CC BY
40
Предметное поле проектной деятельности и архитектурное образование. К.В.Кияненко
О реформе архитектурного образования
Даже обсуждаемая ныне тема мирового кризиса и его последствий не погасила беспокойство о судьбе общего и высшего образования, в том числе и архитектурного.
После принятия «Закона об образовании» и в соответствии с распоряжением Минобрнауки началась работа по составлению Государственного и образовательного стандарта третьего поколения.
Матрица этого стандарта предполагает внедрение в отечественное высшее образование ряда положений Болонской декларации, к которой Россия присоединилась в 2003 году.
Вводится общая двухуровневая система обучения на степень бакалавра и степень магистра. Предусматривается деление всех изучаемых дисциплин на основные и вариативные. Первые обязательны для изучения, вторые выбирают сами студенты.
Вместо балльной системы оценки знаний, существовавшей в российском образовании многие годы, предлагается определять уровень освоения программы по трудовым затратам в виде так называемых «зачетных единиц». Цена зачетной единицы определяется по числу учебных часов, отведенных на предмет по учебному плану.
За учебный год надо набрать 60 зачетных единиц.
Меняется стратегия: если раньше высшее образование было ориентировано на «школу знаний», то есть широкую фундаментальную подготовку, то теперь основная цель -
В течение полутора лет, с осени 2007 по февраль 2009 года, под руководством УМО по архитектурному образованию большой группой представителей многих высших архитектурных школ России разрабатывался федеральный государственный образовательный стандарт третьего поколения по направлению «Архитектура». Его описание и разъяснение, обсуждение тех новых возможностей, которые открываются с его принятием, анализ и содержательная критика обязательно должны появиться на страницах профессиональных и академических периодических изданий. Предваряя этот разговор, автор данной публикации, будучи членом рабочей группы УМО по составлению стандарта, обращается к проблемам, которые со всей остротой обнаружились уже на ранней стадии обсуждения подходов к новому документу, сопровождали и затрудняли весь процесс разработки, полностью не были, да и не могли быть решены в рамках вузовского коллектива. Речь идет о проблемах размытости внешних границ отечественной профессиональной деятельности по созданию искусственной среды и о запутанности и несовершенстве ее внутренней структурной организации.
Еще совсем недавно, в середине 1980-х годов, «поле» проектной деятельности было и снаружи, и внутри ясно де-
это «школа компетенции», то есть освоение потребностей нынешнего рынка труда.
Люди по-разному оценивают происходящее. Одни вспоминают Ф.М.Достоевского: «...важнее всего хоть какой-нибудь да свой, наконец, порядок,...а не вечная эта ломка, не летающие повсюду щепки, не мусор и сор, из которых вот уже 200 лет все ничего не выходит».
Другие полагают, что новое должно включить в себя все лучшее, накопленное отечественным образованием, и ответить адекватно на вызовы времени.
Опросы среди архитекторов-практиков, преподавателей и работодателей показали отсутствие единства мнений, чаще выражается неприятие.
Можно было бы присоединиться к хору критиков, ибо поводов к этому предостаточно. Но будет разумнее рассмотреть и сопоставить различные системы архитектурного образования: европейскую, декларированную Болонским соглашением, американскую, пока наиболее влиятельную и популярную среди иностранных обучающихся, и традиционную советскую.
Серию публикаций на эту тему открывает статья доктора архитектуры, советника РААСН Константина Васильевича Кияненко, который стажировался в США и знает не понаслышке об особенностях архитектурного образования в этой стране.
А.В.Степанов
маркировано. Никому не приходилось объяснять, где заканчивается, к примеру, промышленный дизайн, художественное проектирование, а где начинается архитектурное, градостроительное, ландшафтное. В архитектурном вузе учили архитектуре, в «худпроме» и «худграфе» - дизайну, декоративно-прикладному искусству, художественному проектированию интерьеров... Послевузовская карьера выпускников была предсказуема, поскольку структуры образования и отраслей практической деятельности находились в состоянии взаимной согласованности. Архитектура еще воспринималась гиперпроектной отраслью, в пределах которой осуществлялись и градостроительная, и ландшафтная, и реставрационная деятельность. И хотя уже в то время было заметно стремление этих последних отраслей к большей самостоятельности, на этапе обучения они оставались специализациями архитектуры.
Тем временем под действием многих и очень разных по своей природе обстоятельств (от ослабления централизованной роли государства в управлении образованием до распространения в проектных сферах концепции «среды», средовой идеологии и технологии) «пошел процесс» передела профессиональных и образовательных ландшафтов. Получив новые импульсы с началом рыночных реформ, про-
цесс этот продолжается и поныне. Одним из первых его проявлений стало внедрение новой вузовской специальности -«Дизайн архитектурной среды». В условиях, когда архитектура еще вынуждена была обслуживать закат типового проектирования и индустриального домостроения, многие художественно одаренные и ранее других воспринявшие сре-довые ценности архитектурные педагоги нашли для себя в ней убежище от экономического и технологического диктата строителей. Появились соответствующие кафедры в вузах, многочисленные учебники, новые образовательные стратегии и новая проектная культура на стыке предметного дизайна и архитектуры и с большим креном в сторону художественного проектирования. Вскоре в самостоятельном направлении подготовки «Культура и искусство», в специальности «Дизайн» был создан свой собственный, суверенный «Дизайн среды», что вполне логично: если в архитектуре есть дизайн, почему бы в дизайне (ранее предметном) не быть проектированию среды? Там же, дублируя специализации в архитектурном вузе, были созданы специальности «Искусство интерьера» и «Реставрация», последняя охватывала «памятники архитектуры и архитектурной среды». Если «реставратор памятников архитектуры» и «архитектор-реставратор» не одно и то же, то в чем отличие? Если одно и то же, то зачем один из них? Такие же вопросы можно задать и в отношении остальных дубликатов и клонов.
Перекройка архитектурно-проектной сферы продолжилась отчуждением от нее ландшафтной архитектуры, ее перемещением в другое направление - «Воспроизводство и переработка лесных ресурсов». С этого времени учебные заведения лесотехнического профиля стали основными «кузницами кадров» инженеров-ландшафтников, а роль альма-матер ландшафтных дизайнеров взяли на себя многочисленные учебные курсы. Российская архитектурная школа к ландшафту теперь отношения не имеет.
Еще более горькая участь ждала градостроительство, которое на некоторое время вообще исчезло из классификатора специальностей и только благодаря хорошо известной инициативе на очень высоком уровне вновь возвращается в проектную практику и образование. Красноречивым выражением процесса «разукомплектования» архитектуры стало появление в направлении «Культура и искусство» специальности «Зодчество», которая должна выпускать для проектной отрасли «художников-архитекторов». Так, кажется, впервые в истории архитектуры потеря ею статуса зодчества зафиксирована документально. Если учесть, что в направлении подготовки «Строительство» (по специальностям «Промышленное и гражданское строительство» и «Проектирование зданий») выпускают еще и инженеров-архитекторов, то человеку, особенно незнакомому с «чистой» архитектурой, трудно представить себе ее «остаточное» содержание (рис. 1).
Помимо неопределенности, связанной с дублированием сфер проектирования, большую путаницу порождает часто нестрогое использование для их обозначения в архитекту-
ре некоторых базовых понятий. В первую очередь это относится к понятиям «дизайн» и «среда» со всеми их многочисленными производными: «архитектурная среда», «архитектурный дизайн», «дизайн среды», «средовой дизайн», «сре-довой дизайн архитектурных пространств» и т.д., и т.п. Допустим, что понятие архитектурная среда - одно из самых теоретически уязвимых - уже объяснено и общеупотребительно. Но как обходятся без него (а ситуация именно такова) в структурировании проектной сферы, к примеру, во всем англоязычном мире? Предположим, что понятие «дизайн», имеющее англоязычное происхождение и означающее, как известно, не что иное, как проект, проектирование, приобрело от полувекового хождения в сфере промышленного и других форм дизайна некое особое содержание. Примем как доказанное, что дизайн в архитектуре обещает большую, чем проектирование, творческую свободу, большую художественность, меньше «скучных» расчетов, конструкций, инженерии. Но как обходятся без этого тонкого различения в тех странах и культурах, где нет никакого проектирования, отличного от дизайна, то есть там, где «design» (без дополнительных уточнений) всегда был и остается «проектированием»? Как структурируется проектная отрасль в профессиональных и академических сообществах, где понятия «среда», «средовое проектирование (дизайн)» находятся в обороте наряду с «архитектурным проектированием» уже не менее полувека, успели обрасти устойчивыми и общепонятными смыслами? Попробуем обратиться к этому опыту в надежде решить с его помощью собственные проблемы.
Зарубежная архитектурная практика и образование в отношении структуры проектных сфер строятся, при всех различиях отдельных стран и школ, на некоторых единых или весьма близких теоретических основаниях. Очень обобщенно и усредненно эти основания выглядят так. Всякий проектирующий субъект имеет дело с несколькими типами сред, в том числе географической, политической, экономической, социальной, культурной и физической (то есть материально-пространственной). Проектные сферы, родственные архитектуре, сфокусированы на физической среде и ее составляющих - природной среде (Natural Environment) и рукотворной, искусственной или построенной (Built Environment). Всякую деятельность, направленную на создание рукотворной среды и трансформацию с этой целью природной среды принято обозначать как средовое проектирование (Environmental Design). Суть средового проектирования в отыскании соответствия между искусственной средой и всеми остальными. Такая интерпретация этого ключевого понятия особенно распространена в архитектурном, градостроительном, ландшафтном и реставрационном проектировании, районной планировке, проектировании интерьеров и городской среды, для которых «средовое» становится родовым, объединяющим все понятием (рис. 2).
Сегодня «средовое проектирование» все чаще выполняет ту же синтезирующую роль, что еще некоторое время тому
Рис. 1. Демаркация сферы проектной деятельности согласно действующему перечню направлений подготовки (специальностей) Минобрнауки РФ (2005 г.)
Сргдс-пор прооггирооанм (ЕпуІгоптрпйІ Оео1дп|
_ Прпмг/ргмпмл >ит[*лг« ІЬіІагаг Цамігй АРИІПЕКП-ТЧ. ИНІЕРЬСРА ііііігюг ^гсМжЛгч/
А;4нти<т^]>4:«| гракіняиин ;А* і Омч^;> ЛРМИТГКТЧРА. ГДлііАкііліі|
Прллстидам»*» шрвдЕпДсдо»! 1.0-и»! ОМОД)
аИШТЕЮ^
поршкжА интерьер
Дії* |”Л|. гїГ і-ірпгі:
Ггрслооп»
ІІІгЬші1 Сі^' Тзап ІЧапг«тд;і
>Р6АН4ЭМ
іТЛоп^тіі
Рнікнігкчя п ги - ц>:«і- нл іКч-^-^м Р^ггщ!
Рис. 2. Один из распространенных способов структурирования проектной деятельности по формированию искусственной среды за рубежом (обобщенная модель автора)
2 2009 17
%
Днйййм аригн цім урш)н срвды да.в» 0.11 Прзектироааиип ирдмгек гурний иреды
Д.чпт иггсрьпрлп 98.58 1,42 Просят и ропш-ип интерьераи
СЦцдой дчмйн 9 7.62 2,38 СреойВОе проектирование
Гйріч&шй чимгн 96,27 I З.БЭ Гсрдаи П£Юй«ТНрС1МНМв
Диіплн гир:ідскіи срадм Н.59 Прсектировенне гпрпдеой спгди
Ландшвфін** ди:-емн 90.82 9.16 Ландшафтов пэоестиропш'ме
'Лттта-гчнш іі> .пк.іПіЛ'і 75,57 24.43 Устойч«шг» проектирования
ЭкаГпагичгскнй! знпаРгі 37,40 ег.н Э»ологичвс*:ое проектирование
А|іхк гек'урнь-н дилни 12,05 87Я& Архитектурное праектнрлпение
Рис. 3. Сравнительное употребление «дизайн-ориентированных» и «проект-ориентированных» понятий в русскоязычном интернете (доля упоминаний, % от общего количества по каждой паре)
Рис. 4. Структурирование проектных сфер в России и за рубежом: на материале анализа русскоязычного и англоязычного интернета (доля ссылок, % от общего объема данного сектора интернета)
18 2 2009
назад играло «архитектурное проектирование» до отпочкования от него градостроительного, ландшафтного... Скажем, школа архитектуры в университете Миннесоты (США), описывая свою образовательную стратегию, заявляет, что «программа средового проектирования готовит к проектированию общественных и приватных пространств в гармонии с их окружением, студенты изучают принципы архитектуры и ландшафтной архитектуры, учатся разрабатывать проекты внутренней и внешней среды». В составе колледжа «Средо-вого проектирования» Калифорнийского университета в Помоне (США) есть кафедры архитектуры, ландшафтной архитектуры, градостроительства и регионального планирования. Как показывает анализ обширного мирового опыта архитектурного образования, одной из самых перспективных тенденций его развития является отношение к универсальным принципам средового проектирования как к единому фундаменту, на основе которого целесообразно развивать подготовку в отдельных проектных сферах. Например, в университете штата Манитоба (Канада) действует общая для всех проектных специальностей двухлетняя программа средового проектирования, на основе которой с третьего курса осуществляется специализация в архитектуре, проектировании интерьеров, ландшафтной архитектуре и градостроительстве. Аналогичная концепция подготовки принята с текущего года в университете Мельбурна (Австралия). Итак, одним из ключевых понятий, используемых сегодня для обозначения границ и структурирования проектной сферы за рубежом, становится «средовое проектирование», понимаемое прежде всего как проектирование искусственной среды обитания человека.
Широко употребительно также использование данного понятия как синонима «экологического проектирования» или «проектирования с учетом средовых/экологических факторов». В этом, втором смысле «средовым» становится почти всякое проектирование. Чтобы подчеркнуть весьма существенную разницу этих двух интерпретаций, в английском языке иногда используют суффиксы: Environmentalist против Environmental. Смысл этой дифференциации понятен: большинство проектных объектов - это компоненты среды и формируются средой, но далеко не каждый из них претендует на роль среды обитания.
Наконец, есть академическая традиция понимать средовое проектирование как проектирование на основе «пове-денческо-средовых исследований» (environment-behavior studies), т.е. психологических факторов взаимодействия людей и среды. Три перечисленных взгляда постоянно эволюционируют в сторону сближения. Например, на сайте факультета средового проектирования университета Калгари (Канада) содержится его определение как «междисциплинарной области исследований, посвященной планированию, проектированию и управлению средой человеческого обитания, как искусственной, так и природной», подчеркивается «понимание синтеза экологических, технологичес-
ких и социальных систем как основание успешных проектных интервенций для достижений современных целей человечества, таких как устойчивость».
В целом, в любой из трех версий «средового проектирования» весь пафос понятия адресован сближению под единым «зонтиком» всех пространственно-проектных сфер, перемещению человека, социально-психологических факторов в центр внимания проектной дисциплины, акцентированию инженерных, технологических аспектов обеспечения экологически благоприятной среды. В российской же проектной отрасли «средовой дизайн» - это в первую очередь «художественное проектирование» на основе традиционно понимаемых «функциональных требований». Кафедра дизайна среды одного из ведущих дизайнерских учебных заведений России так объясняет перспективы специальности своим абитуриентам: «Будущий специалист получает знания о порядке формирования жилой и общественной среды в зависимости от функциональных возможностей и художественных задач данного вида деятельности, а также о приемах и средствах повышения выразительности и композиционной организации комплексных средовых объектов и их элементов». Ощутимый композиционно-художественный крен свойственен преподаванию «дизайна архитектурной среды» в подавляющем большинстве архитектурных вузов России, он же доминирует и в архитектурном образовании в целом, и в проектной практике в отношении всех архитектурных специальностей на фоне заметно большей социально-экологической ориентации средовой парадигмы в зарубежных архитектурных школах.
Свидетельством перекройки отечественной проектной сферы и ослабления ее архитектурной составляющей является изменившийся лексикон, совокупность понятий, используемых для описания поля проектной деятельности. Можно предположить, что понятия «проектирование», «архитектурное проектирование» выражают традиционно архитектурную установку, а понятия «дизайн», «дизайнерское проектирование», «архитектурно-дизайнерское проектирование» принадлежат дизайнерской культуре. Проведенный автором анализ ссылок русскоязычного Интернета показывает, что повсеместно с целью поименования проектных феноменов начинают употребляться дизайнерские концепции, а архитектурные отходят на второй план (рис. 3). Понятие «ландшафтный дизайн» встречается сегодня в десять раз чаще, чем «ландшафтное проектирование», «дизайн городской среды» - в двадцать раз чаще «проектирования городской среды». «Средовой дизайн» сегодня в сорок раз популярнее «средового проектирования», «дизайн интерьеров» в семьдесят раз любимее «проектирования интерьеров», а «дизайн архитектурной среды» в девятьсот раз (!) привлекательнее «проектирования архитектурной среды». Мы видим, что в отечественном проектном языке, а значит и в реальной проектной деятельности архитектурное мировидение не выдерживает конкуренции с дизайнерским. Этот факт требует по
меньшей мере внимания и осмысления, а может быть, и специальных усилий по возрождению и укреплению архитектурной культуры в условиях бурно развивающихся родственных проектных сфер.
Как выглядит поле проектной деятельности в России на фоне современной зарубежной практики? Как обозначаются отдельные его фрагменты и каково их сравнительное значение? Для ответа на эти вопросы проведен анализ распространенности основных понятий, относящихся к средовому проектированию (в его первом, широком смысле) в русскоязычном и англоязычном интернете. Он позволил подтвердить ряд ранее сделанных наблюдений и обнаружить некоторые новые закономерности (рис. 4).
Мы почти одинаково часто используем оборот «городская среда», почти одинаково редко - «архитектурная среда». Но на этом сходство заканчивается. Болевые точки отечественной архитектуры особенно заметны при анализе общеметодологической, градостроительной и экологической составляющих ее языка. Ключевой концепт - «искусственная (построенная, рукотворная) среда» - у нас используется, относительно всей совокупности профессиональных понятий, в сто шестьдесят раз реже, чем Built Environment в англоязычном мире. В этом не было бы ничего плохого, будь в нашем распоряжении какое-то иное понятие для обозначения границ и объекта всех видов проектной деятельности, но его нет. Второе наблюдение касается понятия «городское проектирование» или «проектирование городской среды» (Urban Design). Оно появилось и быстро распространилось за рубежом в середине 60-х годов ХХ века, заняв объектную нишу между архитектурным проектированием и городским планированием. Так вот, сегодня, спустя полвека, у нас оно в сорок семь раз менее значимо, чем в окружающем архитектурном мире, а это значит, что относительно не развиты и соответствующие проектная, и образовательная ниши. На первый взгляд не так велико отечественное отставание в использовании терминологии градостроительного проектирования - «всего лишь» втрое. Но важно не забывать о качественном различии содержания понятий. Специалистам известно, что «градостроительное проектирование» или «градостроительство» с одной стороны и «городское планирование» с другой не совсем синонимы уже и в русском языке. «Районная планировка» занимает в лексиконе наших нынешних и бывших соотечественников в сорок раз менее заметное место, чем «региональное планирование» в словаре англоговорящего сообщества.
Но особенно заметно и красноречиво менее активное использование русскоязычным интернетом всего куста экологически окрашенных понятий: экологическое проектирование, экодизайн, экоархитектура, «зеленая» архитектура, устойчивая архитектура, устойчивое проектирование. Последняя из перечисленных концепций играет в нашем проектном языке в полторы тысячи раз менее значимую роль, чем в английском. В выборку проведенного исследования вош-
ли и понятия, роль которых в русском языке выше, чем их синонимов в английском: «дизайн интерьеров», «ландшафтный дизайн» и «дизайн архитектурной среды». Как видим, значительная часть российского проектного поля (выделена на рисунке фоном) освоена слабо по сравнению с современной зарубежной практикой, формирующие его направления проектной работы не развиты, а это все - жизненно важные направления.
Подведем итоги. Есть разные представления о том, как связаны между собой образование и профессиональная практика - в диапазоне от обслуживания вузом проектного дела и до создания образовательной сферой предпосылок к его развитию и совершенствованию. Но российская ситуация такова, что структура проектной деятельности, а значит и «заказа», весьма ущербна и не является надежной опорой в выстраивании новой высшей архитектурной школы. С другой стороны, система образовательных специальностей и профилизаций проектной подготовки в вузе также очень несовершенна и в ее нынешнем виде не может считаться ясным ориентиром для реструктурирования поля проектной деятельности. В этих условиях необходимо, на наш взгляд, параллельное реформирование и проектной практики, и архитектурного образования.
Fields of Design and Architectural Education.
By K.V.Kiyanenko
Л5 a result of a recent adoption of the so called «third generation» of the federal higher educational standards Russian architectural education is getting ready for a period of radical reforms. There appears a chance to reach an accord of the education with the needs of professional practice and to pave the way for renewal of the practice itself in socially favorable directions. To what extent contemporary structural arrangement of the field of design, as it has been fixed in the state classifier, can be a foundation for reshaping the architectural education? What does Russian design field look like at the international background and its recent developments? The paper reveals the author's majorfindings, inc. analysis of Training Fields' Roster currently in force and design professions within it; a brief outlook of methodology of design field demarcation used abroad; a comparative analysis of a part of design vocabulary of Russian and English speaking segments of the Internet. Conclusion has been made that design and design education in Russia should be reformed simultaneously and in close agreement with one another as far as the structure of design training areas and the structure of practical design fields are concerned.
