CC BY
141
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2012. № 3
У.М. Кухтина*
ПРОБЛЕМЫ БИОМЕДИЦИНСКОГО
ЭКСПЕРИМЕНТИРОВАНИЯ НА ЖИВОТНЫХ
В СОВРЕМЕННОЙ ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ
Целью данной статьи является краткий обзор дискуссии относительно этических проблем биомедицинского экспериментирования на животных в современной западной философии, а также проблем, связанных с изучением истории этого вида экспериментирования. На протяжении уже нескольких десятилетий западная философская общественность активно обсуждает смысл, назначение и оправданность (этическую, экономическую, медицинскую, и т.д.) биомедицинского экспериментирования на животных. В то же время, несмотря на обилие материалов по данной теме, пристальное изучение их дает понимание того факта, что среди многочисленных исследований, книг и статей, посвященных биомедицинскому экспериментированию на животных, внимания непосредственно истории этого экспериментирования уделяется чрезвычайно мало.
Ключевые слова: биоэтика, биомедицинское экспериментирование, современная западная философия, философия биологии, эксперимент, экспериментирование на животных.
U.M. K u k h t i n a. Problems of biomedical animal experimentation in the contemporary Western philosophy
The purpose of the given article is to provide a brief overview of the discussion of ethical problems of animal experimentation in the contemporary Western philosophy, as well as of the problems related to the studies of history of animal experimentation. Over decades, the Western philosophical community has been arguing over the meaning and justification (ethical, economic, medical, etc) of animal experimentation. At the same time, despite of the abundance of sources on that topic, a closer look at them exposes the fact that, among multiple studies, books and papers devoted to animal experimentation, there's little attention given to the very history of this kind of experimentation.
Key words: animal experimentation, bioethics, biomedical experimentation, contemporary western philosophy, experiment, philosophy of biology.
На протяжении нескольких десятилетий одними из наиболее обсуждаемых в западной философии являются вопросы о разумности животных, необходимости правового регулирования обращения с ними, обоснованности экспериментирования на них в научных целях и еще целый ряд сопутствующих проблем. Все больший массив разнообразных данных, полученных при исследова-
* Кухтина Ульяна Михайловна — аспирант философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: 8 (926) 613-41-57; e-mail: zedarf@gmail.com
ниях в различных отраслях науки, постоянно вовлекается в их обсуждение, что, впрочем, отнюдь не означает привнесения большей ясности в их решение.
Тема биомедицинского экспериментирования на животных как философская проблема занимает в современной западной философии особое место. Даже при беглом взгляде на предмет можно отчетливо увидеть наличие междисциплинарного эмпирического базиса, включающего в себя данные этологии и зоопсихологии, нейропсихологии, генетики, истории, медицины, ветеринарии, фармакологии, хирургии, юриспруденции, этические концепции и т.д.
Отправной точкой для начала активного обсуждения этой темы в философии зарубежные исследователи считают выход в 1975 г. книги П. Сингера «Animal Liberation» [P. Singer, 1975], хотя работы по аналогичным вопросам издавались и ранее [W.M.S. Russel, R.L. Burch; R. Ryder, 1975]. Тем не менее именно публикация данной книги, заведомо провокационной и обращенной прежде всего к обычным людям, породила чрезвычайно широкий общественный резонанс и интерес к поставленным Сингером вопросам среди философов и ученых.
Название книги «Animal Liberation» можно перевести как «Освобождение животных». Слово «освобождение» трактуется здесь в том же значении, что и освобождение рабов в США. Сингер, а за ним и ряд его последователей и сторонников, настаивает на наличии существенного сходства в истории и мотивации «освобождения» животных, отмены рабства в США и борьбы за права женщин и гомосексуалистов [P. Singer, p. iv]. Неудивительно, что основной своей задачей в книге Сингер называет обличение и постепенное изменение многовековой практики «тирании» людей над животными, которую он иллюстрирует описанием болезненных экспериментов с участием животных, обращения с продуктивными животными на фермах и скотобойнях. Итогом его наблюдений становится призыв к человечеству принять вегетарианство.
Главным инструментом искоренения людской тирании по отношению к животным Сингер считает принцип «равного рассмотрения» ("equal consideration") интересов живых существ на основании утилитаристской морали Милля и Бентама [ibid., p. 5]. Этот принцип позволит людям уйти от порока «спешиэсизма» ("speciesism"), который суть аналогия расизму и сексизму, только в отношении животных1. Интересно отметить, что идеи Сингера выражаются языком, созвучным марксистской терминологии в отношении эксплуатируемых и эксплуататорских классов: говоря о животных, автор обозначает их как «эксплуатируемую» либо «угнетаемую груп-
1 Этот термин был изобретен Р. Райдером в 1970 г, и затем поднят П. Сингером на щит в "Animal Liberation", после чего слово стало общеизвестным.
пу», в то время как люди, в его понимании, являются «угнетателями» [ibid., p. iv].
В настоящее время можно выделить следующие аспекты изучения экспериментирования на животных в западной философии:
— споры о важности этого рода исследований для науки и человечества в целом: об адекватности знаний, накопленных в ходе экспериментирования над животными, их применимости к решению проблем человеческого здоровья (в особенности после тали-домидового скандала, а также в связи с исследованиями механизмов возникновения рака и сахарного диабета, проводимыми с использованием лабораторных мышей, у которых первое заболевание имеет собственную специфику, а второе не встречается вовсе); о моральной и финансовой оправданности; об этической и научной проблематике упомянутых выше «искусственных» экспериментов, в которых на животных изучаются нехарактерные для них заболевания человека; возникновение мнения о «ложном пути» в развитии биомедицинских знаний, исторически обусловленном экспериментированием на животных вместо накопления клинических наблюдений [A. Roman, 1984; C.R. Greek, J.W. Greek, 2000; A. Fano, 1997];
— связанный с этим вопрос о «дутых» бюджетах для исследовательских программ сомнительной пользы, о сговорах исследовательских центров и лабораторий с производителями и поставщиками лабораторных животных, кормов и т.д., направленных на получение дохода от приобретения необходимых средств для исследований животных и предметов ухода за ними по завышенным ценам (этический и аксиологический аспекты современной науки) [C.R. Greek, J.W. Greek, 2000; C. Cohen, T. Regan, 2001]2;
— научно доказанная способность лабораторных животных чувствовать боль и, как следствие, испытывать мучения во время болезненных экспериментов (этический аспект, сыгравший роль в сдвиге западной философской мысли к биоцентристской позиции) [M. Rose, D. Adams, 1989, p. 42—71];
— связанный с этим вопрос об определении термина «сознание» у человека, наличии сознания у животных, сходстве и различии его у животных и человека, определении степени разумности животных, принадлежащих к различным таксономическим группам и, как следствие, постановка вопроса о необходимости наделения животных правами [S.M. Wise, 2001] и уже известная нам идея о переходе человечества на растительную диету.
К дискуссии по данным вопросам присоединяется все больше философов, медиков, биологов, представителей других научных дисциплин. При изучении их взглядов на указанную проблему
2 П. Сингер посвящает данной теме главу 2: «Tools for Research» в своей книге [P. Singer, 1990].
можно выделить три основных точки зрения: 1) традиционная про-экспериментаторская позиция, настаивающая на безусловной пользе и дальнейшей необходимости проведения экспериментов на животных без каких-либо ограничений, без оглядки на проблемы соответствия животных моделей человеческим заболеваниям, наличия у них сознания и способности чувствовать боль3, но признающая необходимость улучшения условий содержания животных, ухода за ними и облегчения боли, а также гуманного усыпления в результате болезненного экспериментирования; 2) жестко антиэкспериментаторская позиция: как правило, настаивает на полном запрете на любые эксперименты на животных (равно как и на любое другое их использование), правда, в данном случае неизбежной становится дискуссия о том, на основании каких критериев определение животного должно быть сформулировано и, соответственно, какие животные организмы должны быть исключены из экспериментирования; 3) умеренная позиция, признающая объективную научную необходимость проведения экспериментов на животных, но с определенными ограничениями: например, эксперимент должен иметь четкий план, цели и убедительные доводы в пользу того, что на выходе будут получены новые знания (за соблюдением данных критериев в настоящее время следят биоэтические комитеты вузов и научно-исследовательских учреждений). Тем не менее единого мнения по поводу того, какие критерии должны указать на ценность и перспективность экспериментов в будущем, равно как и по поводу допустимого уровня болезненности этих экспериментов для животных, нет.
Тем не менее данная позиция вторит антиэкспериментаторской позиции, ставя вопрос о целесообразности экстраполяции данных, полученных на животных моделях, на механизмы человеческих заболеваний, а также делает упор на профилактику некоторых наиболее активно исследуемых заболеваний взамен попыток найти чудесный источник исцеления, как, например, в случае с вызванными курением раком или ожирением.
Аналогично многие приверженцы данной точки зрения сходятся во мнении с противниками экспериментирования относительно того, что тестирование безопасности косметических средств и средств бытовой химии на животных не является жизненно необходимым аспектом экспериментирования, принимая во внимание тот факт, что насущной необходимости в такой лавине продуктов химической индустрии нет вовсе.
Стоит отметить, что результаты данной междисциплинарной дискуссии давно вышли за рамки только лишь теоретических раз-
3 Таких взглядов придерживается, например, известный американский философ Карл Коэн (Carl Cohen).
мышлений, предоставив возможность многим ученым-экспериментаторам и философам, специализирующимся в этике, использовать изученный в ходе дискуссий материал для нужд практики.
Так, во многих западных странах был сделан ряд шагов в сфере нормативного регулирования экспериментирования на животных на государственном уровне4. Например, разработаны рекомендации по уходу и содержанию лабораторных животных, как в случае с «Guide for the care and use of laboratory animais» («Руководство по уходу и использованию лабораторных животных») [Guide for the care and use of laboratory animais // URL: http://www.nap.edu/openbook. php?isbn=0309053773], опубликованному в 1996 г. в США.
В 1984 г. представителями всех федеральных структур, как-либо связанных с биомедицинскими исследованиями, был составлен свод принципов, легших в основу ныне действующих федеральных нормативных актов. Среди данных принципов выделяются следующие требования:
— эксперимент с участием животных не должен быть бессмысленным в плане получения новых знаний о здоровье животных и людей;
— для получения достоверных результатов должно вовлекаться минимальное число животных;
— должны рассматриваться альтернативы животным при экспериментировании;
— необходимо избегать или минимизировать боль и дискомфорт, причиняемые животным;
— условия содержания должны соответствеовать видовым потребностям животных;
— экспериментаторы и персонал по уходу за лабораторными животными должны быть соответствующим образом обучены и иметь необходимую квалификацию.
Сама суть упомянутых принципов сводится к так называемому 3R's: Reduction (использование минимального количества животных); Refinement (забота о животных и достойных условиях их содержания); Replacement (использование моделей-заменителей, если это возможно). Эту формулировку ввели в научный оборот британские биологи В. Рассел (W. Russell) и Р. Бёрч (R. Burch) в 1959 г. в своей книге «The principles of humane experimental technique» [W.M.S. Russell, R.L. Burch, 2012], где каждая «R» являлась названием главы, посвященной именно данной проблематике гуманного экспериментирования.
4 См., например, вебсайт Северо-западной ассоциации биомедицинских исследований (Northwestern Association for Bioethical Research) // URL: http://www. nwabr.org/research/regulations.html; [A. Rowan, 1997].
В Новом Южном Уэльсе (Австралия) в 1985 г. был принят документ под названием «Animal research act» («Акт об исследованиях на животных»), целью которого было защитить благополучие животных путем гуманного, вдумчивого, ответственного и оправданного проведения экспериментов [The animal research act, 1990].
Кроме того, были созданы уже упомянутые выше биоэтические комиссии при университетах и исследовательских центрах, целью которых, помимо прочего, является рассмотрение заявок исследователей на проведение болезненных экспериментов с животными с точки зрениях их целесообразности. Соответственно были внимательно проанализированы и сделаны общедоступными данные об уровнях боли и дискомфорта, испытываемых животными в ходе содержания в лабораториях и при проведении экспериментов [P. Bateson, 1991, N 42, p. 827—839]. Также были изучены возможности использования моделей-заменителей для живых организмов, обладающих сложноустроенной нервной системой и, соответственно, способных испытывать боль.
Вопрос об использовании моделей-заменителей животных в настоящее время дискутируется особенно активно. Многие исследователи считают, что, имея в своем распоряжении современные медицинские и биологические технологии, математические модели, клеточные культуры и ткани, ученые-экспериментаторы способны полностью обойтись без животных в своих научных изысканиях [£. Gendin, 1989]. Тем не менее другие участники дискуссии подобный оптимизм воспринимают крайне осторожно и нередко имеют для этого веские основания. К. Галлистел в своей статье «The case for unrestricted research using animals» [С.Л Gallistel, 1989] отвергает возможность обойтись без экспериментов на животных на примере современной нейробиологии поведения. Галлистел утверждает, что, учитывая специфику данной области знания, исследования без хирургических манипуляций (часто болезненных) на животных в ней несостоятельны. Автор поясняет свою точку зрения на примере известного спора Белла-Мажанди о распределении двигательных и чувствительных волокон в нервных корешках спинного мозга. Изучая лишь анатомию, утверждает автор, мы не можем точно понять, каковы функции этих самых корешков. И Белл, основываясь лишь на изучении анатомии, сделал неверные выводы об их роли. Если так мало толку от анатомических данных, что можно сказать о компьютерной симуляции в биомедицинском эксперименте? Что именно надо моделировать? Можно использовать компьютерную симуляцию, разводя провода на вход и выход или сплетая их, или даже используя один и тот же провод для обеих целей, но все эти ухищрения не помогут разобраться с дорсальными и вентральными нервными корешками у млекопитающих [ibid., 44
p. 213]. Очевидно, что описанное Галлистелом состояние дел не является исключением в сфере экспериментирования на животных, однако очерчивание круга биомедицинских задач, решение которых также не может обойтись без опытов на животных, требует дополнительного изучения материалов конкретно по данной теме.
Не менее дискуссионным остается уже на протяжении ряда лет вопрос о необходимости использования животных для опытов и экспериментов в образовательных целях. С одной стороны, необходимо отметить очевидные успехи в разработке обучающих компьютерных программ-симуляторов и физических муляжей для нужд «практики» студентов в препарировании различных животных (например, рыб, лягушек, кошек и собак). С другой стороны, по-прежнему остается нерешенным непростой вопрос о том, насколько функционально адекватны живым организмам такие искусственные заменители и, соответственно, насколько полноценна подготовка студентов соответствующих специальностей при переводе практической части обучения на работу с ними.
Помимо этого, рассмотрение вопросов, связанных с экспериментированием на животных, имеет довольно ощутимое влияние на общественное мнение и поведение организаций, так или иначе связанных с биомедицинскими экспериментами на животных [D. Liddick, 2006].
Так, для экологических и правозащитных движений разного рода, включая «зеленых» экстремистов и экологически-ориентированных политиков, данное проблемное поле является чрезвычайно важным средством заявить о себе и возбудить интерес к своей деятельности, равно как и сформировать негативное отношение к действиям конкурентов либо противников.
Учитывая все вышеизложенное, совсем неудивительно, что западная литература по биомедицинскому экспериментированию на животных весьма обширна. Ежегодно в разных странах выходят сотни книг и статей, сборников и т.д. Каждый год проводятся философские семинары и конференции различного масштаба, в том числе конкретно по данной теме. Тысячи студентов колледжей и университетов посещают занятия и лекции, посвященные различным аспектам экспериментирования на животных в биологии и медицине.
В этой связи кажется совершенно естественным предположить, что глубокое и всестороннее исследование биомедицинского экспериментирования на животных включает в себя и серьезное изучение истории этого вида экспериментов.
Знание исторических фактов появления и проведения экспериментов на животных наряду с составлением целостной картины развития этого направления в биологии и медицине необходимо
для адекватного философско-исторического, равно как и научного и этического анализа данного рода научной деятельности и возможности видеть его эволюцию в ходе развития человеческой цивилизации.
Рассмотрение биомедицинских проблем и ошибок прошлого с современной точки зрения, как научной, так и философской, позволяет сделать их переоценку, найти новые решения и открыть новые проблемные поля. Помимо этого, вся история экспериментирования на животных, начиная с древнейших времен, является ценным источником знания о развитии этических и антропологических идей. Она отражает изменение в воззрениях людей относительно самих себя и других живых существ, дает понимание их представлений об окружающем мире и своем месте в нем, а также раскрывает аргументацию предшественников современных противников экспериментирования на животных и защитников их прав.
Тем более удивительно, что количество работ, так или иначе связанных с историей экспериментирования на животных, является довольно незначительным, а информация, в них содержащаяся, представляется весьма поверхностной и предвзятой.
Последнее обстоятельство относится, впрочем, не к одной лишь истории экспериментирования на животных, но и ко всему философскому осмыслению роли и значения биомедицинского экспериментирования для человечества в целом.
Существенной чертой современного философского осмысления биомедицинского экспериментирования на Западе, как отмечает А. Роуэн (A. Rowan), являются примитивность и чрезмерная ангажированность многих источников, имеющих, тем не менее, огромное влияние на публику и ее умонастроения. Так, в статье «Debating the value of animal research», Роуэн пишет следующее: «...большинство сторонников и противников экспериментирования на животных обычно опираются на определенные примеры, которые имеют дело с крохотными частицами научного знания и часто основываются на выборочном использовании источников» [A. Rowan, 1997]. Также, отмечает он, «все доступные исследования [экспериментирования на животных] страдают от чрезмерной готовности авторов находить примеры, поддерживающие их точку зрения, а не тщательно взвешенное исследование всех «за и против» в их позиции» [ibid. p. 11].
Прекрасной иллюстрацией слов Роуэна служит оценка научной важности открытия, сделанного Франсуа Мажанди5, с точки зре-
5 В 1822 г. Ф. Мажанди экспериментально доказал, что передние корешки спинного мозга являются эфферентными, или двигательными, а задние — афферентными, или чувствительными [Ф. Мажанди // URL: http://dic.academic.ru/dic. nsf/bse/105623].
ния разных ученых. Р. Райдер дает Мажанди гневную отповедь как малоценному для науки садисту, кромсавшему животных безо всякой системы, с единственной целью посмотреть, чем все закончится, чьи эксперименты не отличались точностью [Л. Ryder, 1975, p. 167— 168]. Галлистер, в свою очередь, приводит цитату из введения к книге П. Крэйнфилда (P. Cranefield), посвященной открытию Мажанди, в которой автор прямым текстом пишет, что Мажанди совершил «одно из величайших открытий в истории биологии» [C.R. Gallistel, 1989, p. 212].
Аналогичный разброс мнений можно наблюдать и в отношении Клода Бернара — ученика Мажанди. Все тот же Райдер, поддерживаемый братом и сестрой Грик (Greek) [R. Greek, J.S. Greek, 2000, p. 33], настаивает на полной бесполезности Бернара в деле исцеления больных и утешения умирающих, называя его эксперименты бесполезными для медицины [R. Ryder, 1975, p. 172]. Тем не менее Т.С. Сорокина отмечает огромную роль Бернара в деле развития медицины: «Выдающийся французский физиолог Клод Бернар (C. Bernard, 1813—1878) детально изучил физиологические механизмы сокоотделения и значение переваривающих свойств слюны, желудочного сока и секрета поджелудочной железы для здорового и больного организма, заложив, таким образом, основы экспериментальной патологии. Он создал теорию сахарного мочеизнурения (высшая премия Французской академии наук, 1853), занимался исследованием нервной регуляции кровообращения, выдвинул концепцию о значении постоянства внутренней среды организма (основы учения о гомеостазе)» [Т.С. Сорокина, 2009].
Столь жесткое принижение, если не полное отрицание, научных достижений учителя и ученика со стороны Райдера и семейства Грик может показаться непосвященному читателю странным, однако ситуация прояснится, если указать, что Мажанди и Бернар были основоположниками и идейными вдохновителями систематического экспериментирования на животных и тем навлекли на себя гнев и ненависть многих современных защитников животных.
Не менее интересно и обвинение в плагиате, выдвинутое против И.П. Павлова Гриками. Согласно их версии, Нобелевская премия была вручена ему за открытие, сделанное 50-ю годами раньше неким американским врачом Вильямом Бьюмонтом (W Beaumont). Грики особо подчеркивают, что, в отличие от Павлова, обойденный американец изучил работу ЖКТ на человеке, а не на животных [R. Greek, J.S. Greek, 2000, p. 36—37]. На этом вся аргументация против аутентичности исследований Павлова заканчивается.
Продолжая линию критики Роуэна, упомянем также, что воззрения некоторых известных и авторитетных исследователей основываются на том убеждении, что утверждение практики экспериментиро-
вания на животных, которую они расценивают как бесплодную и даже опасную, стало результатом вздорных происков авторитетных личностей (таких, как Аристотель, Фома Аквинский или Рене Декарт)6. Таким образом, подобные ученые начисто отвергают какую бы то ни было объективность развития и укоренения в обществе идей, отказывая экспериментированию на животных в исторической и научной важности, и не тратят времени на попытки осознать истинные причины и предпосылки, стоявшие за становлением подобных экспериментов. Говоря другими словами, среди современных западных ученых чрезвычайно распространена позитивистская установка в изучении истории науки и философии, которая обосновывает знание, но совершенно не интересуется его предпосылками и объективными причинами его возникновения.
Данный подход влияет не только на изучение истории биологии и формирование сопряженных с ней философских идей, но и на те идеи, которые сами современные защитники прав животных и гуманного с ними обращения пропагандируют.
В определенной степени такое положение дел связано и с тем, что современные исследователи экспериментирования на животных, как правило, не являются идейно независимыми. В своем большинстве они имплицитно или эксплицитно относятся либо к защитникам, либо к противникам экспериментирования на животных и часто привносят в свои исследования ценностные установки упомянутых выше групп, что отражается на объективности оценки ими тех или иных фактов и событий (что мы видели выше).
Сама возможность проведения исследования в свою очередь также часто зависит от изначально ангажированного источника финансирования. Очевидно, что при выполнении такого «социального заказа» объективность утрачивается, а значит, падает ценность самого исследования, равно как и авторитет ученого. В этой ситуации под подозрением в неискренности и научно-этическом подлоге находятся даже исследователи, заявляющие о своей этической нейтральности. Оппоненты, несогласные с выводами таких ученых, обвиняют их в подпольной игре на стороне противника, что не всегда безосновательно.
Серьезной причиной отсутствия фундаментальных трудов непосредственно по истории экспериментирования над животными, равно как и попытки какой-либо систематизации знаний в этой области, является трудоемкость поиска и компилирования ма-
6 Такой версии придерживается, к примеру, М. Энгель (М. Engel), профессор Университета Северного Иллинойса, а также известные философы Т. Реган (Т. Regan) и П. Сингер (P. Singer) в книге «Animal rights and human obligations» и гарвардский правовед С Уайз (S. Wise) в книге «Rattling the cage: Toward legal rights for animals».
териалов по данной теме. Подобная работа требует обширных многолетних междисциплинарных исследований и проработки огромного массива археологических свидетельств, литературных источников различных эпох и на различных языках и т.д., что подразумевает основательную профессиональную подготовку ученого в различных областях науки. Также стоит упомянуть, что исследователь, занимающийся подобной темой, нуждается в основательном финансировании для своих изысканий на долгосрочной основе, чего весьма непросто добиться, а значит, ряды ученых, желающих работать в данной области, не так уж велики.
Еще одно обстоятельство вызывает трудности при исследовании истории экспериментов на животных и их моральной и научной оценке. Как уже было сказано, существенная часть такого исследования напрямую зависит от профессионального владения предметом. Когда речь заходит о биомедицинских экспериментах прошлого и их влиянии на современную науку, компетентность исследователя и его внимание к второстепенным, на первый взгляд, деталям играют чрезвычайно важную роль для раскрытия изучаемого предмета. Неучтенные или проигнорированные особенности исказят полученные данные. Однако другие исследователи могут указать на дефекты и неточности такого исследования, оспорить и исправить его. Значительно сложнее дело обстоит с интерпретацией полученного материала. В областях знания типа биологии и медицины профаны не могут опираться на собственные суждения и вынуждены обращаться за мнением специалистов.
И здесь мы снова имеем дело с персональными установками исследователя. Лукавство или добросовестность при работе с фактами часто могут быть замечены лишь другим специалистом. Тем не менее с учетом широкого применения «черного пиара» даже мнение честного специалиста не может быть застраховано от серьезной дискредитации. В случае серьезного конфликта неспециалисты оказываются в тяжелой ситуации, так как понять, кто из спорящих профессионалов ближе к истине, невозможно. Чем важнее поднятый вопрос для философской и научной дискуссии, тем больше неразберихи приходится наблюдать в полемике оппонентов [A. Rowan, 1997; C.R. Gallistel, 1989].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Мажанди Ф. БСЭ // URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/bse/105623 Сорокина Т.С. История медицины: В 2 т. М., 2009 // http://www. bibliotekar.ru/423/
Bateson P. Assessment of pain in animals // Animal behavior. 1991. N 42. Cohen C., Regan T. The animal rights debate. Lanham, 2001.
Fano A. Lethal laws: Animal testing, human health and environmental policy. L., 1997.
Gallistel C.R. The case for unrestricted research using animals // Regan T., Singer P. Animal rights and human obligations. New Jersey, 1989.
Greek C.R., Greek J.S. Sacred cows and golden geese: The human cost of experiments on animals. N.Y, 2000.
Guide for the care and use of laboratory animals //
URL: http://www.nap.edu/openbook.php?isbn=0309053773
Liddick D. Eco-terrorism: radical environmental and animal liberation movements. PRAEGER. Westpoint; Connecticut; L., 2006.
Northwestern Association for Bioethical Research // URL: http://www.nwabr. org/research/regulations.html
Regan T., Singer P. Animal rights and human obligations. 2nd ed. New Jersey, 1989.
Rose M., Adams D. Evidence for pain and suffering in other animals // Animal experimentation: The consensus Changes Ed. G. Langley. N.Y, 1989.
Rowan A. Debating the value of animal research. 1997.
Rowan A. Of mice, models and men. Albany, 1984.
Russell W.M.S., Burch R.L. The Principles of Humane Experimental Technique. 2012 // URL: http://altweb.jhsph.edu/pubs/books/humane_exp/het-toc]
Ryder R. Victims of science: The use of animals in research. L., 1975.
Singer P. Animal liberation. N.Y., 1990.
The Animal Research Act. 1990 // URL: http://www.dpi.nsw.gov.au/agriculture/ livestock/animal-welfare/research-teaching/factsheets/aw-fact01 (дата обращения 20.08.2011г).
Wise S. Rattling the cage: Toward the legal rights for animals. Cambridge, 2001.
