семантического и прагматического — рабы получали информацию только в синтаксической форме.
В то же время наиболее дальновидные мыслители осознавали необходимость социальной солидарности с представителями различных слоев общества, в том числе и с рабами. Софист Гиппий, критикуя человеческие установления за то, что они разделяют людей, провозгласил приоритет природного закона, который их объединяет, а не дифференцирует. Антифонт также высказывался о равенстве всех людей, причём не только свободных граждан разных полисов, но также греков и варваров. Философ-киренаик
Аристипп предлагал отказаться в системе образования от ориентации на подготовку тех, кто повелевает и тех, кто готов к подчинению. Стоики считали, что человек по своей природе (согласно которой он есть «животное общительное») не может ограничивать общение узкими рамками полиса и социальной принадлежности. Признавая только один вид безнадежного рабства — невежество, они своими учениями расшатывали нравственную основу института рабовладения — миф о превосходстве одной расы над другой.
В целом же, античная философия была слишком элитарна для того, чтобы стать духовной основой для формирования более широкой системы социальной интеграции. Духовным импульсом для интегративных процессов в обществе стала христианская религия, что потребовало использования информационно-коммуникативных технологий более высокого порядка. В эпоху средневековья формируются не только классические приемы информационного воздействия, но и знание о наиболее оптимальных способах их применения. Подтверждением этого является возникновение пропаганды как профессионального вида деятельности. Само понятие пропаганды ввёл в официальный дискурс Папа Римский Григорий XV, образовав в 1622 г. особую конгрегацию, задачей которой было распространение веры с помощью миссионерской деятельности6.
Ещё до создания института миссионерства в процессе систематически осуществляемых усилий был накоплен немалый опыт воздействия на сознание отдельных индивидов или групп для достижения определенного, заранее намеченного результата. Однако активное применение пропаганды и агитации как манипулятивных средств информационного воздействия было связано с продвижением религиозно-политических идей. Целью пропаганды является усвоение целевой аудиторией тех или иных религиозных, социально-политических или культурологических концепций. Агитацией является эмоционально насыщенная деятельность, направленная на распространение злободневных идей и стимуляцию практической активности тех людей, кому она адресована. (Заметим, что реклама, связанная с продвижением товара на рынке, также использует манипулятивные средства и в зависимости от жанра может осуществлять как пропагандистские, так и агитационные функции. Когда она знакомит со свойствами товара, можно говорить о торговой пропаганде. Если рекламное сообщение носит эмоциональный характер, часто используют термин «промышленной или торговой агитации»7).
несправедливо было бы говорить о христианстве только в аспекте применения манипулятивных технологий. Христианство внесло в информационно-коммуникативную практику семантический аспект, связанный с формированием общих для различных социальных групп мировоззренческих установок, которые послужили основанием для более широкой социальной интеграции. В эпоху христианства отношения между людьми, находящимися на разных этажах социальной организации, были опосредованы общими морально-смысловыми установками. Землевладелец и крепостной крестьянин не только обладали общей системой знаков и символов, но одинаково интерпретировали их смысл, будучи связаны единым семантическим полем, допускавшим между ними элементы тождества (все люди равны перед Богом, друг другу — братья и сестры). Информационное воздействие на этом этапе предполагало идентичность внешних (входящих) и внутренних смыслов, готовность объекта воздействия к восприятию информации, причём в более широком смысловом контексте, нежели просто получение приказания, что, в конечном счёте, делало его более эффективным.
новая форма коммуникации создавала предпосылки не только для горизонтальной, но и вертикальной интеграции (до определенных пределов), а также для проявления всеобщей солидарности в кризисные моменты истории. Жизнь и подвиг Жанны д’Арк—наиболее убедительный пример. Простая девушка из низшего сословия возглавляет
национальную армию и становится знаменем освобождения страны. Вряд ли такое могло случиться с рабом в греко-римской античности. По сути, это была первая из известных и успешных в истории PR-кампаний, которая не только позволила французам излечиться от синдрома пораженчества и поднять боевой дух, но окончательно сцементировала национальное самосознание французов, которые вошли в Столетнюю войну как пестрый конгломерат различных народностей, а вышли из нее единым народом.
Итак, социально-политические отношения эпохи средневековья потребовали включения в информационно-коммуникативный процесс не только синтаксических, но и семантических значений. наличие общей смысловой шкалы облегчило возможность образования крупных феодальных государств, которые в эпоху позднего средневековья и ренессанса переросли в могучие национальные державы. на этой стадии не только становятся более разнообразными формы информационного воздействия, но и формируется знание о совокупности приёмов их использования для достижения определённых, заранее обдуманных целей, что позволяет говорить об информационных технологиях, приближающихся к современному типу.
некоторые исследователи истории информационных и коммуникационных технологий считают, что эпоха нового времени начинается с изобретения Иоганном Гутенбергом печатного станка с подвижными, сменными литерами, который позволил в невиданных прежде размерах тиражировать информацию. По их мнению, это оказало решающее влияние на развитие западноевропейской цивилизации. Действительно, начало новой эпохи ознаменовалось техническим переворотом в сфере массовых коммуникаций, но, во-первых, технические нововведения не ограничивались только изобретением печатного станка и, во-вторых, они не способны были сами по себе радикально изменить социальные отношения. Знаменитый философ Френсис Бекон писал, что не одно, а три открытия изменили мир: открытие пороха, компаса и печатного станка. Применение пороха нанесло сокрушительный удар по неуязвимости аристократии, представители которой уже не могли отсидеться за толстыми каменными стенами своих замков. Компас намного расширил сферу транспортных, торговых коммуникаций. Печатный станок позволил в массовом порядке распространять информацию и знания.
Все эти нововведения сыграли заметную роль в развитии цивилизации, но только потому, что оказались остро востребованными в новоевропейском обществе. Порох знали уже в Древнем Китае, а в XI веке там был изобретен наборный способ воспроизведения текста, однако ни то, ни другое не повлияло на развитие социальных отношений. Следует помнить один из основополагающих принципов теории информации: «Только соединяясь с потребителем, сообщение «выделяет» информацию, само по себе оно никакой информационной субстанции не содержит»8. Этот принцип относится не только к отдельным индивидам, но и к обществу в целом. Информация, в том числе и знание, только тогда становятся таковыми, когда в них возникает общественная потребность.
Спрос на тиражирование и массовое распространение информации был порождён городской культурой и теми социально-экономическими отношениями, которые, начиная с позднего средневековья, получили мощное развитие. Города становятся крупными центрами экономической, политической и культурной жизни. Происходит бурное развитие ремёсел и торговли. Возникают многочисленные цеховые союзы (каменщиков, оружейников и пр.), купеческие гильдии, братства студентов и объединения университетских преподавателей, которые становятся социальной опорой в политике королевской власти, направленной на создание крупных централизованных государств. Именно благодаря купеческим гильдиям, ремесленным союзам, финансовым объединениям, административным государственным структурам, религиозным организациям сторонников
и противников Реформации, а также университетам, которые к концу средневековья значительно укрепили свои позиции и авторитет в обществе, появляется потребность в массовом тиражировании печатной продукции. Потребность в письменно зафиксированной фундаментальной и оперативной информации оказалось столь значительной, что монастырские и городские скриптории (центры переписки книг) не справлялись с обилием заказов. Изобретение печатного станка в этих условиях стало весьма своевременным явлением. Помимо тиража, заметно увеличилось количество субъектов информирования, которые начали относиться к своему делу более прагматично. Книгоиздатели стали тщательно учитывать интересы разнообразных целевых групп и формировать их потребности на новые виды печатной продукции. В последующем развитии ИКТ эта стратегия, направленная не только на удовлетворение уже имеющихся, но и формирование новых потребностей, прочно закрепилась и даже усилила свои позиции.
В конце XIX — начале 20-го века произошла третья «информационная революция», создавшая первые глобальные сети сначала в виде телеграфной, а затем и радиосвязи. на смену эре Гуттенберга пришла эпоха Морзе и Маркони. Интенсивное развитие информационных коммуникаций связано, прежде всего, с техническим прогрессом в сфере крупного машинного производства и очень быстрыми темпами его развития. Производственные предприятия нуждались в высококвалифицированных или, по крайней мере, просто грамотных работниках, потребность в которых резко возросла. Важную роль сыграло также формирование транснационального сектора экономики.
Помимо производственно-экономической, возникает также политическая востребованность информации. В отличие от индивидуально работающих крестьян, фабричнозаводские люди уже объединены самой формой промышленного предприятия. Они достаточно образованы для того, чтобы осознать и артикулировать свои интересы в виде конкретных требований, политических программ и доктрин. В свою очередь, возросшие возможности тиражирования информации позволяли провести крупномасштабные акции, связанные с пропагандой и агитацией революционных идей. Рост активности рабочего движения, многочисленные забастовки, митинги, демонстрации, шествия свидетельствовали о новом феномене в социальной жизни — появлении общественности, с которой теперь привилегированным слоям населения придётся считаться.
началось формирование гражданского общества как устойчивой, самовоспроиз-водящейся системы, которая «институционализируется и генерализуется посредством законов и субъективных прав, стабилизирующих социальную дифференциацию»9. Происходящая институциализация стимулирует создание новых каналов и более совершенных информационно-коммуникативных технологий. Дальнейшая оптимизация социальных отношений происходит посредством создания институциональной многомерности, опосредованной активными и разносторонними информационными потоками в рамках гражданского общества, которое само может рассматриваться как институциональный коррелят коммуникативной системы развитого индустриального общества. В ряде стран появляются новые информационно-коммуникативные технологии, которые учитывают происшедшие изменения в социальной структуре и позволяют решать сложнейшие конфликты без применения насилия.
Именно на этом этапе появляются информационно-коммуникативные технологии, в которых точка активности смещается с коммуникатора и средств коммуникации на объект воздействия, перестающий быть пассивным и обретающим качество активного субъекта. Прежняя информационная схема, основанная на различии между активным субъектом коммуникации и пассивным объектом информационного воздействия, заменяется более прогрессивными субъект-субъектыми отношениями. Диалог, партнёрские отношения,
равная доля инициативности обеих сторон становятся атрибутивными характеристиками новой формы коммуникации. Соответствующие ей информационно-коммуникативные технологии мы обозначим, вслед за другими исследователями, как трансакционные10. Первым удачным опытом применения полноценной процедуры трансакционных технологий по праву считаются действия американского журналиста Айви Ледбеттера Ли, который сумел решить сложнейший конфликт, сопровождающийся крупной забастовкой на шахтах Рокфеллера (1914 г.), только при помощи передовой информационной политики, избавив конфликтующие стороны от применения более агрессивных мер.
Трансакционные модели информационно-коммуникативных технологий стали быстро развиваться во второй половине ХХ в. К этому времени стали очевидны ограниченные возможности односторонней модели информационного взаимодействия. К тому же теоретические и эмпирические исследования учёных серьезно поколебали уверенность в безграничном влиянии коммуникации на аудиторию. В работах, посвященных теории коммуникации, появились более сдержанные оценки роли средств массовой информации, которые могли «только усиливать идеи, в которые люди уже верили, могли оказывать влияние на мнения общественных лидеров, но не имели достаточной власти, чтобы изменить общественное мнение»11.
После Второй мировой войны (несомненно более прогрессивные) американские информационно-коммуникативные технологии стали проникать в Западную Европу. Европейская сфера «паблик рилейшнз» очень скоро оказалась под влиянием американских подходов и концепций; несмотря на это и, возможно, в противовес этому, здесь начинают появляться свои школы и направления. На их формирование решающее влияние оказала философская мысль (которая традиционно была именно западноевропейской), особенно так называемая «диалогическая философия»12, получившая широкое распространение во второй половине XX веке. Содействие философии науке и технике позволило весьма корректно перенести американский опыт на европейскую почву.
Диалогическая философия противопоставила классическому, замкнутому на самом себе и вполне самодостаточному «Я» диалогическое отношение «Я и Ты», которое стало рассматриваться как фундаментальная характеристика положения человека в мире. Утверждая основополагающий характер этого отношения, философы подчёркивают, что вне его человек не может сформироваться в качестве личности. К аналогичным выводам приходит и персонализм13. С тревогой пишет Юрген Хабермас об утрате моральности как основы межчеловеческих отношений в техногенном западном обществе14. Таким образом, европейская культурно-философская традиция активно формировала настороженное отношение человека к дискурсивным типам, их функциям и использованию, что в практическом отношении давало возможность избежать манипуляций со стороны других и уберечь автономию своего сознания и поведения от внешних посягательств.
К середине XX века сложились все основные классические модели информационно-коммуникативных технологий, которые имели явно выраженную социальную обусловленность. Развитие ИТК шло по линии их усложнения и диверсификации. Первыми появляются однонаправленные модели, обусловленные тем, что в доиндустри-альную эпоху экономической основой обществ были добывающие производства, которые не нуждались в регулярных, обильных и хорошо организованных потоках информации. Социальные отношения между высшими и низшими классами также не предполагали в этот период использования каких-либо сложных методов информационного обмена и скоростных информационно-коммуникативных каналов. Опираясь на силу и принуждение, хозяева могли ограничиться простейшими команды и приказами, а исполнители их воли находились на столь низком уровне социального и культурного
развития, что в массе своей были неспособны к сложным формам противодействия. В настоящее время потребность в однонаправленных технологиях, связанных с упрощением и унификацией информационного обмена, возникает в кризисных и экстремальных ситуациях, когда обнаруживается срочная необходимость в мобилизационных программах управления и оперативных действиях. Главной функцией однонаправленной модели является внедрение в сознание определённой группы людей важной оперативной информации таким образом, чтобы коммуникаторы смогли установить над ними информационный контроль.
Стимулирующие информационно-коммуникативные технологии, основанные на модели общественной информации, получают развитие в индустриальный период, ознаменованный переходом от добывающей промышленности к производящей. Действие модели общественной информации базируется на детальном изучении настроений, мнений, ориентаций и установок целевой общественности для их последующего использования со стороны субъекта публичного дискурса. По сути — это усовершенствованная модель манипулирования общественным сознанием, предназначенная для регулирования социальных отношений, ставших более сложными и разнородными. Данная модель широко используется в настоящее время государственными учреждениями, общественными и политическими организациями, различными ассоциациями и некоммерческими структурами, поскольку её главное предназначение заключается в том, чтобы интегрировать общественное мнение в процессы принятия и реализации управленческих и политических решений. Она предусматривает такой тип отношений между институтами власти и общественностью, при котором имеет место их сотрудничество и взаимодействие, но в принципиально ограниченной форме.
Трансакционные информационно-коммуникативные технологии являются результатом прочного внедрения в культуру и общественные отношения демократических принципов. Они рассчитаны на достижение полного взаимопонимания и установление взаимовыгодных отношений между субъектами публичного дискурса и их целевой общественностью посредством максимального учета обоюдных интересов и мотиваций, доминирования этических принципов и добровольного отказа от манипуляции общественным сознанием. Всё это позволяет говорить о качественно новом этапе в регулировании социальных отношений.
Со временем социальная и информационная организация общества образовали устойчивый «симбиоз», в результате которого информационно-коммуникативные технологии многократно усилили возможность влиять на социально-политические и духовные процессы. На этом фоне возникли и стремительно укоренились в обществе симуляци-онные информационно-коммуникативные технологии, ставшие базой для реализации крупномасштабных политических, социальных и коммерческих проектов. Внедрение симуляционной информационно-коммуникативной практики приводит к тому, что социальные процессы становятся всё более прогнозируемыми и программируемыми.
Взаимодействие человека (к сожалению, не всегда осознанное) с симуляциями социальных фактов постепенно погружает его в новую, не вполне субъективную и не вполне объективную реальность с характером игровой среды. Впервые в истории человечества изменилось традиционное соотношение между двумя видами информации: основанной на опыте (индивидуальном или общественном) и искусственно создаваемой заинтересованными субъектами, а затем распространяемой через средства массовой информации. Объем потока искусственно созданной информации начинает превышать объем так называемой объективной информации. Возникает опасность, что программы социального поведения и ценностные ориентации, которые складывались на протяже-
нии длительного срока и под воздействием социального опыта, могут быть изменены, причём достаточно радикально. Настораживают также и другие риски информационного общества: замещение духовной культуры узкопрофессиональными знаниями, деформация досуга с его ориентацией на пустую развлекательность, вытеснение живого общения, изменение характера человеческого мышления с творческого на инструментальный и формализованный.
Преобладание целевой (искусственной) информации над естественной при всё возрастающем техническом прогрессе информационно-коммуникативных технологий может привести к изменению глубинных механизмов, формирующих самосознание и самооценку человека, к существенным сдвигам в сфере морально-нравственных норм, ценностей и идеалов. Человек не должен превращаться в искусственный продукт, созданный «информационным дизайнером». Возникают вопросы об обладании свободой воли, свободой творить свою судьбу. Человека как бы вновь отбросили в доиндустри-альную эпоху и превратили в послушный объект информационного манипулирования.
Одной из глобальных проблем современности является гуманистический смысл научно-технического прогресса. Сегодня представители не только гуманитарных, но и естественных наук должны более осмотрительно относиться к области своих задач и выбирать те стратегии исследования, которые не противоречат гуманистическим идеалам. Не погружение человека в привлекательную для него виртуальную реальность, но поиски реальных средств улучшения его жизни должны стать главной целью развития науки. Онтологическим основанием гуманизма всегда была и будет способность человека сознательно руководить своими действиями и нести за них ответ. Любая деятельность в сфере информационных коммуникаций, кем бы и ради чего она ни была инициирована, должна считаться с неотъемлемым правом человека на свободу и личную ответственность за неё.
1 Розин В. М. К различению техники и технологии // Высокие технологии и современная цивилизация (Материалы науч. конф.). Отв. ред. В. С. Степин. М., 1999. С. 12.
2 СергеенкоМ.Е. Помпеи. М.; Л., 1949. С. 97.
3 Там же. С. 99.
4 Моррис Ч. У. Основания теории знаков // Семиотика. М.: Радуга, 1983. С. 37-89; Моррис Ч. У. Значение и означивание // Семиотика. М.: Радуга, 1983. С. 118-132.
5 Gottman J. La politigu des Etats et Leur geographie. P.: A. Colin, 1952. P. 250.
6 Пропаганда (лат. Propaganda—подлежащее распространению) — деятельность направленная на популяризацию и распространение идей в общественном сознании. Агитация (лат. Agitatio — приведение в движение)—деятельность с целью побуждения к политической активности.
7 Маяковский В. В. Агитация и реклама // Полн. собр. соч. в 13 т. Т. 12.—М., 1959. С. 57.
8 ТростниновВ. Д. Человек и информация. М., 1970. С. 14.
9 Коэн Дж. Л., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. М., 2003. С. 7.
10 Яковлев И. П. Основы теории коммуникаций. Учебное пособие. СПб.: Институт управления и экономики, 2001. С. 20.
11 Денис Э., Мерил Д. Беседы о масс-медиа. М., 1997. С. 137-138.
12 См.: Бубер М. Два образа веры. Под ред. П. С. Гуревича, С. Я. Левит, С. В. Лезова. М., 1995. С. 148.; Машин В. Л. «Первоклетка» диалогизма // Философские науки. 1995. №1. С. 131-136; Машин В. Л., Розенцвейг Ф. Культурология. ХХ век. Энциклопедия. СПб., 1998. Т. 2.; Gogarten F. Zwischen den Zeiten. In: Anfange der dialektischen Theologie. Munchen, 1962, Bd. 2, P. 496; Марсель Г. Опыт конкретной философии. М.: Республика, 2004. С. 224; Левинас Э. Тотальность и Бесконечное. М.; Иерусалим: Университетская книга, 2000. С. 416.
13 Мунье Э. Манифест персонализма. М.: Республика, 1999. С. 559.
14 ХабермасЮ. Вовлечение другого. Очерки политической теории. М.: Наука, 2001. С. 417.
