CC BY
241
____________________________Идеи и смыслы________________________________________
Светлана АЛЕХИНА
ПРОБЛЕМА ИДЕНТИЧНОСТИ В РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ XIX - НАЧАЛА XX вв.
Статья посвящена одной из важнейших проблем для России как попикупьтурной общности - вопросу идентичности. Прослеживается смысловая эволюция концепта идентичности в русской философской мысли XIX - начала XX вв. Автор предлагает идею локальной идентичности в ситуации кризиса как необходимой предпосылки формирования идентичности общероссийской.
The article is devoted to the identity problem which is one of the most important for multicultural Russian society. The author observes conceptual development of the issue in the Russian philosophy in the 19th - at the beginning of 20th century. The author proposes the idea of local identity in crisis as a necessary prerequisite for the formation of Russian national identity.
Ключевые слова:
идентичность, идентификация, национально-культурная идентичность, локальная идентичность, модернизация, трансформация, кризис, русская философия, православие; identity, 'identification, national-cultural identity, local identity, modernization, transformation, crisis, Russian philosophy, orthodoxy.
АЛЕХИНА Светлана Николаевна — к.филос.н., доцент кафедры философии и социологии Курского института социального образования, филиала РГСУ [email protected]
Проблема идентичности является фундаментальной для социально-гуманитарных наук. Философы, социологи, психологи и другие представители социально-гуманитарного знания отмечают, что сегодня произошел серьезный кризис идентичности1.
Следует заметить, что в самом широком плане вопрос об идентичности — это вопрос о соответствии определенного субъекта (личности, группы) источнику норм и поведенческих реакций, где источник имеет более универсальную природу, чем сами эти нормы. В основе установления такого соответствия лежат духовно-психологические моменты, т.к. идентичность есть осознание личностью своей принадлежности к некоторому целому, собственная легитимация в пространстве определенного социально-культурного поля, символического универсума культуры. Таким образом, обращаясь к проблеме идентичности, мы фактически обращаемся к проблеме социального конструирования реальности.
Россия, вступив на путь радикальной модернизации, находится сегодня в глубоком социокультурном кризисе и переживает очередную культурно-историческую трансформацию. Среди универсальных, общекультурных характеристик современного кризиса важное место занимает беспрецедентное усложнение процессов идентификации в российском обществе.
Национально-культурная идентичность России разрушалась на протяжении всего XX столетия. Это создало уникальную ситуацию сегодня — существование государства, для населения которого характерна размытая идентичность. Современная Россия существует как неопределенная совокупность людей, объединенных в большей степени лишь территориально, но слабо связанных национально-культурной идентичностью и представлениями о перспективах своего развития. Происходящие в России изменения, во многом противоречивые, остро ставят вопрос об идеалах российского общества, об определении пути дальнейшего развития страны, о со-
1 См.: Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. — М., 1996; Люббе Г. Историческая идентичность // Вопросы философии, 1994, № 4, с. 108—113; Заковоротная М.В. Идентичность человека. Социально-философские аспекты. — Ростов н/Д, 1999; Павлова О.Н. Идентичность: история формирования взглядов и ее структурные особенности // http://pavolga.narod.ru/identity.html и др.
хранении своего национального своеобразия от влияния культуры Запада.
Известно, что переходный период характеризуется конфликтом ценностей, или, по выражению М. Вебера, «ценностным политеизмом». Это зачастую приводит к столкновению идентичностей. Если в ситуации стабильности равновесие удерживается нормативным порядком, то в ситуации кризиса имеет место фрагментация конфликтующих между собой установок. По мнению В. Г. Федотовой, «в России имеется сегодня кризис идентичности, и не в том смысле, что утрачено монистическое восприятие своей самотождествен-ности и возобладал плюрализм, а из-за того, что нет плюрализма как совместимых позиций, а преобладают осколки самопонимания, не связанные между собой»1. И здесь появляется необходимость собрать воедино данные элементы и утвердить общепонятный, символический универсум культуры.
Безусловно, сам процесс модернизации требует предварительного изменения идентичности людей реформируемого общества. Однако возникает вопрос: что принять в качестве образца социальнокультурной идентичности? Как при этом должны измениться нормы повседневной жизни людей? Как показывает отечественная история, в этот момент наиболее активно начинают выдвигаться идеи об особом «русском пути», о «русской цивилизации», евразийские идеи и т.п. При этом все подобные идеологические конструкции центрируются вокруг противопоставления собственной абсолютной уникальной идентичности и особости Западу. И конечно, здесь существует опасность исключения российской цивилизации из общецивилизационного процесса. Ведь опыт других стран, правильно использованный, пропущенный через национальные «фильтры», часто необходим для дальнейшего культурного развития.
Отметим, что проблема идентичности была актуальной в русской культуре изначально, однако особую остроту она приобретает после церковного раскола XVII в., а затем — и петровских реформ. Впервые данная проблема была вынесена на всеобщее обсуждение русским философом П.Я. Чаадаевым. В 1837 г. было опублико-
1 Федотова В.Г. Глобализация и российская идентичность // Глобализация и перспективы современной цивилизации. — М., 2005, с. 170—171.
вано его первое «Философическое письмо», где и получила изложение концепция русской идентичности в широком историко-философском и культурологическом контексте. Философ задал некую «матрицу» рассмотрения проблемы русской идентичности — осознать роль и место России в общемировом порядке. Данный подход оказался удачным, был использован последующей русской философской мыслью и дожил до наших дней.
Чаадаев отмечает резкое отличие русской идентичности от европейской, ее некоторую аномальность. Философ приходит к выводу об исторической исключительности русского народа, его отдаленности от всего мира. Русская идентичность, таким образом, оказывается еще не сформированной, однако ее предстоит создать в будущем именно на основе противопоставления русской традиции всем остальным.
Также для постановки проблемы идентичности в русской философской и общественно-политической мысли XIX в. существенное значение имела знаменитая формула графа С.С. Уварова: «православие, самодержавие, народность». Сама формула должна была подчеркнуть национально-культурные особенности России. Необходимо было, по словам Уварова, «найти начала, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие». Таким образом, термин «народность» придал традиционным православию и самодержавию новое звучание, ориентированное на поиск национального начала.
Проблему религиозно-культурной идентичности впервые поставил Н.В. Гоголь. Религиозная идентичность выступает у него как осознание целостности культуры. Религиозный подход позволял критически оценивать современную философу и писателю социокультурную действительность.
Наиболее основательно проблема идентичности в философии первой половины XIX в. была поставлена в творчестве славянофилов. А.С. Хомяков, К.С. Аксаков, И.В. Киреевский, Ю.Ф. Самарин и другие славянофилы формулируют свою концепцию как программу восстановления соответствия характера культурного и исторического процесса религиозным и национальным особенностям. По словам В.В. Зеньковского, «основной пафос
славянофильства лежит в чувстве найденной опоры — в сочетании национального сознания и правды Православия; в развитии этой религиозно-национальной идеи заключался творческий путь славянофилов... отсюда же определилось и их отношение к Западу»1. Такая позиция была обусловлена христианским универсализмом славянофилов, в духе которого они и понимали культурно-историческое значение православия, стремились религиозно осмыслить судьбы европейских культур и народов, выступая не за казенный, а за одухотворенный подлинными религиозными началами патриотизм. В основе их критики Запада лежит именно это религиозное отношение к Западу как ветви единой христианской культуры, что соединялось с глубоким ощущением русского своеобразия. Однако такое органическое соединение религиозного и национального не свидетельствует об антизападническом подходе, что существенно меняет акценты при анализе идентичности. Необходимо помнить и то, что славянофильство во многом возникло в процессе переработки западной культуры. Таким образом, речь идет не об исключительности России и ее радикальном отличии от Запада, а о поиске своего места в общеевропейском доме и семье христианских народов. Кроме того, славянофилы впервые предложили социально-культурологическую концепцию соборности как свободного единства членов церкви в деле совместного понимания ими правды и совместного искания путей к спасению.
Противостоящее славянофильству западничество выступает за развитие России по буржуазному пути. А.И. Герцен, Т.М. Грановский, В.Г. Белинский, Н.А. Добролюбов, Д.И. Писарев и другие представители данного направления обращаются в своих работах к проблеме самоидентификации России. Главным вектором в этом процессе выступает западная культурная ориентация, которая включает приобщение к «общечеловеческим» ценностям и идеалам, позволяющим человеку стать членом некоего «общечеловеческого сообщества». Самоидентификация понималась западниками как усвоение обновленных модернизированных смыслов исторического и культурного развития ев-
1 Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. - М., 1997, с. 38.
ропейских народов, включая идеалы свободы, равенства и братства.
Следует отметить, что напряжение между славянофильской и западнической культурными ориентациями означает противоборство между тенденцией к универсализму и тенденцией к самобытности. Взгляды западников при этом можно понимать и как желание, чтобы Россия взяла на вооружение все лучшее, что выработано европейской цивилизацией. Таким образом, в споре о «родном» и «вселенском» русская культура существует в противоречивом единстве обоих полюсов, к примирению которых тяготеет концепция Чаадаева. Сегодня проблема позитивного соединения русской культуры с требованиями глобальной цивилизации сохраняет свою актуальность. Однако два столетия назад П.Я. Чаадаев последовательно проводил мысль, в первую очередь, о нравственном слиянии человечества в единое целое, а не об интеллектуальном, культурном и религиозном растворении. В соответствии с произведениями философа, модернизационный синтез необходимо осуществить, прежде всего, на уровне личности и без ущерба для ее нравственной природы.
Во второй половине XIX в. проблема идентичности получает обостренное звучание в русской философской и общественно-политической мысли. Этому во многом способствовали Крымская и русско-турецкая войны, буржуазные реформы, массовые политические процессы, предреволюционная действительность, кризис в различных областях жизни российского общества. При этом проблема постоянно рассматривалась в контексте оппозиции «Россия-Запад». Н.А. Бердяев отмечал в связи с этим: «Противоположение России и Европы для многих русских писателей и мечтателей было лишь противоположением двух духов, двух типов культуры, было лишь формой духовной борьбы с тенденциями современной цивилизации, угашающей дух»2.
В 60-е гг. XIX в. проблема русской идентичности все больше начинает рассматриваться в контексте рассуждений о специфике славянского мира, обладающего
2 Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // Н.А. Бердяев о русской революции. В 2 ч.
Ч. 1. — Свердловск: Изд-во Уральского университета, 1991, с. 117.
значительным культурным своеобразием, которое не может и не должно быть сведено к чисто западным культурным формам. Так, в произведениях Н.Я. Данилевского проводится мысль о культурной противоположности Запада и славянства, в основе которой лежит различие религиозных оснований — католицизма и православия. Российская, славянская идентичность рассматривается как новый всемирно-исторический тип, который на православно-славянской основе примирит Восток и Запад, синтезирует духовные основания того и другого в единое целое.
В 70-е гг. XIX в. в русской философской мысли намечается активизация идей почвенничества. Обратимся в этой связи к творчеству Ф.М. Достоевского. Великий русский писатель и философ наиболее остро и драматически обозначил проблему русской идентичности. В центре почвенничества — критика утопической концепции отвлеченного прогресса как извращения религиозного чувства и обоснование идеи, что подлинными достижениями можно считать только внутренние, опирающиеся на религиозные и национальные основания изменения личности. Почвенничество в целом продолжает славянофильские идеи, однако здесь появляется и принципиально новое основание — концепт почвы: «Для всякого плода нужна своя почва» (Ф.М. Достоевский). «Почва» включает в себя историю и современность, эмпирическую полноту и метафизическую глубь «народа», соединяясь с понятием национальности и уже в контексте последней — с религиозностью. Концепция почвы обращает внимание и на всю совокупностьдуховно-нрав-ственных условий, необходимых для естественного развития и расцвета каждого конкретного народа и его культуры. Так, В.В. Зеньковский охарактеризовал почвенничество как своеобразный религиозный национализм.
Одним из самых оригинальных философских учений второй половины XIX в. была философская система великого русского мыслителя В.С. Соловьева. При этом проблему идентичности можно назвать центральной темой его философского учения. Идеи Соловьева во многом полемичны, он отходил от крайних точек зрения, кроме того, мнение философа по той или иной проблеме могло меняться на протяжении всей его жизни.
Соловьев, рассуждая о национальном вопросе в современной ему России, проводит мысль о том, что это, прежде всего, вопрос о существовании народов, но именно о достойном существовании, т.е. нравственной оправданности идентичности. Нравственное измерение национально-культурной идентичности подразумевает солидарность с другими народами. Философ резко критикует явления национальной исключительности и псевдопатриотизма, т.к. действительное благо народа достигается только исполнением нравственного закона, в чем и выражается подлинное понимание христианства. Таким образом, национально-культурная идентичность и христианская идея оказываются в творчестве Соловьева тождественными. Следовательно, только тот народ осуществит свое назначение или «идею», который во всей полноте приобщится к христианской истине.
В начале XX столетия наступает принципиально новый этап в осмыслении проблемы идентичности в русской философской и общественно-политической мысли. Многообразие, глубина, неисчерпаемость самобытной национальной культуры стимулируют интеллектуальный и духовный поиск отечественных мыслителей, в результате которого возникает оригинальная и плодотворная линия философии, внутренне дифференцированная, но вырастающая на общей фундаментальной православной основе, — русская религиозная философия. Именно духовный опыт ее создателей определяет философские построения, где мыслители вдохновляются задачей «философствовать не о религии, а в религии, окунувшись в ее среду» (П.А. Флоренский).
Русская религиозная философия всесторонне способствовала развитию процесса самоидентификации России в конце XIX — начале XX вв. Ее представители — Н.А. Бердяев, В.В. Розанов, Л.П. Карсавин, П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков и др., настаивая на определяющей роли христианско-православной религии в истории русского государства, приходят к выводу, что будущее русской культуры заключается не в бесплодном подражании однодневным идеалам, приходящим из-за рубежа, а в глубоком освоении мудрости прошлого и в ее дальнейшем развитии. Н.А. Бердяев наиболее точно обозначил основное направление русского нацио-
нально-культурного развития в данный период: «На путях к новой жизни, к духовному возрождению русскому народу предстоит пройти через простое смирение и покаяние, через суровую самодисциплину духа. Тогда только вернется русскому народу его духовная сила. Отказ от мессианского притязания должен укрепить национальное призвание России»1.
Следует отметить, что если в XIX в. национально-культурная идентичность характеризовалась в контексте противопоставления самобытной духовности России и холодной рациональности Европы, то в начале XX в. появляется существенно новое ее понимание. С одной стороны, русские должны утверждать, развивать и беречь свою самобытность, с другой — России следует занять достойное место в семье народов, разумно воспринимая иностранные добродетели. Утверждается также роль отдельной личности-«мик-рокосма» в исторической судьбе страны. Н.А. Бердяев, В.В. Розанов, П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков отказываются от «вселенского» понимания смысла русской идентичности и утверждают ее подлинно национальный, локальный смысл: святость семьи, любовь к Родине, ценность близкого окружения, бытия «здесь и теперь». Данные мысли оказываются удивительно созвучными современному пониманию национально-культурной идентичности российского государства.
Дело в том, что ослабление общероссийской идентичности сегодня приводит к ситуации, когда идентификация макро-
1 Там же, с. 124.
уровня (страна, государство, общество в целом) во многом заменяется идентификацией микроуровня (территория, город, семья, родственники, друзья, коллеги по работе и т.д.). Так, данные последних опросов показывают, что «чувство общности» россияне испытывают практически только в отношении своего самого ближайшего круга общения — семьи, друзей, в меньшей степени — в отношении коллег, людей своего поколения. Между тем, ощущение «общей судьбы», единой страны, нации, общества как такового присутствует в гораздо более слабой степени. Конечно, ценностное измерение ближайшего окружения как идентификационного основания, безусловно, положительно, однако это может привести к аморфному состоянию российского общества, анклавному типу сознания, а как известно, атомизиро-ванный социум практически не способен к самоорганизации, более того, это может создавать угрозу распада общества и государства.
Тем не менее в ситуации кризиса и перехода идентификация через локальность может восприниматься и как необходимая временная мера, способствующая сохранению данного общества, сбережению его материальных и духовных ресурсов, человеческого потенциала. В перспективе по окончании периода трансформации локальная идентичность, на наш взгляд, способна стать необходимой и единственно возможной основой общероссийской национально-культурной идентичности, имеющей целью, прежде всего, национальное возрождение и сохранение материального и духовного богатства страны.
