CC BY
1328
ПРАВО И СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
ш
УДК 341.9
В.А. Кириченко
ПРИНЦИП АВТОНОМИИ ВОЛИ СТОРОН В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ
Статья посвящена исследованию закрепленного в российском законодательстве принципа автономии воли сторон в международном частном праве. Автором анализируются возможности и условия использования сторонами данного принципа, а также причины и ограничения его применения.
Ключевые слова: автономия воли сторон, международное частное право, внешнеэкономический контракт, императивные нормы права, обход права, международный коммерческий арбитраж.
PRINCIPLE OF AUTONOMY OF THE WILL OF THE PARTIES IN THE INTERNATIONAL PRIVATE LAW
The article is devoted to the research of the principle of parties will autonomy in the international private law that is secured in the Russian legislation. The author analyzes possibilities and conditions of use by the parties of the given principle, and also the reasons and restriction of its application.
Key words: parties will autonomy, international private law, external economic contract, imperative norms of law, avoidance of law, international commercial arbitration.
Целью исследований является анализ возможностей и условий использования сторонами принципа, закрепленного в российском законодательстве, - автономии воли сторон в международном частном праве, а также причины и ограничения его применения. Задачами исследований стал поиск альтернатив применению права иностранного государства, оценка таких непростых проблем, связанных с использованием иностранного законодательства, как «расщепление коллизионной привязки» и «обход права». Необходимо изучить оправданность применения иностранного законодательства при отсутствие в договорных отношениях иностранного элемента в его традиционном понимании. Наконец, «применение императивных норм» будет рассмотрено как ограничение выбора права к договору.
Необходимо начинать с разъяснения ситуации, когда участники внешнеэкономической сделки не воспользовались принципом автономии воли сторон и в контракте не определили, какое право подлежит применению при разрешении спорных ситуаций. В этом случае выбор права осуществляется судом в соответствии с установленными правилами (ст. 1211 ГК РФ). Однако «... использование этих правил не всегда может внести абсолютную ясность в договорные отношения» [1]. Поэтому при заключении внешнеэкономической сделки нужно учитывать законодательство, применяемое в случае возникновения разногласий, что поможет избежать возможных правовых коллизий.
Это не означает, что сторонам договора необходимо так проработать договор, чтобы он исчерпывающим образом регулировал все существующие и возможные отношения сторон и снимал вопрос о необходимости привлечения национального права для урегулирования разногласий контрагентов. Для такого договора в теории права существует понятие «самодостаточный контракт» (как правило, внешнеэкономический). Все спорные ситуации, которые возникают при выполнении этого договора, могут быть урегулированы на основе положений самого договора без обращения к нормам права. Следует учитывать, что на практике составить абсолютно независимый от национального права договор невозможно в силу существования императивных правовых норм национальных законодательств (ст. 1192 ГК РФ).
«Самодостаточный контракт» является также в определенной мере реализацией такого «принципа международного частного права, как автономия воли, связанного с именем крупнейшего французского юриста Шарлем Дюмуленом (1500-1566)» [2]. Содержание этого принципа сводится к тому, что к договорам должно применяться право, которое имели в виду стороны. Если из самого договора это право обнаружива-
V.A. Kirichenko
ется недостаточно явно, необходимо обращать внимание на обстоятельства, при которых воля сторон была изъявлена, то есть важно уяснить то право, которое они имели в виду, хотя определенно и не назвали.
С момента возникновения данного принципа прошло около 500 лет. Безусловно, в процессе развития внешнеторгового оборота он претерпел некоторые изменения, однако содержание ст. 1210 ГК РФ свидетельствует о том, что принцип автономии воли сохранил все элементы теории Ш. Дюмулена: российское право позволяет сторонам внешнеэкономического договора в оговорке о применимом праве или в последующем соглашении предусмотреть возможность применения права любого государства. Например, в договоре между российским обществом с ограниченной ответственностью и германским акционерным обществом в оговорке о применимом праве стороны могут предусмотреть как право России или ФРГ, так и право Франции, Испании, Италии или любого другого государства.
Использование данного принципа не так легко как может показаться. Приведенные примеры иллюстрируют свободу, которую дает этот принцип, однако не следует забывать, что и свободой нужно уметь пользоваться. П. 4 ст. 1210 ГК РФ регулирует проблему, которая в доктрине международного частного права носит название «расщепление коллизионной привязки»: стороны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей. «До недавнего времени отношение к расщеплению коллизионной привязки во многих странах было негативное. Основное возражение против применения указанного правила заключалось в неприемлемости нарушения единства обязательственного статута сделки» [4]. Однако последние унифицированные акты в сфере международного частного права допускают возможность применения права различных государств к отдельным частям договора. В частности, подобное положение содержит Римская конвенция 1980 г., которая послужила основой для соответствующей правовой нормы, закрепленной в ГК РФ.
Необходимо подчеркнуть, что использование расщепления коллизионной привязки ни при каких обстоятельствах не должно приводить к противоречивому результату: например, не допускается применение одной правовой системы к правам и обязанностям продавца и другой правовой системы - к правам и обязанностям покупателя. М.Г. Розенберг отмечает, что «...практическая реализация исследуемой правовой нормы не всегда отвечает интересам самих сторон и может привести к полному или частичному непризнанию юридической силы соглашения о выборе права ввиду наличия неустранимых пороков содержания» [4]. Речь идет о подчинении отдельной правовой системе вполне автономной части правоотношений, безболезненно отделимой от остальной части. Например, если различные части договора подряда исполняются в разных странах, то вполне допустимо подчинить эти части различным правовым системам. Хочется подчеркнуть, что в любом случае рекомендуется пользоваться этим инструментом в исключительных случаях и весьма продуманно.
Как способ избежания противоречивого результата использования расщепления коллизионной привязки, стоит порекомендовать следование тенденциям международной практике, когда стороны на основе применения принципа автономии воли выбирают не какую-то конкретную правовую систему (нормы национального права, которые зачастую не учитывают специфику международных торговых сделок), а ссылаются на «общепринятые принципы и нормы права», либо «к праву международной торговли». Довольно часто на практике используется и отсылка к так называемому lex mercatoria [3]. Этим термином в современных условиях, как отмечалось в литературе, обозначается концепция, отражающая тенденцию к формированию автономной системы правовых норм, содержащей нормы, предусмотренные в международных конвенциях, торговых обычаях, широко признанные правовые принципы, предназначенные регулировать международный торговый оборот. Существуют также документы, которые применяются в отношении отдельных видов договоров, например: международные конвенции в области перевозок; подготовленные Международной торговой палатой унифицированные правила осуществления безналичных расчетов (обычаи и практика для документарных аккредитивов, правила по инкассо).
Применение упомянутых унифицированных правил и обычаев, равно как и норм иностранного законодательства, до недавнего времени были недоступны участникам договорных отношений, где отсутствует иностранный элемент. Если российские субъекты права заключили договор, исполняемый на территории России и не имеющий никакого элемента, связанного с какой-либо иной страной, то в этом случае вопрос о применимом праве по правилам, закрепляемым международным частным правом, не ставился - применялось российское право. П. 5 ст. 1210 ГК РФ урегулировал отношения, которые прежде российским законодательством не регулировались.
Данный пункт ввел новеллу в российское законодательство: даже, если договор связан только с одной страной, т.е. в нем отсутствует иностранный элемент, стороны могут выбрать по своему усмотрению применимое право. Включение такого условия является отражением современных тенденций в междуна-
родном частном праве, в частности, нашедших отражение в Римской конвенции 1980 г. В разных странах существует различный подход к решению вопроса о возможности выбирать право, применимое к договорам, связанным с одной страной. Сторонники предоставления такой возможности утверждают, что «.само условие о применимом праве делает договор, во всем остальном связанный только с одной страной, подпадающим под действие международного частного права, поскольку это условие можно рассматривать как своего рода иностранный элемент» [4].
Однако противники такого подхода поднимают вопрос об «обходе права» [6]. В последнее время в литературе стали появляться работы об актуальности концепции «обхода закона» в международном частном праве, автор [7] которых пытается обосновать необходимость использования данной концепции.
Другие же считают данную проблему надуманной [8]. В международном частном праве существует немалое количество вопросов, которые постоянно или время от времени привлекают к себе внимание. И один из самых любопытных - «обход закона» (agere in fraudem legis). При разработке нового коллизионного регулирования для части третьей Гражданского кодекса он, даже будучи включенным в проект раздела VII «Международное частное право», специалистами подробно и всесторонне обсуждался, и в конечном счете ими был сделан вывод, что его использование в данном разделе было бы ошибочным. В этой связи нельзя не отметить, что рабочая группа, разрабатывавшая для стран ЕЭС Конвенцию о праве, применимом к договорным обязательствам (принятую в Риме в 1980 г.), также сочла концепцию agere in fraudem legis неосновательной. Задолго до этого разработчики Германского Гражданского Уложения 1896 г. в ответ на активные предложения ввести в него понятие «обход закона» расценили последнее как слишком опасное для стабильности правового оборота.
В самом деле, концепция «обхода закона» предлагает следующий необычный подход: помимо законных и незаконных действий, нужно выделять в особую группу еще и действия в «обход закона», т.е. те действия, которые букву закона не нарушают, но намеренно направлены на достижение результата, который с целями закона не сообразуется: «Обходом закона является образ действий, нарушающий предписание закона не прямо, но подрывающий цель, на достижение которой это предписание направлено» [8].
Данная концепция может являться новшеством. Законодатели могут оправдывать ею нежелание совершенствовать правовые нормы: зачем этим заниматься, если важна цель закона, а не то, что в нем написано, т.е. механизмы и инструменты достижения цели закона? К agere in fraudem legis прибегают также и в качестве синонима обозначения действий, закону не соответствующих, но маскирующихся под законные. Средства такой маскировки известны в форме злоупотребления правом.
А.И. Муранов в своей диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук «Проблема «обхода закона» в материальном и коллизионном праве», защищенной в МГИМО в 1999 г., доказывал, что использование концепции «обхода закона» в современном российском праве означало бы [8]:
1) разрыв с лучшими традициями дореволюционного российского и советского международного частного права;
2) игнорирование печальной судьбы понятия «обход закона» в зарубежном и советском частном праве, которая в итоге ждет это понятие и в международном частном праве;
3) введение в российское законодательство внутренне противоречивого околоюридического термина «обход закона»;
4) создание в механизме коллизионного регулирования неоправданных технических сложностей и логических противоречий;
5) использование для разрешения коллизионных вопросов устаревшей, рудиментарной юридической техники;
6) игнорирование опыта большинства развитых западных стран по этому вопросу;
7) игнорирование современных тенденций в развитии международного частного права в мире и установление очередного «своеобразия» в российском праве;
8) уменьшение степени состязательности процесса при рассмотрении российскими юрисдикционными органами отношений с иностранными характеристиками с одновременным очередным повышением степени его инквизиторности, от чего так сложно и медленно отходит российская правоприменительная практика;
9) введение в российское коллизионное регулирование «защитной оговорки», совершенно излишней для защиты интересов российского права;
10) предоставление немалому количеству российских судей очередной «подушки для ума», которой они (при их расположенности в пользу исключительно lex fori, а также весьма низком уровне подготовки в сфере международного частного права) не преминут с большой охотой воспользоваться.
Изучив мнения различных авторов, более убедительной точкой зрения на вопрос «обхода права» видится именно та, что не рекомендует использование и включение данного термина в законодательство.
Подтверждением этой точки зрения, т.е. не признание существования «обхода права», служит тот факт, что, все большее число стран включают в свое законодательство или практику возможность использования иностранного права сторонами одного государства и в отношении предмета этого же государства. Россия также пошла по этому пути. Серьезным доводом в пользу включения такого положения служит то обстоятельство, что некоторые институты частного права лучше урегулированы в одних правовых системах и хуже в других. При сегодняшнем уровне интернационализации коммерческих отношений нет смысла лишать стороны возможности воспользоваться теми преимуществами, которые предоставляет та или иная правовая система мира.
Однако законодатель устанавливает определенные ограничения для сторон при выборе права к договору, связанному только с одной страной. Выбор сторон не может отменить действие императивных норм права страны, с которой договор реально связан. При этом необходимо иметь в виду, что в данном случае под императивными нормами должны пониматься все императивные нормы правовой системы.
Ст. 1192 ГК РФ «Применение императивных норм» распространяет такое ограничение не только на выбор права к договору, связанному только с одной страной. Суть правила, установленного ст. 1192 ГК РФ, заключается в следующем: в любом национальном законодательстве содержатся такие императивные нормы, которые в силу своей особой значимости должны применяться всегда, независимо от применимого права, определенного сторонами гражданского правоотношения (в силу автономии воли) или судом (в результате применения коллизионных норм). Такие нормы получили название "сверхимперативных" (используются и иные термины - нормы непосредственного применения, императивные нормы в МЧП и др.).
Основная сложность заключается в нахождении таких норм среди всего массива императивных норм. Для облегчения поиска законодатель включил несколько критериев, которым должны отвечать такие нормы:
- указание в самой норме;
- обеспечение прав участников гражданского оборота;
- обеспечение охраняемых законом интересов участников гражданского оборота.
Однако последние два критерия являются, по моему мнению, довольно широкими.
Из ст. 1192 ГК РФ также следует, что сверхимперативные нормы страны суда должны применяться в обязательном порядке, а сверхимперативные нормы третьей страны могут применяться или не применяться по усмотрению суда. Этому разделению полностью соответствует структура ст. 1192 ГК РФ - в п. 1 речь идет об обязательности применения сверхимперативных норм российского права, а в п. 2 - о возможности применения сверхимперативных норм третьей страны. Другими словами, для применения данного положения суд должен определить: 1) существует ли тесная связь отношения с правом другого государства, а не того, чье право применяется в силу автономии воли сторон или в соответствии с коллизионной нормой, и 2) какие императивные нормы этой правовой системы должны быть учтены. «Гибкий характер данной нормы предполагает, что ее применение зависит от конкретных обстоятельств и от оценки судом каждой ситуации» [4].
Использование механизма сверхимперативных норм страны суда позволит решить также проблему "обхода закона". Для ее решения предлагались различные способы: ограничение автономии воли, введение запрета "обхода закона" и др. В настоящее время наиболее целесообразным способом борьбы с "обходом закона" признана концепция сверхимперативных норм, которая позволяет применить к правоотношениям важные с точки зрения конкретного государства нормы независимо от избранного сторонами права.
Примеры императивного права отражены в п. 2 ст. 1213 ГК РФ, который безоговорочно подчиняет договоры в отношении находящихся на территории Российской Федерации земельных участков, участков недр, обособленных водных объектов и иного недвижимого имущества российскому праву, а ст. 1214 (тоже без каких-либо условий) обязывает применять к договору о создании юридического лица с иностранным участием право страны, в которой согласно договору подлежит учреждению юридическое лицо. В юридической практике к императивным нормам также традиционно относят положения о сроке исковой давности (недопустимости его изменения соглашением сторон), требование к российскому предпринимателю соблюдать письменную форму внешнеэкономической сделки, возможность снижения судом неустойки в случае ее несоразмерности последствиям нарушения обязательства, правила о защите прав потребителей и другие основополагающие нормы российского гражданского права.
В настоящее время институт автономии воли сторон нашел свое отражение не только применительно к договорным правоотношениям. Ч. 3 ГК РФ установила и другие случаи ограниченного применения данного института. Так, например, ст. 1219 ГК РФ, регулирующая вопросы выбора права, подлежащего применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, устанавливает, что: "После совершения дей-
ствия или наступления иного обстоятельства, повлекших причинение вреда, стороны могут договориться о применении к обязательству, возникшему вследствие причинения вреда, права страны суда".
Альтернативой национальных судов, разумеется, не только для разрешения споров, предусмотренных вышеуказанной статьей, является международный коммерческий арбитраж. Использование в контракте положения о разрешении споров в таком суде предоставит большую свободу и независимость от национальных органов. В отличие от государственных судов, арбитражи в меньшей степени связаны с национальным законодательством страны их пребывания. Однако необходимо учитывать, что в регламенте некоторых арбитражей (в том числе в регламентах МКАС при ТПП РФ, Международного арбитражного суда Федеральной палаты экономики в Вене) указано, что суд самостоятельно определяет применимое право. Обычно в таких случаях действуют правила, принятые в стране нахождения арбитража. Приведем пример [1], когда товар поставляется со склада российской компании, находящейся в Объединенных Арабских Эмиратах, на склад английского предпринимателя в той же стране. При этом при заключении договора партнеры не достигли соглашения о применимом праве. Из-за неполной оплаты товара российская организация была вынуждена обратиться в Арбитражный суд МТП в соответствии с арбитражной оговоркой в контракте. В такой ситуации, учитывая место, цели и условия договора, Арбитражный суд может применить законы ОАЭ, а не государств, к которым принадлежат стороны договора (России или Англии). МКАС при ТПП РФ при разрешении такого же спора, вероятно, использовал бы российское право как право продавца по договору (как того требует российская коллизионная норма).
Описанные рекомендации по использованию принципа автономии воли сторон участники коммерческих договорных отношений уже в настоящее время могут воспользоваться. Теперь стоит обратить внимание и законодателя на некоторые моменты правового регулирования, которые в силу принципа автономии воли сторон могли бы быть дополнены и изменены. Так, пункт 3 ст. 1219 ГК РФ о допустимости выбора сторонами обязательства вследствие причинения вреда применимого права нуждается в пересмотре в направлении расширения автономии воли сторон. Желательно предусмотреть возможность выбора сторонами права любой страны, а не только права страны суда. «Целесообразно также включить положение, что стороны, осуществляющие предпринимательскую деятельность, могут выбрать право, применимое к обязательствам вследствие причинения вреда путем заключения соглашения до момента совершения действия или наступления иного обстоятельства, послужившего основанием для требования о возмещении вреда. При этом необходимо исходить из того, что выбор права должен быть явно выражен или следовать из всей совокупности обстоятельств дела и не должен затрагивать права третьих лиц [5]». В данной связи надо решить вопрос о соотношении указанных положений с нормами, регулирующими выбор права сторонами договора (ст. 1210 ГК РФ). Ряд пунктов ст. 1210 ГК РФ может быть распространен и на иные случаи, когда допустим выбор применимого права, в частности, когда речь идет об обязательствах вследствие причинения вреда.
Необходимо отметить, что недостаточно включить соответствующее указание на применимое право в текст договора. Как показывает практика [1], очень важно ознакомиться с особенностями, которыми обладает право той или иной страны при регулировании затрагиваемых контрактом вопросов. Для этого необходимо изучить содержание норм законов других государств, которые будут применяться к составляемому договору. Нельзя быть полностью уверенным в том, что имеющиеся нормативные правовые акты представлены в действующей редакции, адекватно переведены на русский язык и исчерпывающим образом регулируют все существенные условия составляемого договора. Выходом из сложившейся ситуации может стать запрос текстов основных иностранных законов непосредственно от контрагента. Более большие компании могут позволить себе обратиться в специализированное агентство по юридическим услугам в сфере международного коммерческого права. Менее же расточительные смогу проверить предоставленную контрагентом информацию, равно как и самостоятельно ознакомиться со всеми оригинальными действующими национальными и международными правовыми актами, в таких открытых для всеобщего пользования электронных ресурсах, как, например, eur-lex.europa.eu или trans-lex.org.
Литература
1. Зеленин А. Как обезопасить внешнеторговый контракт от правовых коллизий // Финансовый директор.
- 2005. - № 10 // http://www.fd.пJ/reader.htlTl?id=15226.
2. Козлова Т.С. Исторические корни некоторых институтов международного частного права // Российская
юстиция. - 2005. - № 8 // http://www.ycp.ru/articles/rossiiskaya_justicia-8-2005.shtml.
3. Обязательственный статут. Принцип автономии воли сторон. Закон сегодня. - 2010 //
http://lawtoday.ru/razdel/biblo/mejdu-4as-prav/047.php.
4. Абова Т.Е. Комментарий к гражданскому кодексу Российской Федерации части третьей. - 2010 // http://yurlib.ru/book_173.html.
5. Концепция совершенствования Раздела VI Гражданского кодекса Российской Федерации «Международное частное право». - 2009 // http://privlaw.ru/concep_mchp.rtf.
6. Кудашкин В.В. Актуальные проблемы доктрины обхода закона в международном частном праве. -2010 // http://www.lawmix.ru/comm/3550/.
7. Кудашкин В.В. Актуальные проблемы доктрины обхода закона в международном частном праве // Законодательство. - 2007. - № 3. - С. 65-73.
8. Муранов А.И. "Обход закона" в международном частном праве: мнимость актуальности и надуманность проблем // Законодательство. - 2008. - № 7. - С. 18-21.
