CC BY
153
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО ПРАВА
123
ПРИОРИТЕТНОСТЬ КРИТЕРИЕВ ЭФФЕКТИВНОСТИ ПРИ ПРОЕКТИРОВАНИИ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
ШМАКОВ А.В.,
кандидат экономических наук. доцент кафедры экономической теории, Новосибирский государственный технический университет,
e-mail: a.shmakov@mail.rn;
ПЕТРОВ С.П.,
магистрант факультета бизнеса, Новосибирский государственный технический университет,
e-mail: gmork88@rambler.ru
В статье приводится критический анализ использования критерия справедливости при оценке законодательства, описаны достоинства и недостатки базовых критериев оценки эффективности законодательства, проведен анализ эффективности статей 178 и 179 Гражданского кодекса РФ.
Ключевые слова: экономический анализ права; критерии справедливости; критерии эффективности; договорное право; неполнота информации.
The article has presented critical analysis of using justice criteria in law assessment, it has described advantages and disadvantages of assessment criteria of law efficiency and also it has analyzed efficiency of clauses 178 and 179 of Civil law of Russian Federation.
Keywords: law and economics; justice criteria; efficiency criteria; contract law; incomplete information.
Коды классификатора JEL: K00, K12.
Постановка проблемы
В обществе ярко выражена позиция, согласно которой законодательство не должно быть направлено на достижение эффективности, должно иметь в основном распределительные цели. Альтернативные правовые нормы ведут к перераспределению благосостояния, поскольку человек, получивший право собственности, становится богаче. При нулевых трансакционных издержках различные варианты отчуждения прав собственности влияют на распределение, но не на эффективность. Возникает иллюзия необходимости установления прав собственности на законодательном уровне с использованием лишь критериев справедливого распределения богатства.
Мы не ставим под сомнение важность понимания обществом вопросов справедливости, однако не придерживаемся озвученной выше позиции. Необходимо понимать, что, с одной стороны, возможность решения вопросов справедливости при помощи законодательства (прямо или косвенно связанного с распределением прав собственности) во многих случаях весьма условна. С другой стороны, трансакционные издержки в современных условиях значительны, следовательно, законодательство является важным механизмом достижения эффективности в обществе. С целью обоснования данной позиции, во-первых, покажем, что критерий справедливости не может стать бесспорным, однозначным критерием оценки законодательства. Во-вторых, приведем пример использования правовых институтов, способствующих достижению эффективности.
© А.В. Шмаков, С.П. Петров, 2G1G
TERRA ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
Неопределенность понятия справедливости
Прежде всего, необходимо отметить, что понятие справедливости слишком неопределенно и неоднородно для различных групп людей, чтобы стать универсальным критерием оценки нормативно-правовых актов.
В основе современного понимания справедливости лежит работа Джона Ролза «Теория справедливости» [5]. Особенностью его подхода является то, что понимание справедливости он основывает не на критериях нравственности, а на представлении о договорной природе справедливости1. Справедливость достигается, если действует набор правил или принципов общественного устройства, с которыми согласны разные люди при условии, что эти люди не знают, какую позицию они займут в обществе. Иными словами, если вы распределяете имущество между тремя людьми, зная, что получите одну из выделенных частей, и не знаете какую, то осуществляемое вами распределение будет справедливо.
Согласно теории Дж. Ролза справедливость в обществе может достигаться, если выполняются три условия:
• равные права свободы (каждый человек изначально свободен);
• вертикальная мобильность (возможность подняться по социальной лестнице);
• справедливые неравенства (допустимый уровень неравенства доходов).
Основываясь на анализе выполнения данных условий для российского общества, А.А.
Аузан пришел к выводу о неоднородности понятия справедливости, отсутствии единого понятия справедливости для различных социальных групп [1]:
1. Справедливость не будет достигнута, если не обеспечить людям равные права свободы. Однако права свободы приносят не только выгоды, но и значительные издержки, связанные с распоряжением данными правами. Если издержки велики, возникает соблазн обмена свободы на благосостояние. Два фактора существенно влияют на готовность людей нести данные издержки: образование (для образованного человека издержки распоряжения правами свободы меньше) и имущественное благосостояние (у богатого человека сильнее мотивы пользоваться правами свободы, поскольку принимаемые в государстве решения больше влияют на его благосостояние). По уровню благосостояния и образования российское общество неоднородно.
2. Для достижения справедливости требуется определенная вертикальная мобильность. Характер востребованной вертикальной мобильности существенно зависит от соотношения активного и пассивного населения в стране. В России быстрое построение демократического режима на фоне длительной исторической традиции авторитаризма привело к неоднородности в обществе по уровню и характеру активности.
3. Что касается справедливых неравенств, Дж. Ролз писал, что совершенная модель справедливости базируется на улучшении положения самого бедного человека в стране, поскольку никто не захочет неравенства в доходах, если с определенной вероятностью он окажется самым бедным. Ему оппонировал Джон Харшани, отмечая характерную для людей ненулевую склонность к риску, приводящую к дифференциации доходов. Люди склонны рисковать оказаться бедными до тех пор, пока остается возможность стать богатыми. В России складывается противоречивое отношение к риску. Часть населения принимает очень высокую степень риска, другая часть не желает его принимать.
Следовательно, российское общество настолько неоднородно по критериям образования, имущественного достатка, уровню активности, склонности к риску, что нельзя говорить о единой модели справедливости. А.А. Аузан в рамках российского общества выделяет несколько подходов к определению справедливости для разных социальных групп (табл. 1).
1 Слабые стороны юридической науки и необходимость использования экономического анализа, в том числе нормативного, наглядно демонстрирует цитата из книги Людвига фон Мизеса «Теория и история» [3, с. 47]: «Концепция справедливости, используемая в юриспруденции, ссылается на легальность, т.е. на законность с точки зрения действующего права страны. Она подразумевает справедливость de lege lata [с точки зрения действующего закона]. Наука о праве ничего не может сказать о справедливости de lege ferenda [с точки зрения законодательного предложения], о законах, какими они должны быть. Введение в действие новых законов и отмена старых является задачей законодательного органа, единственный критерий которого — общественная польза. Помощь, которую законодатель может ждать от юристов, касается только технических деталей, а не существа законов или декретов».
Таблица 1
Подходы к справедливости в российском обществе
Склонность к риску Активность населения
Активные группы населения Пассивные группы населения
Высокая склонность к риску Равенство первоначальных условий роста Возможность доступа к элите
Низкая склонность к риску Наличие рабочих мест Запрет демонстрации роскоши, создание своего круга общения
Возникает вопрос: интересам и моральным приоритетам какой группы должно соответствовать законодательство и почему? Думаю, на данный вопрос трудно дать приемлемо обоснованный ответ. Следовательно, использование критериев справедливости для оценки законодательства — скорее политическое манипулирование, чем обоснованная позиция. Если в обществе возникает конфликт между эффективностью и справедливостью, приоритет должен отдаваться более четким и обоснованным критериям эффективности.
Нужно также отметить, в экономике имеются более действенные механизмы достижения справедливости. Например, система прогрессивного налогообложения лучше справляется с проблемой достижения справедливости, чем перераспределение прав собственности, в силу ряда причин [10]:
1. Прогрессивный подоходный налог вполне определенно снижает степень неравенства, тогда как закон о собственности опирается на некоторые грубые усреднения. Например, мы передаем права собственности на землю от более богатого в среднем городского населения сельскому населению. Но внутри группы население также дифференцировано по уровню дохода, и эта мера может привести к еще большей дифференциации.
2. При перераспределении прав собственности часто невозможно предвидеть реальные последствия перераспределения, тогда как налогообложение в этом смысле более прозрачно. Например, присвоение права собственности может сопровождаться ростом цен на услуги для собственника или дополнительными издержками, связанными с содержанием собственности, что способно привести к снижению его благосостояния.
3. Поскольку в действительности трансакционные издержки положительны, любое перераспределение прав собственности связано с потерями части стоимости. Расходы, связанные с налогообложением, оцениваются как менее значительные.
Перераспределение прав собственности в долгосрочном периоде оказывает более существенное искажающее воздействие на экономику, чем прогрессивное налогообложение. Это связано с возможным стремлением людей заниматься деятельностью, связанной с присвоением прав собственности, что может привести к диспропорциям.
Использование критериев эффективности
Современный подход к понятию эффективности предложен теоретиками экономической теории права, передового направления исследований на стыке институциональной экономики и юриспруденции. В соответствии с данным подходом, если какая-то норма расширяет возможности ведения хозяйственной деятельности, способствует созданию стоимости (ценности) и оптимизации распределения ресурсов, то такая норма признается эффективной. Нормы, способствующие разрушению и непроизводительному перераспределению стоимости (ценности), могут быть признаны неэффективными. Эффективным будет распределение ресурсов, приводящее к максимизации стоимости (ценности) [6]. При этом единственный случай, когда эффективное распределение не может быть подвергнуто сомнению, возникает, если люди вступают в добровольную, рациональную сделку, обладая полной информацией, и эта сделка не оказывает влияния на третьих лиц, в том числе не противоречит нормам морали. В этом случае оба человека чувствуют себя в выигрыше, никто не страдает, следовательно, общая ценность увеличивается.
Данный подход конкретизируется в двух базовых критериях:
1. Критерий эффективности по Парето: «Предложение об изменениях в экономике следует принимать, если состояние, по крайней мере, одного человека улучшается (по его мнению), без ухудшения состояния кого-либо другого (по его мнению)».
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
2. Критерий Калдора—Хикса: «Предложение об изменениях в экономике следует принимать, если те, кто станет состоятельнее вследствие изменения, склонны настолько компенсировать потери тех, кто стал менее состоятельным вследствие изменения, что последние будут в том же положении, что и до изменений (по их мнению), а первые улучшат свое положение (по их мнению)».
Данные критерии на лишены существенных недостатков, с которыми можно ознакомиться, например, в работах М.И. Одинцовой [4] или А.В. Шмакова [7]. В общем виде данные недостатки представлены в табл. 2.
Таблица 2
Недостатки критериев эффективности
Критерий Парето
Критерий Калдора-Хикса
В формулировках не учтены требования: а) рациональности, добровольности обмена, полноты информации; б) отсутствия влияния на третьих лиц; в) соответствия признанным в обществе нормам морали
Используемые оценочные суждения неоднозначны
Критерий консервативен
Возникают сложности с оценкой компенсации
Две первые группы недостатков общие как для критерия Парето, так и для критерия Калдора—Хикса. Третий недостаток определяет выбор между данными критериями.
1. Часто при применении критериев игнорируют подразумеваемые (но не прописанные
формально) требования полноты информации, добровольности обмена, рациональности, отсутствия влияния на третьих лиц и соответствия признанным в обществе нормам морали. В этих случаях возникают возражения против использования критериев, которые, впрочем, показывают не столько недостаток критериев, сколько необходимость осмысленно подходить к их использованию и учитывать ограничения, накладываемые спецификой общественных отношений.
2. Критерии не свободны от оценочных суждений. В случае если делается попытка перераспределения ресурсов с участием третьей стороны (своеобразного арбитра), то стороны имеют стимулы занижать ценность получаемых ресурсов и завышать ценность передаваемых. Возникает хорошо известный в среде экономистов эффект богатства. Большинство экономистов при этом признают, что критерии основаны на оценке мнений, но утверждают, что данные мнения «широко распространены» или «почти неоспоримы». Таким образом, данный недостаток сохраняет возможность использования критериев.
3. Критерий Парето крайне консервативен, имеет тенденцию к сохранению существующего положения вещей. Очень немногие перераспределения будут удовлетворять данному критерию, поскольку во многих случаях люди имеют предпочтения относительно поведения других людей. В соответствии с данным критерием они могут блокировать изменения.
Для устранения этого недостатка было сделано улучшение критерия Парето — критерий Калдора—Хикса. Критерий Калдора—Хикса является более выполнимым, чем критерий Парето, так как он требует лишь, чтобы выгоды от курса действий превышали издержки. Отметим, что предусмотренная критерием компенсация не обязательно должна быть уплачена. Достаточна потенциальная возможность оплаты или факт, что выигрыш для общества от распределения меньше потерь. Калдор писал, что вопрос, будет или не будет выплачена компенсация, является скорее этическим или политическим.
Однако при использовании критерия Калдора—Хикса возникает проблема оценки возможности компенсации. В случае если речь идет о перераспределении ресурсов, бывает сложно выявить действительные предпочтения людей. Когда люди платят за приобретаемый товар, они демонстрируют свои предпочтения. В случае же, когда перераспределение ресурсов осуществляется третьей стороной, люди начинают искажать информацию о предпочтениях, чтобы уменьшить свою долю оплаты или увеличить долю получаемого ресурса.
Несмотря на недостатки, конкретизация данных критериев для конкретной отрасли права дает положительные результаты, позволяет формировать подходы к оценке эффективности законодательства. Именно эти результаты объясняют ведущую роль экономической теории права и признание данной теории западной юридической наукой.
Пример использования критериев эффективности при совершенствовании статей 178 и 179 ГК РФ
В гражданском законодательстве РФ достаточно большое количество норм не имеет под собой экономического обоснования. Остановимся на проблеме неполноты информации при заключении договора. Если в момент заключения договора одна или несколько договаривающихся сторон обладают неполной информацией, нарушается условие индивидуальной рациональности, и заключенный договор может оказаться неэффективным. У сторон договора появляется желание расторгнуть договор. Неисполнение такого рода договоров часто целесообразно и с общественной точки зрения, поскольку в большинстве случаев они связаны с непроизводительными затратами, направленными на перераспределение ресурсов в пользу одной из сторон. Возникает проблема определения, в каких случаях эффективно освобождение сторон от ответственности за неисполнение договора, а в каких необходимо принуждать стороны к его исполнению.
В Гражданском кодексе РФ подход к определению ответственной стороны не связан с характером информации. Отсутствует даже четкое первичное разграничение сделок, совершенных под влиянием заблуждения, и сделок, совершенных под влиянием обмана. Статья 178 ГК РФ — Недействительность сделки, совершенной под влиянием заблуждения — гласит: «Сделка, совершенная под влиянием заблуждения... может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения». Статья 179 ГК РФ — Недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана — содержит аналогичную информацию: «Сделка, совершенная под влиянием обмана. может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего» [2]. Следовательно, характер информации фактически не учитывается. Такой подход экономнее с точки зрения трансакционных издержек. Однако он связан с более существенными потерями от недопроизводства информации.
Подход к определению эффективности решений по расторжению договора, оспариваемого со ссылкой на неполноту информации, предложен А. Кронменом [11]. В соответствии с данным подходом, при принятии решения необходимо учесть следующее.
♦ Вмешательство государства необходимо лишь в случае, когда стороны в процессе контрактации самостоятельно не предусмотрели риски, связанные с договором. При этом цель договорного законодательства в том, чтобы снизить трансакционные издержки, применив юридическое правило, которое приблизит судебное решение к тому, которое было бы принято сторонами, если бы они взвешенно подошли к проблеме.
♦ Эффективно перемещать риск возникновения нежелательного события, возникшего в результате неполноты информации, на ту сторону, которая имеет возможность получить информацию с меньшими затратами и, соответственно, лучшую возможность предотвратить риск. В этом случае минимизируются общие издержки от потенциальной ошибки, и создаются верные стимулы по предотвращению ошибок для стороны, которая может предотвратить их более эффективно.
♦ При ускорении производства и распространения информации возрастает эффективность распределения ресурсов, поскольку при наличии достоверной информации стороны ведут себя более рационально. Эффективное решение законодателя должно способствовать производству и быстрому распространению информации.
Таким образом проблема сводится к определению варианта, при котором будет производиться наибольшее количество полезной для общества информации с минимально возможными затратами и потерями. Для того чтобы дать конкретные рекомендации по достижению эффективности в подобных случаях, необходимо разграничить возможные виды дел, связанные с различными характеристиками неполноты информации (рис. 1)2.
2 Р. Кутер и Т. Улен придерживаются альтернативного мнения, заключающегося в том, что решение по признанию договора недействительным со ссылкой на несовершенство информации должно приниматься, основываясь на характере такой информации [8]. Информация может быть: 1) производительной — если информация используется для создания материальных ценностей; 2) перераспределительной — если информация используется для перераспределения материальных ценностей в пользу информированной стороны; 3) смешанной — если информация используется для достижения как первой, так и второй целей. В соответствии с характером информации формируется три принципа признания законной силы договоров:
1. Должна признаваться юридическая сила договоров, основанных на различии в производительной информации. В этом случае признание договора создает стимулы для производства такой информации.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
Неполнота информации
Обман (1) Заблуждение (2)
1
Одностороннее заблуждение (2-1) Двухстороннее заблуждение (2-2)
Информация получена путем целенаправленного поиска (2-1-1) Информация получена случайно (2-1-2)
Информация об ошибке Информация об ошибке носит
доступна (2-1 -2-1) скрытый характер (2-1-2-2)
Рис. 1. Характеристики, определяющие эффективность судебных решений по искам о расторжении договоров со ссылкой на неполноту информации
Прежде всего, необходимо разграничить обман (1) и заблуждение (2). Обман представляет собой предоставление заведомо неверной информации, искажение информации. Ответственность за невыполнение договора в случае обмана, мошенничества необходима, поскольку снижает трансакционные издержки заключения договоров. Если стороны заключают договор в условиях правовой незащищенности от обмана, они будут принимать чрезмерные меры предосторожности и расходы в обществе существенно возрастут.
Заблуждение возникает в случае, если обе стороны не обладают информацией, либо одна из сторон такой информацией обладает, но не предоставляет ее другой стороне. В идеале суд, руководствуясь экономической эффективностью, должен возложить риск ответственности на сторону, способную получить информацию с меньшими издержками. В этом случае снижаются и трансакционные издержки процесса заключения договора. Но экономическая логика требует учесть виды заблуждения: одностороннее (2-1) и двухстороннее (2-2).
В случае двухстороннего заблуждения обе стороны договора заблуждаются по поводу одного и того же факта. При решении вопроса, какая из сторон имела больше возможностей предотвратить ошибку, может потребоваться детальный запрос о характере ошибки, а также об экономической роли и положении каждой из вовлеченных сторон. Это достаточно затратное исследование, поэтому в целях экономии трансакционных издержек эффективно освободить от ответственности за невыполнение договора допустившую ошибку сторону.
В случае одностороннего заблуждения одна из сторон обладает необходимой информацией, но не предоставляет ее другой стороне. Эффективность требует, чтобы риск односторонней ошибки был возложен на сторону, способную наиболее эффективно предупредить такой риск. Однако нельзя забывать, что принятое решение отразится на производстве и скорости распространения информации. Закон должен стимулировать производство информации, способствующей увеличению общественной эффективности. Для принятия
2. Должна признаваться юридическая сила договоров, основанных на различии в смешанной информации. В этом случае приоритет, опять же, отдается необходимости стимулирования поиска производительной информации.
3. Не должна признаваться юридическая сила договоров, основанных на различии только в перераспределительной информации. Получение перераспределительной информации затратно для общества, однако не связано с созданием дополнительных материальных ценностей. Следовательно, производство такой информации неэффективно. Не признавая подобных договоров, закон разрушает стимулы для производства перераспределительной информации.
Мы считаем, что данный подход имеет существенный недостаток, поскольку не учитывает, что перераспределительная информация также может быть полезна для общества. Быстрое распространение информации способствует принятию более эффективных решений индивидами. В этом смысле производство и распространение любого типа информации способствует повышению эффективности.
эффективного решения в этом случае необходимо учитывать характер информации. Информация может быть получена либо путем специального поиска (2-1-1), либо случайно (2-1-2) [12]. Например, специалист по ценным бумагам, может получить информацию об интересующей его корпорации, тщательно изучая данные о ее экономической деятельности, а может нечаянно подслушать ее из чужой беседы в автобусе [14].
В случае если информация является продуктом дорогостоящего поиска, эффективно допускать ее неразглашение, поскольку правило, разрешающее неразглашение, — единственный эффективный способ стимулирования инвестиций в получение такой информации. Наложение обязанности разглашения на хорошо информированную сторону лишает ее преимущества от обладания информацией, и у данной стороны появится стимул снизить усилия по поиску информации. Другая сторона, получающая информацию бесплатно, также не будет иметь стимулов к поиску информации. Поэтому отказ в праве собственности на преднамеренно полученную информацию разрушает стимулы вкладывать средства в поиск информации [9]. Наиболее эффективным способом установления прав собственности на краткосрочную информацию, например, на информацию о состоянии рынка, будет разрешение заключать сделки, не раскрывая преднамеренно полученную информацию [13]. В этом случает, потери общества от ошибок как результата неопределенности будут меньше потерь от недопроизводства информации.
Если же информация не является продуктом преднамеренного поиска, риск потерь от неопределенности необходимо возлагать на сторону, которая могла легче обнаружить ошибку и предотвратить ее с меньшими издержками. Если информация носит скрытый характер (2-1-2-2), необходимо стимулировать сторону, обладающую информацией, к ее разглашению. Для этого сторону, допустившую ошибку, следует освобождать от ответственности за невыполнение договора, если другая сторона знала или должна была знать о его ошибке. Факт знания в этом случае легко обнаружить, поскольку договор, содержащий такую ошибку, как правило, выглядит неправдоподобно привлекательным. Отметим, что человек, получивший информацию случайно, не будет отказываться от своих действий, даже если не получит выгод от обладания информацией, поэтому требование о разглашении не приведет к резкому сокращению подобной информации. Таким образом, издержки, связанные с рисками, снижаются без разрушения стимулов к производству информации. Если же ошибка не очевидна для обеих сторон (2-1-2-1), разумно предположить, что ошибающаяся сторона легче может обнаружить собственную ошибку, поскольку для другой стороны поиск ошибки будет связан с дополнительными затратами, для осуществления которых нет оснований. В этом случае нет причины освобождать сторону от ответственности по договору. Применяется так называемый принцип «составной ответственности», в соответствии с которым изначально ответственность за ошибку возлагают на допустившую ее сторону, но ответственность перемещается на другую сторону, если та знает или должна была знать об ошибке. Несмотря на то что стороне, допустившей ошибку, легче было обнаружить ее в момент составления контракта, другая сторона могла бы исправить ошибку с меньшими затратами в момент между ее возникновением и составлением договора.
Следует отметить, что издержки определения эффективности требования о разглашении информации для каждого судебного иска будут очень велики. Приемлемой альтернативой может стать общее правило (разглашения или неразглашения) в каждом классе дел, связанных с одинаковым видом информации (например, информация о рыночной конъюнктуре или информация о дефектах в продаваемой собственности). Определяя общее правило для каждого класса дел, необходимо определить наиболее вероятное местонахождение данных дел в предложенной схеме характеристик (рис. 1), а затем сформулировать общее правило сообразно предложенной экономической логике.
Приведем примеры информационных групп, для которых рационально допускать неразглашение.
1. Информация о наличии запасов полезных ископаемых чаще является плодом преднамеренных инвестиций в проведение геологоразведки. Чтобы поощрять производство такой информации, эффективно разрешить ее владельцу использовать выгоды от отсутствия информации у других сторон и разрешить ее неразглашение.
2. Информация о будущих событиях, которые увеличат стоимость собственности, в боль-
шинстве случаев добывается целенаправленно. Например, торговцы недвижимостью, подбирая покупателей и продавцов, облегчают продвижение недвижимости к наиболее эффективному способу использования. Поэтому информация такого рода должна
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
TERRA ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
расцениваться как общественный актив, и допустимо ее неразглашение.
3. Информация об очевидном, легко обнаруживаемом дефекте собственности, выставленной для продажи, не требует того, чтобы обращать внимание покупателя на дефект. В этом случае покупатель, вероятнее всего, уже знает о дефекте. Контакты такого рода не приносят положительного результата, однако увеличивают трансакционные издержки.
Приведем также примеры информационных групп, для которых рационально обязывать разглашать информацию.
1. Информация о скрытых дефектах должна быть разглашена. Для покупателя обнаружение таких дефектов в момент покупки затратно. Если продавец знает о дефекте, а покупатель — нет, продавец явно является стороной, способной избежать ошибки покупателя с наименьшими издержками. Но даже в случае, если продавец также как и покупатель не знает о дефекте, эффективно возложить на него риск неблагоприятного события, поскольку он сможет предотвратить ошибку с меньшими издержками, чем покупатель.
2. Информация, связанная с безопасностью продукции, должна разглашаться. Разглашение такой информации способствует безопасной эксплуатации и сохранению собственности, а также устранению возможных дефектов, как при продаже, так и при последующем использовании.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аузан, А. Договор-2008 / А. Аузан. М.: ОГИ, 2007.
2. Гражданский кодекс РФ (Часть 1) от 31.11.1994 № 51-ФЗ.
3. Мизес, Л. фон. Теория и история: Интеграция социально-экономической эволюции / Л. фон Мизес. Челябинск, 2009.
4. Одинцова, М.И. Экономика права: Учеб. пособие / М.И. Одинцова. М.: Изд. дом ГУ-ВШЭ, 2007.
5. Ролз, Дж. Теория справедливости / Дж. Ролз. Новосибирск: Изд-во НГУ, 1995.
6. Тамбовцев, В.Л. Право и экономическая теория: Учеб. пособие / В.Л. Тамбовцев. М.: ИНФРА-М, 2005.
7. Шмаков, А.В. Экономический анализ права / А.В. Шмаков. Новосибирск: НГТУ, 2005.
8. Cooter, R. et al. Law and Economics. Addison-Wesley Series in Economics / R. Cooter, Th. Uleh. 2007.
9. Demsetz, Н. Information and efficiency: another viewpoint / Н. Demsetz // Journal of Law & Economic. 1969. V. 12. P. 10-11.
10. Kaplaw, L. et al. Economic Analysis of Law (lectures) / L. Kaplaw, S. Shavell. 1999.
11. Kronman, A. Mistake, Disclosure, Information, and the Law of Contracts / A. Kronman // Journal of Legal Studies. 1978. V. 7. P. 1-34.
12. Landes, W. et al. Salvors, finders, good Samaritans and other rescuers: An economic study of law and altruism / W. Landes, R. Posner // Journal of Legal Studies. 1978. V. 7. P. 83.
13. Plant, А. The economic theory concerning patents for inventions / A. Plant. Selected economic essays and addresses. 1974. V. 35.
14. Stigler, J. The economics of information in organization of industry / L. Stigler. 1968.
