CC BY
333
Сидоренко Элина Леонидовна
доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Московского государственного института международных отношений
(университета) МИД России (e-mail: 12011979@list.ru)
Преступления в сфере предпринимательской деятельности: проблемы юридической
идентификации
В работе рассматриваются проблемы, с которыми сталкивается следственная и судебная практика при определении признаков преступлений в сфере предпринимательской деятельности. Особое внимание уделяется поиску оптимальной модели соотношения гражданско-правового и уголовно-правового понимания предпринимательства и примирению позиций Конституционного и Верховного судов РФ в части оценки статуса хозяйствующего субъекта.
Ключевые слова: предпринимательская деятельность, уголовная ответственность, субъект предпринимательской деятельности, мошенничество, присвоение, растрата, Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ.
E.L. Sidorenko, Doctor of Law, Assistant Professor, Professor of the Chair of Criminal Law, Criminal Procedure and Criminalistics of the Moscow State Institute of International Relations (University) of the Russian Foreign Ministry, e-mail: 12011979@list.ru
Crimes in the sphere of entrepreneurship: problems of legal identification
This paper deals with the problems faced by investigative and judicial practice in determining the elements of crimes in the sphere of business. Particular attention is paid to the search for an optimal model of relations of civil law and criminal law understanding of the business and position reconciliation of the Constitutional and Supreme Courts of the Russian Federation to assess the status of the business entity.
Key words: entrepreneurship, criminal liability, subject of entrepreneurial activity, fraud, misappropriation, embezzlement, the Constitutional Court of the Russian Federation, the Supreme Court of the Russian Federation.
Одним из основных ориентиров российской уголовной политики является обеспечение правовой безопасности бизнеса, в том числе через корректировку объема и порядка применения к предпринимателям мер уголовной ответственности и наказания.
Заметным шагом в этом направлении стали дополнение УК РФ статьей 1594 «Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности» и введение в ст. 108 УПК РФ части 1.1, в соответствии с которой заключение под стражу в качестве меры пресечения не может быть применено в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст. 159-1596, 160 и 165, если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности.
Конкретизировав сферу совершения преступлений, законодатель, по сути, поставил ученых и практиков перед необходимостью определения предметных границ предпринимательской деятельности и преступлений, совершаемых в этой сфере.
На необходимость обращения к положениям гражданского законодательства при определении круга преступлений, совершаемых в сфере предпринимательской деятельности, указывается в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» (абз. 1 п. 8) [1].
Согласно ст. 2 ГК РФ предпринимательская деятельность представляет собой самостоятельную, осуществляемую на свой риск деятельность, направленную на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве.
Следуя рекомендациям высшей судебной инстанции и основываясь на положениях ст. 2 ГК РФ, многие специалисты обоснованно считают предпринимательской только такую деятельность юридических и физических лиц, которая обладает совокупностью следующих признаков:
99
1) осуществляется самостоятельно; наличие данного признака означает, что экономическая деятельность осуществляется без какого-либо внешнего давления, хозяйствующий субъект самостоятельно принимает необходимые управленческие решения о формировании персонала, направлении деятельности, рынках сбыта и др. [2, с. 7];
2) осуществляется на свой риск; понятие «риск» определяется как действие при возможности опасности, неудачи, действие наудачу, в надежде на счастливый случай [3, с. 679], данный признак означает, что предприниматель действует в условиях, когда существует реальная опасность неудачи, потери своего дела, при которой все последствия несет только он сам [4, с. 9];
3) направлена на получение прибыли;
4) направлена на получение прибыли систематически; систему в данном случае образуют не менее трех эпизодов экономической деятельности с целью получения прибыли;
5) осуществляется в любой из перечисленных в законе форм (пользование имуществом, продажа товаров, выполнение работ, оказание услуг);
6) осуществляется лицом, официально зарегистрированным в качестве лица, занимающегося предпринимательской деятельностью; физическое лицо должно быть зарегистрировано в качестве индивидуального предпринимателя (ст. 23 ГК РФ), а юридическое в соответствии со ст. 50, 51 ГК РФ - пройти государственную регистрацию в качестве коммерческой или некоммерческой организации;
7) осуществляется в соответствии с нормативно установленным порядком и условиями регистрации (лицензирования) [5, с. 10].
Отсутствие хотя бы одного из указанных выше признаков означает, что осуществляемая экономическая деятельность не относится к разряду предпринимательской.
Но не все специалисты соглашаются с этим выводом. По мнению некоторых из них, последние два признака являются необязательными: предпринимательская деятельность имеет место и в случаях, когда лицо не зарегистрировано в установленном законом порядке и (или) не имеет соответствующей лицензии. Такого рода деятельность является незаконной, но предпринимательской [6, с. 15; 7, с. 11].
Основания для такого вывода дал сам законодатель, признав возможность существования так называемого незаконного предпринимательства, т.е. предпринимательской деятельности без регистрации или без лицензии, сопряженной с причинением крупного ущерба или извлечением дохода в крупном размере (ст. 171 УК РФ).
Пытаясь объяснить эту коллизию техническим несовершенством ст. 171 УК РФ, большинство криминалистов утверждают, что
субъект предпринимательской деятельности обязательно имеет легитимный характер [8, с. 14-15]. И для такого подхода есть все основания.
Как известно, государство устанавливает единую политику в области защиты экономической деятельности и установления основ единого рынка. Если же лицо, занимающееся предпринимательской деятельностью, не прошло государственной регистрации, оно юридически не существует, а его деятельность, соответственно, не может быть признана предпринимательской.
Сторонники данного (легитимного) подхода настаивают на том, что виновный, совершающий преступление в сфере предпринимательской деятельности, априори действует на законных основаниях, т.е. является индивидуальным предпринимателем или членом органов управления коммерческой организации. В качестве довода приводятся положения действующего законодательства, ограничивающие сферу совершения преступлений именно предпринимательской, а не незаконной предпринимательской деятельностью.
Логическое развитие этих положений приводит к следующему выводу: если виновный не зарегистрирован в качестве субъекта предпринимательской деятельности, совершенное им преступление не может быть признано совершенным в сфере предпринимательства. Отталкиваясь от обратного, этот вывод можно сформулировать иначе: если виновный обладает соответствующим правовым статусом (является индивидуальным предпринимателем или членом органов управления зарегистрированной коммерческой организации), преступление считается совершенным в сфере предпринимательской деятельности при наличии его непосредственной связи с этой деятельностью.
В отличие от легального подхода, в основу широкого понимания предпринимательской деятельности заложен тезис о том, что она может иметь и нелегальный статус, главное, чтобы эта деятельность носила систематический экономический характер и была направлена на извлечение прибыли. Данная позиция находит отражение в постановлении Конституционного Суда РФ от 11 декабря 2014 г. № 32-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 1594 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Салехардского городского суда Ямало-Ненецкого автономного округа» (далее - постановление КС РФ от 11 декабря 2014 г. № 32-П). В нем, в частности, подчеркивается, что «гражданское законодательство регулирует отношения между лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность, или с их участием, исходя из того, что предпринимательской является
100
самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке; при несоблюдении обязанности пройти государственную регистрацию в качестве индивидуального предпринимателя гражданин, осуществляющий предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, не вправе ссылаться в отношении заключенных им сделок на то, что он не является предпринимателем (ст. 23 ГК РФ). Исходя из этого, как указал Конституционный Суд РФ в постановлении от 27 декабря 2012 г. № 34-П, отсутствие государственной регистрации само по себе не означает, что деятельность гражданина не может быть квалифицирована в качестве предпринимательской, если по своей сути она фактически является таковой» [9, с. 3].
Фактически Конституционный Суд РФ признал возможность совершения преступлений в сфере предпринимательской деятельности даже при отсутствии соответствующей регистрации и тем самым существенно расширил границы применения ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ. В рассматриваемом постановлении был, по сути, предложен алгоритм квалификации мошенничества: если неисполнение договорных обязательств осуществляется лицом, вовлеченным в легальную предпринимательскую деятельность, деяние квалифицируется по ст. 1594 УК РФ, если же виновный не занят в предпринимательской деятельности, преступление укладывается в рамки ст. 159 УК РФ, но при этом считается совершенным в сфере предпринимательства.
Этот вывод основывается на положениях ч. 3 рассматриваемого постановления КС РФ: «В судебной практике идентичные преступные действия, сопряженные с преднамеренным неисполнением договорных обязательств, квалифицируются в зависимости от наличия или отсутствия формального признака, относящегося к субъекту преступления, а именно его вовлеченности в осуществление предпринимательской деятельности (регистрация в качестве индивидуального предпринимателя или назначение (избрание) на соответствующую должность в органе управления коммерческой организацией), либо по общей норме ст. 159 УК РФ, определяющей состав мошенничества без указания на какую-либо специфику субъекта преступления и способа его совершения, либо по специальной норме ст. 1594 УК РФ».
Но этот подход не согласуется с позицией Верховного Суда РФ, который в абз. 2 п. 8 постановления от 19 декабря 2013 г. № 41 разъясняет судам, что преступления, предусмотренные ст. 159-1596, 160 и 165 УК РФ, следует
считать совершенными в сфере предпринимательской деятельности, при совокупном (одновременном) наличии следующих условий:
если они совершены лицом, осуществляющим предпринимательскую деятельность самостоятельно или участвующим в предпринимательской деятельности, осуществляемой юридическим лицом; в силу ст. 23 ГК РФ к таким лицам относятся индивидуальные предприниматели в случае совершения преступления в связи с осуществлением ими предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим им имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности, а также члены органов управления коммерческой организации в связи с осуществлением ими полномочий по управлению организацией либо при осуществлении коммерческой организацией предпринимательской деятельности; аналогичная формулировка содержится в ч. 3 ст. 30 УПК РФ;
эти преступления непосредственно связаны с указанной деятельностью.
Ссылаясь на положения гражданского законодательства, Верховный Суд РФ подчеркивает легитимный характер предпринимательства и исключает возможность признания таковым деятельности незарегистрированных субъектов.
Подтверждение этого вывода мы находим и в Обзоре судебной практики по применению Федерального закона от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» и постановления Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 2 июля 2013 г. № 2559-6 ГД «Об объявлении амнистии». В нем подчеркивается, что при определении сферы предпринимательской деятельности судам необходимо учитывать, что преступления, предусмотренные ст. 159 УК РФ, следует считать совершенными в сфере предпринимательской деятельности, если они совершены лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность или участвующими в предпринимательской деятельности, и эти преступления непосредственно связаны с указанной деятельностью. При этом не имеет значения, каким образом осужденный поступил с похищенным имуществом (например, присвоил себе лично или использовал для предпринимательской деятельности). Разрешая вопрос о том, является ли деятельность предпринимательской, суды должны руководствоваться п. 1 ст. 2 ГК РФ, в соответствии с которым предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания
101
услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке [10].
Исчерпывающее объяснение существующей практики дает судья Конституционного Суда РФ К.В. Арановский в своем особом мнении: «В УК РФ предусматривается неисполнение договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. Это отличает обстановку преступления столь существенно, что само по себе может быть основанием как отдельной законодательной квалификации преступлений, так и законных отличий в санкции. Законодательная власть имела, в частности, основания найти отличия в социальных рисках преступления, когда лицо, пусть и виновное, ведет экономическую деятельность открыто и в легальных условиях. Это существенно отличается от мошенничества в скрытном его исполнении, помимо контроля властей, когда преступность имеет опору в уголовно-воровской среде и располагается в целом за рамками правопорядка. Легально оформленная договором деятельность позволяет скомпенсировать по крайней мере часть рисков, потому что его заключение, хотят того стороны или нет, дает возможность следить за его исполнением, хотя бы отчасти ставит поведение сторон под взаимный контроль и под контроль государства, правоохранительных органов, суда. Правомерная форма предпринимательской деятельности также снижает криминальные риски, открывая субъекта легальному контролю. Если бы договор и формальная законность предпринимательства не имели значения и не влияли на социально-экономическую и криминальную безопасность, то усилия и расходы на организацию и ведение реестров, на поддержание и судебную защиту договорной практики были бы пустой растратой» [9, с. 15]. По сути, автор говорит о том, что именно специфика области совершения преступления, а именно сфера легального предпринимательства, должна влиять на определение пределов ответственности и наказуемости деяний.
Таким образом, в доктрине и судебной практике выработались два противоположных, но в равной мере аргументированных подхода к оценке формального признака субъекта преступлений, совершаемых в сфере предпринимательской состоятельности:
ограничение круга преступлений, совершаемых в сфере предпринимательской деятельности, только деяниями лиц, имеющих правовой статус субъекта или участника легального предпринимательства [11, с. 19];
отнесение к рассматриваемой группе деяний, связанных с заведомым неисполнением гражданско-правовых обязательств или совершением других экономически значимых деяний, направленных на извлечение прибыли, безотносительно статуса виновного (постановление КС РФ от 11 декабря 2014 г. № 32-П) [12, с. 9].
Как показывает анализ приговоров, судебная практика предпочитает идти по первому пути. Установление формального признака, характеризующего субъекта преступления, существенно облегчает процесс доказывания того, что преступление имело предпринимательский характер.
Более того, указание на предпринимательскую деятельность как на сферу, а не на способ совершения преступления позволяет говорить о том, что законодатель в основу дифференциации уголовной ответственности и наказания закладывает именно обстановку посягательства -регламентируемую законодательством сферу легального предпринимательства. Дополнительным аргументов в пользу данной позиции является тот факт, что в ст. 1594 УК РФ и ч. 1.1 ст. 108 УК РФ содержится указание на сферу предпринимательской деятельности, а не незаконной предпринимательской деятельности.
Изложенные выше аргументы позволяют прийти к следующему выводу: к преступлениям в сфере предпринимательской деятельности относится круг деяний, совершаемых лицами, осуществляющими легальную предпринимательскую деятельность или участвующими в ней.
Вторым важным признаком рассматриваемой группы деяний является наличие непосредственной связи между преступлением и осуществлением легальной экономической деятельности. Для признания наличия этой связи важно установить следующие обстоятельства.
Реальное осуществление лицом легальной предпринимательской деятельности. Как показывает судебная практика, использование легальных инструментов и возможностей, предоставляемых субъекту предпринимательства, для совершения преступления при наличии заранее обдуманного мотива исключает отнесение данных деяний к преступлениям в сфере предпринимательской деятельности.
В кассационном определении Московского городского суда от 24 декабря 2012 г. по делу № 22-16448 подчеркивается, что если изначально коммерческая организация была создана с целью совершения преступлений, связанных с хищением чужого имущества, и в материалах дела нет сведений об осуществлении какой-либо законной предпринимательской деятельности, а создавалась лишь видимость ведения такой деятельности, то в этом случае отсутствует основание для квалификации деяния как преступления в сфере предпринимательской деятельности.
Совершенное преступление должно быть связано именно с той предпринимательской деятельностью, которой на легальном основании занимается виновный. Если же мошенничество, присвоение, растрата или причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием совершаются в сфере,
102
не связанной с областью интересов легального предпринимательства, преступление не подпадает под признаки ч. 1.1 ст. 108 УК РФ.
Как отмечается в кассационном определении Верховного Суда РФ от 20 мая 2015 г. № 11 - УД15 - 6, Пастухов К.А. являлся генеральным директором ЗАО <...>, в собственности которого находились производственные помещения, здания и сооружения <... > лесоперерабатывающего комбината. При обращении к осужденному потерпевших З. и М. с целью приобретения дереводеталей для строительства индивидуальных жилых домов Пастухов К.А. предложил им заключить договоры на поставку дереводеталей с индивидуальным предпринимателем М., который не располагал реальной возможностью для выполнения данных обязательств и не принимал никаких мер для их выполнения. Суд правильно пришел к выводу, что Пастухов К.А. ни в какие правоотношения с потерпевшими не вступал, договоры не заключал, изначально имел умысел на хищение чужого имущества и для этого использовал ИП М. Таким образом, действия Пастухова К.А., выразившиеся в завладении имуществом потерпевших, не связаны с осуществлением им предпринимательской деятельности [13].
Третий признак рассматриваемых преступлений вытекает из правового статуса организации - субъекта предпринимательской деятельности. Исходя из буквального толкования п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41, не могут быть субъектами преступлений, совершаемых в сфере предпринимательства, лица, осуществляющие управление некоммерческой организацией, которая для поддержания основной деятельности осуществляет предпринимательскую деятельность, получающую отражение в учредительных документах.
Некоторые авторы предлагают ограничивать круг преступлений, осуществляемых в сфере предпринимательской деятельности, посредством исключения из него деяний, причиняющих вред интересам государственного или муниципального унитарного предприятия, государственной корпорации, государственной компании, коммерческой организации с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования либо если предметом этих преступлений является государственное или муниципальное имущество [14,
с. 30]. Однако с этой позицией сложно согласиться.
Ссылаясь на положения ч. 3 ст. 20 УПК РФ, устанавливающей особые правила уголовного преследования в отношении мошенничества и других преступлений, авторы искусственно переносят особенности уголовного преследования в частно-публичном порядке на юридическую природу преступлений в сфере предпринимательства, что не имеет под собой ни юридических, ни логических оснований.
В рамках действующего гражданского законодательства предпринимательская деятельность не ограничивается частной или публичной сферой, а ее субъектами могут быть как индивидуальные предприниматели, так и коммерческие организации с государственным и негосударственным участием. На основе изложенного можно заключить, что преступлениями в сфере предпринимательской деятельности признаются деяния, совершаемые либо индивидуальными предпринимателями, либо лицами, осуществляющими управление коммерческой организацией, безотносительно того, кто является потерпевшим. Совершение преступлений, предусмотренных ст. 159-1596, 160 и 165 УК РФ, представителем некоммерческой организации, исключает возможность отнесения данных деяний к сфере предпринимательства.
Кроме обозначенных выше признаков, судебная практика выработала ряд дополнительных критериев, позволяющих отграничивать преступления в сфере предпринимательства от иных корыстных преступлений:
не может признаваться субъектом преступлений в сфере предпринимательства лицо, работающее на основании трудового договора с индивидуальным предпринимателем [15];
не образует мошенничество в сфере предпринимательства заключение поддельных договоров (Кассационное определение Московского городского суда от 4 февраля 2013 г. по делу № 22-577/2013). Соблюдение правовой формы и существенных условий договора переводит его в разряд легальных документов, и, соответственно, мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением такого договора (при соблюдении прочих условий), образует состав преступления в сфере предпринимательства.
1. О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19 дек. 2013 г. № 41 // Бюл. Верховного Суда РФ. 2014. № 2.
2. Жаданов А. В. Экономические преступления, совершаемые на объектах железнодо-
1. On the practice of courts of law on preventive measures in the form of detention, house arrest and bail: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of Dec. 19, 2013 № 41 // Bull. of the Supreme Court of the Russian Federation. 2014. № 2.
2. Zhadanov A.V. Economic crimes committed in railway transport, and their specially-criminolog-
103
рожного транспорта, и их специально-криминологическое предупреждение (по материалам Южно-Уральской железной дороги): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009.
3. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1998.
4. Власова А. С. Риск как признак предпринимательской деятельности: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009.
5. Эминов Е.В. Борьба с незаконной предпринимательской деятельностью. Уголовно-правовой и криминологический аспекты. М., 1999.
6. Карпович О.Г., Пономарев П.Г., Бар-бат А.В. Уголовно-правовые аспекты борьбы с преступлениями, посягающими на предпринимательскую деятельность. М., 2003.
7. Лубешко В.Н. Незаконное предпринимательство как вид преступного посягательства против установленного порядка экономической деятельности: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2004.
8. Чугунов А.А. Уголовно-правовая охрана свободы предпринимательской деятельности: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001.
9. По делу о проверке конституционности положений статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Салехардского городского суда Ямало-Ненецкого автономного округа: постановление Конституционного Суда РФ от 11 дек. 2014 г. № 32-П. Особе мнение судьи К. В. Арановского // Вестн. Конституционного Суда РФ. 2015. № 2.
10. Обзор судебной практики по применению Федерального закона от 29 дек. 2012 г. № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» и постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 2 июля 2013 г. № 2559-6 ГД «Об объявлении амнистии». Доступ из справ. правовой системы «Консультант Плюс».
11. Шмонин А.В., Семыкина О.И. Преступления экономической направленности: понятие и генезис уголовного законодательства / отв. ред. А.В. Шмонин. М., 2013.
12. Иванова Я.Е. Незаконное предпринимательство: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.
13. Кассационное определение Верховного Суда РФ от 20 мая 2015 г. № 11-УД15-6. Доступ из справ. правовой системы «Консуль-тантПлюс».
14. Третьяк М. И. Постановление Пленума Верховного Суда о признаках преступлений против собственности в сфере предпринимательства // Законность. 2015. № 4. С. 28-32.
15. Бюл. Верховного Суда РФ. 2002. № 8.
ical warning (based on the South Urals Railway): diss. ... Master of Law. Moscow, 2009.
3. Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu Dictionary of Russian language. Moscow, 1998.
4. Vlasova A.S. Risk as a sign of entrepreneurial activity: author. abstr... Master of Law. Moscow, 2009.
5. Eminov E.V. Fight against illegal business activities. Criminal-legal and criminological aspects. Moscow, 1999.
6. Karpovich O.G., PonomarevP.G., BarbatA.V. Criminally-legal aspects of struggle against crimes encroaching on enterprise activity. Moscow, 2003.
7. Lubeshko V.N. Illegal business as a form of criminal assault against the established order of economic activity: diss. ... Master of Law. Rostov-on-don, 2004.
8. Chugunov A.A. Criminal legal protection of freedom of entrepreneurship: auth. abstr ... Master of Law. Moscow, 2001.
9. On the case on the constitutionality of provisions of article 159.4 of the Criminal Code of the Russian Federation in connection with the request of the City court of Salekhard of Yamalo-Nenets autonomous district: resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation of Dec. 11, 2014 № 32-P Dissenting opinion of Judge K. Ar-anovsky // Bull. of the Constitutional Court of the Russian Federation. 2015. № 2.
10. Review of jurisprudence on the application of the Federal law of Nov. 29, 2012, № 207-FL «On amendments to the Criminal code of the Russian Federation and certain legislative acts of the Russian Federation» and the resolution of the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation of July 2, 2013 № DG 2559-6 «On Amnesty». Access from legal reference system «ConsultantPlus».
11. Shmonin A.V., Semykina O.I. Economic crimes: the concept and the genesis of criminal law / ed. by A.V. Shmonin. Moscow, 2013.
12. Ivanova Ya.E. Illegal business: auth. abstr.... Master of Law. Moscow, 2010.
13. The appeal of the Supreme Court of the Russian Federation of May 20, 2015 № 11-UD15-6. Access from legal reference system «Consultant-Plus».
14. Tretiak M.I. Resolution of the Plenum of the Supreme Court on the grounds of crimes against property in the field of entrepreneurship // Legality. 2015. № 4. P. 28-32.
15. Bull. of the Supreme Court of the Russian Federation. 2002. № 8.
104
