CC BY
198
ПРОБЛЕМЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
Очкасова И. В.*
«ПРАВО УБЕЖИЩА» КАК СДЕРЖИВАЮЩИЙ ПРИНЦИП В ОСУЩЕСТВЛЕНИИ ЭКСТРАДИЦИИ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ
Международно-правовая практика экстрадиции (или выдачи) преступников развивается по пути выработки взаимосогласованных правил между государствами, вместе с тем предусматривая целый ряд оснований или сложившихся запретов на выдачу лиц, предполагающих в каждом конкретном случае применение государством (ми) собственных правовых подходов и оценок. Например, сославшись на политический характер преследования, государство может отказать в выдаче запрашиваемого лица. А следуемое за ним предоставление лицу политического убежища позволит отклонить просьбу об экстрадиции.
Подход к данному принципу исторически менялся. Многие ученые даже связывают зарождение института выдачи преступников с буржуазными революциями XVIII—XIX вв., где особое внимание уделялось выдаче «политических преступников», и с появлением «права убежища».
Гуго Гроций признавал выдачу преступников юридической обязанностью. «Каждое государство обязано или выдать требуемого преступника или подвергнуть его наказанию. Установился обычай требовать выдачи только за нарушения, направленные против государственного строя, или же за особо тяжкие преступления. Если же государство, служащее убежищем для преступника, откажет в выдаче, то оно должно считаться соучастником в преступлении». Г. Гроций не признавал за преступником права убежища. Это мнение в свое время поддерживали Бурламаки, Рутефорт, Ваттель.
Другие ученые не были столь радикальны и придерживались нейтральной позиции между правом убежища и выдачей (Блунчли, Руэ).
В древности речь шла о выдаче политических преступников, хотя, как отмечал А. Штиглиц, «в те времена не было строгого разграничения преступлений политических от общих»1. К ним не применялось «право убежища». В более поздний период и до начала XVIII в. между государствами заключались договоры о выдаче политических преступников. В этот же период закрепляется принцип «право на убежище», заслуга французских буржуазных революций.
* Ст. преподаватель кафедры теории и истории государства и права, международного права Самарского государственного университета. E-mail: ioclikasova@yandex.ru.
1 Штиглиц А. Исследование о выдаче преступников. СПб., 1882. С. 6.
Впервые исключение политических преступников из числа субъектов выдачи было юридически закреплено в Договоре между Францией и Бельгией в 1834 г. С тех пор это основание для отказа в выдаче стало общепризнанным.
Лицам, преследуемым по политическим мотивам, предоставлялось право убежища. Таким образом, институт убежища стал тесно связан с политическими преступлениями. Данный подход существует с древнейших времен, право убежища всегда выступало сдерживающим механизмом в осуществлении института выдачи.
Являются ли политические преступления предметом выдачи — до сих пор вопрос дискуссионный. Современное право не дает понятия политического преступления. Естественно, что с данной проблемой государства сталкивались и в более ранние периоды.
Как показывают исследования международных соглашений в этой сфере, ни одна конвенция всех исторических периодов, в том числе и современности, не содержит понятия «политические преступления», так нет и единого критерия для определения преступлений политического характера. Попытки дать понятие «политические преступления» остались лишь в трудах ученых-теоретиков, таких как Бар, Ортолан, Гауе, Филанджлери и др.
Так, Филанджлери попытался дать определение сжатое, но, по мнению его современников, достаточно содержательное. Так, он считал, что политические преступления — это акты, направленные против государственного устройства и против суверенной власти. И в этом вопросе должна быть солидарность государств
XIX в. стал временем, когда снова произошло возвращение к институту выдачи политических преступников, их снова приравняли к лицам, преследуемым за уголовные преступления. Это связано с борьбой государств с все нарастающим распространением революционных идей в обществе. К концу XIX — началу XX в. произойдет обратный процесс, одним из оснований невыдачи преступников станет преследование их по политическим мотивам, что продолжает быть актуальным и в наши дни.
Итак, в выдаче может быть отказано, когда требуемым к выдаче лицом совершено преступление политического характера. Данное исключение из правил, как мы отмечали выше, тесно связано с предоставлением права политического убежища. Как отмечает О'Коннелл, если бы выдача преступников применялась ко всем преступлениям, то концепция политического убежища не имела бы никакого значения2.
1 Штиглиц А. Указ. соч. С. 49.
2 О'СоппеП D.P. International Law.Vol 2. New Jork. 1965. P. 799.
В настоящее время принцип невыдачи за совершение преступлений политического характера содержится в большинстве международных конвенций и двусторонних договоров о выдаче.
Как мы уже отмечали, неоднократно предпринимались попытки дать точное понятие политического преступления, как отдельными учеными, так и институтом международного права (Решение Оксфордской сессии Института международного права 1880 г.). Кроме того, не менее важным, как указывает Р.М. Валеев, являлось и является решение вопроса о выдаче или невыдаче преступников, если совершенное ими политическое преступление смешано с общеуголовным преступлением Не было и нет единого подхода к решению этих вопросов ни в теории, ни на практике. А также не существует единого критерия для определения преступлений политического характера.
Известно, что предоставление политического убежища является внутренней компетенцией каждого государства. В связи с этим определение характера преступления также входит в компетенцию государства, на территории которого находится преступник. Каждое государство правомочно решать эту проблему самостоятельно, таким образом, по-своему интерпретируя данное понятие и его характер. Договорная практика государств по этому вопросу развивается по пути закрепления указанного положения.
Так, в ст. 3 Европейской конвенции о выдаче правонарушителей 1957 г. предусматривается, что выдача не производится, если правонарушение, в связи с которым предъявлено требование о выдаче, рассматривается запрашиваемой стороной как политическое правонарушение или как деяние, смежное с таковым. То же самое правило применяется в том случае, если запрашиваемая сторона имеет серьезное основание считать, что требование о выдаче предъявлено с целью преследования или наказания какого-либо лица по соображениям расы, религии, национальности или политических убеждений.
Принцип невыдачи политических преступников не распространяется на лиц, совершивших международные преступления. Последние подлежат безусловной выдаче. В соответствии с нормами Декларации о территориальном убежище (Резолюция 2312 (XXII) ГА ООН от 14 декабря 1967 г.) на право искать убежища и пользоваться им не может ссылаться лицо, в отношении которого существуют серьезные основания полагать, что оно совершило преступления против мира, военные преступления и против человечества (п. 2 ст. 1). В п. 3 данной статьи указывается на то, что оценка оснований для предоставления убежище лежит на предоставляющем это убежище государстве2.
1 Валеев Р.М. Выдача преступников в современном международном праве. Казань, 1976. С. 60-61.
2 Международные акты о правах человека: Сб. документов. М., 1999. С. 404—405.
В нашей стране впервые принцип невыдачи за политические преступления был закреплен в ст. 21 Конституции РСФСР 1918 г., в которой было провозглашено: «РСФСР предоставляет право убежища всем иностранцам, подвергающимся преследованию за политические и религиозные преступления».
В ст. 4 проекта Типовой конвенции о выдаче, утвержденного Совнаркомом Союза ССР 23 октября 1923 г., это начало было выражено следующим образом: «Скрывающееся от правосудия лицо не будет выдано, если требование о выдаче его вызвано преступлением или проступком религиозного и политического характера»1.
Конституция СССР 1977 г. предусматривала, что право убежища в СССР предоставлялось гражданам, «преследуемым за защиту интересов трудящихся, или научную деятельность, или национально-освободительную борьбу».
В договорах о правовой помощи, которые заключались между социалистическими государствами, такая ссылка на отказ в выдаче за совершение преступлений политического характера отсутствовала.
Эти деяния, направленные против основ государственного и общественного строя социалистических государств, приравнивались к общеуголовным преступлениям. J1.H. Галенская в этот период в своей работе «Право убежища. Международно-правовые вопросы» отметила следующее: «Правило о невыдаче данной категории лиц в отношениях между социалистическими государствами не применяется. Для этого имеются глубокие основания: одинаковая политическая основа, общность цели не может не делать преступниками в глазах социалистических стран лиц, покушающихся на политический и экономический строй одной из них. Уголовный характер подобных деяний зафиксирован в уголовном законодательстве этих государств»2.
Так, например, в ст. 2 Договора между Венгрией и Румынией предусматривалось, что «выдача может иметь место за правонарушения, направленные против демократического, государственного или экономического порядка, или против формы государства народной республики одной из Договаривающихся Сторон». Аналогичные нормы имели место в двусторонних договорах между другими социалистическими государствами. Следовательно, за политические преступления выдача между данными государствами имела место.
В настоящее время, анализируя конвенции о правовой помощи по уголовным делам и законодательство некоторых государств, можно сделать сле-
1 Мокринский С. Политические преступления в международных договорах о выдаче преступников //Международная жизнь. 1924. № 2. С. 121.
2 Галенская Л.Н. Право убежища. Международно-правовые вопросы. М., 1968. С. 128.
дующие выводы, что не все соглашения и законы о выдаче делают ссылку на политические преступления. Частая формулировка, которая встречается в соглашениях о правовой помощи, — это отказано в экстрадиции «если есть веские основания считать, что уголовное преследование ведется в отношении лица в связи с его политическими убеждениями» (Люксембург, Нидерланды, Украина). В других договорах отказ в выдаче следует, если лицу предоставлено право убежища (Алжир, Ирак, Йемен и др.).
Примером правовой системы, в которой отсутствует специальный закон о выдаче, может служить правовая система Италии. Соответствующие вопросы о выдаче регламентируются Конституцией, Уголовным и Уголовно-процессуальным кодексами. Законодательство Италии традиционно закрепляет невыдачу в связи с политическими преступлениями (ч. 4 ст. 10 Конституции Италии). Интерес представляет редкое по объему определение политических преступлений (ст. 8 УК Италии): преступления против политических интересов государства (посягательство на территориальную целостность, независимость и единство государства, содействие неприятелю во время войны, торговля с неприятелем, шпионаж, разглашение государственной тайны, призыв военнослужащих к неповиновению и др.) Сюда же отнесены преступления, посягающие на политические права граждан. Политическими считаются также общеуголовные преступления, которые полностью или частично совершены по политическим мотивам
Эти положения итальянского права не лишены интереса и для российских юристов, так как УК РФ не дает понятия, что такое «политическое преступление». Однако если обратиться к конкретным составам преступлений, то мы увидим, что есть немало таких составов, которые принято относить к категории политических преступлений.
В первых декретах Советской власти политические преступления отождествлялись с контрреволюционными преступлениями, то есть преступлениями против Советской власти. Данный подход был закреплен в УК РСФСР 1922 г. Контрреволюционные преступления были отнесены к государственным преступлениям. Этот подход сохранился и в общесоюзном уголовном законодательстве, в частности, в Положении о преступлениях государственных 1927 г.
Отказ от терминологического обозначения политических преступлений как контрреволюционных произошел в Законе Союза ССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления» 1958 г. и принятых в 1960—1963 гг. уголовных кодексах союзных республик. Бывшие контрреволюционные преступления стали именоваться «особо опасными государственными преступлениями». К ним относились: измена Родине, шпионаж,
1 Лукашук И.И., Наумов A.B. Выдача обвиняемых и осужденных в международном уголовном праве. М., 1998. С. 34.
террористический акт, диверсия, вредительство, антисоветская агитация и пропаганда, пропаганда войны и т.п. Таким образом, указанные «особо опасные государственные преступления» так или иначе посягали на политическую систему советского государства и общества и в этом смысле оставались политическими преступлениями.
Новый УК РФ (1996 г.) некоторые бывшие «государственные преступления» относит к преступлениям против основ конституционного строя и безопасности государства (гл. 29) как преступления против государственной власти (разд. X). Восемь закрепленных в УК РФ составов можно вполне считать преступлениями политического характера: государственная измена (ст. 275), шпионаж (ст. 276), посягательство на жизнь государственного или политического деятеля (ст. 277), насильственный захват власти (ст. 278), вооруженный мятеж (ст. 279) и т.п., а также возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды (ст. 282).
Но Российская Федерация заявляет о непризнании политических преступлений и исключила их из практики оказания правовой помощи (например, в соглашениях между государствами СНГ), ссылаясь на то, что они не предусмотрены российским законодательством.
Принимая окончательный вариант Европейской конвенции о выдаче и Протоколов к ней, РФ внесла при их ратификации оговорку, что не связывает себя со ст. 3 данной Конвенции и ст. 1 Дополнительного Протокола 1975 г., где речь идет о политических преступлениях.
Европейская конвенция о выдаче, хотя и исключает выдачу лиц, преследуемых по политическим мотивам или за политические преступления, предоставляет возможность исполняющей стране принимать окончательное решение, ориентируясь на свое национальное законодательство, что в своих интересах и используют ее участники. Пробелы в российском законодательстве лишают нашу страну такой возможности.
Практика экстрадиции показывает, что основание невыдачи за политические преступления порождает отрицательные тенденции на современном этапе развития международного сотрудничества, указанными ограничениями весьма умело пользуются лица, совершившие тяжкие преступления и, в частности, террористические акты (например, дело А. Закаева). Данные лица настаивают на политическом характере совершенных ими преступлений и, получая политическое убежище, становятся недосягаемыми для государств, требующих их выдачу. Этому способствуют, как мы констатировали выше, различные подходы государств к определению «политического преступления» и руководство ими нормами национального законодательства.
И в заключение можно привести ст. 3 и 4 Типового договора о выдаче от 14 декабря 1990 г., который носит модельный характер и имеет, скорее, рекомендательный характер, как в основном и все резолюции Генеральной
Ассамблеи ООН, под эгидой которой он был разработан, где к императивным основаниям, то есть обязательным и безусловным для отказа в выдаче, относится, если правонарушение носит политический характер.
Хвиневич П.В.*
МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В ОБЛАСТИ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
В течение последних лет мир потрясают масштабные природные катаклизмы. Экологическая проблема стала одной из наиболее сложных и противоречивых в системе международных отношений и мировых политических процессов. Наступила эпоха экологического кризиса \ и если не предотвратить его дальнейшее развитие, экологический кризис может перерасти в губительную для человечества экологическую катастрофу.
Следовательно, возникла необходимость поиска путей достижения и поддержания экологической безопасности как главного условия развития и прогресса общества, то есть выявить те формы межгосударственного сотрудничества, которые могли бы обеспечить достижение поставленной цели.
Международно-правовое сотрудничество в области экологической безопасности основывается прежде всего на общепризнанных принципах и нормах международного права, закрепленных в Уставе ООН, а также на развивающих и конкретизирующих их специальных (отраслевых) принципах, регламентирующих взаимоотношения государств по различным вопросам охраны окружающей среды2.
Впервые на международном уровне основные приоритеты решения экологических проблем были определены Стокгольмской декларацией принципов 1972 года \ Декларация имеет нормотворческое значение, что позволило таким известным ученым, как О.С. Колбасов, А. Кисс и др., квалифицировать ее как источник международного экологического права. Установленные в ней принципы взаимного непричинения экологического ущерба, защиты морской среды от загрязнения, предотвращения всемирного ядерного конфликта и другие, получили дальнейшее широкое подтверждение и развитие в международ-но-правовой практике государств по защите окружающей среды.
* Санкт-Петербургский университет государственной противопожарной службы МЧС России. E-mail: khvinevich@yandex.ru.
1 См.: Patrick Glenn H. Légal Traditions of the World. Publisher: Oxford University Press, 2001.
2 См.: Нестеренко ЕЛ. Защита окружающей среды и экологическая безопасность//Все-объемлющая международная безопасность. М., 1990. С. 253.
J См.: Декларация принципов в Стокгольмской конференции 1972 г.; Колбасов О.С. Международно-правовая охрана окружающей среды. М., 1982.. С. 31—43.
Международное право призвано закрепить единообразные принципы и нормы экологически целесообразного поведения государств, которые, в свою очередь, должны быть трансформированы в национальное законодательство. В этом процессе следует использовать накопленный позитивный опыт международного сотрудничества в данной области, воплощенный в ряде международно-правовых документов, создающих основу для формирования концепции международной экологической безопасности. Среди них — Договор об Антарктике 1959 года, Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой 1963 года, Договор о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, 1967 года, Договор о запрещении размещения на дне морей и океанов и в его недрах ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения 1971 года, Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) оружия и токсинов в их уничтожении 1972 года, Конвенция о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду 1977 года, Венская конвенция о защите озонового слоя 1985 года и Монреальский протокол к ней 1987 года.
Вторая конференция ООН по окружающей среде и развитию состоялась в июне 1992 года в Рио-де-Жанейро Наибольшим достижением этой конференции было признание того факта, что проблемы окружающей среды и развития не могут рассматриваться изолированно. Была продемонстрирована органическая связь проблем нищеты и слабого уровня развития с экологическими проблемами, привлечено внимание к глобальным и региональным экологическим проблемам на высоком уровне.
На Саммите тысячелетия (2000 год) Генеральный секретарь ООН выделил четыре приоритета в этой области. Они звучат так: Просвещение общественности; «Зеленый» финансовый учет, учет вопросов окружающей среды в рамках экономической политики; Нормативы и стимулы; Более точные научные данные2.
Было подчеркнуто, что народы и правительства должны проявить свою приверженность делу формирования новой этики рационального природопользования и управления.
На конференции в Рио-де-Жанейро была принята стратегия устойчивого развития, которая была в центре всеобщего внимания и на конференции ООН по окружающей среде и развитию в 2002 году в Йоханнесбур-
1 См.: Боголюбов СЛ. Экологическое право. М.: Издательская группа ИНФРА-М-НОР-МА, 1999. С. 268.
2 THE SECRETARY-GENERAL ADDRESS ТО THE MILLENNIUM SUMMIT. New
York, 6 September 2000. < http://www.un.org/niilleiiiiiiim/webcast/statements/sg.htm> (последнее посещение — 01 декабря 2008 г.).
