CC BY
44
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2009. № 5
А.А. Ануфриев
ПРЕДИКАТЫ РАЦИОНАЛЬНОЙ И ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ОЦЕНКИ В ИСПАНСКОМ ЯЗЫКЕ
Статья посвящена проблеме выражения и соотношения в испанском языке различных видов модальной оценки (эпистемической/рациональной и аксиологической/эмоциональной). Предметом исследования являются, с одной стороны, эпистемические предикаты как лексические средства, с другой - наклонение как грамматическое средство выражения модальности. В первой части статьи дается характеристика эпистемической и аксиологической оценок в языке и их взаимосвязи, рассматриваются различные группы испанских эпистемических предикатов, классифицируемых по степени выражаемой ими уверенности. Во второй части на примере предикатов esperar (надеяться) и temer (бояться) непосредственно показывается, как в одной лексеме сочетаются два вида оценки, а также выявляется зависимость употребления наклонения от прагматических факторов в конструкциях пропозиционального дополнения, управляемых вышеназванными глаголами.
Ключевые слова: оценка, модальность, эпистемический, аксиологический, предикат, наклонение, индикатив, конъюнктив, знание, мнение, предположение, эмоция, пропозициональная установка, перформативный контекст, прагматический фактор, уверенность.
The article is devoted to the problem of expressing different types of modal evaluation (epistemic/rational and axiological/emotional) in Spanish. The subject of research is, on the one hand, epistemic predicates being a lexical means of expressing modality and, on the other hand, mood as a grammatical one. In the first part of the article the characteristic of epistemic and axiological evaluation in language is presented in their interrelation, different groups of Spanish epistemic predicates are examined and classified according to the degree of certainty that is expressed. In the second part the example of predicates esperar (hope) and temer (to be afraid) demonstrates how one lexeme combines two types of evaluation and reveals dependence of mood on different pragmatic factors in propositional object constructions ruled by the verbs mentioned above.
Key words: evaluation, modality, epistemic, axiological, predicate, mood, conjunctive, knowledge, belief, supposition, emotion, propositional attitude, performative context, pragmatic factor, certainty.
Как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике существует множество классификаций оценочных модусов. Еще Шарль Балли, говоря о модусе (субъективной модальности) высказывания, выделял различные типы отношения говорящего к пропозиции высказывания
(диктуму): «...мыслить - значит вынести суждение, есть вещь или ее нет, либо определить, желательна она или нежелательна, либо, наконец, выразить желание, чтобы она была или не была» [Балли, 2001: 43]. Здесь фактически уже содержится утвердившееся в лингвистике разделение на рациональную, эмоциональную и дезидера-тивную оценку (РО, ЭО, ДО), а также разделение эпистемической и деонтической субъективной модальности.
Поскольку вышеназванные оценочные модусы входят в эписте-мическую или деонтическую сферы и непосредственно связаны с сознанием субъекта речи, имеет смысл говорить о понятии субъективно-оценочной модальности или субъективно-модальной оценки (в данном случае понятия оценки и модальности могут отождествляться) [Воркачёв, 1990].
Эпистемическая оценка, описывающая ментальные состояния (такие, как знание и мнение), выражает степень уверенности говорящего в истинности пропозиции и может осуществляться обособленно от других оценок (не быть напрямую связанной с эмоциями и волей). При этом эпистемическая сфера нередко соседствует или даже совмещается с эмотивной и обычно напрямую связанной с ней волетивной. (Желание или нежелание порождается соответственно позитивной и негативной аксиологической оценкой.) При исследовании оценки как отражения действительности в сознании говорящего часто противопоставляются рациональное и эмоциональное начало, разум и чувства. По мнению Е.М. Вольф, «проблема соотношения эмоционального аспекта с рациональным, связь эмоции с мыслью, пониманием, рассуждением является одной из основных спорных проблем в изучении эмоциональных состояний» [Вольф, 2002: 214]. Именно в аксиологии наиболее остро ставится вопрос, какой из двух факторов (аффективный или когнитивный) первичен.
В рамках психологии существует множество когнитивных теорий, касающихся происхождения эмоций. Связь эмоции и мнения здесь рассматривается с разных сторон: мнение может считаться как условием возникновения эмоции, так и результатом этого возникновения. Большинство теорий опираются на то, что между мнением и эмоцией существует логическая связь. Некоторые исследователи считают, что логическими пресуппозициями эмоций являются оценочные и фактивные мнения [там же: 216-219]. Важно отметить принципиальное различие между этими двумя видами мнений, в отечественной традиции называемых мнение-оценка и мнение-предположение [Дмитровская, 1988]. Мнение-оценка образует аксиологическое высказывание вида полагаю, чтор хорошо/плохо, где р - факт или предмет. Такое мнение обычно не верифицируемо. Напротив, мнение-предположение вводит эпистемическую гипо-174
тезу вида полагаю, что p (p - факт) и потенциально может быть верифицировано.)
Оценочное мнение как таковое предполагается всегда, когда говорят об эмоциях, а во многих случаях оно эксплицируется в языке. Связь эмоций с фактивным мнением, относящимся к эписте-мической сфере, представляется более сложной. Е.М. Вольф пишет, что эмоциональные контексты часто предполагают определенные соотношения с фактивностью, зависят от различного подхода к вероятности событий [Вольф, 2002: 217]. Что касается эпистемической сферы, то она со своей стороны также соприкасается со сферой эмоций. С такими чисто «рациональными» понятиями, как знание, мнение, предположение, соседствуют уверенность и сомнение, которые нередко называют эмоциями [Воркачёв,1990]. Кроме того, уже упомянутые надежда и опасение непосредственно совмещают в себе эпистемическую и эмотивную семантику.
Таким образом, не всегда возможно четкое разграничение сфер РО и ЭО. Часто один оценочный модус накладывается на другой. Это становится еще очевиднее, если напрямую перейти к рассмотрению средств выражения РО и ЭО конкретного языка. В первую очередь нас будут интересовать модальные предикаты, способные образовывать конструкции эксплицитного модуса, т.е. так называемые пропозициональные установки. В испанском языке это прежде всего модальные глаголы, образующие конструкции типа creo que p «считаю, что p», как лексические средства и наклонение как грамматическое средство.
Для описания испанских эпистемических предикатов за основу можно взять классификацию С.Г. Воркачёва, который делит их на предикаты поля Знания, Мнения и Предположения [Воркачёв,1990]. Относящиеся к данным полям предикаты можно условно расположить на шкале, полюсами которой являются достоверное знание о том, что содержание пропозиции истинно (p имеет место), и столь же достоверное знание о ложности пропозитивного содержания (p не имеет места). Движение от полюсов к центру будет указывать на постепенное снижение степени осведомленности субъекта и степени уверенности в реальности пропозиции. (Приблизительно о такой же шкале говорит испанский лингвист С. Гили Гайа: negación «отрицание» (sé que no vuelve «знаю, что он не вернется») - duda atenuada «легкое сомнение» - duda, ignorancia «сомнение, незнание» - duda atenuada, afirmación débil «слабое утверждение» - afirmación «утверждение» (sé que vuelve «знаю, что он вернется») [Gili Gaya, 2000:135-136]).
К полю Знания, таким образом, относятся глаголы собственно знания saber, conocer и в некоторых контекстах синонимичные им
ver «видеть», comprender «понимать» и некоторые другие, имеющие в своей семантике пресуппозицию знания. К полю Мнения можно отнести в первую очередь глаголы creer «считать, полагать», parecer «казаться», pensar «думать, полагать», juzgar, opinar, considerar, calcular (близкие по смыслу глаголы со значением «считать, иметь мнение, находить»). Данные глаголы правильнее было бы назвать предикатами уверенного мнения. Употребляя их, говорящий не столько сообщает о степени осведомленности в истинности пропозиции, сколько о своей уверенности, причем эпистемическая гипотеза как таковая им не осознается. Для говорящего такое мнение эквивалентно знанию. (Отметим, что подобная семантика свойственна в полной мере лишь контекстам, где субъект речи совпадает с субъектом оценки (1-е лицо ед. числа наст. времени), т.е. так называемым перформа-тивным контекстам.) Неслучайно именно глаголы этой группы creer и parecer в основном используются для выражения неверифицируемого мнения-оценки. К полю Предположения относится множество групп предикатов: глаголы собственно предположения (suponer, presumir «предполагать», admitir «допускать», imaginar «воображать», в испанской традиции часто называемые creadores de mundos «создающие миры» [Gramática descriptiva, 2000:3227]), иррациональной гипотезы (sentir «чувствовать», presentir «предчуствовать», prever «предвидеть»), опасения и надежды (temer (se), esperar), подозрения и сомнения (sospechar, dudar). Употребляя данные предикаты (прежде всего глаголы типа suponer), говорящий, как правило, предъявляет свою гипотезу собеседнику как одну из возможных. Предикаты могут выражать различную степень уверенности, обычно более низкую, чем у вышеописанных глаголов мнения. На степень уверенности часто влияют такие факторы как осведомленность говорящего и субъекта оценки или источник информации. Иногда они выводятся из семантики самой лексемы.
Если кратко говорить о глагольных операторах эмоциональной оценки, то их можно разделить на показатели позитивной и негативной ЭО (хорошо/плохо), причем многие «позитивные» предикаты соотносятся с соответствующими «негативными». Наряду с чисто аксиологическими предикатами (gustar «нравиться», alegrarse «радоваться», lamentar «сожалеть») можно выделить многофункциональные esperar, temer, sentir «чувствовать/сожалеть».
Если говорить о грамматических средствах выражения модальности, то основным в испанском языке является наклонение. В вышеупомянутых конструкциях эксплицитного модуса употребление модальных глаголов в качестве пропозициональных установок требует употребления определенного наклонения (индикатива или конъюнктива) для глагола зависимой части. Каждое из двух накло-176
нений имеет свою семантику: индикатив - наклонение реальности, объективности; конъюнктив - наклонение нереальности, неуверенности, субъективности, неопределенного будущего [Gramática descriptiva, 2000:3218]. Наклонение может как дублировать семантику пропозициональной установки, так и вносить в нее дополнительные оттенки.
После глаголов знания употребляется индикатив, так как говорящий знает (или думает, что знает) о реальном положении вещей. С глаголами уверенного мнения может употребляться конъюнктив, но лишь в единичных случаях: обычно при несовпадении говорящего и субъекта оценки. Чем меньшую степень уверенности выражает предикат, тем чаще он может употребляться с конъюнктивом. Так, если для глаголов предположения примеры употребления с сослагательным наклонением являются скорее исключением, то для предикатов сомнения и недоверия конъюнктив типичен.
Предикаты эмоциональной оценки употребляются с конъюнктивом, хотя и описывают реальное положение дел. Такое расхождение с семантикой сослагательного наклонения может объясняться по-разному. С одной стороны, эмоция - это всецело субъективное состояние сознания, воспринимаемое языком как некая внутренняя реальность. Эта субъективность эмоции как бы влияет на объективность внешнего мира. С другой стороны, любая эмоция, как уже говорилось, пусть и не напрямую, но связана с желанием, волей, а предикаты чисто волетивной семантики всегда употребляются с конъюнктивом [Gili y Gaya, 2000:137-138].
Большинство испанистов разделяют модальные операторы на две группы. Одни предикаты строго требуют употребления одного из наклонений, другие же употребляются с обоими наклонениями, причем оппозиция индикатив/конъюнктив может быть или значимой, или нейтрализоваться.
Для некоторых предикатов именно выбор того или иного наклонения помогает идентифицировать значение. В этом смысле наибольший интерес для нас представляет пара глаголов esperar и temer(se), описывающих так называемую «аффективную гипотезу» [Воркачёв,1990]. Отличительная особенность этих глаголов в том, что они непосредственно совмещают в себе эпистемическую, эмо-тивную, а esperar и волетивную семантику и соответственно могут служить для выражения и эмоциональной и рациональной оценки одновременно. Оба глагола при эпистемическом употреблении описывают позитивное и негативное ожидание - гипотезу, но в то же время надежду или опасение. Хотя некоторые исследователи и относят эти глаголы к разным группам, большинство все же рассматривает их именно в паре.
12 ВМУ, филология, № 5
В конструкциях эксплицитного модуса оба глагола допускают в придаточном употребление как изъявительного, так и сослагательного наклонения. Большинство исследователей считают оппозицию индикатив/конъюнктив семантически значимой для обоих глаголов. Но в отличие от глаголов, для которых употребление одного из наклонений четко указывает на одно из несвязанных друг с другом значений (например, sentir), значения, а точнее, эмо-тивный и эпистемический компоненты значения esperar и temer неразрывно связаны и могут лишь выходить на первый план или приглушаться, но не исчезать. Говорящий в зависимости от ситуации выбирает или конъюнктив, когда в семантике глагола доминирует эмоциональный компонент, или индикатив при описании гипотезы-полагания, когда эмоция отходит на второй план. В зависимости от соотношения этих элементов значения в контексте эти глаголы могут сближаться с другими эпистемическими предикатами. Если в первом случае семантика глаголов близка к эмотивным глаголам (alegrarse, lamentar), то во втором она сближается с глаголами мнения и предположения типа creer, suponer [Ángeles Sastre, 1997:101-102; Porto Dapena, 1991:140], а в некоторых случаях также с sospechar. То есть гипотеза, основанная на надежде или страхе, имеет под собой меньше оснований, менее объективна, чем просто гипотеза-пола-гание, основанная на более рациональных доводах. Поэтому такая гипотеза и описывается конъюнктивом, а не индикативом. В то же время, как уже говорилось, надежда и опасение представляют собой желание и нежелание, что также предполагает «конъюнктивную» интерпретацию факта.
Таким образом, именно выбор наклонения помогает говорящему уточнить семантику глагола, выводя на первый план определенные оттенки значения и делая гипотезу более или менее уверенной. Отметим, что грамматисты говорят о вариативности наклонений, только если гипотеза направлена в будущее по отношению к моменту речи. В других случаях семантика надежды всегда выходит на первый план (уже нет смысла загадывать, все уже случилось), и употребление индикатива становится невозможным [Gramática descriptiva, 2000: 3218, 3229; Fernández Álvarez, 1993: 46].
Исследование узуса показывает, что для обоих глаголов более характерно употребление сослагательного наклонения. С одной стороны, отсюда можно заключить, что первичным компонентом значения esperar и temer все же является эмоция; сослагательное наклонение дублирует основное значение модального предиката, а изъявительное помогает выявить в его семантике дополнительные смыслы. С другой стороны, степень уверенности, выражаемая гипотезой, зависит не только от наличия или отсутствия эмоции. В каждом 178
конкретном случае говорящий выбирает наклонение, исходя из своих прагматических целей.
В ряде контекстов говорящий особенно часто выбирает «нехарактерный» индикатив. К таким контекстам прежде всего относятся перформативные контексты. Говорящий в данном случае сам волен «распоряжаться» семантикой глаголов и может сосредоточиться на своих прагматических целях, не думая о том, как передать чужую оценку. Отсюда и б0льшая свобода в выборе наклонения.
Отметим, что конструкции espero que, (me) temo que в большом количестве встречаются в языке СМИ. Прагматический компонент в таких контекстах играет огромную роль. Эмотивный и волетивный компонент могут как отступать на второй план, так и дополнять благоприятный или неблагоприятный прогноз говорящего, которому необходимо убедить собеседника в своей правоте. Часто такие конструкции становятся в прессе некой устоявшейся формулой для выражения точки зрения, к которой должны относиться с уважением. В этих случаях надежда и опасение почти не проявляются в значении глаголов, которые становятся практически полностью синонимичными глаголу creer, почти всегда употребляющемуся с индикативом. (В разговорной речи и художественной литературе esperar и temer именно для этих целей практически не используются, а процент предложений с индикативом в разговорных контекстах также гораздо ниже.) Задача говорящего состоит в том, чтобы заявить свою гипотезу не как мнение, а как знание. Употребляя индикатив, говорящий как бы делает гипотетическое реальным, выдаёт желаемое за действительное:
1. Espero que continuará el esfuerzo en esa misma línea.
«Надеюсь, что он продолжит направлять усилия в это же русло».
Интересно, что у temer выбор наклонения в данном случае во многом зависит от выбора возвратной или невозвратной формы. Формы me temo и temo образуют оппозицию. (Напомним, что нормативная грамматика предписывает глаголу temer употребление с конъюнктивом, а temerse c индикативом.) Контексты с temo que в основном встречаются в разговорной речи. Как и в высказываниях с espero que, количественно преобладает конъюнктив. В контекстах с me temo, встречающихся в СМИ, уже преобладает индикатив. Употребление конъюнктива в таких случаях, возможно, делает гипотезу более экспрессивной, иногда показывая, что прогноз неблагоприятен и для самого говорящего. Напротив, индикатив опять же свидетельствует об уверенности говорящего, позиционирующего гипотезу как истину. (Примечательно, что в контекстах, где субъекты речи и оценки не совпадают, оппозиция temer/temerse нейтрализуется.)
С помощью индикатива могут выражаться и другие смыслы. Например, гипотеза может быть завуалированной просьбой, а употребление индикатива как бы заранее гарантирует ее выполнение. С помощью индикатива говорящий выражает уверенность в действиях субъекта пропозиции, т.е. индикатив может служить знаком доверия к нему. В некоторых случаях индикатив как бы заранее оправдывает ожидания.
2. Hoy espero que comerá usted la sopa conmigo.
«Я надеюсь, что вы пообедаете со мной».
Во многих случаях модальные предикаты «поддерживаются» интенсификаторами типа mucho, bien «очень», «сильно». Вполне вероятно, что данные лексические средства, показывающие высокую степень убежденности говорящего, также могут влиять на выбор наклонения (в этом случае индикатива) в придаточном:
3. Mucho temo que no se repetirá el secreto portento.
«Я очень боюсь, что таинственное чудо не повторится».
Иногда причиной ненормативного употребления является влияние других языков (преимущественно английского), в частности дословный перевод фраз из фильмов (Espero que nos veremos mañana/1 hope we'll see each other tomorrow. «Надеюсь, что завтра мы увидимся»).
Типы контекстов, где говорящий не совпадает с субъектом оценки, оказываются противопоставленными вышеописанным. В той же мере, что и для медийной речи, такие контексты характерны для разговорной и художественной, где esperar и temer в большей степени описывают эмоциональное состояние, т.е. выступают в своем основном значении. Поэтому выбор индикатива становится скорее исключением, а конъюнктив выбирается почти автоматически. Преобладание последнего объясняется и чисто прагматически. Говорящий заранее относится к чужой гипотезе с недоверием, к которому часто примешиваются ирония и неприязнь. Соответственно в редких случаях выбора индикатива говорящий обычно либо солидаризируется с чужим ожиданием, либо дистанцируется от чужих слов, снимая с себя всякую ответственность.
В подобных случаях говорящий просто пересказывает гипотезу субъекта оценки, но обычно из контекста становится понятно собственное отношение говорящего к гипотезе. Особенно важно для говорящего показать это отношение, когда предмет гипотезы касается его непосредственно:
4. Ya tenemos casi tres millones de descansadores, aunque el ministro señor Chaves teme que en abril no alcanzaremos tan hermosa cifra.
«У нас уже почти три миллиона отдыхающих, при этом министр Чавес боится, что к апрелю нам не достигнуть столь замечательной цифры». 180
В данном случае индикатив, на наш взгляд, свидетельствует о том, что говорящий не согласен с субъектом оценки и полностью уверен в истинности обратной гипотезы.
Особо отметим случаи, когда гипотеза озвучивается говорящим, будучи подкреплена аргументами или, наоборот, вопреки контраргументам (сам субъект оценки может этих аргументов не знать). В последнем случае говорящий, употребляя индикатив, на контрасте показывает, насколько высока степень убежденности субъекта:
5. Aun así, esperaba que, como siempre había ocurrido, se dejarían influir por la opinión de sus jefes.
«Даже при этом он надеялся, что (как это всегда случалось) на них повлияет мнение начальников».
Особенностью контекстов прошедшего времени является то, что говорящий обычно знает, оправдались ли его страхи и надежды или нет, и потому от них отстраняется. (Если нет специальных уточнений, гипотезы воспринимаются собеседником чаще всего именно как неоправдавшиеся.) Редко встречающийся в таких контекстах индикатив может показывать, что гипотеза была оправдана, или подчеркивать, насколько сильно в нее верил субъект оценки:
6. Contesté como esperaban que lo haría.
«Я дал такой ответ, какой от меня ожидали».
Наряду с перформативными контекстами большое количество употреблений индикатива дают контексты, где глаголы стоят в форме инфинитива. Вероятно, это объясняется тем, что неличные формы глагола в наибольшей степени «отдаляют» говорящего от пропозиции высказывания или от субъекта. Очень часто употребляющиеся преимущественно в языке СМИ конструкции с poder, hay que, cabe или es de (модальные конструкции со значением «можно», «следует») в каком-то смысле обезличивают надежды и страхи, превращая их в полагание, а на месте глаголов temer и esperar выступают синонимы creer и suponer:
7. Es de esperar que finalizará el largo período de inoperancia del Gobierno autónomo catalán.
«Можно надеяться, что длительный период неэффективных действий каталонского правительства закончится».
То же самое можно сказать о не менее часто употребляемых в СМИ безличных конструкциях se teme, se espera. Интересно, что примеры с индикативом очень часто встречаются после противительных или уступительных союзов. Это может показывать, насколько сильны ожидания вопреки каким-либо доводам:
8. Aunque se espera que la elección será anunciada oficialmente en los próximos días.
«При этом ожидается, что о результатах выборов будет официально объявлено в ближайшее время».
Таким образом, употребление изъявительного или сослагательного наклонения в эпистемических высказываниях с esperar и temer нельзя объяснить лишь их исходной семантикой. Собственно эпис-темический, эмотивный и волетивный компоненты значения почти всегда присутствуют в них. В зависимости от прагматического контекста (сферы употребления, наличия или отсутствия перлокутивных целей, совпадения или несовпадения субъекта речи и оценки и т.д.) они реализуются говорящим в большей или меньшей степени, в том числе и путем выбора наклонения.
Вышеописанные предикаты представляют собой яркий пример наслоения друг на друга рациональной и эмоциональной оценки. В целом совмещение в одном высказывании различных оценочных модусов представляет огромный интерес в контексте изучения модальной проблематики. Вопросы соотношения лексических и грамматических средств выражения модальности представляются весьма важными для испанского языка, располагающего многозначными, сложными по своей семантике оценочными предикатами. Тот факт, что модальные глаголы вступают между собой в отношения ситуативной синонимии и антонимии, а оппозиция наклонений помогает максимально четко дифференцировать множественные смысловые оттенки, в большинстве своем контекстно зависимые, позволяет ставить вопрос об условности существующих модальных классификаций.
Список литературы
Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 2003. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. М., 1988. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 2001. Виноградов В.С. Грамматика испанского языка. М., 2000. Вольф Е.М. Субъективная модальность и семантика пропозиции. // Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М., 2002. Воркачёв С.Г. Субъективная модальность высказывания в испанском языке. М., 1990.
Дмитровская М.А. Знание и мнение: образ мира, образ человека. // Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988. Зализняк А.А. Многозначность в языке и способы ее представления. М., 2006.
Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М., 2000.
Плунгян В.А. Общая морфология. М, 2003.
Рассел Б. Исследование значения и истины. М, 1999.
Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. М., 1980.
Шатуновский И.Б. Эпистемические глаголы: коммуникативная перспектива, презумпции, прагматика // Логический анализ языка: Знание и мнение. М, 1988. Ángeles Sastre M. El subjuntivo en español. Salamanca, 1997. Fernández Álvarez J. El subjuntivo. Madrid, 1993. Gili y Gaya S. Curso superior de sintaxis española. Barcelona, 2000. Gramática descriptiva de la lengua española. Madrid, 2000. Matte Bon F. Gramática comunicativa del español. Madrid, 1999. Porto Dapena J.A. Del indicativo al subjuntivo. Madrid, 1991. Rivero M.L. Estudios de gramática generativa español. Madrid, 1977.
Сведения об авторе: Ануфриев Александр Александрович, аспирант кафедры иберо-романского языкознания филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: colombaaa@list.ru
