CC BY
385
УДК: 330 332 ББК: 67.99( 2)
Джиоева И.К.
ПРЕДПОСЫЛКИ ОБРАЗОВАНИЯ НЕПРИЗНАННЫХ ГОСУДАРСТВ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Djioeva I.K.
PRECONDITIONS OF FORMATION OF THE UNRECOGNIZED STATES IN THE
POST-SOVIET SPACE
Ключевые слова: непризнанные государства, переходная экономика, регулирование конфликтов, экономическая политика.
Keywords: unrecognized States, the transition economy, the regulation of conflict, economic policy.
Аннотация: в статье рассматривается период реформирования советской системы, который привел к углублению кризиса в стране. На территории СССР разгорается ряд межнациональных конфликтов. Вследствие распада СССР возникло четыре непризнанных государства: Республика Южная Осетия, Республика Абхазия , Нагорно-Карабахская Республика, Приднестровская Молдавская Республика
Abstract: in the article is considered the period of reform of the Soviet system, which led to the deepening of the crisis in the country. On the territory of the USSR erupted a number of interethnic conflicts. Because of the collapse of the USSR developed four unrecognized: States the Republic Of South Ossetia, Republic Of Abkhazia, Nagorno-Karabakh Republic, the Transnistrian
Republic Moldavian Republic.
На рубеже ХХ-ХХІ вв. возрос интерес к институциональной теории, где экономика рассматривается как система, испытывающая постоянные воздействия внешней среды -природы, политики, идеологии, религии и т.д. Эта теория наиболее приемлема для достоверного описания закономерностей функционирования экономических систем, находящихся в переходных состояниях, а также для обоснования надёжных практических рекомендаций по дальнейшему формированию экономической политики[1].
Для зарождения нового института требуется особое сочетание материальных и технических ограничений, поведения агентов, действий организаций, что обеспечивает появление зоны локальной устойчивости. Расширение этой зоны в экономическом пространстве, ровно, как и его закрепление во времени, является сутью, целью конфликтов между действующими лицами, возможности которых определяются характеристиками процесса распада предшествующего института [2].
Во второй половине 80-х гг. советская экономика оказалась в состоянии кризиса.
Принятая концепция ускорения, как основа экономического развития в 1985 г., выявила свою несостоятельность. Взяв курс на ускорение развития машиностроения, она еще больше, чем прежде, усилила дефицит потребительских товаров и инфляционные процессы. Кризис советской экономики отличался от традиционных кризисов рыночной экономики, где в основном наблюдается перепроизводство товаров и снижение темпов прироста по показателям, традиционно считавшимся важнейшими: резким сокращением объемов производства и разрушением экономических связей между контрагентами. Создалась сложная и противоречивая ситуация, подобно которой в ХХ
в. не наблюдалось
Не проводилось вдумчивой, научно обоснованной финансовой политики. Огромные средства расходовались на содержание бюрократического аппарата, многочисленные капитальные вложения омертвлялись в десятках тысячах незавершенных строек, практически неконтролируемой стала денежная эмиссия и т. д. При всем этом отсутствовал твердый контроль. Принятые в 1985-1989 гг. законы (о госпредприятии,
кооперации) были крайне непоследовательны и не ограничивали бюрократическую власть, а наоборот - усиливали ее бесконтрольность.
Разложение такой системы ослабило традиционные рычаги руководства экономикой, а новых экономических рычагов создано не было. В свою очередь, усиливались негативные явления в экономике - падение производственной дисциплины, невыполнение договорных обязательств, отказ от уже заключенных контрактов, рост числа убыточных предприятий и т. п. Все это еще более способствовало разбалансированно-сти народного хозяйства. Кроме того, общественная система СССР утратила адаптивные возможности и не могла функционировать в новых условиях трансформации, что и привело к кризису государства как политического института.
С 1985 года Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачёв и его сторонники начали политику перестройки, резко выросла политическая активность народа, сформировались массовые, в том числе радикальные и националистические, движения и организации. Попытки реформирования советской системы привели к углублению кризиса в стране.
Создание и существование непризнанных государств — ярчайший пример малой эффективности региональных и международных институтов по регулированию конфликтов. В современном мире тенденции к региональной и мировой интеграции сосуществуют с трендами сепаратизма и ирре-дентизма. Все это - предмет для неоинсти-туционального анализа. Институционализм можно использовать и для исследования ресурса сопредельных территорий для непризнанных государств, поскольку действия людей определяются во многом существующими институтами национального масштаба[3].
Распад СССР происходил на фоне общего экономического, внешнеполитического и демографического кризиса. На территории СССР разгорается ряд межнациональных конфликтов, поскольку распад СССР привёл все составляющие его образования в кризисное состояние. Это касалось и политической, и экономической, и соци-
альной, и культурной составляющих. И если бывшие союзные республики, объявлявшие себя суверенными государствами, стали искать (с разной степенью успеха) выходы из создавшегося положения, приступили к выстраиванию своей государственности, исходя из новых реалий, то в этом плане значительно труднее пришлось административнотерриториальным образованиям - автономным республикам, автономным областям, национальным округам. Большинство из них остались в составе бывших союзных республик[4].
Иная ситуация сложилась в ряде автономных образований. Вследствие распада СССР возникло четыре непризнанных государства: Республика Южная Осетия 20 сентября 1990 г., Республика Абхазия 26 ноября 1994 г. (официально входящие в состав Грузии), Нагорно-Карабахская Республика, (НКР) 2 сентября 1991 г. (в составе Азербайджана), Приднестровская Молдавская Республика, (ПМР) 2 сентября 1990 года (часть Молдовы). Все эти республики с формально-правовой точки зрения для мирового сообщества не существовали, но это не мешало им быть «разменной монетой» в большой политике. Образовавшиеся в процессе распада СССР новые Независимые Государства (Грузия, Азербайджан, Молдова) пытались вернуть военно-политический контроль над утраченными регионами.
Общей причиной этих конфликтов стала изначально ошибочная внутриполитическая линия правящих режимов в бывших советских республиках по отношению к национальным меньшинствам и отдельным территориям. Прикрываясь принципом международного права сохранения территориальной целостности государств, их новые руководители пренебрегли налаживанием уважительного диалога с представителями национальных меньшинств, привлечением их лидеров к пропорциональному участию в центральных органах власти, игнорировали их законные требования по сохранению и расширению статусов исторически сложившихся автономий и территорий, нарушали законные права и свободы отдельных групп населения. «Малые народы», оказавшись перед угрозой окончательной утраты национальной идентификации, а в случае с
Приднестровьем - опасаясь насильственной «румынизации», заявили, что они предпочитают оставаться в СССР или развиваться самостоятельно, нежели входить в состав новых государств на постсоветском пространстве. Попытки Тбилиси, Баку и Кишинева вооруженным путем восстановить свой контроль над этими территориями оказались весьма схожими по сценариям и по результатам: все военные операции центральных властей бесславно провалились. Предыдущие годы унижений, притеснений, попыток насильственной ассимиляции нацменьшинств со стороны правящих кругов «титульных» наций не прошли даром. Распад СССР подтолкнул законодательные и исполнительные органы власти автономий и регионов к принятию решений о самоопределении.
В «Заявлении» Верховного Совета Республики Южная Осетия в ООН и международным организациям отмечалось, что с распадом СССР разрушены все правовые основания, относящиеся к принципам территориальной целостности. В условиях фактически стихийного распада СССР право на независимость и национальное самоопределение получили де-факто все политические образования, в свое время созданные на территории СССР по принципам национальных автономий. Грузия одной из первых вышла из состава СССР, нарушая территориальную целостность союзного государства. По той же логике и на тех же правовых основаниях, из которых исходила Грузия, покидая СССР, поступила и Южная Осетия, решая вопрос о своей независимости и национальном самоопределении
В результате появились, так называемые, непризнанные или частично признанные государства на постсоветском пространстве. Это стало объективной реальностью, с которой приходится считаться и государствам, претендующим на эти территории, и всем другим субъектам международного права. Становится все более очевидным, что, принятые ООН два основных принципа послевоенного устройства мира (территориальной целостности государств и права наций на самоопределение) вступают в противоречие в условиях, когда правящими кругами отдельных государств игнори-
руются интересы национальных меньшинств и отдельных групп населения [5].
Непризнанные квазигосударства дефакто осуществляли контроль над своей территорией, обладали собственным флагом, гимном, милицией, таможней и армией. Но контроль над территорией еще не означает полного контроля, который возможен только при наличии правовой легитимации действующей власти со стороны значительного числа других государств.
Необходимо признать отсутствие общепризнанного теоретического концепта, в рамках которого обосновывались бы ответы на такие базовые вопросы, как: «почему» происходит распад государства и «как» формируются новые государственные образования, получающие международное признание? Тот факт, что процессы эрозии государственной власти характерны как для экономически, так и для политически стабильных государств, не позволяет однозначно утверждать о существовании строго ограниченного набора детерминант неизбежности распада государственности [6] .
В последнее время, в связи с событиями, происшедшими в Косово, а затем и на Кавказе, проблемы, связанные с непризнанными государствами, стали весьма актуальны.
Непризнанным может быть названо государственное образование, лишённое международной правосубъектности, но обладающее всеми другими признаками государственности... Можно предположить, что непризнанные государства воплощают пребывание территории на переходной стадии формирования государственности. Непризнанные государства могут стать полноценными независимыми государствами - например, Эритрея, отколовшаяся в 1993 г. от Эфиопии.
Непризнанные государства постсоветского пространства территориально малы, их население немногочисленно даже по европейским меркам. Прежде всего, непризнанные государства европейской периферии малы территориально, их население немногочисленно даже по европейским стандартам. Явным лидером среди них является Косово, занимающее территорию 11 тыс. кв. км с населением около 2 млн. человек. Эт-
нические албанцы составляют в крае большинство, сербы, хорваты, венгры, турки, цыгане и другие этнические меньшинства -насчитывают до 100 тыс. человек.
Южная Осетия располагает территорией в 3900 кв. км, населением — 70 тыс. человек и представляет собой наименьшее (по территории и населению) непризнанное государство постсоветского пространства. Приднестровье контролирует территорию в 4163 кв. км, на которой проживают 555,5 тыс. человек. Абхазия занимает территорию в 8600 кв. км с населением 250 тыс. человек. В Нагорном Карабахе проживает всего 146,6 тыс. человек, которым удается удерживать территорию в 11 000 кв. км с учетом шести оккупированных районов Азербайджана [7].
Понятие «непризнанное государство» имеет право на существование в качестве обозначения любых «недогосударственных» образований, которые, добившись фактической сецессии, претендуют на международное признание, но не получают его. Отсюда «непризнанность» как смыслообразующий признак. Предполагается, что «непризнанное государство» (как и «государство дефакто»), обладает всеми атрибутами легитимного государства, кроме членства в ООН [8].
По мнению Ю. Солозобова, феномен «непризнания » таков. Во-первых, получила распространение практика “двойных” стандартов: одним народам по не вполне понятным основаниям позволяют реализовать свое право на самоопределение, а другим в этом отказывают. Во-вторых, существуя вне правового поля и практически никем не признаваемые официально, квазигосударст-венные образования почти неизбежно криминализируются внутренне. Они обрастают не вполне легальными внешними связями и “серой экономикой”. Эти страны становятся катализатором противоречий и конфликтов между вовлеченными в эти “интимные” связи государствами. Наконец, в-третьих, и это особенно тревожит политиков, примеры уже существующих квазигосударственных образований создают некий опасный прецедент, вдохновляя все новых претендентов на самоопределение [9].
Подробный поэтапный анализ грузино-осетинскому конфликту был дан Сергеем Маркедоновым, который представил его локальным противостоянием, от малоизвестного и малоинтересного мировому сообществу, до события международного значения.
Первый этап (1988-1989) можно назвать идеологическим.
В этот период противоборствующие стороны обозначили главные претензии друг к другу, а также сформировали основополагающие этнополитические мифологемы будущего конфликта.
Второй этап (1989-1991) - политикоправовой. В течение двух лет грузинская и осетинская сторона вели другом с другом законотворческую («статусную») войну.
20 сентября 1989 года были опубликованы проекты законов Грузинской ССР, ущемлявшие права Юго-Осетинской АО. Чуть менее чем два месяца спустя, 10 ноября, на сессии народных депутатов ЮгоОсетинской АО было принято решение о преобразовании области в автономную республику в составе Грузии. Эту акцию в Тбилиси восприняли крайне негативно, поскольку Южная Осетия повышала свой статус в одностороннем порядке.
Далее произошло ключевое для эскалации конфликта событие.
11 декабря 1990 года Верховный Совет Грузии принял решение об отмене автономного статуса Южной Осетии. Почти одновременно власти Советского Союза объявили о режиме ЧП в югоосетинской автономии, а грузинское руководство начало ее блокаду.
Третий этап - вооруженная борьба между Грузией и Южной Осетией (январь 1991 - июль 1992).
В город входит шеститысячный отряд грузинских боевиков, появляются жертвы среди мирного населения. В ходе военных действий столицу Южной Осетии штурмовали трижды (февраль и март 1991, июнь 1992).
24 июня 1992 года президенты РФ и Грузии Борис Ельцин и Эдуард Шеварднадзе подписывают Дагомысские (Сочинские) соглашения о принципах урегулирования грузино-осетинского конфликта.
14 июля 1992 года начинается миротворческая операция. Вводятся российский, грузинский и североосетинский миротворческий батальоны, боевые действия прекращаются, создается Смешанная контрольная комиссия (представители РФ, Грузии, Южной Осетии, Северной Осетии) по соблюдению условий прекращения огня.
В результате вооруженного противоборства было сожжено 100 сел, убито более тысячи человек.
Таким образом, вооруженный конфликт был «заморожен».
Следующий этап (2004-2008) можно охарактеризовать как «разморозку» конфликта.
Он начался с попыток официального Тбилиси пересмотреть сложившийся в Южной Осетии баланс сил и политикоправовой формат урегулирования[10].
Обращает на себя внимание активизация с 2005 года Европейского союза, стремящегося - по завершении этапа своего исторического расширения и в рамках создания общей европейской внешней и оборонной политики - внести вклад в стабилизацию восточной части европейского континента путем окончательного решения там проблем «непризнанных государств». На практике это подразумевает ликвидацию пользующихся покровительством России самопровозглашенных новообразований -Приднестровской Молдавской Республики, Нагорно-Карабахской Республики, Республики Южная Осетия и Республики Абхазия, поскольку они мешают продвижению на восточном направлении Запада, претендующего ныне на роль единственного нео-имперского центра легитимности. Особенно заметными стали усилия ЕС после запуска Европейской комиссией в мае 2008 г. проекта «Восточное партнерство», в которое включены три южно-кавказские республики, а также Белоруссия, Молдова и Украина.
По мнению Маркедонова С. , граждане непризнанных государств именно с Россией связывают разрешение своих социально-экономических и этнополитических проблем. Отвернуться от этих республик означало бы допустить такую же непростительную ошибку, какую мы совершили, оказывая им одностороннюю поддержку в начале
1990-х. «Сдача» Южной Осетии и Абхазии повлечет за собой дестабилизацию этнопо-литической ситуации в Северной Осетии, Адыгее, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Уступки со стороны России Азербайджану в процессе карабахского урегулирования вызовут резкое неприятие в среде армянской диаспоры — самой многочисленной в мире, хорошо структурированной и экономически сильной[11].
Представляется целесообразным выделение следующих параметров, необходимых для комплексного рассмотрения феномена непризнанного государства:
- история появления, описание этнического или конфессионального конфликта и основных этапов его развития;
- эффективность переговорного процесса, посредничества, планов мирного урегулирования;
- формирование государственности и экономики;
- степень демократичности политического порядка;
- наличие / отсутствие возможностей возвращения непризнанного государства в состав метрополии или возможностей для существования в качестве независимого политического организма;
- заинтересованность и возможность мировых и региональных игроков в изменении или сохранении статуса данного непризнанного государства.
При анализе всех этих параметров можно рассчитывать на почти полное эмпирическое и теоретическое исследование непризнанного государства [12].
Активно проходил в Республике Южная Осетия процесс формирования самостоятельных политических институтов и образования внутриполитической системы. Несмотря на последствия вооруженного конфликта и пребывания в статусе «непризнанного» государства, в Южной Осетии активно формировалась независимая от Грузии политическая система со своими собственными особенностями. В 1990-х годах в были созданы основные политические партии, проводились парламентские и президентские выборы, создавались группы политической элиты. Грузино-осетинский конфликт существенно повлиял на расстановку сил в республике. Постепенно «про-
фессиональные» политики, находившиеся у власти в 1990-х годах, вынуждены были уступить свои места бывшим «участникам боевых действий», имевшим значительный авторитет в обществе.
В ходе своего внутриполитического развития Южная Осетия отошла от «идеалов демократии» 1990-х годов и переняла некоторые черты политической системы России. Была создана т.н. «полуторапартийная» система с доминированием пропрезидентской партии «Единство» и фиктивной оппозиции, роль которой исполняет Коммунистическая партия.
После завершения военных действий с июля 1992 года ряд международных организаций в качестве посредников принимали участие в урегулировании конфликта на территории южной Осетии. Головные офисы, как правило, у них были в Грузии.
Так, ОБСЕ (в те годы СБСЕ) свой офис в Цхинвале открыла ещё в 1993 году. Главная цель миссии ОБСЕ сводилась к мониторингу, поэтому в Южной Осетии регулярно находились гражданские и военные наблюдатели. ОБСЕ предлагала посредничество в деле экономической помощи Республике. Поскольку сама организация не занималась хозяйственным восстановлением, через неё свои экономические проекты стал проводить Евросоюз. Двухгодичная экономическая программа оказалась самой затратной - она оценивалась в 11 млн. евро. За эти деньги были построены дома для беженцев, ремонтировались дороги и водоканалы, восстанавливались мосты, выполнялись другие виды работы и финансировались разного рода гуманитарные мероприятия. ООН, в отличие от Абхазии, своего офиса в Южной Осетии не имела и миротворческой деятельностью здесь не занималась, но приняла участие в оказании помощи по обустройству беженцев через свою структуру - Управление верховного комиссара по беженцам (УВКБ) ООН. Главной целью управления было строительство домов в сельской местности, куда планировалось переселить беженцев, и хотя этот проект социально значимых результатов не дал, программа была выполнена до конца. Более разнопланово действовал Норвежский совет по делам беженцев. Начал он с гуманитарной помощи, затем Совет приступил к реа-
лизации микроэкономических проектов. Они приобретали желающим оборудование для того, чтобы те сами могли выпускать продукцию. Норвежский Совет оказывал также помощь фермерским хозяйствам, восстанавливались объекты сферы услуг.
Австрийский гуманитарный комитет вёл свою работу в Южной Осетии не столь долго, но оставил вполне очевидный след: им в посёлке Дзау были построены средняя школа и школа-интернат, и приобретены для них мебель и оборудование.
Реализацией различных микроэкономических проектов в Южной Осетии занимались также международные организации IRC и ADRA.
Имела свое представительство в Цхинвале и международная организация «Врачи без границ». Непосредственно оказанием помощи по восстановлению хозяйства и подъему экономики эта структура не занималась, но за короткий срок своего пребывания успела немало сделать в плане оказания гуманитарной помощи [13].
Силовой возврат «непризнанных республик» под контроль «метрополий» противоречит государственным интересам России, поскольку в этом случае произойдет резкое осложнение ситуации на всем постсоветском пространстве, что, в свою очередь, может привести к дестабилизации и кризису государственных структур в масштабах России. Именно поэтому Россия заинтересована не в геополитическом соперничестве, а в возможно более тесной координации своей политики с мировым сообществом в конфликтных зонах СНГ[14] .
Только в Южной Осетии ущерб, нанесённый во время агрессии начала 90-х годов по своим размерам колоссален. Было полностью разграблено и сожжено 117 осетинских сел, пострадало до 15% жилого фонда города Цхинвал. Разрушены дороги и мосты, угнан скот. За пределы области вывозилось не только частное, но и государственное имущество - станки, оборудование, товары, транспортные средства, стройматериалы. Общий ущерб составил 1,4 млрд. рублей в ценах 1992 года.
В ходе конфликта 1991-1992 гг. грузинскими боевиками на территории Южной Осетии более 100 осетинских сел и деревень
было уничтожено, около 1000 человек погибло. Общая сумма материального ущерба составила несколько миллиардов рублей. Часть населения Южной Осетии мигрировала на Северный Кавказ [15].
В Северную Осетию эмигрировало 28,9 тыс. беженцев и вынужденных переселенцев из Южной Осетии и внутренних районов Грузии (из общего числа 43,4 тыс. беженцев и вынужденных переселенцев), из них 18,9 тыс. беженцев и 10 тыс. вынужденных переселенцев, принявших российское гражданство. На 1 января 1995 г. беженцев из Грузии в Северной Осетии насчитывалось около 41 тыс. По данным Миграционной службы, на 1 сентября 1997
г. в Северной Осетии было 28,1 тыс. беженцев из внутренних районов Грузии и 0,9 тыс. - из Южной Осетии. Около 7 тыс. жителей Южной Осетии в 1995 г. были лишены статуса беженцев, числясь "временно учтенными"[16]. При этом большинство беженцев из внутренних районов Грузии проживало ранее в сельской местности и только около 1/3 - в городах.
Конфликт двух народов мог остаться на уровне латентных споров, характерных для любого многонационального государства. Характерно то, что до 1989 года осетины были намного лучше интегрированы в грузинские социальные структуры, чем, например, абхазы. Только в Тбилиси проживало 33 тыс. осетин, а во внутренних районах Грузии 96778 тыс. человек. Осетины были пятой по численности этнической группой в Грузии.
На февраль 1993 г. население Южной Осетии составляло около 70 тыс. человек, а в 1998-2000 гг., по одним данным, оценивалось в 80 тыс. человек, по другим - на контролируемой властями территории проживало 65-70 тыс. человек. По данным осетинской стороны, в Цхинвальском районе из 65,8 тыс. человек (на 1989 г.) осталось 54 тыс., в Дзауском из 10,4 - 9 тыс., в Знаур-ском из 10,2 - 7 тыс., в Ленингорском из 12 -10 тыс. [17].
Трансформационные процессы, протекающие в постсоциалистических странах, в каждой отдельной стране носят специфичный характер, однако без определения общих закономерностей трансформацион-
ных процессов, присущих всем переходным экономикам, невозможно объективно определить содержание и ориентиры социальноэкономических преобразований в этих странах. Рыночные преобразования, осуществляемые в постсоциалистических странах на протяжении последних 25 лет, следует рассматривать не как обособленное явление, а как явление, связанное с общемировыми тенденциями.
При трансформации плановой экономики в рыночную в последние годы в рамках транзитологии интенсивно развивается теория «неизбежного кризиса» (трансформационного спада). Она позволяет перейти от выявления субъективных (ошибки экономической политики) к объективным причинам спада. Кризис в этом смысле представляет собой специфическую закономерность начального этапа переходной экономики. Неся в себе внешне определенные признаки и циклического, и структурного кризисов, свойственных рыночной экономике, этот кризис отличается от них и по причине, и по функциональной роли. Причиной его является огромный потенциал значительных макроэкономических «несоответствий», накопленных в годы господства в нашей стране плановой экономики и существовавших в скрытой форме. Данный кризис связан не просто с восстановлением нарушенного равновесия в экономике, а именно с преодолением данных макроэкономических несоответствий, с коренной перестройкой экономической системы. Поэтому он и получил название переходного кризиса.
Вторая причина трансформационного спада - либерализация цен вследствие структурной перестройки экономики. Переходный спад характеризуется тем, что резко падает спрос на одну продукцию при увеличении выпуска другой. Типичный случай: свертывание производства на крупном государственном предприятии и стремительный рост частной фирмы. Но свертывание идет быстрее из-за огромного удельного веса государственной собственности в пред-реформенный период. Такое приспособление структуры производства к структуре потребления требует значительного времени, в течение которого происходит спад.
Такое состояние охарактеризовано видным постсоциалистические страны после начала
венгерским ученым Я. Корнай [18] как одна реформ.
из главных причин «трансформационного спада», через которые прошли почти все
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Головина, С.Г. Институциональные основы реформируемой экономики. - М.: ИНИСО УРО РАН № 198 (98). - с.2
2. Сапир, Ж.К Учебник экономической теории неоднородных систем: опыт исследования децентрализованной экономики. - М., 2001. - С.28-29.
3. Большаков, А.Г. Непризнанные государства постсоветского пространства в системе российских национальных интересов // Политическая экспертиза. - №1. - 2008. Режим доступа: http://www.politex.info/content/view/413/30/.
4. Грузино - осетинский конфликт: в поисках мира. Сборник статей югоосетинских авторов / Б. Харебов. Экономическая реабилитация Южной Осетии: текущие задачи и стратегия развития. Миротворческий фонд Университета Джорджа Мейсона, 2011.
5. Иванов, С.М. Региональные конфликты на постсоветском пространстве и роль России в их урегулировании // Новое восточное обозрение, 08.02.2010. - Режим доступа: http ://j ournal -neo. com/? q=ru/node/161
6. Литвиненко, Т.В. Политические процессы становления государственности Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья в контексте обеспечения безопасности граждан России, проживающих на этих территориях: Автореф. на соиск. уч. степ. д-ра полит. наук.- Ростов-на-Дону, 2010.
7. Попов, Ф. От «безгосударственной территории» к «Государству де-факто». - Режим доступа: http://www.intertrends.ru/twenty-sixth/003.htm.
8. Солозобов, Ю. Непризнанная Евразия. - Режим доступа: http://magazines.russ.ru
/logos/2004/6/solo11.html.
9. Маркедонов, С. Турбулентная Евразия. Грузино-осетинский конфликт. - М.: Academia, 2010. - Режим доступа: http://antirasizm.ru/doc/publ_109.pdf.
10. Маркедонов, С. СНГ-2. Феномен непризнанных государств на постсоветском пространстве // Информационно-аналитический бюллетень «ЕвроАзия». - М., 2006, август. -Режим доступа: http://www.postsoviet.ru/publications/21/.
11. Малышева, Д. Конфликты на постсоветском пространстве // Новое восточное обозрение. 08.02.2010. - Режим доступа: http://journal-neo.com/?q=ru/node/159.
12. Кочетков, А., Мартынов, А., Пискорский, М. Южная Осетия. Вооружённая агрессия
и миротворческая война. - М.: Книжный мир, 2009. - 96с. Режим доступа:
http://common.regnum.ru/documents/yujnaya-osetiya-2.pdf
13. Анчабадзе, Ю. Д., Гостиева Л. К., Тер-Саркисянц, А. Е. Беженцы Кавказа // Расы и народы. - М., 2001. - Вып. 26. - С. 175.
14. Цуциев, А. А., Цховребова, 3. Д. Северная и Южная Осетия. Из прошлого в настоящее // Справочная карта. - Владикавказ, 2000.
15. Корнай, Я. Трансформационный спад // Вопросы экономики. -1994. - № 3.
