CC BY
72
УДК 343.13
DOI 10.24411/2078-5356-2018-10339
Круглова Дина Вадимовна Dina V. Kruglova
адъюнкт адъюнктуры
Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3) postgraduate student
Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, Russian Federation, 603950)
E-mail: kruglova.dv@yandex.ru
Правовое регулирование допустимости доказательств до принятия Устава уголовного судопроизводства 1864 года
Legal regulation of admissibility of evidence prior to the adoption of the Statute of criminal procedure of 1864
В статье рассматриваются основные источники отечественного судопроизводства, существовавшие до Устава уголовного судопроизводства 1864 года, особенности уголовного процесса и доказательств. Исследуются критерии допустимости отдельных видов доказательств.
The article discusses the main sources of domestic proceedings that existed prior to the Charter of criminal proceedings of 1864, the features of the criminal process and evidence. Examines criteria for the admissibility of certain types of evidence.
Ключевые слова: уголовный процесс, доказательства, допустимость доказательств.
Keywords: criminal admissibility of evidence.
procedure, evidence,
Каждое государство, однажды возникнув, не застывает на одном месте, оно развивается, усложняет свои функции, расширяет сферы деятельности. Развитие социума, науки и техники, господствующие политические идеи определяют процессуальную форму, характер уголовного судопроизводства. Так, изменения, происходящие в социальной и политической жизни государства, изменяют и правовую регламентацию уголовного процесса.
При возникновении Древнерусского государства начало формироваться древнерусское право, источниками которого стали исторически сложившиеся обычаи и традиции русского народа.
Потребности, возникающие у общества того времени, формировали обычное право. В качестве правовых обычаев можно назвать кровную месть, принцип талиона: «равным за равное». Совокупность таких неписаных норм в древних письменных документах называли Законом русским. Первыми письменными нормативными актами древнерусского права, о которых известно в настоящее время, являлись договоры Руси с Византией 907, 911, 945 годов. Эти нормативные акты носили международно-правовой характер, однако содержали в себе и нормы древнерусского обычного права. В Х веке на Руси появилось княжеское законодательство - уставы
© Круглова Д.В., 2018
Владимира Святославовича, Ярослава и других. Более крупным памятником права Древней Руси является Русская Правда, которая составлялась около 300 лет.
Существует немало научных трудов по истории отечественного судопроизводства, среди их авторов можно назвать Н.И. Ланге, А.П. Куницы-на, М.Ф. Владимирского-Буданова, А.Е. Преснякова, М.А. Чельцова-Бебутова и др.
Из исследований древнерусского права видно, что русскому правовому мышлению были свойственны конкретность, опора на житейский опыт и всеобщее понимание определенных базовых правил при отсутствии их нормативного закрепления [1, с. 23-26]. В связи с этим многие принципы права были известны на житейском уровне и не требовали нормативного закрепления.
В Х-Х11 веках - первый период становления древнерусского судопроизводства - большинство конфликтов разрешалось путем самосуда внутри племени, между представителями разных племен. Наряду с самосудом, судебные функции осуществляли представители администрации во главе с князем. В этот же период собственная юрисдикция (по установленному для нее кругу лиц и дел) была определена за Церковью, которая основывалась на сводах канонического, церковного права, составленных из различных норм византийского права.
Древнерусское право не разграничивало уголовный и гражданский процесс, однако некоторые процессуальные действия были применимы только к уголовным делам. Древнерусский процесс был состязательным процессом, в котором стороны были равноправны и на обе стороны самостоятельно собирали доказательства по делу.
И.Я. Фойницкий характеризовал древнерусский процесс следующим образом: «Дело могло быть начато только по жалобе или челобитью потерпевшего, его семьи или рода. Обвинитель и обвиняемый назывались истцами и пользовались равными правами. Производство слагалось из ряда формальных действий, безусловно, обязательных для сторон. Ответчик, если он был неизвестен, отыскивался истцом посредством извода, свода (предъявлением поличного последовательно лицам, от которых оно приобретено, и предложением им вопроса, от кого приобрели его) и следа (розыск по оставленным следам). Доказательства носили характер формальных подтверждений основательности предъявленного суду требования, в ряду их стояло признание послуха, поле (судебный
поединок), крестное целование и поличное. Пытка не применялась. Ответственность в этом ординарном порядке разбирательства, называвшемся судом, сводилась к денежным платежам в пользу потерпевшего» [2].
В Древнерусском государстве существовала определенная система доказательств, в которую входили: «поличное», свидетельские показания, «ордалии» (испытания железом, водой или присяга - «рота»). В качестве «поличного» выступали вещественные доказательства, подтверждающие тот или иной факт, либо предъявление следов преступления, например, телесных повреждений. «Ордалии» (от лат. о^аИит - приговор, суд) представляли собой систему формальных доказательств. Среди них можно выделить судебный поединок - «поле», когда две спорящие стороны (в настоящее время это сторона обвинения и сторона защиты) публично устраивали поединок и победивший в поединке выигрывал дело, так как считалось что бог на стороне правого и помогает ему одержать победу. Кроме судебных поединков существовало в Древней Руси испытание железом и водой. Эти испытания применялись в тех случаях, когда представленных доказательств не хватало для вынесения окончательного решения, причем испытание железом имело место в более серьезных случаях, чем испытание водой. Оправданным признавался тот, кто выдержал испытание. Исключением являлся случай, когда испытуемого связанным бросали в воду, и он тонул, тогда оправданным признавался утонувший, так как бог забрал его в лучший мир.
Элементы судебного поединка существуют и в современном уголовном процессе, когда в ходе открытого судебного разбирательства предоставляют доказательства.
В древнерусском праве правила о допустимости доказательств в нормативных актах и правоприменительной практике носили казуальный характер. Допустимость доказательств как правовая категория отсутствовала в законодательстве Древней Руси.
В рамках института допустимости доказательств в древнерусском праве показания свидетеля становились официальными при соблюдении определенных условий. Так, присяга была способом проверки доказательства, причем присягала сторона, оспаривающая представленные доказательства: в п. 3 договора Руси с Византией 911 года указано: «...если же какому-либо (доказательству) не станут верить, то пусть присягнет та сторона, которая
домогается, чтобы ему (доказательству) не доверяли» [3, с. 11].
В дальнейшем в договоре Руси с Византией 944 года содержащиеся положения, изменили смысл присяги: если не найдется убежавший челядин, «то пусть присягнут наши русские: христиане - в соответствии с их верой, а нехристиане - по их обычаю, и тогда возьмут от нас в соответствии с установленной ранее расценкой - 2 штуки драгоценной ткани за челядина» [4, с. 38]. Такая формулировка свидетельствует о том, что присяга становится способом доказывания в случае отсутствия самих доказательств. Присяга подтверждала факт того, что пленник действительно сбежал к византийцам, при этом русские купцы не могли его найти и предоставить доказательств этому, и на основании данной присяги византийцы возмещали ущерб за сбежавшего к ним русского пленного.
На Руси присяга имела религиозную форму и давалась путем крестоцелования. Самой процедуре уделялось особое внимание, подробно было описано, что «крест для судебного целования предписано было употреблять только деревянный, с написанным на нем распятьем и «деяньями», на медных же крестах присягать воспрещалось» [5, с. 212].
Еще одной характерной чертой института допустимости доказательств в древнерусском праве являлось то, что к доказательствам предъявлялись формальные требования. Это выражалось в том, что в нормативных актах установлена сила доказательств и для доказывания определенных фактов предусмотрены исключительные доказательства. Приведем следующие примеры: согласно статье 12 договора Руси с Византией (911 г.) установление факта похищения челядина происходило со слов этого челядина либо со слов его хозяина; согласно стстье 2 Русской Правды краткой редакции если у человека имеются на теле следы крови или синяки, то свидетельские показания не требуются [6, с. 3] (имеется сходство с англосаксонской теорией доказательств в части выбора судом наилучшего доказательства из множества, которые подтверждают один и тот же факт, при этом остальные судом не исследуются). В этой же норме Русской Правды закреплено, что если у человека нет телесных повреждений и отсутствуют свидетельские показания, то «делу конец» и лишь по заявлению потерпевшего никто не может быть обвинен; согласно статье 10 Русской Правды краткой редакции в качестве доказательства «пихания человека от
себя или к себе» необходимы показания двух свидетелей, а если потерпевший является иноземцем, то ему достаточно присягнуть самому. Неравное положение русского и иностранца в уголовном судопроизводстве прослеживается и в статье 18 Русской Правды пространной редакции (по Троицкому 1-му списку): при отсутствии «прямых улик» и снятия обвинения в убийстве с русского необходимы свидетельские показания 7 человек, а с иностранца - показания 2 свидетелей [6, с. 14]; в статье 66 Русской Правды пространной редакции (по Троицкому 1-му списку) предъявляется формальное требование к лицам, которые могут выступать в суде в качестве свидетеля, так нельзя ссылаться на свидетельство холопа, но в качестве исключения при необходимости можно сослаться на показания «боярского тиуна» (боярского слуги-управляющего) [6, с. 26]. Согласно статье 22 Новгородской судной грамоты из числа свидетелей исключены не только холопы, но лица, не являющиеся гражданами Великого Новгорода [7, с. 214]. В нормах Псковской судной грамоты такие ограничения в отношении свидетелей не содержатся, однако законодатель закрепил запрет доверять показаниям вора (бывшего преступника) [8, с. 314].
Доказательственному праву в Средневековой Руси известна идея допустимости показаний обвиняемого: в статье 52 Судебника 1550 года затрагивается вопрос признательных показаний обвиняемого, в том числе и с применением пыток [9, с. 245]. Формулировка в данной норме «скажет на себя сам» определяет, что показания подсудимого являются допустимым и исключительным доказательством по делу, что освобождает от дальнейшего доказывания по делу; согласно статье 57 Уставной книги Разбойного приказа 1616-1617 годов в уголовном судопроизводстве существовало еще одно ограничение, связанное с допустимостью показаний обвиняемого и сформулировано оно было следующим образом: «что с третьей пытки и идучи к казни будут говорить - тем показаниям не верить» [10, с. 199]. Из этой нормы видно, что законодатель установил критерий правдивости показаний обвиняемого и полагал, что под влиянием третьей пытки и предстоящей казни обвиняемый может себя оговорить.
Еще одной особенностью доказательственного права на первоначальном этапе развития уголовно-процессуального права на Руси являлось то, что репутация подсудимого влияла на исход дела. Так, согласно статье 113 Судебника
1589 года «ведомый лихой человек», которым признавался профессиональный преступник, неоднократно совершающий преступления, подлежал смертной казни без исследования доказательств по делу [11, с. 427].
Рассмотренные нами идеи доказательственного права в нормативных актах изложены фрагментарно и казуально.
Следующим этапом развития доказательственного права можно считать период, когда требования, предъявляемые к доказательствам, были консолидированы в Соборном уложении 1649 года. Указанный памятник русского права, по нашему мнению, можно считать первым источником права рассматриваемого периода, в котором впервые были обобщены и изложены процессуальные требования к форме и содержанию доказательств. Данное обстоятельство позволяет говорить, что на данном этапе развития уголовного процесса возник институт допустимости доказательств.
Для рассматриваемого периода первичными основами допустимости доказательств уголовного судопроизводства России можно назвать следующие требования.
Для использования в доказывании письменных документов они должны были отвечать определенным требованиям: в статье 11 главы Х Соборного уложения 1649 года указано, что в судебных протоколах «...черненыя бы и между строк приписки и скребения в тех записках не было» [12]; для использования в качестве доказательства купецкие книги, в которых содержались бухгалтерские записи, каждая такая запись должна была быть датирована (ст. 5 гл. IV Устава воинского) [13].
В Соборном уложении 1649 года был установлен срок собирания доказательств. В одной из норм установлено, что доказательства, представленные суду после рассмотрения дела, признаются недопустимыми (ст. 22 гл. Х) [12].
Одна из глав Соборного уложения 1649 года посвящена крестному целованию, то есть присяге в уголовном судопроизводстве. Нормы рассматриваемой главы указывают, что к присяге допускаются лица, достигшие двадцати лет (ст. 1 гл. XIV). Однако имеется исключение и к присяге допускаются лица, достигшие пятнадцати лет (ст. 5 гл. XIV). Согласно статье 3 главы XIV иностранцы допускаются к присяге согласно их вере [12].
Еще одним нормативным актом, содержащим правила о присяге, является Устав воинский, в статье 6 главы III которого закреплено,
что свидетель по делу может принести присягу и после дачи им показаний, при условии, что присяга будет принесена в тот же день. В этом же нормативном акте в статье 7 главы III содержится правило, когда суд освобождает свидетеля от присяги, но только при согласии как истца, так и ответчика, при этом показания свидетеля будут рассматриваться в суде наравне с другими доказательствами по делу [13].
Впервые в Соборном уложении 1649 года законодатель закрепил требования о необходимости: производить допрос лицом, ведущим процесс; допрашивать свидетелей отдельно друг от друга; показания допрашиваемых лиц фиксировать в письменном виде (ст. 161 гл. X). Еще впервые появилась норма, указывающая на нежелательность письменного изложения показаний допрашиваемым лицом собственноручно (ст. 161 гл. X). Статья 177 главы X рассматриваемого памятника российского права закрепляет запрет на допрос супруга истца или ответчика [12]. В статье 9 главы III Устава воинского закреплено еще одно правило производства допроса, так эта норма допускает допрашивать знатных особ и немощных помощником судьи и секретарем суда по месту жительства этих лиц [13].
Еще одним требованием, относящимся к основам допустимости доказательств рассматриваемого периода, можно назвать правило оценки показаний свидетелей. Так, в статье 160 главы X Соборного уложения 1649 года закреплено правило оценки показаний при ссылке подсудимого на свидетелей: «А будет кто в таких искех на таких людей, которыя писаны выше сего, пошлется из виноватых, а те люди по допросу скажут не против его ссылки, или и против его ссылки, да не все во одну речь, хотя един не по нем скажет, или они скажут, что про то дело ничего не ведают, и его тем обвинити по тому, что он на тех людей сам слался из воли, а они сказали не против его ссылки» [12]. В статье 2 главы III Устава воинского закреплен запрет на участие в судебном разбирательстве в качестве свидетелей клятвопреступников, бани-зированных (изгнанных, лишенных прав), проклятых, людей, которые тайно портят межевые знаки, изгнанных из государства, преступников, родственников или лиц, находящихся на иждивении одной из сторон, выступающих в суде. В этой же главе анализируемого нормативного акта в статье 13 установлено формальное правило оценки показаний свидетелей: «Сие слово лутчие свидетели, разумеется, что свидетель мужеска полу паче женска, и знатный паче
худаго, ученый неученаго и духовный светскаго человека почтен бывает» [13].
В Соборном уложении 1649 года закреплены требования к собиранию вещественных доказательств: в статье 50 главы XXI указано на необходимость изъятия вещественных доказательств вины с участием приставов и понятых; в статье 87 главы XXI то же самое правило предъявляется и к производству обыска [12]. Соблюдение указанных требований обеспечивает использование изъятых предметов в качестве доказательств по делу.
До принятия Устава уголовного судопроизводства 1864 года, как видно из изложенного, требования к допустимости доказательств в российском праве формулировались казуально, до конца были не определены. Однако, некоторые правила того периода в измененном виде встречаются в современном уголовном процессе, так институт понятых, как гарантия достоверности доказательства, появился благодаря законодательству того периода.
Рассмотренные в настоящей статье обстоятельства свидетельствуют о том, что существующий на первоначальном этапе частный характер уголовного процесса постепенно изменялся, появлялась сыскная форма производства по делу. По Соборному уложению 1649 года уже четко видно разделение уголовного процесса на две формы: «суд» и «розыск». Судебное разбирательство по общим делам так и происходило в состязательной форме и начиналось по жалобе потерпевшего, а по уголовным делам, представляющим интерес для государства, проводилась розыскная форма уголовного процесса (например, по делам об измене князю). Со временем разыскная форма уголовного процесса почти полностью заменяет частноисковую форму, сводится к минимуму усмотрение сторон относительно возбуждения и прекращения дела. «Тенденция к усилению государственных начал в судопроизводстве была продолжена и получила закономерное развитие в средневековый период ознаменовавшийся переходом уголовного процесса к судопроизводству розыскного (инквизиционного) типа, при котором верховная власть соединяла в себе и полицейскую функцию, и судейскую» [14, с. 47-51].
Формулирование, конкретизирование и нормативное закрепление критериев допустимости доказательств свидетельствуют о том, что уголовное судопроизводство трансформируется и постепенно переходит к современной смешанной форме судопроизводства.
Примечания
1. Рогов В.А., Рогов В.В. Древнерусская правовая терминология в отношении к теории права. М., 2008.
2. Фойницкий И.Я. Русское уголовное судопроизводство: Предмет и движение уголовного разбирательства. СПб., 1881.
3. Договор Руси с Византией 911 г в переводе на русский язык // Памятники русского права / под ред. С.Ф. Юшкова. М., 1952. Вып. 1: Памятники права Киевского государства.
4. Договор Руси с Византией 944 г. в переводе на русский язык // Памятники русского права / под ред. С.Ф. Юшкова. М., 1952. Вып. 1: Памятники права Киевского государства.
5. Ланге Н. Древнее русское уголовное судопроизводство (XIV, XV, XVI и половины XVII вв.). СПб., 1884.
6. Чернявская Т.А. Русская Правда (с комментариями): учебное пособие. М., 1996.
7. Новгородская судная грамота // Памятники русского права / под ред. С.Ф. Юшкова. М., 1953. Вып. 2: Памятники права феодально-раздробленной Руси.
8. Псковская судная грамота в переводе на русский язык // Памятники русского права / под ред. С.Ф. Юшкова. М., 1953. Вып. 2: Памятники права феодально-раздробленной Руси.
9. Судебник 1550 г. // Памятники русского права / под ред. Л.В. Черепнина. М., 1956. Вып. 4: Памятники права периода укрепления русского централизованного государства.
10. Уставная книга Разбойного приказа 1616-1617 гг. // Памятники русского права / под ред. Л.В. Черепнина. М., 1959. Вып. 5: Памятники права периода сословно-представительной монархии.
11. Судебник 1589 г. // Памятники русского права / под ред. Л.В. Черепнина. М., 1956. Вып. 4: Памятники права периода укрепления русского централизованного государства.
12. Соборное уложение 1649 г. URL: http://rushist. samsu.ru/istochniki/Sobor_1649.pdf (дата обращения: 08.11.2017).
13. Устав воинский 1716 г. URL: http://www. adjudant.ru/regulations/1716-03.htm (дата обращения: 08.11.2017).
14. Терехин В.В. Древнерусский уголовный процесс (источники, принципы, доказательства и условия их допустимости) // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2013. № 21. С. 47-51.
Notes
1. Rogov V.A., Rogov V.V. Ancient legal terminology in relation to theory. Moscow, 2008. (In Russ.)
2. Foinitsky I.Y. Russian criminal procedure: the Subject and the movement of criminal proceedings. St. Petersburg, 1881. (In Russ.)
3. The contract of Russia with Byzantium in 911, the translation into Russian language of Monuments of Russian law / under the editorship of S.F. Yushkov. Moscow, 1952. Vol. 1: The monuments of law of the Kiev state. (In Russ.)
4. The contract of Russia with Byzantium 944 translated into Russian language // Monuments of Russian law / under the editorship of S.F. Yushkov. Moscow, 1952. Vol. 1: The monuments of law of the Kiev state. (In Russ.)
5. Lange N. Ancient Russian criminal proceedings (XIV, XV, XVI and half of the XVII centuries). St. Petersburg, 1884. (In Russ.)
6. Chernyavskaya T.A. The Russkaya Pravda (with commentary): tutorial. Moscow, 1996. (In Russ.)
7. The Novgorod judicial Charter // Monuments of Russian law / under the editorship of S.F. Yushkov. Moscow, 1953. Vol. 2: The monuments of the rights of feudal and fragmented Russia. (In Russ.)
8. The Pskov judicial Charter, translated into Russian language // Monuments of Russian law / under the editorship of S.F. Yushkov. Moscow, 1953. Vol. 2: The monuments of the rights of feudal and fragmented Russia. (In Russ.)
9. Sudebnik 1550. Monuments of Russian law / under the editorship of L.V. Сherepnin. Moscow, 1956. Vol. 4: Monuments of the right period of strengthening of the centralized Russian state. (In Russ.)
10. Assault statutory the book of order 1616-1617. Monuments of Russian law / under the editorship of L.V. Сherepnin. Moscow, 1959. Vol. 5: The literature of
the period of estate-representative monarchy. (In Russ.)
11. The Sudebnik of 1589. Monuments of Russian law / under the editorship of L.V. Сherepnin. Moscow, 1956. Vol. 4: Monuments of the right period of strengthening of the centralized Russian state. (In Russ.)
12. The Cathedral code of 1649. URL: http://rush-ist.samsu.ru/istochniki/Sobor_1649.pdf (accessed 08.11.2017). (In Russ.)
13. The military regulations 1716. URL: http:// www.adjudant.ru/regulations/1716-03.htm (accessed 08.11.2017). (In Russ.)
14. Terekhin V.V. Ancient criminal procedure (sources, principles, evidence and conditions for their admis-sibility). Legal science and practice: Journal of Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia, 2013, no. 21, pp. 47-51. (In Russ.)
