CC BY
264
Сергеева Е.В.
Санкт-Петербург ПРИЕМЫ МАНИПУЛЯТИВНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
(на материале ораторских произведений В.И. ЛЕНИНА и И.В. СТАЛИНА)
Abstract
Sergeeva E. Means of Manipulation in Political Discourse (on the Material of Oratoric Works of Lenin and Stalin). The subject of this article is one kind of political discourse - political oratorical work. As the material for the research the author has chosen oratorical works of world-known politicians V. Lenin and I. Stalin. The author notes that political orator-demagogue manipulates the audience by means of some methods that can be singled out and correlated with any kind of political discourse. The discourse of its functioning can be named demagogic political discourse. The author found the following methods of manipulation in political discourse of Lenin and Stalin: “sham conclusion”, violation of logic, falsehood, false charge with lie, substitution of logic and facts with stylistic means, presentation of desired as real, simplification of situation, appeal to mercantile interest of the audience, change of names, use of impersonal “we”, creation of “false clearance”, exclamatory and interrogative constructions. Given examples show that manipulation methods are directed at a listener who cannot recognize the manipulation because of poor knowledge of rhetoric. At the same time these political leaders created the basis for Soviet political discourse and, as a result, modern political manipulation.
Рассмотрение политической коммуникации стало одной из важных проблем в лингвистике последнего десятилетия. В частности, политическому дискурсу посвящена монография Е.И. Шейгал [Шейгал 2004], где представлена общая характеристика этой разновидности дискурса, рассмотрены его системообразующие признаки и интенциональные характеристики и описано жанровое пространство. В книге А.П. Чудинова [Чудинов 2004] рассматривается прежде всего метафора в политическом языке.
Представляется, что совершенно необязательно выделять как специальное направление языкознания политическую лингвистику, которую А.Н. Баранов определяет как лингвистическое направление, изучающее политический дискурс как совокупность дискур-
сивных практик, а А.П. Чудинов - рассматривающее политическую коммуникацию, то есть речевую деятельность, ориентированную на пропаганду тех или иных идей, эмоциональное воздействие на граждан страны и побуждение их к политическим действиям. Главной функцией политической коммуникации А.П. Чудинов считает борьбу за политическую власть [Чудинов 2003: 10-11]. Однако функцией определенного вида общения может быть скорее некое воздействие - воздействие на интеллектуальную и эмоциональную сферу сознания адресата, который вследствие этого совершит (или не совершит) какие-либо поступки. Данная функция не выделяет политическую коммуникацию как некий особый ее вид и не позволяет считать политическую лингвистику специфическим научным направлением. Представляется, что общая теория дискурса может, наряду с научным, художественным, религиозным, философским и другими видами дискурса, на тех же основаниях рассматривать и политический.
А.Н. Баранов в статье «Речевое воздействие и аргументация» дифференцирует термины «политический язык» и «политический дискурс», утверждая, что политический язык - это «особая знаковая система, предназначенная именно для политической коммуникации», а политический дискурс - представляет собой совокупность «всех участников политической коммуникации, речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освященной традициями и проверенной опытом» [Рекламный текст 2000: 110-111]. С нашей точки зрения, необязательно разделять эти понятия, если под дискурсом понимать связный текст или группу текстов в совокупности с экстралингвис-тическими - прагматическими, социокультурными, психологическими - факторами, рассматриваемых как целенаправленное социальное действие. Дискурс - не только «коммуникативное событие», но и «связная последовательность предложений» (Т. ван Дейк), реализация определенной языковой стратегии, совокупность текстов одной сферы жизни, имеющих свой тематический репертуар и обладающих общими языковыми характеристиками. Таким образом, предметом нашего рассмотрения становится одна из разновидностей политического дискурса - политическое ораторское произведение.
К сожалению, в политической коммуникации адресант часто не ограничивается рациональным убеждением, а стремится манипулировать сознанием адресата. В связи с этим можно утверждать, что изучение политического языка в конце ХХ-нач. XXI вв. было инициировано не только «внутренними потребностями лингвистической теории», «чисто политологическими проблемами изучения политического мышления» и «попытками мыслящей части общества освободить политическую коммуникацию от манипуляций поли-
тиканов, обманывающих народ» [Рекламный текст 2000: 118], но и желанием этих «политиканов» познакомиться с более изощренными методами манипулирования.
Под манипуляцией в психологии обычно понимают воздействие, нацеленное на изменение активности человека в интересах манипулятора, выполненное настолько искусно, что остается незамеченным им. В книге Е.Л. Доценко «Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита» называются основные признаки психологической манипуляции (обман, эксплуатация, управление, принуждение, структурирование мира и использование другого в качестве объекта в интересах манипулятора) [Доценко 2003]. Для манипуляции характерно отношение к другому как к средству, стремление получить односторонний выигрыш от коммуникации и скрытый характер воздействия. При этом важная составляющая манипулятивного воздействия - это целенаправленное преобразование информации, то есть ее искажение или утаивание с помощью того, как подается эта информация. Таким образом, языковые средства, используемые манипулятором, становятся принципиально важными для достижения им успеха.
П.Б. Паршин определяет манипулирование как “такой вид взаимодействия между людьми, при котором один из них (манипулирующий) сознательно пытается осуществлять контроль над поведением другого (манипулируемого), побуждая его вести себя угодным манипулирующему способом... Причем делается это таким образом, что манипулируемый не осознает себя объектом контроля”. При этом языковым называется манипулирование, “осуществляемое путем сознательного и целенаправленного использования тех или иных особенностей устройства и употребления языка” [Рекламный текст 2000: 57-58]. Сходным образом определяет языковую манипуляцию Ю.К. Пирогова: «Языковое манипулирование -это использование особенностей языка и принципов его употребления с целью скрытого воздействия на адресата в нужном для говорящего направлении.» [Рекламный текст 2000: 77].
О.Н. Паршина разграничивает манипуляцию и демагогию, считая целью первой прежде всего навязывание выгодного для манипулятора действия, а ко второй относя различные «высокопарные рассуждения, использование пустых обещаний. и недоказанных фактов» [Паршина 2004: 36], что, в принципе, все равно используется для воздействия на адресата, который далее будет иметь определенное мнение и совершать в соответствии с ним некоторые поступки. К.Ф. Седов подразделяет манипуляцию на два вида: продуктивную, направленную на благо адресата, и непродуктивную [Седов 2004], что, с нашей точки зрения, в целом не меняет сущности этого приема, поскольку даже само название статьи этого исследователя однозначно представляет любую манипуляцию
как «стремление к власти над человеком». Сама суть подобного взаимодействия связывает его прежде всего со сферой политической коммуникации.
Политический оратор-демагог манипулирует сознанием человека с помощью определенных приемов, которые могут быть выделены и соотнесены фактически с любой разновидностью политического дискурса. Подобный дискурс может быть назван демагогическим политическим дискурсом.
В качестве материала исследования избраны ораторские произведения таких известных всему миру политических лидеров, как В.И. Ленин и И.В. Сталин, поскольку среди текстов русских политических ораторов первой половины XX в. они наиболее доступны и изданы наиболее полно, и это позволяет обработать большой объем материала и привести не единичные, а наиболее частотные и показательные примеры. Кроме того, речи этих государственных деятелей - яркий пример того, как манипулятивные приемы были применены заведомо успешно, а также того, как советский политический дискурс влияет на современную политическую коммуникацию.
Хотя идеологические соображения в советское время заставляли преувеличивать успех Ленина-оратора, убедительность того, о чем он говорил, для слушателей была велика. С первого взгляда его речи воспринимаются как абсолютно последовательные, однако часто при внимательном рассмотрении можно заметить, что выводы из сказанного совсем не являются собственно следствиями приведенных фактов, которые нельзя назвать аргументами. Подобный прием можно назвать “мнимый вывод”.
Приведем примеры: Положение разоренной, обескровленной
страны, ходом истории выдвинутой впереди всех на поле мировой революции — чрезвычайно тяжело, — и нас раздавят, если мы развалу, дезорганизации и отчаянию не противопоставим железную диктатуру сознательных рабочих. Мы будем беспощадны как к нашим врагам, так и по отношению ко всем колеблющимся и вредным элементам из нашей собственной среды... (Речь в московском Совете рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов 23 апреля 1918 г.)
Мы говорили, что война в тех размерах и в той неслыханной мучительности, в каких она ведется, грозит полной гибелью европейской культуры. Единственное спасение может быть только в переходе власти в руки рабочих для организации железного порядка. ...
Но с каждым днем эти иллюзии рушатся, и становится все более очевидным, что мировая война грозит голодом и вырождением целых стран, если рабочий класс своей мобилизованностью не победит этой разрухи. (Речь на П Всероссийском съезде комиссаров труда)
Необходимость «железной диктатуры» рабочих и «беспощадности» не только к врагам, но и «ко всем колеблющимся и вредным элементам» не является необходимым следствием тя-
желого положения страны. Во втором примере слово «очевидно» заменяет доводы, которые следовало бы привести в доказательство того, что лишь рабочий класс может победить голод и разруху после мировой войны.
Разновидностью этого приема можно считать вывод, сделанный на основании недоказанного положения. Так, в речи на митинге в Политехническом музее В.И. Ленин, выдвигая главный тезис - «В настоящий момент мировой войны выхода из этой войны, помимо победы социализма, нет» - мотивирует его другим еще не доказанным положением - «Капитализм уперся в тупик», хотя то, что мировую войну развязал «капитал», еще не означает, что этот строй не имеет никаких перспектив развития. Другой подобный пример - главное положение и вывод речи «Что такое советская власть?»
Вот почему, как ни клевещут на Россию представители буржуазии во всех странах, а везде в мире слово «Совет» стало не только понятным, стало популярным, стало любимым для рабочих, для всех трудящихся. И вот почему Советская власть, каковы бы ни были преследования сторонников коммунизма в разных странах, Советская власть неминуемо, неизбежно и в недалеком будущем победит во всем мире.
... Советская власть есть путь к социализму, найденный массами трудящихся и потому - верный и потому - непобедимый.
Говорящий нарушает законы логики, приводя аргументы, фактически таковыми не являющиеся: он обманывает слушателей, ибо популярность Советской власти среди трудящихся отнюдь не должна обеспечивать победу этой власти «во всем мире»: кроме любви рабочих, требуются экономические и политические основания для победы. Помимо этого, то, что Советская власть - путь, «найденный массами трудящихся», совершенно не обеспечивает непогрешимости этого пути (скорее, наоборот: «трудящиеся» не экономисты и политологи) и его непобедимости.
Заявление оратора-демагога может быть вообще не мотивированным, как, например, в речи Ленина на I Всероссийском съезде работниц: Положение женщины до сих пор оставалось таковым, что его называют рабским; женщина задавлена своим домашним хозяйством, и от этого положении ее может спасти только социализм. Только тогда, когда мы от мелких хозяйств перейдем к общему и к общей обработке земли, только тогда будет полное освобождение и раскрепощение женщин.
Действительно, не называются никакие обоснования того, что общественная обработка земли может освободить женщину от домашнего труда.
Второй прием, который может использовать политический оратор, желающий вести в заблуждение слушателей, - нарушение логики. Так, В.И. Ленин в речи на Втором всероссийском съезде советов крестьянских депутатов сначала утверждает, что
«выборы в Учредительное собрание» были «одним из самых передовых способов выбирать, потому что выбираются не отдельные люди, а партийные представители», а буквально через несколько слов, оправдывая желание большевиков распустить Учредительное собрание, заявляет: «Когда происходили выборы, народ выбирал не тех, кто выражает его волю, его желание». Следовательно, если рассуждать в соответствии с нормальной логикой, получается, что самый передовой способ выбирать, - это способ, при котором выбирают не тех, кто выражает волю народа.
Иногда вывод делается абсолютно вопреки логике, будучи прямо противоположным логическому следствию посылки. Например, в речи на торжественном заседании пленума московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, посвященном третьей годовщине Октябрьской революции, оратор сначала заявляет: Мы тогда знали, что наша победа будет прочной тогда, когда наше дело победит весь мир, потому что мы и начали наше дело исключительно в расчете на мировую революцию.
Итак, тезис достаточно ясен: настоящая победа возможна только при условии мировой революции. Однако дальше следует заявление о том, что борьба затянулась «дольше, чем можно было ожидать» и неожиданный вывод: Теперь, после трех лет, оказывается, что мы неизмеримо сильнее, чем были до этого, но всемирная буржуазия тоже еще очень сильна, и, несмотря на то, что она неизмеримо сильнее нас, все же можно сказать, что мы победили.
Вывод абсолютно парадоксален: всемирная революция, совершенно необходимая для победы, не произошла, но мы все-таки победили.
Третий прием, чрезвычайно удобный для политика-демагога, манипулирующего толпой, - ссылка на мифическую «волю народа». Так, разъясняя слушателям причины разгона Учредительного собрания, в речи о его роспуске В.И. Ленин говорит: «Народ хотел созвать Учредительное собрание - и мы созвали его. Но он сейчас же почувствовал, что из себя представляет это пресловутое Учредительное собрание. И теперь мы выполнили волю народа, которая гласит: вся власть Советам. А саботажников мы сломим».Указание, что данное действие вызвано желанием народа - несомненно, типичный для любого манипулятора прием.
Следующий прием, который используется в той же речи, риторический троп (в даном примере - метафора), подменяющий логические доводы и факты: «Когда я попал из бьющего ключом, полного жизни Смольного - Таврический дворец, я почувствовал себя так, как будто бы я находился среду трупов и безжизненных мумий». Доводы, подтверждающие устарелость, мертвенность методов и взглядов членов Учредительного со-
брания, не приводятся, оратор лишь стремится воздействовать на чувства слушателей.
Нагнетание эмоций - чаще отрицательных - очень сильный способ воздействия на слушателей. Для этого используется прежде всего определенный набор слов. Например, в речи на совещании делегатов комитетов бедноты центральных губерний Ленин вместо обоснования тезиса, что зажиточные земледельцы - «страшные враги», просто старается вызвать отрицательное отношение к обеспеченным крестьянам, для чего называет их не только нейтральным словом кулаки, но и явно негативными -«кулачье», «мироеды», «злейшие преступники».
Еще один прием - высказывание, в котором желаемое выдается за действительное, как это делает Ленин-оратор в речи при открытии памятника Марксу и Энгельсу: «Несказанные ужасы империалистической бойни народов вызывают всюду героический подъем угнетенных масс.» Этот прием дополняется повышенной эмоциональностью, создающейся благодаря употреблению слов, воздействующих на чувства: несказанные ужасы, бойня.
Близок к названному и прием элементарный и существующий тысячелетия -использование лжи, как, например, в уже упомянутой речи на совещании делегатов комитетов бедноты центральных губерний, где оратор совершенно бездоказательно утверждает, что кулаки «охотно посадили бы нового царя», что не может соответствовать действительности, ибо при новом царе пришлось бы вернуть помещичьи земли.
Фактически манипулятивным средством являеттся использованный в этой же речи прием сознательного упрощения описываемой ситуации, создание явной, но необоснованной, не подкрепленной фактами антитезы: Вопрос стоит так и только так. Либо диктатура буржуазии, прикрытая учредилками, всякого рода голосованиями, демократией и т. п. буржуазным обманом, которым ослепляют дураков и которым могут теперь козырять и щеголять только люди, насквозь и по всей липни ставшие ренегатами марксизма и ренегатами социализма, — либо диктатура пролетариата для того, чтобы железной рукой подавить буржуазию, натравливающую самые несознательные элементы на лучших вождей всемирного пролетариата.
Следует выделить еще один прием демагогически-манипулятивного речевого воздействия - использование лживого обвинения во лжи, как это делается в речи на конференции железнодорожников Московского узла.
Ложь, которую они распространяют про нас, рассеивается; сказкам, что большевики насильно свергли правительство и насилием держатся, уже не верит никто.
Ясно, что перед нами ложь: о том, что большевики свергли правительство после вооруженного восстания, писали даже все советские учебники истории.
В этой же речи мы видим другой манипулятивный прием -обращение к меркантильному интересу слушателей, который заставит их внять любому сомнительному призыву: .На фронте -а мы ведем войну в наиболее хлебородных и сытых местностях - люди, двинутые туда десятками тысяч, получат возможность прокормиться и что, путем развития почтовых посылок, они получат возможность немедленно помочь оставшимся дома семьям.
Ясно видна установка на то, чтобы голодные железнодорожники, мечтающие накормить свои столь же голодные семьи, не противились мобилизации.
Манипуляция сознанием слушателя происходит также при использовании приема замены наименования. Так, в речи на четвертой конференции губернских чрезвычайных комиссий
В.И.Ленин требует применения карательных мер для налаживания движения транспорта. Сначала словосочетание «революционное насилие» произносится в контексте, связанном с реалиями Гражданской войны, где оно может быть более или менее уместно. Далее же речь идет о мирном строительстве, и оратор не повторяет слов, которые могли бы показаться неуместными, оттолкнуть слушателей, заменяя их синонимическими выражениями: А применяемое революционное насилие превращает эту дисциплину в реальность. Так же, как в эпоху самой трудной борьбы с Юденичем, Колчаком и Деникиным, мы ... создавали дисциплину, карали шкурников - мы достигали максимума напряжения народной энергии, и мы побеждали. И такой же цели, теми же испытанными приемами мы во что бы то ни стало добиться и сейчас, чтобы спасти транспорт.
Замену наименования можно выделить и в речи на Московской широкой конференции металлистов. Оратор использует слова «наладить отношения», «объединить крестьян», прикрывая ими другое, наиболее важное - «заставить».
Надо направить все усилия к тому, чтобы наладить отношения рабочих и крестьян. Нас подкарауливает вооруженный враг, и, чтобы он нас не свалил, надо наладить правильные взаимоотношения рабочих и крестьян.
... У нас диктатура пролетариата, это слово пугает крестьян, но это единственное средство объединить крестьян и заставить идти их под руководством рабочих. Мы думаем, что это правильное решение, рабочий класс объединит крестьян.
Как видно, эффективность манипулятивных приемов, использованных Лениным, во многом связана с не очень высоким культурным и образовательным уровнем слушателей. На таких же слушателей ориентируется также И.В.Сталин, сделавший все, чтобы наиболее интеллектуальная часть старой партийной элиты не принимала более участия в управлении государством.
Его речи предельно упрощены и с точки зрения содержания, и с точки зрения композиции, и с точки зрения речевых средств.
В монографии «Писатель Сталин» Михаил Вайскопф, называя своей целью «фронтальный и системный обзор» всей сталинской стилистики «во всем объеме его - доступных нам - сочинений» [Вайскопф 2002: 10], выделяет наиболее характерные, с его точки зрения, черты стиля этого автора в целом, многие из которых связаны с православной традицией: литургическую лексику, богословскую ясность и точность изложения, проповедническую тягу к доверительно-разъяснительной устной речи, ступенчатую форму аргументации, пристрастие к вопросам и ответам, а также «вербальный фетишизм», элементы русско-революционной или кавказско-фольклорной мифологии. Не претендуя на исчерпывающую полноту этого обзора всего «творчества» Сталина, мы акцентируем внимание только на специальных средствах манипуляции слушателями в ораторских произведениях.
Однако в некоторых случаях наши выводы совпадают, например, относительно того, что М. Вайскопф называет «тавто-логикой», «эффектом одуряющего вдалбливания» [Вайскопф 2002: 38]. Действительно, повтор - прием, чрезвычайно характерный для Сталина и становящийся в его ораторских произведениях приемом манипулятивным. Так, в речи «О трех особенностях Красной армии» слова освобождение и освобожденный повторяются 6 раз, слово сила - 4, а сочетания «сила и могущество» и «сила и мощь» (оратору важно не объяснить, в чем состоят особенности Красной Армии, а «вдолбить» в головы слушателей положение о ее силе и отличии ото всех других армий) - 5 раз. В докладе «О работах апрельского объединенного пленума ЦК и ЦЦК» слово интервенция повторяется 14 раз, а в речи на 15 Московской губернской партийной конференции слово правильный (о политике партии) - более 20 раз!
Так же, как в речах В.И. Ленина, в выступлениях И.В. Сталина немало специальных манипулятивных приемов-уловок, в которых используется нарушение логики, например, утверждение, что Красная Армия является армией рабочих всех стран из-за воспитания в духе интернационализма: И именно потому, что наша армия воспитывается в духе интернационализма, в духе единства интересов рабочих всех стран, именно поэтому она, наша армия, является армией рабочих всех стран. (О трех особенностях Красной Армии. Речь на торжественном пленуме Московского Совета, посвящённом десятой годовщине Красной Армии 25 февраля 1928 г.)
Еще один пример: оратор утверждает, что главный виновник взвинчивания цен на хлеб - кулак, несмотря на то, что основной владелец хлеба - середняк.
Секрет состоит в том, что кулак поучил в этом году возможность использовать эти трудности для того, чтобы взвинтить цены на хлеб, повести атаку против советской политики цен и затормозить тем самым нашу заготовительную работу. Это не значит, конечно, что кулак является главным держателем хлеба. Главная и основная масса, которая держит большую часть хлеба - это середняк. Но у кулака имеется известный хозяйственный авторитет в деревне, и в вопросах о ценах он может иногда вести за собой середняка. (О работах апрельского объединенного пленума ЦК и ЦЦК).
Говорящий может делать немотивированный вывод, основываясь на ложных посылках, которые подаются как само собой разумеющиеся истины:
Есть наивные люди, которые думают, что ежели есть империалистический пацифизм, то значит не будет войны. Наоборот, кто хочет добиться правды, тот должен повернуть это положение и сказать: так как процветает империалистический пацифизм с его Лигой наций, то наверняка будут новые империалистические войны и интервенции.
А что такое громадное усиление социал-демократизма? Это есть усиление и укрепление капитализма, ибо социал-демократия является главной основой капитализма в рабочем классе. (О правой опасности в ВКП(б))
Использование безлично-обобщенного «мы», которое упоминает в своей книге М. Вайскопф [Вайскопф 2002: б5], также можно причислить к сталинским манипулятивным приемам воздействия на слушателей.
Мы даем крестьянству не только ситец. Мы даем ему еще машины... (Об индустриализации и хлебной проблеме. Речь 9 июля 1928 г.); Мы говорим часто о союзе с середняком. (О смычке рабочих и крестьян и о совхозах. Из речи 11 июля 1928 г.); Но мы не разрешим этого вопроса о правом уклоне. (О правой опасности в ВКП(б). Речь на пленуме МК ВКП(б) 19 октября 1928 г.)
Обобщенное «мы», указывающее на причастность всех слушателей к тому, о чем говорит оратор, может многократно повторяться в одном фрагменте выступления:
Мы виноваты в том, что не разглядели отрицательных сторон колхозной торговли хлебом и допустили ряд грубейших ошибок.
Мы виноваты в том, что целый ряд наших партийных организаций оторвался от колхозов, почил на лаврах и отдался стихии самотека.
Мы виноваты в том, что целый ряд наших товарищей все еще переоценивает колхозы.
Мы виноваты в том, что не разглядели новой обстановки. (О работе в деревне. Речь 11 января 1933 г.)
Вопросительные конструкции, которые употребляет И.В.Сталин, - чрезвычайно сильное средство воздействия на аудиторию. В самой формулировке вопроса уже содержится ответ, который в такой форме воспринимается как априорная истина - в этом и состоит сущность манипулятивного приема. Обратимся к конкретным примерам.
В чём состоят те особенности, которые коренным образом отличают нашу Красную Армию от всех и всяких армии, когда-либо существовавших в мире? В чём те особенности, которые составляют источник силы и могущества пашой Красной Армии? (О трех особенностях Красной армии. Речь на торжественном пленуме Московского Совета, посвящённом десятой годовщине Красной Армии 25 февраля 1928 г.)
Но как можно в разгар революции поддерживать правительство, которое путается в ногах и тянет назад революцию? Не лучше ли будет поставить вопрос о том, чтобы Временное правительство не мешало Совету рабочих и солдатских депутатов в деле дальнейшей демократизации страны? (О временном правительстве. Речь на митинге на Васильевском Острове 18 апреля (I мая) 1917 г.).
Кто будет отрицать, что бюрократизма в профсоюзах хоть отбавляй?.. Кто будет отрицать, что наши хозяйственные органы не страдают отсутствием бюрократизма? (Речь на 8 съезде ВЛКСМ)
Иногда целый фрагмент речи представляет собой ряд вопросительных конструкций, не оставляющих места для ответа, вернее, программирующих этот ответ заранее: Кто решится утверждать, что сомнительная дружба кучки фабрикантов ценнее для революции, чем действительная, кровью закреплённая, дружба миллионов рабочих? Или ещё: разве Всероссийское совещание Советов, решив поддерживать крестьян, не оттолкнуло от себя помещиков, связав крестьянские массы с революцией? Кто решится сказать, что сомнительная дружба кучки помещиков ценнее для революции, чем действительная дружба многомиллионной крестьянской бедноты, переодетой ныне в солдатские шинели? (О временном правительстве. Речь на митинге на Васильевском Острове 18 апреля (I мая) 1917 г.).
Разве мы не опоздали с отменой продразверстки? Разве не понадобились такие факты, как Кронштадт и Тамбов, для того, чтобы мы поняли, что жить дальше в условиях военного коммунизма невозможно? Разве сам Ильич не признал, что мы на этом фронте потерпели более серьезное поражение, чем любое поражение на фронтах Деникина и Колчака? (Заключительное слово на 13 конференции РКП(б))
Очень часто в качестве манипулятивного приема Сталин использует вопросно-ответные комплексы, характерные для христианской проповеди и предназначенные для того, чтобы не дать слушателю задуматься, найти самостоятельный ответ на вопрос, дать этот ответ ему в готовом виде - таком, как это выгодно манипулятору.
А что значит любовь народа к своей армии? Это значит, что такая армия будет иметь крепчайший тыл, что такая армия является непобедимой.
Что такое армия без крепкого тыла? Ничто. (О трех особенностях Красной армии. Речь на торжественном пленуме Московского Совета, посвящённом десятой годовщине Красной Армии 25 февраля 1928 г.)
Что это значит? Это значит, что одной из основных задач нашего строительства является выработка в рабочем классе навыков и уме-
нья управлять страной...(О работах апрельского объединенного пленума ЦК и ЦЦК)
Чем объясняются эти позорные факты разложения и развала нравов в некоторых звеньях нашей партийной организации? Тем, что монополию партии довели до абсурда. (Речь на 8 съезде ВЛКСМ)
Подобный прием может становиться одним из главных средств воздействия в целой речи или организовать ее значительную часть:
.Что это значит? Это значит, что в данный исторический момент вопрос о взаимоотношениях между пролетариатом и крестьянством является для нас главным вопросом.
.Что требуется для того, чтобы политика партии была правильной в этом основном вопросе? Для этого требуется, во-первых, чтобы политика партии обеспечивала смычку, союз между рабочим классом и крестьянством.
. А что требуется для того, чтобы обеспечить за пролетариатом руководство крестьянством? Для этого необходима индустриализация страны. Для этого необходимо, чтобы наша социалистическая индустрия росла и крепла. Для этого необходимо, чтобы наша растущая социалистическая индустрия вела за собой сельское хозяйство.
.А чем это объясняется? Объясняется это тем, что политика Советской власти является единственно правильной политикой.
Но достаточно ли одной лишь правильной политики для того, чтобы побеждать все- и всякие трудности, возникающие на нашем пути? Нет, недостаточно.
.Но что это значит ? Это значит, что для того чтобы широкие массы впряглись в дело нашего строительства, необходимо, чтобы этими массами руководили правильно, гибко, не опрометчиво. А кто должен руководить массами? Массами должна руководить партия.
.Хорошо ли это? Конечно, хорошо. (Речь на 15 московской губернской партийной конференции. 14 января 1927 г.)
Но что значит уничтожение «ножниц», скажем, в этом году или в будущем году? Это значит затормозить индустриализацию страны. Можем ли мы пойти на это? Ясно, что не можм. Нужно ли уничтожить «ножницы» между городом и деревней, все эти недоплаты и переплаты? Да, безусловно нужно уничтожить. Можем ли мы их уничтожить теперь же, не ослабляя нашу промышленность, а значит, и наше народное хозяйство? Нет, не можем.
В чем должна состоять, в таком случае, наша политика? Она должна состоять в том.
Может ли крестьянство выдержать эту тяжесть? Безусловно, может. (Об индустриализации и хлебной проблеме. Речь 9 июля 1928 г.)
К манипулятивным приемам можно также отнести создание эффекта «ложной заведомой ясности», создаваемое повторением слов «ясно» и «понятно».
Ясно, что линия нашей партии есть единственно правильная линия.
Понятно, что после всего этого нет нужды распространяться о правильности тех положений, которые были развиты в отчётном докладе...
...Ясно, что мы уже вышли из переходного периода в старом его смысле, вступив в период прямого и развёрнутого социалистического строительства по всему фронту. Ясно, что мы уже вступили в период социализма. (Заключительное слово по политическому отчету ЦК 16 съезду ВКП(б). 2 июля 1930 г.)
Понятно, что ежели подойти к делу с точки зрения удельного веса тех или иных форм сельского хозяйства, то на первое место надо поставить индивидуальное хозяйство...(Об индустриализации страны и правом уклоне в ВКП(б). Речь на пленуме ЦК ВКП(б) 19 ноября 1928 г.)
Вариантом подобного приема можно считать слова «факты говорят», но без перечисления самих фактов.
Факты говорят, что шахтинское дело есть экономическая контрреволюция...^ работах апрельского объединенного пленума ЦК и цЦк)
Естественно, подобные приемы могут сочетаться. В некоторых речах Сталина либо ответ на вопрос начинается со слова «ясно», либо сам вопрос начинается с утверждения «ясно» или «верно».
Итак, кого же мы будем поддерживать? Кого мы можем считать своим правительством: Совет рабочих и солдатских депутатов пли Временное правительство? Ясно, что рабочие и солдаты могут поддерживать лишь избранный ими Совет рабочих и солдатских депутатов. (О временном правительстве. Речь на митинге на Васильевском Острове 18 апреля (I мая) 1917 г.)
Разве это не верно, что армия подавляет там рабочих, что она служит там оплотом господ? (О трех особенностях Красной армии. Речь на торжественном пленуме Московского Совета, посвящённом десятой годовщине Красной Армии 25 февраля 1928 г.)
Не ясно ли, что бюрократизм в профсоюзах плюс бюрократизм в парторганизациях не дают развиваться этим важнейшим организациям рабочего класса? (Речь на 8 съезде ВЛКСМ)
Не ясно ли, что Временное правительство скрывает от народа подлинные цели войны, а, скрывая их, упорно не доверяет народу? (О временном правительстве. Речь на митинге на Васильевском Острове 18 апреля (I мая) 1917 г.)
И, наконец, весьма сильный прием воздействия на аудиторию - использование восклицательных конструкций, возбуждающих эмоции слушателей и избавляющих оратора от необходимости приводить какие-либо логические доводы.
А договоры всё же не опубликовало и по собирается опубликовать! (О временном правительстве. Речь на митинге на Васильевском Острове 18 апреля (I мая) 1917 г.)
Да здравствует наша Красная Армия! Да здравствуют ее бойцы! Да здравствуют ее руководители! Да здравствует диктатура пролетариата, родившая Красную Армию, давшая ей победу и увенчавшая её славой! (О трех особенностях Красной армии. Речь на торжественном пленуме Московского Совета, посвящённом десятой годовщине Красной Армии 25 февраля 1928 г.)
Хороша была бы советская власть, если бы она привела сельское хозяйство к деградации на одиннадцатом году своего существования!
(Об индустриализации страны и правом уклоне в ВКП(б). Речь на пленуме ЦК ВКП(б) 19 ноября 1928 г.)
Таким образом, приемы манипулятивного воздействия в ораторских произведениях И.В. Сталина ориентированы не только на извращение классической системы аргументации, но и на средства, связанные с эксплуатацией эмоциональной сферы адресата.
Итак, основными приемами, используемыми в манипулятив-ном политическом дискурсе В.И. Ленина и И.В. Сталина, можно считать “мнимый вывод”, нарушение логики, использование лжи, а также лживого обвинения во лжи, подмена логических доводов и фактов тропами, представление желаемого как действительного, сознательное упрощение описываемой ситуации, обращение к меркантильному интересу слушателей, замена наименования, использование безлично-обобщенного «мы», создание эффекта «ложной заведомой ясности», вопросительные и восклицательные конструкции,
Приведенные примеры показывают, что средства манипуля-тивного воздействия в ораторских произведениях В.И. Ленина и И.В. Сталина обладают чертами сходства, подразделяются на несколько разновидностей и рассчитаны на слушателя, не очень хорошо владеющего основами риторики и поэтому не могущего заметить манипуляции. В то же время приемы, использованные этими политическими лидерами, заложили основы не только советского политического дискурса, но отчасти и современного политического языкового манипулирования.
ИСТОЧНИКИ:
1. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. М., 1958 -1965
2. Сталин И.В. Сочинения Т 1-13. М., 1946-1951.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. М., 2001.
2. Вайскопф Михаил Писатель Сталин. М., 2002.
3. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. СПб, 2003.
4. Мухарамова Л.М. Языковые отношения: политологический анализ. Казань, 2003.
5. Паршина О.Н. Степень риторической грамотности политика как один из факторов его авторитетности // Проблемы речевой коммуникации. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 2004.
6. Рекламный текст: семиотика и лингвистика. М., 2000.
7. Седов К.Ф. Речевая манипуляция как стремление к власти над человеком // Проблемы речевой коммуникации. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 2004.
8. Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. Екатеринбург, 2003.
9. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М., 2004.
© Сергеева Е.В. , 2006
