CC BY
87
Немирова Н.В.
Сыктывкар
ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ФЕНОМЕНЫ КАК СРЕДСТВО ФОРМИРОВАНИЯ КОГНИТИВНЫХ МОДЕЛЕЙ ЭТНИЧЕСКИХ СИТУАЦИЙ В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ
Теория моделей этнических ситуаций, предложенная Т. ван Дейком, может быть применена, как нам представляется, для анализа когнитивных установок адресанта публицистического текста, посвященного проблемам этнических меньшинств и проблемам межнациональных отношений в целом.
Для примера проанализируем проблемно-путевой очерк известного писателя В. Ерофеева «Убиваем завтра, едим вчера (Зимние заметки о летней езде на край света)» («Аргументы и факты», 2000, №10), в котором рассказывается об особенностях жизни «русских» и «американских» эскимосов, населяющих раз-
деленные Беринговым проливом острова Большой и Малый Диомид. Очерк является достаточно большим по объему, он состоит из 9 разделов, что позволяет автору использовать различные художественно-изобразительные средства, среди которых особое место занимают семиотические прецеденты - аллюзии.
1. Структура моделей этнических ситуаций. Структуры моделей этнических ситуаций, по мнению Т. ван Дейка, являются «многоуровневыми и категориальными; в них присутствуют такие категориальные элементы, как Обстановка, Обстоятельства, Участники, Событие, Действие. Процесс образования и использования модели находится под контролем Системы Управления, которая наряду с «основной» информацией содержит макропропозиции (темы), и Контекстной Модели, отражающей важнейшие параметры коммуникативного контекста» [Т.А. ван Дейк 1989: 185].
По мнению Т.А. ван Дейка, «тематические макропропозиции могут служить ключом к поиску релевантных моделей ситуаций» [там же: 170]. Тема данного очерка «Эскимосы Аляски и Чукотки» также задает выбираемую автором контекстную модель, которая «содержит информацию об участниках речевой коммуникации, их целях и о типе социальной ситуации, к которой должен быть приложим строящийся текст»; она «контролирует как стиль, так и содержание и, следовательно, определяет, какого рода информация может или должна быть найдена в ситуативной модели [там же: 170]. Так как мы имеем дело с художественно-публицистическим текстом, контекстная модель данного текста определяется особенностями косвенного общения в сфере газетной публицистики: автор высказывает свою точку зрения по проблемам взаимоотношения этносов, читатель - любой человек, которому интересны эти проблемы, точка зрения автора, сам автор (писатель В. Ерофеев) в роли публициста. Контекстная модель задает выбранную автором жанровую форму проблемно-путевого очерка, стиль изложения, насыщенный актуализированными средствами создания художественнопублицистических образов, а также формы репрезентации содержания текста.
Рассмотрим некоторые категориальные элементы, представленные в очерке при помощи прецедентных феноменов. В. Ерофеев в контексте публикации использует различные типы семиотических прецедентных феноменов: прецедентные ситуации, прецедентные высказывания, прецедентные имена, часть
из которых восходят к прецедентным текстам.
Обстановка, в данном тексте - остров Малый Диомид, на который прилетает автор очерка, характеризуется путем отсылки к прецедентным ситуациям: «Я улетел из главного города Аляски, Анкориджа,... в мифический Ном - место золотой лихорадки начала XX века. Поселок на сваях, воткнутых в коричневую жижу приморской тундры.. По окраинам разброшены, как игрушки выросшего ребенка, допотопные паровозы, грузовики -«последний поезд в никуда» золотых пионеров». Природа Заполярья также описывается при помощи кинопрецедента: «. глубоко-синий горизонт был сплющен, как в смелом ракурсе Эйзенштейна».
Обстоятельства происходящего и произошедшего, нашедшие отражение в очерке, также могут быть представлены в виде отсылки к прецедентным феноменам. Так, в первой главке очерка «Соблазн сравнения» автор описывает прецедентную ситуацию, которая приобретает в данном контексте символический характер: «25 000 лет назад на месте Берингова пролива был перешеек. Эскимосы перешли из Азии в Америку, не замочившись. Перешеек ушел под воду, от него остались два острова. Их отделяют всего две с лишним мили. При продаже Аляски Большой Диомид сохранился за русскими; Малый Диомид стал американским. Два эскимосских острова в цепких руках сверхдержав. Соблазн сравнения».
Участники событий также могут быть охарактеризованы при помощи прецедентныхе имен, прецедентных текстов или прецедентных феноменов: например, «из женщин русских романов», «человек-в-себе» и др.
События также описываются при помощи прецедентов: например, «полярная версия Ромео и Джульетты».
Действия одного из героев очерка, направленные на объединение эскимосов Аляски и Чукотки, попадают под определение «вселился бес Достоевского».
Таким образом, автор использует в качестве репрезентантов важнейших категориальных элементов моделей этнических ситуаций прецедентные феномены, которые являются знаками «бесконечного диалога различных сфер культуры, различных ее поколений и национальных вариантов», показателями «интеллектуального уровня автора и его оценки эрудиции, герменевтических возможностей адресата» [Чудинов 2003: 33].
2. Оппозиция «свой» - «чужой» как особый структурный
параметр моделей этнических ситуаций. «Для моделей этнических ситуаций, - по мнению Т. ван Дейка, - характерно наличие особого, отличающего только эти модели структурного параметра - оппозиции «МЫ - ОНИ» [или «свой» - «чужой]» [Т.А. ван Дейк 1989: 183].
Этот структурный параметр формирует концептосферу текста. Д.С. Лихачев определил концептосферу языка как «совокупность концептов» [Лихачев 1997: 286], считая возможным его применение и к характеристике текста. Концептосфера текста есть, по сути, то, что названо И.Р. Гальпериным содержательноконцептуальной информацией текста, которая «сообщает читателю индивидуально-авторское понимание отношений между явлениями, описанными средствами содержательно-фактуальной информации, понимание их причинноследственных связей, их значимости в социальной, экономической, политической и культурной жизни народа, включая отношения между отдельными индивидуумами, их сложного психологического и эстетико-познавательного взаимодействия» [Гальперин 1981: 28]. Л.Г. Бабенко понимает под процессом описания концептосферы текста «обобщение всех контекстов, в которых употребляются ключевые слова - носители концептуального смысла, с целью выявления характерных свойств концепта: его атрибутов, предикатов, ассоциаций, в том числе и образных» [Бабенко 2003: 61]. Итак, концептосфера текста - это реализованная в суперконцептах и концептах содержательноконцептуальная информация текста, которая может быть выражена эксплицитно и имплицитно.
В очерке В. Ерофеева представлены несколько этнических разновидностей оппозиции «свои» - «чужие»: русские - американцы (1), «русские» эскимосы - «американские» эскимосы (2), русские - «русские» эскимосы (3), американцы - «американские» эскимосы (4).
Рассмотрим первую оппозицию «русские» - «американцы». Анализируя особенности российско-американских отношений, автор пишет: «.основная болезнь русско-американских отношений не в политической конфронтации, а в столкновении двух упорно отказывающихся понимать друг друга ментальностей». Разрешение проблемы взаимоотношений «антиподов» видится автору в том, чтобы «обе стороны признали, что они - невменяемо «разные». И далее, используя прецедентные ситуации, восходящие к фильмам об инопланетянах, Ерофеев предлагает
вникнуть «в отличительные черты «другого». Однако в отношениях «сверхдержав», по мнению автора, «нет ни инопланетной дистанции, ни терпения».
Один из основных приемов, который использует В. Ерофеев,
- это усиление субъективации контекста, т.е. подтверждение абстрактных рассуждений конкретными примерами из жизни представителей разных этносов. В. Ерофеев включает в контекст очерка историю жизни русской женщины и американца, чьи отношения не сложились по причине этнической разобщенности. Саша Т. рассказывает о своем неудавшемся опыте жизни с американцем: «Вы не представляете себе, как трудно жить русской с американцем! Каждый в семье складывает деньги в свой кошелек, скрывает заработки». Исповедь Саши позволяет автору увидеть особенности русского национального женского характера: «Русские исповедуются с отчаянной легкостью, словно раздеваются на публике. Саша - из женщин русских романов. К ним тянутся западные мужчины, соблазняя комфортом: им же подай не роскошь - большую любовь». Итак, одна из особенностей использования прецедентов автором - это обращение к прецедентной ситуации, восходящей к совокупности прецедентных текстов (русским романам).
В контексте очерка выведен еще один персонаж, который может считаться условным антиподом Саши Т., - это Эрик Пе-ниталл, к которому автор испытывает большую симпатию, чем к своей соотечественнице. О «бывшем летчике американских ВВС во Вьетнаме» Ерофеев пишет: «... молчаливому силачу не хватает одиночества в воздухе. На досуге он делает сани для собачьих упряжек и мчится тысячи миль один по полярной пустыне полярной ночью из Нома в Анкоридж». Для более убедительной и лаконичной характеристики Эрика Пениталла автор прибегает к прецеденту: «А по средам этот «человек-в-себе» связывает остров Малый Диомид с США». Оценочное выражение «человек-в-себе» восходит к прецедентному высказыванию «вещь в себе», которая в «идеалистической философии Канта» означает «то, что существует независимо от сознания и является абсолютно непознаваемым» [ССРЛЯ, т. 2: 175].
Вторая оппозиция «русские» эскимосы - «американские» эскимосы» проявляется, по мнению В. Ерофеева, в «несовместимости Чукотки с Аляской», которая названа им «метафорой общего кризиса» русско-американских отношений.
Оппозиция эскимосы Чукотки - эскимосы Аляски является
концептуальным центром данного очерка; она создается различными средствами речевой выразительности, наиболее яркими из которых являются семиотические прецеденты.
В приведенном выше примере прецедентной ситуации (при характеристике такого категориального элемента, как обстановка) ушедший под воду перешеек можно рассматривать как символ утраты этнических связей «русских» и «американских» эскимосов. Усиливает общую идею несовместимости и описанная прецедентная ситуация, связанная с резкой границей времени: «. между двумя островами-близнецами - самая резкая граница времени в мире. Если на американском острове полдень в понедельник, на русском - вторник, 9 утра». Резкая временная граница также символизирует несовместимость представителей одного этноса. «Сосуществование» двух островов (Большого и Малого Диомида) охарактеризовано как «неразделенное одиночество вдвоем». Источником этого прецедентного высказывания являются строки из строфы «Последний тост» стихотворения А. Ахматовой «Разрыв» («Я пью за разоренный дом, За злую жизнь мою, За одиночество вдвоем, И за тебя я пью.»).
Суперконцепт ‘несовместимость’ реализован и при помощи других прецедентов. Характеризуя Джима Стимпфла, которого поглотила идея объединения эскимосов Чукотки и Аляски после того, как «у русских» начались «перемены», В. Ерофеев пишет: «Все решили, что в выпускника Вирджинского университета. вселился «бес Достоевского» и он рехнулся».
Прецедент ‘бес Достоевского’ является результатом контаминации фразеологизма ‘бес вселился’ (Бес вселился в кого. Разг. Шутл. О том, кто проявляет упорство, упрямство, нежелание считаться с кем-либо или с чем-либо [Фразеологический словарь 1995: 26]) и названия романа Ф.М. Достоевского «Бесы». Если семантика первого компонента находит отражение во фразеологическом словаре, то семантика второго требует пояснений.
Н.Ф. Буданова, один из авторов примечаний к роману «Бесы», цитируя статью Н. Бердяева «Ставрогин»: «Тема «Бесов», по мнению критика, «есть тема о том, как огромная личность -человек Николай Ставрогин - вся изошла, истощилась в ею порожденном, из нее эманировавшем бесновании. Беснование вместо творчества - вот тема «Бесов», - приходит к выводу, что «основные персонажи «Бесов» (Шатов, Кириллов, Петр Верховенский) - лишь эманации духа Ставрогина, некогда гениальной
творческой личности» [Буданова 1990: 749]. Для нас важными являются характеристика «беснования» и внутреннее содержание этого понятия, которые проясняются в контексте романа. Ф.М. Достоевский пишет о Шатове: «Это было одно из тех идеальных русских существ, которых вдруг породит какая-нибудь сильная идея и тут же разом точно придавит их собой, иногда даже на веки» [Достоевский 1990: 30]. Н.В. Буданова находит близкую мысль в «Дневнике писателя» (1876): «Идея вдруг падает у нас на человека, как огромный камень, и придавливает его наполовину, - и вот он под ним корчится, а освободиться не умеет (XXIII. 24) [Буданова 1990: 750].
Таким образом, «беснование» упрощенно можно понимать как одержимость какой-либо идеей. В общем контексте «несовместимости двух ментальностей» эта идея приобретает статус проблемы, разрешение которой вряд ли возможно в ближайшей перспективе. Следует отметить, что толкование прецедентного контаминанта ‘вселился бес Достоевского’, спроецированное на анализируемый текст, следует квалифицировать как ‘нежелание считаться с неразрешимостью проблемы интеграции разновидностей этноса’; в приведенном контексте изменяется и экспрессивно-стилистическая окраска высказывания: во фразеологическом словаре - шутливое, в контексте - неодобрительное (вектор оценки направлен на сложившуюся ситуацию, а не на действия Д. Стимпфла).
Суперконцепт ‘несовместимость’ усиливается и введением в публицистический контекст для характеристики взаимоотношений эскимосов Чукотки и Аляски прецедентной ситуации ‘берлинская стена ’. О Джиме Стимпфле В. Ерофеев пишет: «Джим бился о «берлинскую стену» Заполярья». Берлинская стена была возведена в 1961 году вокруг Западного Берлина; ее разрушение в 1989 году стало символом окончания «холодной войны», возрождением добрососедских отношений между Восточной и Западной Европой. Несмотря на изменения, произошедшие в отношениях между Россией и США и странами Западной Европы, на Чукотке все осталось без изменений: возведенная «берлинская стена» Заполярья так и не была разрушена. В. Ерофеев с горечью замечает: «После прилива чувств наступило охлаждение. Если в начале 90-х годов 40 самолетов аляскинской Bering air летали каждый месяц на Чукотку, теперь летает один. Облом».
Третья оппозиция «русские - эскимосы» в контексте очерка
наиболее ярко представлена в прецедентном тексте, сказке, которую рассказал автору Патрик Омиак, «президент» острова Малый Диомид: «У эскимосов есть сказка о великане, который двигал горы, а потом всю зиму проспал. Весной пришли звери, любопытный медвежонок даже в ноздрю к великану забрался. Чихнул великан - звери разлетелись в стороны. Проснулся великан, встал, побрел. Долго смотрели ему вслед удивленные звери. Это о вашей стране». В данном контексте происходит смещение «вектора» оценки этнических взаимоотношений: субъектом повествования становится не автор, а другое лицо, представитель иного этноса. С этой точки зрения русские и эскимосы противопоставляются по следующим параметрам: огромный (великан) - маленький (медвежонок); равнодушие, невнимательность - любопытство, удивление.
Автор использует еще один прецедент для характеристики оппозиции «русские» - «эскимосы» - «полярную версию Ромео и Джульетты»: в 70-е годы «эскимоска Марта Озенна с американского острова влюбилась в солдата советского гарнизона. Он тайно ходил к ней по льду. Ее родители решили познакомиться с солдатом. В гостях он напился и обменял обмундирование на американские унты и меховую шапку. Солдата на снегоходе довезли до русского поста; он как бревно свалился в снег. Что стало с ним - неизвестно». Вторая история, пересказанная самим автором, не несет на себе ярко выраженной оценки того или иного этноса, однако служит блестящей иллюстрацией общей идеи несовместимости двух этносов в силу определенных социальных факторов и особенностей ментальностей этносов: для русского солдата характерна бесшабашность, отсутствие внутренних ограничений, самоконтроля, для эскимосов - гостеприимство. Причиной трагедии, по мнению В. Ерофеева, стало пьянство, свойственное как русским, так и эскимосам.
Четвертую оппозицию «американцы - эскимосы» также формирует прецедентное высказывание: «Патрик Омиак был обычным эскимосом с гуттаперчевым лицом и американскими лозунгами: «Мой идеал - культура и свобода», - по-свойски заявил он». Концепт «несовместимость» реализуется и в том, что Патрик Оммиак был «духовным вождем племени»; американцы же считали шаманов, как пишет Ерофеев чуть раньше в своем очерке, «злом, несовместимым с христианством». Однако процесс «растворения» эскимосов в «общеамериканском котле» проявляется во всем: в быте, одежде, в роде занятий, - в том
числе и в том, что эскимосы молятся христианскому богу. Русские же, по мнению В. Ерофеева (в этом контексте автор возвращается к оппозиции «русские» - «американцы»), «в своих попытках растворить эскимосов в общем котле проявили куда больше «наплевательства», чем американцы», поэтому «на русской стороне до сих пор сохранилась более богатая живая культура эскимосов: вышивка, резьба по кости, сказки».
Очевидно, что художественно-публицистический контекст, в отличие от устного рассказа об этнических меньшинствах, характеризуется смещением вектора оценки. Субъектом оценки, безусловно, чаще всего является автор: принцип отбора информации, отраженной в контексте, позволяет автору приводить только те высказывания, которые соответствуют его интенциям, его видению ситуации; однако автор в некоторых случаях «уступает» персонажу свое право на оценку. Смещение вектора оценки, по замыслу автора, должно придавать сообщаемому объективность, однако это создает лишь иллюзию объективности.
Таким образом, в рассуждениях самого автора и в высказываниях персонажей о том или ином этническом взаимодействии, подсознательно проявляется то, что Т. ван Дейк предлагает называть «этническим предубеждением (предрассудком)», под которым понимается «господствующие в обществе негативные установки по отношению к этническому меньшинству в целом и к отдельным его представителям» [Т.А. ван Дейк 1989: 175-176]. Здесь хотелось бы добавить, что не только к этническим меньшинствам, но и к представителям другого этноса. «Предубеждение, - по мнению Т. ван Дейка, - определяется не только своим содержанием, но также способом или стилем мышления или оценки, то есть стратегиями обработки социальной информации об этнических группах» [там же: 295].
3. Речевые стратегии обработки социальной информации об этнических группах. Т. ван Дейк гипотетически выделяет такие речевые стратегии, как обобщение, приведение примера, поправка, усиление, (очевидные) уступки, повтор, контраст, смягчение, сдвиг, уклонение, пресуппозиция, импликация, предположение, косвенный речевой акт (последние четыре включены в одну группу, несмотря на то, что автор, безусловно, их разграничивает).
Рассмотрим приведенные выше стратегии в анализируемом нами очерке, прежде всего нас будут интересовать те из них,
которые представлены в тексте прецедентными феноменами.
В рамках оппозиции «свои» - «чужие», формирующей кон-цептосферу текста, была рассмотрена такая разновидность речевых стратегий, как обобщение. В рамках этой стратегии выступает и Приведение примера как «конверсный ход, показывающий, что общее мнение ... основано на конкретных фактах» [там же: 297]. Этот прием активно используется автором проблемно-путевого очерка; примеры не только иллюстрируют основные концептуальные положения публикации, но и показывают особенности быта, обычаи и характеризуют ментальность того или иного этноса.
Особого внимания заслуживает анализ такой стратегии, как усиление, суть которой состоит в направленности «на лучший или более эффективный контроль над вниманием слушающего, на улучшение структурной организации релевантной информации или на подчеркивание субъективной макроинформации» [там же: 297]. Эта речевая стратегия, реализованная в контексте при помощи прецедентных феноменов, на наш взгляд, в наибольшей степени содействует решению задач привлечения внимания слушателя, соблюдение принципа прагматической релевантности [Арутюнова 19B1: 362], отсылки к определенному источнику информации.
Такая стратегия, как (очевидные) уступки, проявляется в том, что «даже в случае приведения противоположных примеров» автор может продемонстрировать «реальную или воображаемую терпимость и сочувствие, то есть составляющие части положительной самопрезентации» [Т.А. ван Дейк 19B9: 297]. В. Ерофеев прибегает к этой стратегии неоднократно: с одной стороны, приводит в качестве типичного примера американца, со свойственной им меркантильностью, мужа Саши Т., с другой, утверждая, что далеко не все американцы такие, - рассказывает об американском летчике Э. Пениталле, называя его «человек-в-себе», для которого материальное в жизни не является главным; с одной - говорит об отсутствии нравственных запретов среди эскимосов, с другой - излагает «полярную версию Ромео и Джульетты». Эта стратегии в данном тексте достаточно близка такой стратегии, как смягчение, поскольку конечная цель уступок - смягчение той негативной информации, которая реализована в тексте.
Повтор в качестве речевой стратегии используется автором очерка неоднократно, особенно рельефно эта стратегия реали-
зуется в повторе репрезентантов суперконцепта «несовместимость», таких как «вселился бес Достоевского», «полярная версия Ромео и Джульетты», «берлинская стена Заполярья» и др.
Такая речевая стратегия, как контраст, реализована в оппозиции «МЫ» - «ОНИ», которая была охарактеризована выше, как особый структурный параметр моделей этнических ситуаций, особенность данного очерка состоит в том, что здесь представлены несколько оппозиций.
Речевая стратегия уклонения присутствует в данном контексте имплицитно, поскольку автор в силу особенностей данного текста (он не является устным рассказом о национальных меньшинствах) отказался использовать «не пригодную для передачи информацию» [там же: 298], не включив ее в контекст публикации.
Эта стратегия в анализируемом контексте сближается со стратегией сдвига, так как автор, с одной стороны, соглашается с мнением Саши Т. об американцах, с мнением Николая Борисенко об эскимосах, с другой стороны - подчеркивает проявление национальных особенностей в оценке и восприятии окружающей действительности русскими: Саша Т. идеализирует мир, стремится к большой любви, как женщины из русских романов, Н. Борисенко, показавший автору жизнь ночного Нома, назван автором «русским правдолюбцем» с характерной для них чертой - «утопить мир в чернухе» (в последнем высказывании также содержится отсылка к группе прецедентных ситуаций).
Проявление таких стратегий, как поправка, пресуппозиция, импликация, предположение, косвенный речевой акт, можно продемонстрировать на примере следующего контекста: «С русскими трудно общаться, - пожаловалась мне главный редактор газеты «The Nome Nugget» («Номский слиток») Нэнси Макбюир.
- Они требуют, чтобы вы с ними пили водку и так много курят, что приходится после них всю одежду отправлять в стиральную машину». По-американски полная, отекшая, но со свежим по-северному лицом, Нэнси явно противница сближения с Россией. Ее отпугивает непонятная культура, где успех взят под подозрение. Контакты между Россией и Западом принесли немало разочарований. На Западе казалось, что все проблемы упираются в коммунизм. Однако русский коммунизм был во многом лишь продолжением вывернутых на изнанку консервативных общинных традиций, враждебных западному индивидуализму. Диалог антиподов, думал я, слушая Нэнси». В этом контексте, наряду с
включенной в общий контекст прямой речью, используются несобственно-прямая и косвенная речь - это репрезентанты косвенного речевого акта. Предположение как речевая стратегия проявляется в том, что автор домысливает за Н. Макбюир, считая, что она противница сближения с Россией.
Импликация как логическая операция, образующая сложное высказывание условного характера «если., то» [ССИС: 231] также присутствует в продолжении приведенного выше контекста: «Вот если бы обе стороны признали, что они - «невменяемо» разные, и в духе фильмов о инопланетянах вникли бы в отличительные черты «другого»».
В этом же контексте проявляется и такая речевая стратегия, как поправка, проявляющаяся в осознании автором того, что «некоторая формулировка. может привести к нежелательной интерпретации в оценке слушающим глубинных импликаций и ассоциаций» [Т.А. ван Дейк 1989: 297]: «Но нет ни инопланетной дистанции, ни терпения».
Такой ход, как пресуппозиция, проявляется в том, что часть информации известна адресанту и адресату до данного акта коммуникации. ПФ, наряду с другими элементами, использованными как в данном контексте, так и в очерке в целом, должны входить в систему «общих знаний» автора и читателя в силу необходимости их адекватного декодирования и понимания той смысловой нагрузки, которую они несут в тексте публикации.
Таким образом, прецедентные феномены играют важную роль в формировании когнитивных моделей этнических ситуаций. Во-первых, они используются в качестве репрезентантов различных категориальных элементов структуры моделей этнических ситуаций,таких как обстановка, обстоятельства, участники, событие, действие. Во-вторых, тема данного очерка формируется при участии прецедентных феноменов, которые являются актуализированными средствами ее представления в акте коммуникации. В-третьих, концептосфера текста, определяемая структурным параметром «свои» - «чужие», реализована при помощи различных прецедентов, которые являются наиболее яркими средствами ее репрезентации. В-четвертых, прецедентные феномены представляют в тексте результаты обработки социальной информации об этнических группах на основе таких коммуникативных стратегий, как обобщение, приведение примера, поправка, усиление, (очевидные) уступки, повтор, контраст, смягчение, сдвиг, уклонение, пресуппозиция, импликация, пред-
положение, косвенный речевой акт.
ЛИТЕРАТУРА
1. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1981. № 4. С.356-367.
2. Ахматова А. Избранное. - М., 1993.
3. Бабенко Л.Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика. - М., 2003.
4. Буданова Н.Ф. Примечания к роману Ф.М. Достоевского «Бесы» // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15-ти т. - М., 1990. - Т.9. - § 7-8. - С. 742-757.
5. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М., 1981.
6. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация: Пер. с англ./ Сост. В.В. Петрова; Под. ред. В.И. Герасимова. - М.,1989.
7. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15-ти тт. - М., 1990. - Т.9.
8. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. - М., 1997. - С. 280 - 287.
9. Словарь современного русского литературного языка: В 20 т./ АН СССР, Ин-т рус. яз.; Гл. ред. К.С Горбачевич. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Т. 2: В. - 1991 (ССРЛЯ).
10. Современный словарь иностранных слов. - М.,1992 (ССИС).
11. Фразеологический словарь русского литературного языка: В 2т. / Сост. А.И. Федоров. - Новосибирск, 1995. - Т.1: А
12. Чудинов А.П. Интертекстуальность политического текста // Лингвистика: - Екатеринбург, 2003. - Т.10. - С.27-34.
© Немирова Н.В., 2006
