CC BY
97
УДК 801
ПРАВОСЛАВНЫЙ ДИСКУРС: ФРАЗЕОЛОГИЗМ ИЛИ РЕМИНИСЦЕНЦИЯ?
Т. И .Кошелева
ORTHODOX DISCOURSE: IDIOM OR REMINISCENCE?
T.I.Kosheleva
Гуманитарный институт НовГУ, tatkoch68@ mailru
Статья посвящена особенностям употребления библейских фразеологических единиц в православном дискурсе. В процессе фразеологизации многие библейские устойчивые единицу утрачивают связь с Библией, теряют «религиозную коннотацию». Православный дискурс — та коммуникативная среда, где утраченные библейские ассоциации таких единиц могут восстанавливаться, превращая фразеологизм в библейскую реминисценцию.
Ключевые слова: православный дискурс, религиозная коннотация, библейская реминисценция
The aricle is devoted features the use of Biblical phraseological units in the orhodox discourse. During the formation many Biblical resistant units lose their connection to the Bible, religious connotations. Orthodox discourse — that communicative environment where the lost biblical association of such units can be reduced by turning the biblical idiom reminiscence. Keywords: Orthodox discourse, religious connotation, biblical reminiscence
Среди языковых единиц, которые мы употреб -ляем в своей речи, фразеологизму, вероятно, принадлежит особое место. Прежде всего, в связи со сложностью взаимоотношений между планом содержания и планом выражения фразеологической единицы: как известно, по форме это сверхсловное образование (словосочетание), по содержанию — сходно со сло-вом, т. к. имеет целостное значение.
В процессе фразеологизации выражение в большинстве случаев утрачивает связь с источником, его породившим. Так произошло и с огромным количеством так называемых библейских фразеологизмов:
как зеницу ока, бросить камень, в поте лица — многие носители современного русского языка и не подозревают, что эти выражения являются библейскими.
Фразеологические единицы библейского про -исхождения (ФЕБП) являются предметом лингвистических исследований целого ряда направлений: рассматриваются проблемы происхождения ФЕБП, их классификации, анализируются библейские фразеологизмы с архаичными элементами, уделяется внимание этимологии библейских выражений [3]. Ог-ромное количество исследований посвящено вопро-
сам функционирования ФЕБП в современном русском языке.
Но совсем немногие исследователи говорят о том, как реализуются библейские ФЕ в христианском, православном дискурсе, т. е. в той среде, из которой, по сути дела, они вышли. А ведь употребление библейской фразеологии в речи православных верующих — явление неоднозначное, в нем есть некое внутреннее противоречие. Ведь носитель православного социолекта (термин И.В.Бугаевой [1]) — одновременно и носитель современного русского языка. С одной стороны, он использует переосмысленные современным языковым сознанием выражения, часто утратившие связь с первоисточником — Священным Писанием. С другой стороны, как носитель православного мировоззрения, он знает об их генетической связи с Библией и видит те изменения, которые произошли в смысловой структуре таких единиц в процессе фразеологизации.
Употребляясь вне библейского контекста, отрываясь от христианского содержания, фразеологические единицы теряют прежние ценностные элементы своей семантической структуры, приобретая при этом некоторую обобщенность значения, не связанную с христианским мировоззрением. В целом это явление естественно для процесса фразеологизации.
Однако изменение библейского смысла многих подобных единиц может привести к искажению в сознании носителей русского языка некоторых христианских понятий [2].
Известны, к примеру, такие ФЕБП, значение которых в современном русском языке совершенно отличается от библейского (и даже противоположно ему): злачное место, нищие духом. Или так называемые неправильно понятые сочетания: ложь во спасение. Сюда же можно отнести фразеологизмы, потерявшие религиозную коннотацию: волк в овечьей шкуре, в поте лица. Особая группа — фразеологизмы с компонентом «БОГ» в своём составе: бог весть, видит бог. Слова, превращаясь в компоненты ФЕ, деактуализируются, теряют своё лексическое значение. Но в устах православного человека слово «БОГ» согласно заповеди не может произноситься «всуе», вне связи со своим значением.
Неправильно понятое библейское слово может стать камнем преткновения на пути современного носителя русского языка к Церкви, к Богу. Поэтому всё чаще слово Церкви оказывается обращённым к нашему языковому сознанию, к человеку как языковой личности, носителю определённой языковой культуры.
Употребляясь в сфере православного дискурса, ФЕБП могут вновь приобретать утраченные библейские коннотации и таким образом служить напоминанием об источнике, то есть становиться библейскими реминисценциями.
Прежде всего, стоит обратить внимание на употребление в православном дискурсе тех единиц, которые уже в тексте Священного Писания используются с целостным значением, являясь известными с древности устойчивыми выражениями. Таковы ФЕ как зеницу ока (беречь, хранить) — 'бдительно, за-
ботливо, тщательно (беречь, хранить)', притча во языцех — 'предмет всеобщих разговоров', язык прилип к гортани — 'кто-л. потерял возможность говорить' и др. В целом «современное» значение таких единиц практически не отличается от «библейского».
Но и здесь возможны случаи, когда эти выражения, не теряя своего фразеологического значения, одновременно выступают в роли реминисценции, восстанавливая потерянные библейские ассоциации.
Довольно часто в речи православных носителей языка такие ФЕБП приобретают форму или употребляются в таком контексте, которые служат напоминанием об их библейском происхождении.
Это может быть церковнославянский вариант
ФЕ:
«Берегите благодать, полученную в Таинстве Евхаристии, яко зЕницу ока» (из проповеди священника в храме).
«У меня язык прильпе к гортани, не мог выговорить ни слова» (ПБ, 2003, № 6, с. 7).
ФЕБП может употребляться в расширенной форме, с включением библейского контекста:
«Ему литургика тяжело дается, прямо камень преткновения и скала соблазна» (из устной речи воспитанников духовного училища).
В таком употреблении ФЕБП становится библейской реминисценцией — напоминанием о библейском происхождении единицы.
Иногда напоминание о библейском контексте устойчивого оборота может стать тем семантическим фоном, на котором в ином свете предстаёт коннотация фразеологизма:
«Бросая камни в ближних своих, вспоминаем ли мы слова Христа, сказанные в отношении блудницы: «Кто из вас без греха — пусть первым бросит в неё камень»?» (из проповеди священника в храме).
«Слово Спасителя обращено не только ко всем, но и к каждому в отдельности. Одна заблудшая овца до того дорога Пастырю, что Он оставляет все стадо и идет искать её одну» (ПБ, 1994, 4, с 13).
«В основу жизни люди положили не Божественную Истину, а греховную мудрость века сего, и устремились к построению нового общества, желая привести человечество к "светлому будущему", к Вавилонской башне» (АМ, с. 76).
«Представители еретических учений очень хитры и лукавы. Это волки в овечьей шкуре. Они внедряются в Церкви, наиболее влиятельные в данной стране. Так, в Греции они именуют себя православными, в Польше надевают маску католиков... » (ПБ, 1993, № 3, с. 15).
Вне религиозного дискурса значения этих выражений не содержат «религиозного» элемента, ориентированы на «светское» употребление, в ситуации же общения, связанной с православным образом жизни, такие единицы становятся ценностно маркированными, приобретают религиозно ориентированную коннотацию. «Религиозный» элемент семантики таких выражений представлен через контекст.
Распространение одного из компонентов ФЕБП религиозно маркированными словами и выра-
жениями служит еще одним подтверждением употребления таких выражений в «духовно-религиозном» значении.
«Тяжелый крест подвижничества святые несли с великой радостью» (АМ, с. 23) — ср. нести крест.
«Благодаря Бога за то, что Он сподобил его претерпеть все мучения с молитвой на устах за своих мучителей, Лаврентий предал очищенную огнем душу Господу» (АМ, с. 46) — ср. предать душу Богу (Господу).
Довольно часто ФЕБП встречаются в речи православного человека в конструкции сравнительного оборота, выступая безусловной библейской реминисценцией.
«Неужели Господь навсегда закрыл для русского народа источник жизни, погасил его творческие силы, чтобы посечь его, как бесплодную смоковницу?» (ПБ 1993, № 1, с. 5).
«Мы верим, что канонизация этих новомуче-ников должна мистически остановить процесс распада семьи как ячейки государства, ибо она положила начало собиранию русского народа в одну семью и его возвращению, как блудного сына, под Отчий кров» (ПБ 2004, №2, с.13).
Часто в такие сравнительные конструкции вводится указание на источник выражения.
«Приведёт нас Господь к Себе, как евангельскую заблудшую овцу» » (из проповеди священника в храме).
Компоненты многих ФЕБП в православном социолекте могут использоваться абсолютивно, не в составе фразеологизма. Это слова-символы, слова-образы, иносказательно именующие основные христианские понятия: крест (ФЕ нести крест), Голгофа (ФЕ взойти на Голгофу), овца (ФЕ заблудшая овца), соль (ФЕ соль земли) и т.п. Такое употребление в речи православных христиан наиболее интересно: с одной стороны, оно указывает на раздельность употребления компонентов, а значит, отрицает само существование фразеологизма, с другой стороны, служит напоминанием о соответствующем устойчивом выражении (конечно, с религиозной коннотацией).
«Каждый христианин со смирением и покорностью должен принять тот крест, который подает ему Господь» (АМ, 2003, с. 87) — ср. нести крест.
«Нужно хранить "соль" в себе, то есть христианский дух, христианское устроение, христианские принципы веры и жизни... Эта соль сохраняет души человеческие от разложения, царящего в мире. Солью духовной нашего Отечества были преподобные отцы, такие, как Сергий Радонежский и Серафим Саровский» (АМ, 2003, с. 68) — ср. соль земли.
Наиболее интересным является использование в речи православных верующих тех ФЕ, значения которых в современном русском языке противоположны «библейским» значениям исходных выражений: злачное место («место разврата, блуда, азартных игр и развлечений»), нищие духом («примитивные, лишенные духовных интересов люди»).
Такого рода выражения используются в православном социолекте в том значении, которое закреп-
лено за ними в Священном Писании и в богослужебных текстах. Это либо полная цитата из соответствующего источника, не позволяющая неправильно истолковать фразу, либо использование выражения в контексте, разъясняющем значение употребляемого выражения.
«Благодарят и ждут молитв от нас наши усопшие сродники. Да упокоит их Господь «в месте светле, в месте злачне, в месте покойне», там, где нет печали и болезней... » (ПБ 2000, № 5).
«Нищие духом — это смиренные и сокрушенные сердцем... » (АМ, 2003, с. 45).
«Господь обещал Царство Небесное нищим духом — кротким и смиренным, не считающим себя достигшими духовного совершенства» (ВЛ, 2000, № 4).
«Понимаем ли мы значение такого известного и часто употребляемого в речи выражения, как «страх Божий»? Священное Писание называет страх Божий началом премудрости. Это не страх перед наказанием за грехи, а трепет перед величием Божьим, боязнь оскорбить Бога, огорчить Его своими грехами. Страх Божий — родственник Любви в самом высоком значении этого слова» (из проповеди священника в храме).
Примечательно, что некоторые ФЕ, в целом не противопоставленные семантикой употреблению в православном социолекте, иногда приобретают в речи православных носителей языка смысл, антони-мичный словарному значению. Например, ФЕБП зарывать талант в землю («подавлять, губить свои способности, не давать им развиваться») в определенном контексте выражает значение «употреблять свои дарования не на приобретение вечного, духовного»:
«Рок-звезды, по мнению своих поклонников, даруют свой талант восхищенной публике... Но для того ли дан им талант Богом, чтобы «танцевать в гостях у дьявола»? Не есть ли это, напротив, «зарывание таланта в землю»?» (ПБ, 1990, № 3).
Закрепившееся за библейским фразеологизмом современное значение подчас дезориентирует носителя языка в духовной сфере, не даёт представления о православном взгляде на то или иное явление, хотя сама единица безошибочно «узнаётся» как религиозная по происхождению. Так, фразеологизм до второго пришествия употребляется в современном русском языке в значении «неопределённо долго». В православном учении о втором пришествии Христа (Страшном Суде) в значении этого понятия реализуется лишь сема «неопределённости». О времени второго пришествия неизвестно, однако именно это обстоятельство не позволяет говорить о длительности его ожидания. Стремление разъяснить в проповеди опасность искажения христианского учения требует развёрнутого контекста:
«Напрасно мы считаем, что "до второго пришествия" — это бесконечно долго. Наш лишённый благодати современный язык, к сожалению, утратил много не просто ценного, но жизненно необходимого. О дне Страшного Суда не знает никто, даже Ангелы. Значит, мы должны быть готовы ко
второму Христову пришествию в любой день и час. Если это произойдёт сегодня или завтра, никто из нас не сможет оправдаться тем знанием, а точнее «незнанием», которое даёт нам эта языковая формула» (из проповеди священника в храме).
Стремление разрушить стереотип восприятия выражения «мир сей», вызванный современным употреблением фразеологизма не от мира сего, лежит в основе следующего примера:
«К сожалению, мы не совсем верно воспринимаем так часто встречающееся в Евангелии выражение "мир сей ". О ком мы говорим, что он "не от мира сего"? О странном или, может, не совсем психически нормальном человеке. Иногда о неприспособленном к практической жизни. Но ведь мы имеем примеры святого жития многих людей, не отличавшихся странностью или неприспособленностью к жизни. Если они "от мира сего", Христос не прославил бы их святостью, ибо "мир сей во зле лежит". Не от мира сего те, кто считает себя пришельцами в этом мире, в мире сем, и, не привязываясь к нему душой, стремится к другому, Христову, миру, к Небесному отечеству своему... Мир сей — это тяга наша к греху. Преодолев её, будем, как Христос, "не от мира сего"» (из проповеди священника в храме).
В сфере православного дискурса используются и такие устойчивые обороты, которые уже давно считаются устаревшими и не употребляются в современной «светской» речи, поскольку вне религиозного контекста теряют смысл:
« Чтобы следовать за Христом, надо совлечь с себя ветхого Адама, что значит избавиться от прежних греховных наклонностей, переродиться духовно. Тогда, с помощью Божией, мы сможем приобщиться новому Адаму. Новый Адам есть Христос, Своим Воскресением изменивший человека, открывший ему путь к преображению» (ВЛ, 2009, № 1).
В таком контексте отмеченные устойчивые единицы испытывают семантическую дефразелогиза-цию, которая, однако, не превращает их в свободные сочетания слов, а наполняет их новым смыслом.
Употреблению устойчивых библейских выражений в православном дискурсе способствует их рас-
пространенность в богослужебных текстах — тропарях, стихирах, молитвах, канонах, акафистах и т.п. Текст любой православной службы ориентирован на Священное Писание, образы, описываемые в нем, обязательно соотносятся с Библией. Причастность православных носителей языка к такому огромному корпусу христианских текстов, несомненно, влияет как на степень употребительности библейских выражений в сфере православного дискурса, так и на особенности их использования.
Источники
1. ПБ — «Православная беседа». Духовно-просветительский журнал Московской Патриархии.
2. ВЛ — «Виноградная лоза». Газета Латвийской Православной Церкви.
3. АМ — Протоиерей Анатолий Малинин. Возлюбленные, не всякому духу верьте. М., 2003.
1. Бугаева И.В. Речевой портрет верующих в конце ХХ — начале ХХ1 веков // Язык и ментальность. Вып. 15. СПб., 2003. С. 3-9.
2. Швед О.В. Коммуникативно-риторический анализ религиозного дискурса [Электр. ресурс] // VII Международные Кирилло-Мефодиевские чтения. Минск, 2001. URL: http://sobor.by/7km4teniashved.htm (дата обращения: 16.12.08).
3. Бетехтина Е.Н. Фразеологизмы с библейскими именами: (в русском и английском языках) / Под ред. Г.А.Лилич. СПб., 1999. 179 с.
References
1. Bugaeva I.V. Rechevoy portret veruyushchikh v kontse ХХ — nachale ХХ1 vekov [Speech portrait of believers in the late ХХ — beginning of the ХХ1 cent.]. Yazyk i mental'nost', iss. 15. Saint Petersburg, 2003, pp. 3-9.
2. Shved O.V. Kommunikativno-ritoricheskiy analiz re-ligioznogo diskursa [Communicative and rhetorical analysis of religious discourse]. Proc. VII Mezhdunarodnye Kirillo-Mefodievskie chteniya. Minsk, 2001. Available at: http://sobor.by/7km4teniashved.htm (accessed 16.12.08).
3. Betekhtina E.N. Frazeologizmy s bibleyskimi imenami: (v russkom i angliyskom yazykakh) [Phrases with biblical names: (in Russian and English)]. Saint Petersburg, 1999. 179 p.
