CC BY
200
УДК 94(47).083:329
А. Н. Егоров
Проблема идентификации либеральных политических партий в общественной мысли России начала ХХ в.*
В статье рассмотрена проблема идентификации либеральных политических партий в общественной мысли Российской империи начала ХХ в. Показано, что термин «либерализм» противопоставлялся демократическим ценностям, рассматривался как идеологическое обоснование господства буржуазии, был одиозным для демократически настроенной общественности и являлся неприемлемым для конституционно-демократической партии, стремившейся опереться на широкие народные массы.
The article regards the problem of identification of the liberal political parties in the social thinking of the Russian Empire at the turn of the XX century. The article shows that the term "liberalism” was set against democratic values, was looked upon as an ideological grounding for bourgeois domination. It was abominable for the democratically minded public and unacceptable for the Constitutional Democratic Party which searched for mass support.
Ключевые слова: либерализм, конституционно-демократическая партия, общественная мысль, публицистика, политические партии, социал-демократия.
Key words: liberalism, Constitutional Democratic Party, social thinking, political journalism, political parties, social democracy.
В годы Первой российской революции на политическую арену вышли различные силы, в центре которых находились партии либерального спектра, стремившиеся реформировать государственный строй России на основе принципов гражданского общества и правового государства. При этом немаловажным является вопрос о том, какие партии современники событий идентифицировали как либеральные? В наши дни подавляющее большинство исследователей к либеральному лагерю относят политические партии от октябристов справа до кадетов слева. Но в общественной мысли России начала ХХ в. однозначного ответа на этот вопрос не было.
Подавляющее большинство как современников событий, так и историков считают конституционно-демократическую партию основ-
© Егоров А. Н., 2013
* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 12-01-00249, тема «Образ либерала в Российской империи XIX - начала XX вв.».
7
ной партией российского либерализма. Однако сами кадеты не считали себя либералами в классическом смысле этого слова. Испытав на себе сильное влияние социал-демократии, многие из них усвоили марксистский взгляд на либерализм как на идеологическое обоснование господства буржуазии. В соответствии с ним либерализм по своему историческому происхождению буржуазен: в эпоху своего формирования он означал защиту интересов именно буржуа, стесненных оковами феодально-монархических обществ. Следовательно, назвать себя либералами в то время означало признать свой буржуазный характер. Пойти на это кадеты не могли, поскольку считали себя партией не буржуазной, классовой, а надклассовой (внеклассовой), выражавшей интересы всего народа. В своей пропаганде они подчеркивали, что их партия «не является партией класса, как бы многочислен и прогрессивен он ни был, а партией целого, партией государственной и национальной. Выше всего стоит интерес России. Интересы каждого естественно возникшего класса подлежат признанию и защите, поскольку они не противоречат интересам всего государства, а входят частью в общую, гармонически связанную жизнь целого» [2, с. 38]. Отсюда следовала оценка кадетами своей партии не как либеральной, а как оппозиционной, демократической, стоящей в центре общественного движения.
В начале ХХ в. термины «либерализм» как буржуазная идеология и «демократизм» как воля большинства, народный суверенитет противопоставлялись, что отразилось в энциклопедии Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, в которой утверждалось, что либерализм как чисто буржуазное учение ведет борьбу с демократизмом [25, с. 633]. Кадеты совершенно определенно отдавали первенство идеалам демократии. Недаром В.А. Маклаков, говоря о термине «либерализм», отмечал: «Это наименование неясно, а для многих как недостаточно демократическое и одиозно» [8, с. 296]. Другой кадетский публицист, С.И. Тхоржевский, высказывался еще более резко: «Либерализм не выработал своей научной базы, поэтому он измельчал, как-то выродился и в значительной степени потерял былую демократическую окраску» [23, с. 100]. В своих воспоминаниях П.Н. Милюков отмечал: «...говоря в общих чертах, мои взгляды были ближе к либеральному мировоззрению; но в области политической деятельности либерализм представлялся настолько неопределенным, колеблющимся и быстро отживающим течением, что отождествлять себя с ним было просто для меня невозможно. К тому же с самого начала меня отделяло от него более определенное отношение к социальным вопросам, где либерализм сталкивался с демократизмом. В России эти оттенки часто сливались ввиду элементарности политической жизни» [11, с. 232].
Немаловажное значение имел и образ либерала, созданный русской литературой, в основе которого лежали благодушие и мягкотелость, неверие в «темный народ», боязнь революции и вера в благоразумие сверху. Анализ дореволюционной кадетской публицистики позволяет сделать вывод о том, что те кадеты, которые в традициях эпохи противопоставляли «либерализм» и «демократизм», дистанцировались от первого понятия, а кто соединял их - признавали свой либерализм. В 1906 г. П.Б. Струве, характеризуя идейные основы кадетов, писал: «Наша партия либеральная (здесь и далее курсив авт. - А. Е.): она отстаивает свободу личности. И в то же время она отстаивает начало свободы личности для всякой личности и поэтому она демократична. И в силу этого, в реальнополитическом смысле, она вовсе не отрицает, а, наоборот, утверждает в своей программе действенную, практическую идею социализма. В то же время она есть партия не классовая, а национальная» [Цит. по 2, с. 40].
Сами себя кадеты называли либо радикалами, либо конституционалистами. В то же время нельзя сказать, что они всячески открещивались от термина «либерализм». Некоторые из них в своих статьях признавали свою партию либеральной [21, с. 201]. Кроме того, называя себя радикалами, кадеты вольно или невольно признавали свой либеральный характер, поскольку в то время эти термины были взаимосвязаны. В энциклопедии Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона говорилось: «Иногда либерализм (или его крайняя форма, радикализм) идет на уступки демократизму или социализму. и сохраняет до некоторой степени свой прежний демократический характер» [25, с. 633]. Для современников и историков «уступки» кадетов идеалам социализма, выразившиеся в их идеологии и программатике, были очевидны.
Впервые кадеты признали себя либералами лишь в начале 1918 г., когда их партия уже была запрещена большевиками. По воспоминаниям члена ЦК ПНС Л.А. Кроля, на заседаниях ЦК по инициативе П.И. Новгородцева встал вопрос «что же мы, к.-д., за партия: либеральная или демократическая. П.И. Новгородцев доказывал, что английские либералы давно отошли от абсолютного принципа невмешательства государства в отношения между капиталом и трудом, что мы партия - либеральная и на этот путь мы должны твердо стать, стать партией с более широким диапазоном, наподобие английской либеральной партии» [5, с. 15]. Кроль увидел в этом новое, либеральное течение в кадетской партии, которое было своеобразной реакцией на большевистскую революцию.
Рассмотрим либеральную версию расстановки партийнополитических сил. Начиная с Первой российской революции кадеты делили все партии на два больших блока - правые (или правитель-
ственные) и демократические (или оппозиционные). Правые партии, по словам П.Н. Милюкова, «были созданы в значительной степени искусственно, при непосредственном воздействии правительства, которое и помогало им всячески на выборах» [13, с. 146]. Эти партии кадеты делили, в свою очередь, на две группы - правые конституционные и правые антиконституционные. Последние (Союз русского народа и т. п.) мало интересовали кадетов - для них это, по выражению А.А. Кизеветтера, «просто дикое мясо, наросшее на умирающем старом политическом порядке» [3, с. 4], которое нуждается в некрологе, а не в исследовании. К правым конституционным партиям кадеты относили Союз 17 октября, Торгово-промышленную партию и близкие к ним организации.
Союз 17 октября А.А. Кизеветтер определял как «обывательский (курсив авт. - А.Е.) конституционализм» или «уравновешенный конституционализм», идейный капитал которого - «неоформленная смесь кое-каких новых конституционных понятий с обильным остатком чисто обывательского пристрастия к давно нагретой старой лежанке» [3, с. 11]. Октябристы хотят идти вровень с модой, с требованиями века, но чтобы это не влекло для них больших издержек и не затрагивало их коренных интересов. Конституционные принципы для них всего лишь требования хорошего политического тона, не подкрепленные стремлением установить подлинный демократический строй.
Одна из фраз А.А. Кизеветтера хорошо объясняет, почему кадеты не называли себя либералами: «Октябрист - либерал, но он не может быть демократом, поскольку демократы, не разделяя построений утопического социализма, стоят за социальные реформы, идущие вразрез с классовыми интересами командующих владельческих общественных групп» [3, с. 14]. Именно это противопоставление либерализма и демократии было характерно для кадетской публицистики. Как подчеркивал П.Н. Милюков, демократические партии поставили себе целью обслуживать интересы народных масс и защищать идеи нового государственного и общественного устройства. Именно с демократическими тенденциями кадетской партии он связывал ее большую роль в политической жизни дореволюционной России [13, с. 147]. В этой связи стоит обратить внимание на то, что В.И. Ленин всегда стремился доказать антидемократизм и либерализм кадетов, точно так же как кадеты подчеркивали антидемократизм и либерализм октябристов. Это наблюдение еще раз показывает, что в начале ХХ в. термин «либерализм» был одиозным для демократически настроенной общественности и являлся неприемлемым для той политической партии, которая стремилась опереться на широкие народные массы.
После Февральской революции А.А. Кизеветтер продолжал считать октябристов буржуазной партией, защищавшей классовые интересы «имущих классов», подчеркивая, что кадеты резко отмежевались от октябристов с первого дня их существования. Он не относил Союз 17 октября к оппозиции и сближал его с правыми: «Правые и октябристы стремились заглушить голос оппозиции и превратить народное представительство в чисто внешний придаток к бюрократическому правительственному механизму» [4, с. 25].
П.Н. Милюков также не относил октябристов к демократическим партиям, видя в них группу, искусственно созданную при участии правительства, чья сила заключалась только в поддержке еще более правых групп, которые тоже были искусственно созданы властями [12, с. 4]. Он подчеркивал, что кадеты и октябристы представляли два разных, порою враждебных, течения общественного мнения [14, с. 5].
Связывая термин «либерализм» с буржуазией, кадеты применяли его по отношению к октябристам и близким к ним политическим организациям. Так, В.А. Маклаков в своих дореволюционных статьях называл октябристов партией либеральной буржуазии [16, с. 248]. А.С. Изгоев, оценивая программу Партии правового порядка (ППП), писал, что «перед вами либеральная буржуазная партия, твердо стоящая на конституционной почве и способная смутить своим радикализмом кое-каких умеренных французских республиканцев». Однако, проанализировав деятельность ППП, кадетский публицист доказывал, что ее «либеральный костюм» всего лишь «маскарад» и «надувательство», под которым скрывается антисемитизм и «старый поношенный полицейский мундир» [1, с. 115-117].
Демократические (оппозиционные) партии кадеты делили на два течения: подпольно-революционное и легально-оппозиционное. Разница между ними, по словам А.А. Кизеветтера, в том, что подпольные борцы выступали «мятежниками против всего существующего порядка и стремились к его немедленному насильственному ниспровержению», а представители легальной оппозиции, «дорожившие прежде всего прививкой правовых идей общественному сознанию, наоборот, объявляли реакционную деятельность самого правительства незаконным мятежом против законных общественных прав». Смысл деятельности легальной оппозиции заключался в «проповеди и практическом отстаивании правовых начал непременно на открытой общественной арене» [20, с. 97].
В ноябре 1909 г. в докладе на конференции кадетской партии П.Н. Милюков отнес все политические партии к четырем течениям. Первое - это «демократический монархизм», к которому относились консервативные партии, главная цель которых - сохранение старого политического порядка. Термин «демократический» обозначал
стремление правых опереться на широкие крестьянские массы. Октябристов и близкие к ним группы он назвал «буржуазными конституционалистами», которые не имеют серьезной социальной опоры и поэтому вынуждены искать союза с бюрократией. Свою партию Милюков отнес к течению «демократического конституционализма», для которого характерно «соединение радикальной политической и радикальной социальной программ» [22, с. 240]. Главная цель этого течения - обновление России путем легальной конституционной борьбы, а основная социальная опора - городская демократия. Наконец, четвертое течение - левые партии, которые Милюков не стал подробно разбирать из-за их скромной роли в III Думе.
Таким образом, несмотря на небольшую разницу в терминологии П.Н. Милюкова и А.А. Кизеветтера, их общая позиция оставалась неизменной: на политической арене России боролись четыре группы партий, объединенные в два больших блока - правительственный (правый) и оппозиционный (левый). Эта позиция вполне соответствовала взглядам кадетов о противостоянии в дореволюционной России двух лагерей - власти и общества. Октябристов кадеты всегда относили к правым партиям, хотя и допускали тактические соглашения с ними. Термин «либерализм» кадеты по отношению к своей партии не использовали, а применяли его лишь к октябристам и близким к ним организациям, прежде всего за их буржуазный характер.
Октябристы в свою очередь делили все партии на три большие группы: левые, правые и партии центра посредине. Свою партию они ставили в центре, называя ее конституционно-монархической [18, с. 118]. К своим союзникам октябристы относили Торговопромышленную партию, Партию правового порядка, Прогрессивноэкономическую партию и другие близкие организации. Кадетов они считали радикалами, относили к левому спектру, к оппозиции, но не смешивали с революционерами. А.И. Гучков называл кадетов буржуазно-радикальной партией [18, с. 160].
На расширенном заседании ЦК октябристов 30 ноября 1906 г. А.И. Гучков назвал кадетов «злейшими врагами обновления России» [17, с. 292]. Высказываний подобного рода можно немало найти в протоколах съездов и заседаний ЦК Союза 17 октября. Основные претензии октябристов к ПНС заключались в том, что кадеты стремились установить парламентский строй, при котором монарх лишится реальной власти, в национальном вопросе они допускали автономию, что могло привести к распаду России, в своей тактике были готовы пойти на союз с левыми партиями, от которых октябристы резко отмежевались. Нет никаких сомнений -октябристы ни в коей мере не относили себя к одному политическому лагерю с кадетами.
В среде октябристов термин «либерализм» также не пользовался популярностью и применялся по отношению к своей партии крайне редко. В агитационно-пропагандистской литературе октябристы, как, впрочем, и кадеты, подчеркивали демократизм и конституционализм своей партии. Лишь А.И. Гучков в своих речах иногда связывал октябризм с либерализмом [18, с. 174]. В то же время бывали случаи, когда на местах в 1905-1906 гг. возникали близкие к октябристам политические организации, использовавшие термин «либерализм» в своем названии: в Омске - Русский либеральный союз, в Перми - Конституционно-либеральная партия [24, с. 93, 126]. Обе они в дальнейшем примкнули к Союзу 17 октября. Позднее, в эмиграции, некоторые октябристы относили свою партию к умеренно-либеральным течениям общественной мысли [19, с. 21].
В 1905-1907 гг. социалисты имели свою версию расстановки партийно-политических сил. Ю.О. Мартов разделил все политические партии на четыре группы. На правом фланге - монархические партии (реакционно-консервативные). К партиям центра он отнес Союз 17 октября, Торгово-промышленную партию и другие политические группировки буржуазии. Среди левых партий он выделял две группы - либерально-демократические (кадеты, Партия демократических реформ) и революционные [9, с. 244]. Очевидно сходство классификации Мартова и Милюкова - у обоих два больших блока (правые и левые), а в них по две группы партий. Разница лишь в том, что для меньшевиков кадеты являются либералами, а для кадетов - октябристы.
Иначе классифицировал партии В.И. Ленин. Разница в подходах вытекала из того, что он классифицировал политические партии по классовому признаку, а Мартов - по отношению к самодержавию. Ленин видел в борьбе партий полное и оформленное выражение политической борьбы классов, а меньшевики - борьбу между разными классами современного общества за свои интересы. Поэтому Мартов объединял либералов и революционеров общим понятием «левые партии», поскольку в 1905-1907 гг. они сходились в своем неприятии существующего строя. Ленин же считал кадетов не либеральными демократами, а либерально-монархической партией. В феврале 1906 г. в проекте резолюций к Объединительному съезду РСДРП он поделил партии на реакционные, либеральномонархические и революционно-демократические. К правому крылу либерально-монархических партий Ленин отнес Союз 17 октября и близкие к нему организации. Все они представляли собой «классовые организации помещиков и крупной торгово-промышленной буржуазии, явно контрреволюционные, но еще не заключившие сделки о дележе власти с самодержавной бюрократией». К либеральномонархическим партиям левого толка Ленин отнес кадетов и Пар-
тию демократических реформ, которые не были определенными классовыми организациями и постоянно колебались между «демократической мелкой буржуазией и контрреволюционными элементами крупной, между стремлением опереться на народ и боязнью его революционной самодеятельности» [6, с. 232-233].
У социал-демократов различных оттенков либерализм кадетов не вызывал сомнений. Иное дело - октябристы. В.И. Ленин, с одной стороны, подчеркивал классовое сходство кадетов и октябристов, близость их друг с другом, а с другой - видел принципиальные различия, относя их к разным типам партий. По мере изменения политической ситуации Ленин называл октябристов то правыми либералами, то черносотенной партией, то помещал их между черносотенцами и либералами (кадетами).
В 1907 г. В. Меч (Мачинский) дал меньшевистское определение либерального движения: «Это - все те прогрессивные направления, которые, борясь с правовыми неравенствами и привилегиями феодального порядка, ограничиваются требованием лишь относительного, "буржуазного" равноправия, не доходя до признания полного общественного равенства, как равенства всех социальных, внеорга-нических условий человеческой борьбы за существование». Меч писал, что либерализм весьма многообразен и в нем возможны «очень многие типы политических стремлений». К умеренному, цензовому либерализму крупной буржуазии и части землевладельцев, выступавших за скромные конституционные политические реформы, он относил Партию правового порядка, Торгово-промышленную и Союз 17 октября. Особую разновидность цензового либерализма составлял славянофильский либерализм некоторых кругов поземельного дворянства, объединившихся в Партию правового порядка и частично в Союз 17 октября: «.это не буржуазный уже, но аристократический либерализм: он строит на своих субъективных и
доброжелательных барских чувствах систему объективно-хищную и деспотичную» [10, с. 5, 12].
Другой тип либерализма Меч назвал буржуазноинтеллигентским, главная социальная опора которого - интеллигенция, для которой политическая свобода является «особенно ценной уже и сама по себе, как самоцель, как свобода его деятельности и общественного возвышения» [10, с. 14]. Поэтому политический либерализм этого типа отличается наибольшей непосредственностью и прочностью. Однако, подчеркивал Меч, политическая свобода для интеллигенции является очень умеренной с точки зрения широких народных масс. Поэтому демократизм буржуазно-интеллигентского либерализма является лишь относительным по сравнению с цензовым либерализмом. Выразителем данного типа либерализма является, естественно, кадетская партия. Между умеренным, цензовым
и буржуазно-интеллигентским либерализмом Меч расположил земский конституционализм, выражавший интересы передового землевладельческого дворянства и наиболее обеспеченной группы лиц свободных профессий.
Меньшевистские авторы, как и большевистские, неоднозначно относились к октябристам и близким к ним партиям, то признавая их либеральный характер, то нет. Этот вопрос был подробно рассмотрен в третьем томе «Общественное движение в России в начале ХХ века» в статье Ф.И. Дана и Н. Черванина (Ф.А. Липкина) о Союзе 17 октября. По их мнению, октябристы, зародившиеся в земско-дворянской среде, вели свое начало от консервативного меньшинства ноябрьского земского съезда 1904 г. После Декабрьского вооруженного восстания 1905 г. в «октябризм» хлынули элементы, «сгруппированные под руководством бюрократии в различные "партии порядка", задача которых - борьба с революционным движением» [15, с. 161]. В то же время в партии октябристов в первое время имелось и либеральное течение, желавшее сочетать поддержку правительства с отстаиванием либеральной программы (Д.Н. Шипов, П.А. Гейден). Но постепенно оно ослабевало: «Умеренный либерализм программы Союза стушевался перед готовностью активно поддерживать контрреволюцию в ее истребительной войне против народных масс» [15, с. 179]. Летом 1906 г. Шипов, Гейден и их сторонники вышли из Союза 17 октября из-за несогласия с поддержкой А.И. Гуковым репрессивных мер П.А. Столыпина и образовали Партию мирного обновления. После их ухода октябристы окончательно утратили свой либерализм. Сдвиг октябристов вправо Н. Череванин объяснял реакционными настроениями в земстве в 1906-1907 гг., приведя цифровые данные изменения состава председателей земских управ в ходе выборов гласных 1906-1907 гг., из чего сделал вывод, что «новая тактика октябристов получила признание и санкцию со стороны земства» [15, с. 208].
Дальнейшая эволюция октябристов все более превращала их в правительственную партию, поскольку, по мнению меньшевиков, они «гораздо более соответствуют настроению бюрократии, чем крайне правые, т.к. революционная гидра еще как будто не вполне раздавлена, и бюрократии поэтому невыгодно еще становиться на почву ликвидации обещаний Манифеста 17 октября. Позиция октябристов, объявляющая революцию единственным препятствием для установления обновленного строя, чрезвычайно выгодна в данный момент бюрократии, обеспечивая ей при водворении "порядка" сочувствие даже умеренно-конституционных элементов имущих классов». Одобрение октябристами роспуска II Государственной думы завершило их слияние с бюрократией - с этого момента октябристы «теряют свое лицо, сливаются в одну общую реакционную массу с
правыми» [15, с. 223]. Так в итоге меньшевики отлучили октябристов от либерализма.
В отличие от социал-демократов социалисты-революционеры не ставили знак равенства между понятиями «буржуазия» и «либерализм», считая, что со времен Великих реформ буржуазия и власть связаны прочными узами, а значит, политическое освобождение страны - дело русской интеллигенции и рабочего класса. Интеллигенция, по теории эсеров, была внеклассовой политической силой, подразделявшейся на «трудовую», социалистическую, и «нетрудовую», либеральную. Последней отводилась роль носительницы идей либерализма. Эсеры считали российский либерализм внеклассовым, чисто интеллигентским течением, который в какой-то мере отстаивал чисто народные интересы, а с другой стороны, был связан с интересами русской буржуазии. Либерализму отводилось промежуточное место между «рабочим классом» и лагерем контрреволюции, куда включали землевладельцев, буржуазию и чинов-ничье-бюрократический аппарат [7, с. 101].
Собственно либеральными эсеры считали партию кадетов и близкие к ней организации. Союз 17 октября они не считали ни интеллигентским, ни либеральным политическим течением, относя его к помещичье-буржуазным, антинародным организациям. В отличие от социал-демократов разных оттенков эсеры не видели каких-либо принципиальных отличий между октябристами и правыми консервативными партиями, считая тех и других оплотом самодержавнополицейского строя.
В основе консервативного взгляда на либерализм лежала системообразующая идея о том, что либерализм как порождение западной цивилизации несвойствен историческим реалиям России, идущей своим путем. Либеральные идеи, пересаженные на российскую почву, оказались догматическими и отвлеченными, их усвоили оторванные от народа чиновники и интеллигенция, взявшие курс на борьбу с исторической властью (монархией). Правая публицистика применяла термин «либерализм» к С.Ю. Витте как автору Манифеста 17 октября 1905 г., чиновникам, выступавшим за кардинальные реформы, октябристам, но не к кадетам, которые рассматривались как радикальная революционная партия. Впрочем, говорить о какой-либо сложившейся системе взглядов консерваторов на либеральные политические партии не приходится.
Таким образом, в общественной мысли России начала ХХ в. не наблюдалось единства по проблеме идентификации либеральных политических партий. Кадеты дистанцировались от термина «либерализм», социал-демократы связывали его с буржуазией, для консерваторов он обозначал ненавистное им западное влияние «антирусских сил». Отсутствие консенсуса по данному вопросу
лишний раз подтверждает неприятие значительной частью российского социума либеральных ценностей, что исключало для страны саму возможность развития по реформаторскому пути.
Список литературы
1. Изгоев А.С. Маскарад старой России // Без заглавия. - 1906. - № 4. -С. 113-117.
2. Изгоев А.С. Наши политические партии. - Пг., 1917.
3. Кизеветтер А.А. Консерватизм и наши «правые» партии // Свобода и культура. - 1906. - № 1. - С. 3-16.
4. Кизеветтер А.А. П.Н. Милюков. - М., 1917.
5. Кроль Л.А. За три года (Воспоминания, впечатления и встречи). - Владивосток, 1921.
6. Ленин В.И. Полн. собр. соч. - Т. 12.
7. Леонов М.И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. - М.,
1997.
8. Маклаков В.А. Из прошлого // Современные записки. - Париж, 1929. -Т. 38. - С. 276-314.
9. Мартов Ю.О. Избранное. - М., 2000.
10. Меч В. Либеральная и демократическая буржуазия // Борьба общественных сил в русской революции. Вып. IV. - М., 1907.
11. Милюков П.Н. Воспоминания: в 2 т. - М., 1990. - Т. 1.
12. Милюков П.Н. Воспоминания: в 2 т. - М., 1990. - Т. 2.
13. Милюков П.Н. При свете двух революций // Исторический архив. -
1993. - № 1. - С. 145-182.
14. Милюков П.Н. Три попытки (К истории русского лжеконституционализ-ма). - Париж, 1921.
15. Общественное движение в России в начале ХХ века / под ред.
Л. Мартова, П. Маслова, А. Потресова. - СПб., 1914. - Т. 3. - Кн. 5.
16. Партии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг. Документы и материалы / отв. ред. В.В. Шелохаев. - М., 2002.
17. Партия «Союз 17 октября». Протоколы съездов, конференций и заседаний ЦК: в 2 т. / сост. Д. Б. Павлов. - М., 1996. - Т. 1.
18. Российские либералы: кадеты и октябристы (документы, воспоминания, публицистика) / Сост. Д.Б. Павлов, В.В. Шелохаев. - М., 1996.
19. Савич Н.В. Воспоминания. - СПб.; Дюссельдорф, 1993.
20. Сергей Андреевич Муромцев: сб. ст. / под ред. Д.И. Шаховского. - М., 1911.
21. Струве П.Б. Рабочие и конституционно-демократическая партия // Вестн. Партии народной свободы. - 1906. - № 4. - С. 200-204.
22. Съезды и конференции конституционно-демократической партии: в 3 т. / отв. ред. В.В. Шелохаев. - М., 2000. - Т. 2.
23. Тхоржевский С. К обоснованию программы Партии народной свободы // Вестн. Партии народной свободы. - 1918. - № 4.
24. Шевцов А.В. Непериодические издания русских либеральных и консервативных партий начала ХХ века: библиограф. указ. - СПб., 2002.
25. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - СПб., 1896. - Т. ^II.
