CC BY
56
РЕДНАЗНАЧЕНИЕ КУЛЬТУРЫ УДК 008 А. Я. Флиер
Российский научно-исследовательский институт культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачева
В статье обосновывается авторское представление о культуре как программе обеспечения коллективного характера человеческой жизнедеятельности, социального сожительства, взаимодействия и коммуницирования, социальной интеграции и структурирования, а также рассматривается роль в этом процессе различных отраслей социальной практики человека. Ключевые слова: культура, коллективная жизнедеятельность, социальное поведение, обрядово-ритуальная практика, язык и письменность, воспитание и образование, сигнально-символиче-ская практика, самоидентификация, формы социального устроения.
A. Ya. Flier
D. S. Likhachev Russian Institute of Cultural and Natural Heritage, Ministry of Culture
of the Russian Federation (Minkultury), Kosmonavtov str., 2, 129366, Moscow, Russian Federation
CULTURE PURPOSE
The article explains the author's idea about culture as a program to ensure the collective nature of human life, social coexistence, interaction and communication, social integration and structuring, as well as examines the role in this process of various branches of human social practice.
Keywords: culture, collective livelihoods, social behavior, ritual and ritual practice, language and script, education and training, signal and symbolic practices, identity, forms of social dispensation.
На протяжении примерно тридцати лет, в течение которых я занимаюсь культурологией, я постоянно возвращаюсь к вопросам: «что же такое культура?», «зачем она нужна?», «это социальная реальность или концептуальный миф?».
Прежде всего, очевидно то, что культура — это не наблюдаемый локализованный феномен, а только лишь слово, условное понятие, обобщающее некоторые выделяемые черты жизнедеятельности людей, границы которого произвольно устанавливаются каждым наблюдателем. Впрочем, то же самое можно сказать и о понятиях «история», «свобода» и т.п.
Это — категории, смысловое наполнение которых отличается большой степенью произвольности. Как учёный, я принадлежу к сторонникам конвенциональной демаркации границ этих понятий, но многие работники науки и образования (особенно называющие себя культурологами) склонны бесконечно расширять их смысловое наполнение. Для них культура — это всё, что не природа, история — это всё, что было в прошлом, свобода — это всё, что не регулируется социальными порядками, и т.д. При более основательном научно-аналитическом рассмотрении этих понятий выясняется, что всё не так просто и
ФЛИЕР АНДРЕЙ ЯКОВЛЕВИЧ — доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Экспертно-аналитического центра развития образовательных систем в сфере культуры Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва, Почётный работник высшего профессионального образования Российской Федерации
FLIER ANDREY YAKOVLEVICH — Full Doctor of Philosophy, Professor, Chief Researcher of Expert and Analytical Center for the Development of Educational Systems in the Sphere of Culture, D. S. Likhachev Russian Institute of Cultural and Natural Heritage, Honored worker of higher professional education of the Russian Federation
e-mail: andrey.flier@yandex.ru © Флиер А. Я., 2016
не так широко. И порой научно обоснованный смысл некоторых понятий оказывается весьма узким. Однако я заметил, что чем ниже уровень профессиональной компетенции специалиста, тем большей склонностью к смысловому расширению понятий он отличается.
В современной науке существует много определений культуры, которые, впрочем, сводимы к нескольким принципиальным «концептуальным кустам» — аксиологическому, антропологическому, символическому, семиотико-информационному и другим [см., например: 3]. Каждое из этих определений, безусловно, отражает те или иные особенности культуры, которые тому или иному автору представляются ключевыми. Я с уважением отношусь к каждому определению, полагая, что какую-то часть реальности все они отражают. Вместе с тем их общим недостатком, на мой взгляд, является то, что они не дают прагматического ответа на главные экзистенциальные вопросы науки о культуре: «зачем это нужно?», «чем жизнь людей с культурой качественнее жизни без культуры?».
Поэтому, на основе собственных наблюдений и размышлений, я пришёл к определению культуры, которое в целом можно отнести к антропологическому «кусту концепций», но оно выделяется именно тем, что отвечает на главный вопрос — «зачем?».
Я полагаю, что культура — это совокупность параметров человеческого сознания и поведения, которые обеспечивают коллективный характер жизнедеятельности людей. Человеку, который живёт один на необитаемом острове, никакая культура не нужна. Он может делать, что хочет и как хочет, никому не мешая. Но когда на этом острове появляется второй человек, то с ним уже нужно согласовывать своё поведение в той или
иной ситуации, названия тех или иных объектов и предметов, язык общения в целом, оценочные позиции, что считать красивым и хорошим, а что — уродливым и плохим и т.п. Появляется потребность в культуре как системе норм совместного проживания, взаимодействия и комму-ницирования. Эту свою концептуальную модель я назвал «нормативной теорией культуры» [см. об этом: 11, 12].
Видимо, никому не нужно доказывать, что коллективное осуществление какой-либо деятельности, как правило, более эффективно и продуктивно, чем индивидуальное (из этого правила есть исключения — например, интеллектуальное и художественное творчество, но они в основном относятся к позднему этапу истории). Поэтому ответ на вопрос «зачем нужна культура?», по моему мнению, звучит так: «чтобы осуществлять жизнедеятельность людей в коллективной форме и вырабатывать согласованные нормы совместного существования».
В принципе программа организованного социального поведения и обмена информацией свойственна и большинству видов животных. Человеческая культура родилась в процессе биологической эволюции человека, и, в наиболее элементарных своих проявлениях, она унаследована от животных, отличаясь от социального поведения животных ровно настолько, насколько человеческий разум отличается от сознания животных. Поэтому я не могу согласиться с академиком В. С. Стёпиным и его определением культуры как «над-биологической программы» [5]. Культура, по своему генезису, именно биологическая программа, наследующая общебиологическую склонность живых организмов к групповому существованию и развившая интеллектуально-информационное обеспечение этой склонности до высших проявлений разума.
Другой вопрос: представляет ли культура некую систему или системно организованную программу [см. об этом: 4]? Я склонен ответить на него и «да», и «нет». Изначально (на первобытном этапе истории) культура была случайным сочетанием как унаследованных от животных инстинктов, так и ситуативно возникших правил (обычаев) в ответ на некоторые социальные коллизии. И лишь по мере исторического развития этот конгломерат правил поведения и паттернов сознания начал обретать всё более систематизированный характер и к настоящему времени представляет собой сложнейшую и сбалансированную систему. Мои исследования показали, что чем выше сложность и системность культуры, тем больше практической свободы она даёт человеку [9]. Это не нужно путать с императивной жёсткостью социокультурных порядков, которая была максимальной в первобытности, а свободы не было никакой. Но и сложность первобытной культуры была очень небольшой.
Понимание культуры в качестве программы, обеспечивающей коллективный образ жизни и деятельности людей и усиливающей их социальную интегриро-ванность, позволяет выстроить определённую иерархию сфер и отраслей социальной активности, которые непосредственно решают эти задачи или опосредованно участвуют в их решении. Другими словами, сферы социальной активности людей можно условно разделить на культурные явления первого и второго уровня.
К первому уровню отраслей человеческой деятельности, непосредственно укрепляющих социальную интегрированность людей, можно отнести социальное поведение человека, обрядово-ритуальную практику, язык и письменность, воспитание и образование, сигнально-сим-волическую практику, самоидентифи-
кацию человека и порядки социального устроения сообщества.
Охарактеризуем их кратко.
• Конструктивное социальное поведение человека рассматривается в качестве главного инструмента культуры как социального интегратора. Именно небрежное социальное поведение человека, как правило, служит стимулятором большинства конфликтов, а нормативность этого поведения обычно предупреждает большинство недоразумений. В европейской философии этому вопросу посвящён целый раздел — этика; да и в философии Востока социальному поведению уделяется особое внимание. Показательно, что в религии, литературе, драматургии «правильное» поведение пропагандируется активней всего, а «неправильное» поведение больше всего осуждается. В принципе, основное содержание любой религии, литературного или драматического произведения состоит из демонстрации эталонных образцов «правильного» и «неправильного» поведения, которые в конечном счёте способствуют или препятствуют социальной интеграции. Социальная жизнь сообщества состоит, прежде всего, из личных взаимоотношений, а они регулируются преимущественно социальным поведением каждого человека.
• Обрядово-ритуальная практика представляет собой вариант социального поведения человека в эксклюзивных ситуациях — на различных массовых праздниках (как правило, традиционных календарных), в торжественные моменты (свадьбы, рождение и инициация детей, похороны и пр.), в ритуализованных обрядах (гостеприимство, соседская взаимопомощь, вежливость и т.п.). Социально-интегрирующая роль обрядово-ритуальной практики связана с тем, что она регулирует социальное поведение человека в ситуациях, когда ритуализированность его действий и зна-
ние обрядов имеют особую символическую значимость и особенно заметны.
• Язык и письменность служат основными инструментами обмена информацией между людьми, согласования их интересов и порядков деятельности, а также трансляции их социального опыта как в синхронном (между современниками), так и в диахронном (между поколениями) режимах. Понятно, что социальная интеграция сообщества и практическое взаимодействие его членов без общего для всех языка были бы технически невозможны. Особую значимость имело возникновение письменности, позволившей распространять информацию за пределами круга непосредственно общающихся людей, сохранять её во времени и транслировать её следующим поколениям в виде письменных текстов.
• Воспитание и образование играют особую социально-интегрирующую роль в сообществе. Если язык является техническим инструментом трансляции культуры, то воспитание и образование содержательно концентрируют в себе тот социальный опыт, который передаётся устно и письменно. Этот опыт является содержательной основой социальной интеграции сообщества в синхронном и в диахрон-ном режимах. Воспитание и образование (как общее, так и специализированное) дают возможность сообществу воспроизводить себя как социальную и культурную целостность в истории, сохранять и транслировать следующим поколениям как знания и навыки той или иной профессиональной деятельности, так и свою культурную специфику, накопленную за века. Они концентрируют в себе историческую память народа, которая необычайно важна с точки зрения осуществления процессов социальной интеграции.
• Сигнально-символическая практика представляет собой систему обозначе-
нии значимых участков пространства или сооружений, а также социально-статусных притязаний того или иного человека. К проявлениям этой культурной сферы можно отнести архитектуру, дорожные указатели, топографические знаки, все иные системы условных обозначений, одежду, моду, украшения, вещевой дизайн, униформу, знаки различия, награды и т.п. Функции этой сигнально-символической системы связаны, конечно же, с обозначением социальных притязаний одних людей перед другими и с помощью человеку в ориентации в физическом и социальном пространстве его обитания. Социальной интеграции сообществ это способствует тем, что помогает человеку освоиться в неоднородности и неравнозначности физического и социального пространства и объединиться с близкими себе людьми, то есть способствует социальному структурированию сообщества. Ориентация человека в социальной среде и понимание своего места в ней являются важнейшими условиями его самоидентификации.
• Самоидентификация членов сообщества — это соотнесение каждым человеком себя с коллективом и нахождение оснований для признания себя членом именно данного сообщества. Это важнейшее психологическое основание для социальной интеграции и пробуждения в необходимой ситуации чувства патриотизма, национальной и социальной солидарности и т.п. Если в истории господствовала самоидентификация, в которой доминировала какая-то одна сторона социального статуса человека (как правило, его религиозное или политическое служение и сословный статус), то на современном этапе характерна множественная идентичность, при которой человек ощущает свою общность одновременно с несколькими социальными структурами — национальной, социальной, политической, рели-
гиозной. Современному человеку очень трудно разобраться со своей идентичностью, и чувство солидарности с той или иной группой помогает ему в его самоопределении. Солидарность, ощущение общности со «своими» представляется ключевым чувством, удовлетворяющим потребность человека в социальной интеграции. От господствующего типа солидарности в большой мере зависит и доминирующий тип социального устроения всякого сообщества.
• И, наконец, социальное устроение сообщества включает в себя четыре типологические формы, которые обычно существуют параллельно, хотя, как правило, какая-то из них доминирует. В этот перечень входят: этническая форма (племя, этнос, нация), социальная форма (сословие, класс, профессиональная группа), политическая форма (государство, политическая партия) и конфессиональная форма (религия, деноминация, секта). Обычно социальная интеграция реализуется именно в этих организационных формах, хотя ситуативно возможно возникновение и иных форм (криминальная банда, сообщество поклонников, кружок по интересам и пр.). В первобытную эпоху существовал только один тип социальной организации — этнический (род, племя), ведущий своё происхождение от популяции гоминид, и лишь на переходе к аграрному этапу развития он начал дополняться другими формами. В аграрную эпоху уже все типы форм социального устроения получили полное воплощение, а ситуативно доминировала политическая или конфессиональная форма. В индустриальную эпоху значимость конфессиональной формы начала слабеть, а этническая форма — сливаться с политической (феномен нации является примером такой синтезации). Общая тенденция развития этого процесса в современности видится
в постепенном усилении влияния профессиональной социальной организации, что отражает доминирование социально-профессиональной солидарности в сообществах нашего времени. Композиция разных типов социального устроения — это и есть та социальная реальность, в которой воплощается социальная интегрирован-ность всякого сообщества.
Таковы явления культуры первого порядка, которые непосредственно решают задачу обеспечения коллективного характера человеческой жизнедеятельности и социальной интеграции сообществ.
Помимо того, существует множество отраслей социальной практики, названные здесь явлениями культуры второго порядка, которые, конечно же, принимают участие в процессах социальной интеграции, и порой немалое, но цель и задачи обеспечения коллективной жизнедеятельности людей, их социального сожительства, взаимодействия и коммуници-рования не являются для них главными и специфичными. Таковы, например, материальное производство, наука и философия, искусство и другие.
Не буду сейчас рассматривать особенности культурных функций материального производства и науки, но об искусстве нужно сказать особо. В общественном мнении (не только в России, но и по всему миру) сложилась традиция считать искусство главной составляющей культуры и чуть ли не отождествлять всю культуру с искусством. Такое представление активно поддерживается символической концепцией культуры, прокламирующей в качестве главной задачи культуры производство символов, в первую очередь художественных [см., например: 2; 7]. Я считаю интересными многие положения этой концепции, но, как уже говорилось выше, эта концепция, наряду с другими, отвечая на многие вопросы о сущности культуры,
обходит молчанием главные: «зачем это нужно?», «чем символический мир, создаваемый человеком, облегчает его жизнь, делает более эффективной деятельность, положительно влияет на его психологическое состояние?».
В рамках моего понимания культуры как программы обеспечения коллективного характера человеческой жизнедеятельности («нормативной теории культуры»), я отношу искусство к явлениям культуры второго порядка, лишь опосредованно влияющим на решение этой социальной задачи. Из этого вовсе не следует малая значимость искусства. Наоборот, я, вслед за М. С. Каганом [см.: 1; 8], считаю искусство самостоятельной отраслью человеческой деятельности, социальную важность которой нахожу чрезвычайно высокой, сопоставимой со значимостью науки или материального производства. Искусство (или шире — всё художественное творчество) — это основная форма выражения эмоционального отношения человека к миру, и оно более всего влияет на поддержание уравновешенности его психологического состояния, его психологической устойчивости. Но на социальную интеграцию людей искусство влияет очень мало, опосредовано и никак не может быть отнесено к основным институтам поддержания коллективного характера человеческого бытия, то есть к культуре. Не всё нужно называть культурой. Например, наука как явление культуры тоже второстепенна, но это не снижает её значимости как социального явления.
Самая ранняя изобразительная практика, по оценке специалистов, была преимущественно сигнально-символи-ческой [6; 13], обозначая какие-то важные участки пространства. И на протяжении всей последующей истории шёл процесс разделения собственно искусства, решающего свои задачи художественно-
образного отражения мира, и сигнально-символической практики, отражающей в основном социально-статусные притязания людей, о чём говорилось выше. До сих пор архитектура и дизайн находятся где-то на границе между этими сферами. Однако я отношу их к культуре, поскольку они играют определённую роль в социальной интеграции и структурировании сообщества. А вот играют ли такую же роль живопись и музыка? Сомневаюсь. Они решают принципиально иные эстетические и психологические задачи.
Слово «культура» стало одним из наиболее употребляемых в общественных и гуманитарных науках ХХ века. Культурной спецификой того или иного народа пытаются объяснить многие исторические коллизии. Но в большинстве случаев изучение этой специфики ограничивается лишь её субъективным описанием и оценкой, не доходя до системного научного анализа. Почему? Я вижу основную причину этому именно в произвольности и внесистемности основной массы научных представлений о культуре, в их «плавающих» границах и т.п.
Конечно, здесь многое определяется научной спецификой культурологии. Культурология относится к числу современных постнеклассических наук, ведущих исследования на пересечении нескольких областей знания — философии, истории, антропологии, социологии, психологии, филологии, искусствоведения, религиоведения и других. Эта наука не занимается поиском новых артефактов культуры, а лишь теоретически обобщает фактурный материал, уже описанный другими социальными и гуманитарными науками. В этом культурология схожа с философией. Она является так называемой теорией среднего уровня, не претендуя, подобно философии, на создание генерализующих онтологий, но проводя анализ,
обобщение и интерпретацию исследуемого материала на более высоком междисциплинарном уровне, чем фактографические науки.
Но в этом заключается как главное преимущество, так и главная слабость культурологии. Она не озабочена академической строгостью своих научных кате-горий;её вполне устраивает их «плавающий» характер, что не ограничивает культурологов в вольности методологических подходов. Это относится и к понятию «культура», остающемуся научной категорией без строго зафиксированных содержательных границ, что ведёт к размыванию критериев научности культурологических исследований. Среди них нечасто встречаются строго научные в академическом смысле работы. Авторов, способных на это, считанные единицы. Многие же работы о культуре являются в лучшем случае философскими, в которых обобщения исследуемого материала заметно отличаются от научных штудий, ибо преследуют другую познавательную цель, а в худшем случае они являются по форме наукообразными, а по сути — публицистическими рассуждениями дисциплинарно не определившихся гуманитариев. Это тоже отражает актуальное состояние гуманитарной мысли, но не даёт большой прибавки к научному знанию.
Отчасти это соответствует современной тенденции развития науки, размывающей академические границы между традиционными областями знания. Но, на мой взгляд, активизация междисциплинарных, пограничных, «стыковых» исследований не означает отмену предметных, проблемных и методологических разграничений между науками. Свобода не отменяет идею порядка, а отражает рациональность этого порядка, его удобство в практике социальной жизни. Тенденция свободы — это возрастание рациональ-
ности порядка, а тенденция несвободы — усиление иррационального начала в этом порядке [об этом см. также: 10]. Это верно для любой сферы социальной жизни, в том числе и для науки.
Таким образом, по моему мнению, научная интерпретация культуры гораздо у же её обыденного понимания. Можно называть это научным академизмом. Поскольку культура является составным понятием, включающим неустановленное множество компонентов, постольку их отбор должен осуществляться по единому основанию, имеющему высокую социальную значимость. Таким единым и значимым основанием я полагаю функцию обеспечения коллективного характера жизнедеятельности людей, их совместного сожительства, взаимодействия и комму-ницирования, социальной интеграции и структурирования сообщества. Только те области социальной активности, которые непосредственно преследуют эту цель, и решают эти задачи, а именно: социальное поведение человека, обрядово-риту-альная практика, язык и письменность, воспитание и образование, сигнально-символическая практика, самоидентификация человека и порядки социального устроения сообщества — в совокупности могут быть названы культурой в прямом смысле этого слова.
Разумеется, в социальной реальности имеется ещё множество областей деятельности, опосредованно участвующих в этом процессе. Но это уже не вполне культура в её непосредственном научном понимании. Искусство, наука, материальное производство и т.п. могут быть названы культурой лишь в её расширительном понимании, при котором культурой считается всё, что не природа. Конечно, и такой подход имеет полное право на существование, но это уже не наука о культуре...
Примечания
1. Каган М. С. Человеческая деятельность (Опыт системного анализа). Москва : Политиздат, 1974 . 328 с.
2. Кассирер Э. Философия символических форм : 3 томах / [пер. с нем. С. А. Ромашко]. Москва ; Санкт-Петербург : Университетская книга, 2002.
3. Культура [Электронный ресурс] // Википедия : Свободная энциклопедия: [веб-сайт]. Электрон. дан. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Культура (дата обращения: 25.03.2016).
4. Пелипенко А. А, Яковенко И. Г. Культура как система : Структурная морфология культуры. Единство онто- и филогенеза. Изоморфизм мышления и историко-культурной феноменологии. Москва : Языки русской культуры : Кошелев, 1998. 276 с. (Язык. Семиотика. Культура).
5. Стёпин В. С. Культура // Вопросы философии. 1999. № 8.
6. Столяр А. Д. Происхождение изобразительного искусства. Москва : Искусство, 1985. 298 с. ил.
7. Уайт А. Наука о культуре // Избранное: Наука о культуре / [пер. с англ. О. Р. Газизова, П. В. Резвых]. Москва : РОССПЭН, 2004. 959 с.
8. Философия культуры. Становление и развитие : учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по философским специальностям и философскому направлению / под редакцией М. С. Кагана, Ю. В. Перова, В. В. Прозерского, Э. П. Юровской. Санкт-Петербург : Лань, 1998. 448 с.
9. Флиер А. Я. Культура как эволюция программ социальной активности: инстинкт — обычай — рациональное поведение // Вопросы социальной теории : Научный альманах. 2012. Том VI. Человек между мирами (онтологические, эпистемологические, социокультурные и психологические проблемы пограни-чья) / Институт философии РАН, Российский институт культурологии, Ассоциация «Междисциплинарное общество социальной теории» ; под редакцией Ю. М. Резника и М. В. Тлостановой. Москва : Издательство Независимого института гражданского общества, 2012. С. 273—284.
10. Флиер А. Я. Очерки теории исторической динамики культуры // Избранные работы по теории культуры / Научная ассоциация исследователей культуры, Науч. объединение «Высшая школа культурологии». Москва : Артём : Согласие, 2014. С. 12—299.
11. Флиер А. Я. Культура как социально-регулятивная программа: этап становления [Электронный ресурс] // Культура культуры : научное рецензируемое периодическое электронное издание : [веб-сайт]. Электрон. дан. 2015. № 1. URL: http://cult-cult.ru/culture-as-a-social-regulatory-program-the-stage-of-formation/ (дата обращения: 21.05.2016).
12. Флиер А. Я. Культура как символическая деятельность: этап становления [Электронный ресурс] // Культура культуры : научное рецензируемое периодическое электронное издание : [веб-сайт]. Электрон. дан. 2015. № 1. URL: http://cult-cult.ru/culture-as-a-symbolic-activity-the-stage-of-formation/ (дата обращения: 21.05.2016).
13. Шер Я. А, Вишняцкий А. Б., Бледнова Н. С. Происхождение знакового поведения / Кемеровский государственный университет, Институт истории материальной культуры РАН. Москва : Научный мир, 2004. 279 с., [8] л. цв. ил.
References
1. Kagan M. S. Chelovecheskaya deyatel'nost' (Opyt sistemnogo analiza) [Human activities (Experience of the system analysis)]. Moscow, Political Literature Publishing House of the Central Committee of the Communist Party of the Soviet Union, 1974. 328 p.
2. Kassirer E. [Cassirer Ernst] Filosofiya simvolicheskikh form, v 31. [Philosophy of symbolical forms, in 3 vol.]. Moscow, St. Petersburg, Universitetskaya kniga Publ., 2002.
3. Culture. Available at: https://ru.wikipedia.org/wiki/Культура (accessed: 25.03.2016).
4. Pelipenko A. A., Yakovenko I. G. Kul'tura kak sistema : Strukturnaya morfologiya kul'tury. Edinstvo onto- i filogeneza. Izomorfizm myshleniya i istoriko-kul'turnoi fenomenologii [Culture as system: Structural morphology of culture. Unity onto-and phylogeny. Isomorphism of thinking and historical and cultural phenomenology]. Moscow, LRC Publishing House, 1998. 276 p.
5. Stepin V. S. Kul'tura [Culture]. VoprosyFilosofii [Problems of philosophy]. 1999, No. 8.
6. Stolyar A. D. Proiskhozhdenie izobrazitel'nogo iskusstva [Origin of the fine arts]. Moscow, Iskusstvo Publ. [Art Publ.], 1985. 298 p.
