CC BY
121
УДК 008 + 281,9+75(571.54) А.В. Гудина
ПРАВОСЛАВНЫЕ МАСТЕРА И ИКОНОПИСЦЫ БУРЯТИИ В XVII - НАЧАЛЕ XX вв.
В статье отражены сведения о московских мастерах, которые выполняли заказы для храмов республики, сибирских мастерах, работавших в Бурятии, и о бурятских иконописцах и деревообработчиках.
Ключевые слова' православие, церковь, икона, иконописец, мастера декоративно-прикладного искусства.
A.V. Gudina
ORTHODOX MASTERS AND ICON PAINTERS OF BURYATIA IN THE XVII-th - THE BEGINNING
OF THE XX-th CENTURIES
The article presents information on the Moscow masters who have painted icons for temples of the republic, the Siberian masters who have worked in Buryatia and the Buryat icon painters and craftsmen working with wood.
Key words: Orthodoxy, church, icon, icon painter, craftsmen of decorative and applied art.
Возвращение к традициям православной культуры, строительство и реставрация храмов и монастырей, способствуют развитию и распространению христианского искусства. Появление церковных мастеров и иконописцев позволяет обратить пристальное внимание на традиции декоративно-прикладного творчества и иконо-писания. Исследование икон XVII - начала XX вв., изучение архивных материалов и литературных источников позволяют предположить развитие иконописи и распространение иконописных мастерских в Байкальском регионе, и в том числе в Бурятии. Отсюда возникает вопрос, существовала ли школа иконописи в Бурятии? Мы придерживаемся следующей точки зрения: единой иконописной школы в Бурятии не было. Формирование иконописной школы предполагает развитие определенных стойких традиций, выраженных в стилевых и иконографических формах, в течение длительного времени. Таких условий в Бурятии не было. Тем не менее при более глубоком и детальном исследовании выделяется ряд имен, оказавших определенное влияние на местную художественную культуру.
Православные часовни и церкви возникают в Бурятии в середине XVII в. одновременно со строительством казачьих острогов. Первоначально в связи с отсутствием местных специалистов по изготовлению религиозных атрибутов для появляющихся храмов их наполнение и украшение осуществлялось за счет походных церквей военных и дипломатических отрядов. Например, церковь во имя Святой Троицы и Святого Саввы Сербского г. Кяхты, или же церковь во имя иконы Тихвинской Божией Матери, построенная в Усть-Кяхтинском посаде.
Кроме оформления храмов готовыми иконостасами и иконами, выполненными в централь-
ной России, использовалась практика приглашения мастеров из сибирских поселений с уже сложившимися традициями православного искусства. Во второй половине XVII в. иконописание как гражданская ремесленная специальность получило распространение во всех крупных сибирских поселениях. Свои мастера были в Тюмени, Верхотурье, Туринске, Енисейске, Иркутске. Среди первых сибирских мастеров, работающих в Бурятии, были верхотурец иконник В.Коротов, иркутский иконописец Никита Иконник, енисейский служилый человек Федор Дорофеев сын Иконников.
Не последнюю роль в развитии иконописания играет наличие необходимых материалов. С этой целью в конце XVII в. «письменный голова» Иркутского острога Л.К. Кислянский (владеющий искусством иконописания) занимался поисками полезных ископаемых, в том числе минеральных красок и нефти. Поэтому в 1684 г. приказчик Селенгинского острога сын боярский И.П. Поршенников прислал в Иркутск образцы желтой и черной красок и квасцов. С целью дальнейшего поиска и изучения минералов весной 1684 г. из Иркутска были посланы на Витим, через Баргузинский и Кучидский остроги казак Я.Турченинов и верхотурец иконник В.Коротов.
Зачастую иконописец мог входить в состав казачьего отряда как служилый человек и находиться в Забайкалье на период несения службы. Например, в 1688 г. в Забайкалье для строительства Ильинского острога были направлены отряды, сформированные из жителей Иркутска и Енисейска. Среди посланных шестидесяти человек был посадский Иркутского острога, иконописец Никита Варфоломеевич Иконник. По всей вероятности, Н.В. Иконник участвовал в оформ-
лении Ильинской Богоявленской церкви, основанной в 1689 г.
С ростом числа православных храмов необходимость в мастерах культового искусства все более возрастает. Чтобы решить эту проблему, деревообработчиков и иконописцев выключают в состав казачьих отрядов, например, в Селен-гинске имелись воинские подразделения, которые занимались строительством церквей для своих казаков. Сюда для работы иконного письма в 1693 г. был направлен «енисейский служилый человек Федор Дорофеев сын Иконников да человек его Ромашка Иванов»[1, с. 120-121].
В последней четверти XVII в. православная церковь начинает вести активную миссионерскую деятельность по обращению местного населения в христианство. С этой целью в Бурятии строится Селенгинский Свято-Троицкий монастырь. К середине XVIII в. монастырь был полностью обеспечен иконами, а настенные внутренние и внешние росписи монастыря, периодически обновляемые, свидетельствуют о работе мастеров на месте уже с начала XVIII в. Например, в 1710 г. была построена церковь во имя Всех Святых, здесь мастером, имя которого не сохранилось, был изображен образ Иисуса Христа на внешней стороне здания и расписана библиотека храма.
На начало XVIII в. приходится также и творчество Иннокентия Кульчицкого, первого епископа Иркутской епархии. Иоанн Кульчицкий в 1720 г. был назначен главой духовной миссии, направляющейся в Китай. С 1722 по 1727 г., ожидая разрешения на посещение Китая, епископ проживал в Селенгинском Свято-Троицком монастыре и селе Поселье Бичурского района, где кроме прочих служебных дел занимался иконописанием под руководством одного из своих спутников. Святитель вместе с дьяконом написал значительное количество икон большого размера для дачной церкви. Уроженец Киевской губернии, Иннокентий Иркутский являлся проводником украинской художественной культуры, ориентированной на западное барокко.
В середине XVIII в. в Селенгинском Троицком монастыре работал иконописец Иоанн Филимонов, известный как иеромонах Иерофей. Иеромонах Иерофей, родом из Ильимского острога, сын служилого казачьего сотника, постригся в монахи из белых священников. В 1744 г. братией Селенгинского монастыря был выбран на должность «строителя» [2, с. 272].
Вероятно, искусством иконописания владел священник Илья Виноградов. Известно, что в 1846 г. им был «поправлен» образ архангела
Михаила над святыми воротами Троицкого монастыря [3].
В 1850 г. в монастыре находился рясофорный послушник Андрей Ргошетников. А. Ргошетни-ков из обер-офицерских детей, малороссиянин, обучался в Сосницком уездном гражданском училище Черниговской губернии российской грамматике, катехизису, российской и всемирной истории, арифметике, географии, геометрии и рисованию. Прибыл в монастырь в 1847 г. [4].
В ведомости о монахах Троицкого Селенгин-ского монастыря за 1854 г. записан священник Павел Пляскин, великороссиянин, священнического духовного звания, 54 лет. П. Пляскин обучался в Нерчинском духовном приходском училище грамматике, катехизису, чистописанию и иконописанию. В Троицкий монастырь переведен в 1848 г. из Иркутского Вознесенского монастыря [5].
В конце XIX в. в монастыре производил реставрационные работы мастер, имя которого не сохранилось. Известно только, что в 1895 г. один из иконостасов монастыря был «с самого верху до местных икон, весь с северными и южными дверями переписан по золотому фону здешним мастером». По мнению З.А. Шагжи-ной, работу мог выполнить Антоний иеромонах Посольского Спасо-Преображенского монастыря [6, с. 65.].
Посольский Спасо-Преображенский монастырь основан монахами Свято-Троицкого Се-ленгинского монастыря. В монастыре получило развитие столярно-плотницкое, кузнечное,
строительное дело, местное стекольно-литьевое и бронзолитейное производство. Здесь работали иконописцы Панфил Опушкин, иеродьякон Виктор, иконописец и позолотчик И.А. Нефедь-ев, иеромонах Антоний (Андрей Петров).
Первые сведения об иконописцах монастыря приходятся на начало XVIII века, известно, что в 1729 г. в числе послушников монастыря был иконник Панфил Опушкин [7, с. 100].
В середине XVIII в. в монастыре служил иеродьякон Виктор, известный искусством иконо-писания. Иеродьякон Виктор являлся монахом московского Чудова монастыря. В 1736 г. Виктор был отправлен в Китай в составе Пекинской миссии с целью «поправки» икон Сретенской церкви в Пекине. В период с 1738 по 1743 г. иеродьякон занимал должность наместника Посольского монастыря. В 1744 г. его назначают наместником Нерчинского Успенского монастыря [2, с. 288].
При игумене Феодорите (1817-1836) в монастыре работал иркутский мещанин Иван Андреевич Нефедьев, он написал иконы для четы-
рехъярусного иконостаса, расписал стены и своды сюжетами из библии Ветхого и Нового Завета, здесь же им был написан автопортрет, который висел в настоятельских кельях [1, с. 240].
В 1860-х гг. в Посольском монастыре находился иеромонах Антоний (Андрей Петров), владеющий иконописанием. Андрей Петров пострижен в монахи 29 июня 1864 г. и назначен иеродиаконом 3 июля 1864 г. Иеромонах Антоний, находясь в Посольском монастыре, возглавлял монастырскую мастерскую учеников-инородцев, которые писали так называемые «иконы для новокрещенных» . В апреле 1866 г. О.Антоний был переведен в миссионерский стан на речке Улюн при Баргузинской степной думе, где служил до 1877 г. Для этой миссионерской церкви О. Антоний написал иконы, покрасил и позолотил рамы для иконостаса при содействии обученного им живописному искусству воспитанника Посольского монастыря [1, с. 71].
Иконописанием занимались не только монахи монастырей, но и церковнослужители, работающие в других храмах, например, в г. Троиц-косавске писал иконы священник Троицкосав-ской кладбищенской церкви Николай Серышев. Известно, что в 1893 г. им была написана икона Св. Ильи Пророка для Тамирской Петропавловской церкви в Забайкалье [8, с. 73-74].
Период XIX-начала XX вв. можно назвать периодом наиболее активного распространения христианства и интенсивного строительства православных церквей в Бурятии. Развитие торговли и рост купечества в крупных городах, создание сибирского тракта способствовали ориентации бурятских заказчиков на столичных мастеров. Богатые Кяхтинские и Верхнеудинские купцы, являющиеся, как правило, меценатами храмов, желали видеть лучшие, на их взгляд, изделия из центральной России. Например, иконостас главного придела Воскресенского храма г. Кяхта был сделан на московской фабрике Полтавцева в стиле Вестминстерского аббатства в Лондоне.
Основным содержанием иконостасов являются образы. И мог быть заказан не иконостас целиком, а отдельные части, например, иконостас Тугнуйской Спасской церкви (освящена в 1868 г.), который состоял из 17 икон Московского иконописца Рогожкина. Иконы для Селен-гинского Вознесенского собора (1870-1888 гг.) были выписаны «из Москвы от Корниловых».
Наличие в монастырях московских церковнослужителей также способствовало поступлению икон из Москвы. Свято-Троицким Селенгин-ским монастырем были заказаны в Москву иконостас и иконы для храма во имя Николая Чудо-
творца (освящен в 1905 г.). В документе Бурятского национального архива от 4 июня 1903 г. указано, что московский цеховой иконописец Иван Федорович Ерзунов обязался написать иконы в иконостас, двадцать из которых должны быть по чеканному золотому фону, прочие без чеканки, церковного греческого письма. И отдельно икону на горнее место с киотом. Иконы должны были быть написаны к октябрю 1903 г. А подрядился устроить иконостас московский купец Павел Давыдович Александров в срок к февралю 1904 г. [9].
Поступали и отдельные иконы из Москвы. О чем свидетельствует письмо московского иконописца Д.М. Строкотова священнику Баргу-зинского собора отцу Иннокентию Иванову от 3 марта 1912 г.: «Почтенный ваш заказ и задаток я получил и к изготовлению иконы Св. Николая Мирликийского Чудотворца приступил... икону по изготовлению вышлю вам в город Баргузин... Художественных мастерских икон Дмитрия Николаевича Строкотова» [10].
Кроме заказов на изготовление икон за пределами Забайкалья использовалась практика приглашения мастеров из регионов с уже сложившимися традициями православного искусства. Например, 22 июня 1905 г. в Баргузине был подписан контракт мещанина г. Ирбита Пермской губернии Петра Василискова Якушева со старостою Баргузинского Спасопреображенско-го собора: «Я Якушев принял на себя обязательство произвести следующие работы: все три находящихся в храме старые иконостасы. Всю имеющуюся на них старую позолоту предварительно очистить и затем вызолотить вновь.» [11].
Особую роль в распространении иконописа-ния, церковного декоративно-прикладного искусства в Бурятии сыграли иркутские мастера.
Иконописец Галактион Степанович Баташов участвовал в оформлении храма, построенного в Селенгинске в 1846 г. Николай Фролов в 1865 г. написал иконы для иконостаса нижнего придела Одигитриевского собора г. Верхнеудинска. Были заказаны в Иркутск иконостас и иконы для храма во имя Вознесения Господня на р. Хирэл-дэй (на часовенном острове протоки р. Селенги), построенном в 1867-1871 гг. Николай Туголу-ков в 1883 г. написал икону Св. Николая для Читканской церкви, а также иконы и иконостас для храма Ильи-пророка при Агинской степной думе. Известно, что часть икон для Кяхтинского Воскресенского собора выполнил живописец и гравер Карл (Христиан-Филипп) Яковлевич Рейхель, проживающий в г. Иркутске в 18451857 гг. В том числе две иконы с изображением
четырех евангелистов для царских врат иконостаса собора. Причем образы евангелистов художник написал в Иркутске в 1853г., а остальные иконы выполнил в г. Кяхте. В Верхнеудин-ске работали иркутские золотари и резчики иконостасов: Чепизубов Василий Петрович (1812), Братья Петр и Федор Бородины (1809-1810), Никифоров Михаил (1864-1865), Некрасов Николай Иванович (1875), Фролов Николай (1865).
Значительное влияние на развитие и становление изобразительного искусства в Бурятии оказали политические поселенцы. Особое внимание привлекает к себе декабрист Н.А. Бестужев. Художник-акварелист, рисовальщик, живописец Бестужев Николай Александрович (17911855) прибыл на поселение в Селенгинск в 1839 г. В течение всего периода проживания в Сибири активно занимался изобразительным искусством. Исполнял интерьеры тюремных камер, виды Читы, Петровского Завода и другие пейзажи. Им было написано значительное количество портретов декабристов и сибиряков, в том числе жителей Кяхты, Верхнеудинска и Иркутска. Среди произведений художника были работы, выполненные на религиозные сюжеты, например Н.А. Бестужев участвовал в оформлении иконостаса для деревянного храма, построенного в 1846 г. в г. Селенгинске. Из числа всех икон, составлявших иконостас храма, Бестужевым были написаны два символических изображения над алтарем, сюжет на левой пономарской двери и образ Благовещения Богородицы [1, с. 35-36]. Также Николаем Александровичем был выполнен образ Святого Иннокентия Иркутского для Троицкосавской Успенской кладбищенской церкви, который располагался на наружной стене здания [2, с. 125].
В условиях поселения, чтобы поддержать свое существование, выполняли церковные заказы, и другие политические ссыльные, например Иван Залевский. В 1884 г. отреставрировал иконостас Петро-Павловского прихода Читкан-ской Христорождественской церкви. В 1890 г. поселенец Читканской волости Григорий Кос-тючевский изготовил иконостас для Сувинского церковно-приходского попечительства [12]. В
1905 г. Александр Абашнов написал иконы «Распятие» и «Благовещание» для царских врат иконостаса и выполнил реставрацию икон в трех приделах Баргузинского Спасопреображенского собора [13].
Чтобы обеспечить храмы всеми необходимыми атрибутами, в том числе иконами и иконостасами, стали привлекать мастеров различных направлений: плотников, резчиков, позолотчиков и живописцев среди коренных жите-
лей. Например, селенгинские буряты принимали участие в строительстве Селенгинского Вознесенского собора (1870-1888), в том числе плотничные и столярные работы исполнены мастерами Дзаханом Найдаковым и Очиром Ринчи-новым, а изготавливал краски мастер Ванжилов [14, с. 373]. Активное участие бурятских мастеров нашло свое отражение в иконах и в православных храмах, в которых используются орнаменты и традиционная цветовая гамма, присущие буддийской культуре, например, элементы внешнего декора буддийских храмов применялись при сооружении Читканской Христорожде-ственской церкви.
Одним из центров православия в Бурятии был город Верхнеудинск. Уже в XVIII-начале XIХ вв. в Верхнеудинске появляются свои иконописцы. Именно здесь работали такие мастера, как М.Мурзин, Д.Дроздов, В.Старков, А.А. Давыдов.
Следует отметить, что некоторые из забайкальских иконописцев были достаточно профессиональными мастерами, для того чтобы их приглашали на работы по оформлению храмов за пределами региона. Среди них можно отметить иконописца и иконописных дел мастера верхнеудинского мещанина Михаила Мурзина. М. Мурзин написал иконы для Якутска, Иркутска, Кяхты и Верхнеудинска. Известно, что в г. Якутске в Троицком соборе находилось два иконостаса его письма. В 1833 г. М.Мурзин написал иконостас для одной из церквей Иркутска, а в 1835 г. выполнил иконостас для Кяхтинской церкви. К середине XIX в. М. Мурзин переехал в г. Иркутск. В Иркутске сохранились две иконы-картины Михаила Мурзина «Рождество Христово» и «Благовещение», написанные в экзальтированно-сентиментальном духе с элементами натурализма [1, с. 229-231].
В середине XIХ в. в Верхнеудинске выполнял церковные заказы Д.Дроздов. В расходной книге Одигитриевского собора за 1847 г. записано: «За раскрашение в верхнем соборном храме алтаря с материалами заплачено мещанину Дмитрию Дроздову шесть рублей» [15].
На середину XIХ в. приходится деятельность
В.Старкова. О жизни и творчестве Варсонофия Старкова сохранилось мало сведений, однако известно, что он являлся мещанином г. Верхне-удинска и занимался декоративно-прикладным искусством. В 1850-х гг. В.Старков обновил иконы красками на масле и позолотил резьбу царских врат иконостаса Михайло-Архангельского придела Вознесенского храма г. Верхнеудинска.
В начале ХХ в. большая часть иконостасов для храмов Бурятии была оформлена в мастерской Андрея Андреевича Давыдова. А.А. Давыдов, верхнеудинских иконописных дел мастер, был пермским мещанином. Его иконостасная-живописная мастерская располагалась в собственном доме в г. Верхнеудинске, около Троицкой кладбищенской церкви. Мастер выполнил трехъярусный иконостас с 24 иконами для Старо-Брянской Пророко-Ильинской церкви в
1906 г., а также иконостасы для Краснояровской Пророко-Ильинской (1907 г.), Гурульбинской Петро-Павловской (1910 г.), Сотниковской Бо-городице-Владимирской (1906 г.), Барской Богородской в Мухоршибирском районе (1913 г.) церквей, Колобковской богородской церкви Иволгинского района. И обновил иконостас в Тарбагатайской Зосимо-Савватиевской церкви в 1905 г. [6, с. 65-71].
Несмотря на широкое распространение христианства и интенсивное строительство православных церквей в XVII - начале XX вв., в Бурятии не сложилась развернутая система иконо-писания и обучения мастерству. Мастера-резчики и иконописцы работали самостоятельно. Иконы писали церковнослужители, народные мастера из среды служилых людей и ссыльных поселенцев, а также профессиональные иконописцы мещанского сословия. В крупных православных центрах Бурятии и в том числе в Верхнеудинске иконописание имело эпизодический характер. Особая роль в распространении православного искусства в Бурятии принадлежит мастерской А.А. Давыдова. Школой можно назвать, с некоторой оговоркой, лишь мастерскую Посольского монастыря.
Литература
1. Лыхин Ю.П., Крючкова Т.А. Иконописцы, мастера и художники Иркутска (XVII век - 1917 год): библиографический словарь. - Иркутск, 2000. - 408 с.
2. Жалсараев А.Д. Поселения, православные храмы, священнослужители Бурятии XVII-XX вв. - Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 2001. - 448 с.
3. НАРБ. Ф. 262. Оп. 1. Д.445. Л.21 об.
4. НАРБ. Ф. 262. Оп. 1. Д. 255. Л. 107-108 об.
5. НАРБ., Ф.262. Оп. 1 Д. 255. Л. 143об. - 144.
6. Шагжина З.А. Иконы для новокрещеных в миссио-
нерской практике русской православной церкви в Забайкалье в XIX-начале XX вв. // Ефремовские чтения. - Улан-Удэ, 2003. - С. 184.
7. Крючкова Т.А. Словарь иконописцев, работавших в Восточной Сибири в XVII - XIX веках // Иркутские иконы. Иркутский областной художественный музей. Каталог. -М., 1991. - С.104.
8. Михайлова В.Т. Православная церковь и социум в Байкальской Сибири в пореформенный период (18611896 гг.). - Улан-Удэ, 2003.
9. НАРБ. Ф. 262. Оп. 1. Д. 545. Л. 93-94.
10. НАРБ. Ф. 220. Оп. 1. Д. 215. Л. 340-340 об.
11. НАРБ. Ф. 220. Оп. 1. Д. 215. Л. 340-340 об.
12. НАРБ. Ф. 220. Оп. 1. Д. 120. Л. 28,67.
13. НАРБ. Ф. 220. Оп. 1. Д. 215. Л. 92.
14. Историко-культурный атлас Бурятии. - М., 2001.
15. НАРБ. Ф. 186. Оп. 1. Д. 148. Л.5.
Сведения об авторах Гудина Анна Викторовна - аспирант отдела философии, культурологии и религиоведения Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, г. Улан-Удэ.
Data on authors Gudina Anna Victorovna - postgraduate student, department of philosophy, culture and religion studies, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies, Siberian Branch, RAS, Ulan-Ude.
УДК 294.3 С.З. Дашиева
ЖЕСТ И ОСОБЕННОСТИ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ В БУДДИЙСКОЙ ИКОНОГРАФИИ
Статья посвящена буддийской иконографии, а именно мудре. Мудра - это символическое, ритуальное расположение кистей рук, ритуальный язык жестов. На санскрите слово «мудра» (букв. «печать» или «знак») является одной из форм невербальной коммуникации, которая ссылается на символические жесты, проникнутые разнообразием духовных смыслов. Мудры символизируют те или иные абстрактные формы учения или чувства. Они широко используются во время молитвы, ритуала.
Ключевые слова: жест, буддийская иконография, мудра, символизм.
S.Z. Dashieva
GESTURE AND PECULIARITIES OF ITS USE IN BUDDHIST ICONOGRAPHY
The article is devoted to Buddhist iconography, that is to mudra. Mudra is a symbolic ritual position of hands, a ritual language of gestures. In Sanskrit, the word «mudra» (literally, «seal» or «sign») is one of the forms of non-verbal
