CC BY
124
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2012. № 6
РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
И.В. Гавриш*
ПРАВА И СВОБОДЫ РЕБЕНКА В ВЫБОРЕ
РЕЛИГИОЗНЫХ УБЕЖДЕНИЙ
(на материале международно-правовых актов)
В статье автор раскрывает правовой аспект свободы выбора религиозной веры ребенком с позиции анализа прав и свобод человека, изложенных в международных пактах. В статье подчеркивается несоответствие международных правовых актов в части свободы выбора религиозной веры совершеннолетним и несовершеннолетним. Ставится вопрос о дальнейшем совершенствовании и развитии международных актов и правового закрепления за ребенком свободы выбора религиозной веры.
Ключевые слова: религия, свобода религиозных убеждений, религиозное воспитание, международное право, свобода выбора религиозной веры ребенком.
I.V. G a v r i s h. Rights and freedoms of a child when choosing religious convictions (on the material of international and legal acts)
The author reveals the legal aspect of freedom to choose religious faith by a child from the position of analysis of human rights and freedoms set forth in international covenants. The article highlights the inconsistency of domestic and international legal acts in respect of freedom to choose religious faith by adult and child. The author puts a question of further improvement and development of international legal acts and legal recognition of the right of child to freedom to choose religious faith.
Key words: religion, freedom of religious convictions, religious education, international law, freedom to choose of religious faith by child.
Предметом исследования в данной статье является право свободы выбора веры несовершеннолетним (ребенком) в первоначальный период формирования его религиозных убеждений. Нас интересует вопрос: насколько независим и свободен ребенок в выборе веры и его приверженности к той или иной религиозной традиции в действительности и как это отражено в международно-правовых актах? Актуальность данного вопроса обусловлена его влиянием на последующую мировоззренческую позицию взрослого человека.
* Гавриш Игорь Витальевич — аспирант кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова; тел.: 8 (915) 350-83-40; e-mail: igor_gavrish@bk.ru
В контексте предпринимаемого исследования представляется важным: 1) проведение правоведческо-религиоведческого (комплексного) анализа международного законодательства в его развитии на предмет выявления наличия права на свободу выбора религиозной веры совершеннолетним и ребенком; 2) решение социально-философского вопроса о допустимости предоставления ребенку уже на раннем этапе его социализации права самостоятельно делать свой выбор между определенной религиозной верой или другими убеждениями (атеизмом, агностицизмом, религиозным индифферентизмом). Для религиоведческо-правоведческого анализа нами взяты основные международные правовые акты, закрепляющие религиозные свободы.
Введем в научный оборот и обозначим границу применимости правового термина «первоначальный выбор религиозных убеждений ребенком», предполагающего наличие у ребенка изначальной свободы такого выбора и характеризующего право ребенка на предоставление ему необходимого объема знаний, на основании которых он смог бы впервые самостоятельно сформировать свои религиозные убеждения. При этом будем иметь в виду исключение как психологического, так и физического принуждения ребенка при принятии им решения, уважение его прав как личности. Вводимый термин по своему содержанию и значению является производным от понятия «первичный мировоззренческий выбор ребенка», которое также может применяться как правовой термин.
В правовых нормах ранее было сформулировано только право взрослого человека на выбор религиозной веры. В международном правовом поле не решен очевидный вопрос о необходимости правового декларирования свободы выбора религиозной веры ребенком. Является ли благом для ребенка право самостоятельного выбора религиозной веры в условиях, когда законодательно закреплен приоритет семьи в формировании любых убеждений ребенка (в том числе в отношении религиозной принадлежности)?
Правовая позиция ряда государств (среди которых Греция, Ватикан, Саудовская Аравия, Иордания, Пакистан, Монголия [Н.А. Тро-фимчук, 1998; А.О. Протопопов, 1996, с. 38]) строится исходя из приоритета одной религии, что находит отражение в их национальных правовых документах и обусловлено их этнокультурным прошлым. В таких монорелигиозных государствах вопрос свободы выбора религии не актуален и для совершеннолетнего, и тем более для ребенка. Он решен изначально властвующим субъектом, и это решение закреплено юридически.
Данное юридическое закрепление противоречит духу международных актов о свободе и правах человека (принципы универсальности и недопущения дискриминации), с другой стороны, сегодня
остро встает вопрос о разграничении интересов разных по численности конфессиональных групп населения в соблюдении и уважении их религиозных свобод. В контексте рассматриваемых правоотношений допустимо выделить две основных государственных идеологии: 1) основанную на принятии и последующем совершенствовании международных норм о правах и свободах человека и их имплементации в национальное законодательство; 2) базирующуюся на традиционном религиозном укладе и мировоззрении. При этом следует различать государственную религию и юридическое закрепление приоритета традиционных религиозных институтов и организаций [И.В. Понкин, 2011].
Протест граждан против деспотизма и произвола власти, идея закрепления неотчуждаемых прав человека и гражданина явились основанием для формального декларирования европейской и североамериканской демократиями гарантии личной неприкосновенности, индивидуальной свободы, экономической независимости, равноправия людей в цивилизованном обществе. Соответствующие социально-философские идеи нашли воплощение, в первую очередь, в «Декларации прав человека и гражданина» (Франция, 1789) и в «Билле о правах» (США, 1789—1791), которые и сегодня имеют практическое значение. Доктрина естественного права (т.е. «права человека») первична по отношению к позитивному праву [М.М. Утя-шев, Л.М. Утяшева, 2003, с. 68]. В философии И. Канта сформулирована теория предела свободы индивида: требования прав основаны на взаимном признании свободы, на признании права принимать независимые решения в жизни до тех пор, пока этот выбор не мешает и не противоречит свободному волеизъявлению других людей. Права человека состоят из трех групп [Международное право, 2000, с. 471—472]: религиозные свободы относятся к индивидуальным или естественным (абсолютным) правам, но реализация их зависит от второй группы прав — экономических и третьей группы — коллективного права.
Основными ныне действующими международными правовыми документами, декларирующими права человека, в соответствии с которыми во многом формируется национальное законодательство, являются: Всеобщая декларация прав человека [Всеобщая декларация прав человека, 2011)] (принята и провозглашена резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 г.); Международный пакт о гражданских и политических правах [Международный пакт о гражданских и политических правах, 2011] (принят резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 16 декабря 1966 г.); Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах [Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, 2011] (принят резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН
16 декабря 1966 г.); Конвенция о правах ребенка [Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, 2011] (принята резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 20 ноября 1989 г.). Все упомянутые выше международные пакты ратифицированы в России. Иные локальные (некоторые европейские) международные акты в сфере соблюдения прав и свобод человека (и религиозной свободы как части данных свобод) повторяют изложенные в вышеупомянутых документах принципы.
Во «Всеобщей декларации прав человека» о свободах человека в связи с его религиозностью прямо говорится в четырех статьях (ст. 2, 16, 18, 26) и косвенно в одной (ст. 19). Для нас представляют интерес ст. 12 о запрете на произвольное вмешательство в личную и семейную жизнь и ст. 18 о праве свободно менять и исповедовать религию. При этом формального упоминания об изначальной свободе приобретения религиозных убеждений в тексте нет. Религиозная вера есть благоприобретенное, а не полученное с рождением убеждение. Объединение в одно врожденных и приобретенных данностей (пол, раса, социальное и материальное положение и др.) логично, если основываться на принципе независимости от них, но следует заметить, что возраст не выступает предполагаемым элементом возможной дискриминации (ст. 2). В ст. 19 о праве на свободу убеждений (а религиозная вера есть убеждение человека об определенной структуре мироустройства, в котором есть место сакральным объекта) и на свободное их выражение отсутствует упоминание о свободе приобретения впервые этих убеждений. Отсюда следует вывод, что данный правовой документ дает обозначение основных свобод, но он никак не раскрывает вопрос о свободе приобретения религиозной веры именно ребенком. Декларируются свободы, как мы можем предположить, совершеннолетнего (право-и дееспособного) человека, со сформировавшимися убеждениями, в том числе религиозными. Формально же, что следует из самого понятия правоспособности, данным правом, закрепленным в статье 19, должны наделяться абсолютно все без исключения люди, вне зависимости от их возраста.
Помимо прочего, только в общих чертах обозначен приоритет семьи в выборе образования ребенком (п. 3 ст. 26). Но образование также может оказаться религиозным и повлиять на мировоззрение обучающегося. Позиция приоритета семьи в выборе убеждений ребенка нашла развитие в последующих международных документах.
Международный пакт о гражданских и политических правах упоминает о религиозных свободах в семи статьях (ст. 2, 4, 8, 18, 20, 24, 26, 27). Данный пакт явился логическим развитием Всеобщей декларации прав человека. П. 4 ст. 18 дает исчерпывающий (казалось бы) ответ на наш вопрос: государства, подписавшие данный
пакт, обязуются уважать свободу родителей и опекунов, обеспечивать религиозное и нравственное воспитание своих детей в соответствии со своими собственными убеждениями. Тем самым этот пункт международного правового документа юридически закрепил фактически существующее в реальности (в «цивилизованных» странах, представители которых и были авторами данного правового акта) положение, при котором семья является основным фактором формирования убеждений ребенка (в определенных случаях возложив эту обязанность на опекунов, не упомянув о государственном опекунстве и попечении детей), который, став совершеннолетним, переносит их во взрослую жизнь. При этом п. 1 этой же статьи закрепляет за каждым человеком свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору, что может стать причиной коллизии государственного и церковного, канонического права (в христианстве) или фикха (в исламе). Как известно, христианская догматика провозглашает допустимость совершения только одного таинства крещения над каждым индивидуумом, и если таковое было совершено над младенцем, это автоматически влияет на его религиозный выбор, о чем неоднократно заявляли, например, приверженцы анабаптизма, баптизма и христиане-ри-вайвелисты. Добровольный свободный выход из исламской общины (уммы) также весьма затруднен нормами шариата, и это сказывается на религиозной самоидентификации не только взрослого человека, но и ребенка. На основании этого мы приходим к выводу, что хотя формально религиозная свобода закрепляется за каждым человеком, из содержания данного пакта не следует обеспечение прав ребенка на первичный выбор религиозной веры. В этой связи вполне логичным стал бы вопрос об ущемлении прав взрослых в случае ограничения их влияния на воспитание, образование (в том числе религиозное) их несовершеннолетних и ограниченно дееспособных детей (или подопечных).
Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах содержит требование о религиозных свободах в трех статьях (ст. 2, 10, 13). П. 3 ст. 13 этого документа практически полностью повторяет п. 4 ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах, в котором говорится, что государства, подписавшие данный пакт, обязуются уважать свободу родителей и опекунов в выборе государственной или другой школы для своих детей и обеспечивать религиозное и нравственное воспитание своих детей в соответствии со своими собственными убеждениями. Аналогичность формулировок объясняется тем, что данные документы были созданы в одно и то же время и отчасти общим «авторским коллективом». Международное сообщество с принятием
данного документа зафиксировало, в первую очередь, экономическую основу прав и свобод человека.
Конечно, следует учитывать тот очевидный факт, что ребенок не в одночасье становится взрослым человеком. Чаще всего он растет в семье. Семья выступает агентом первичной социализации ребенка, он принимает ее внутренние правила и убеждения как свои. Термин «первичная» относится в социологии ко всему, что составляет непосредственное, или ближайшее окружение человека. Первичная среда — это не только ближайшая к человеку среда, но и важнейшая для его формирования (родители, братья, сестры, бабушки, дедушки, близкие и дальние родственники, приходящие няни, друзья семьи, сверстники, учителя, тренеры, лидеры молодежных группировок), т.е. стоящая на первом месте по степени значимости [А.И. Кравченко, 2002, с. 223]. Как утверждает, например, Энтони Гидденс, «семья во всех культурах является для ребенка основным социализирующим агентом, однако на более поздних стадиях жизни вступает в действие множество других агентов социализации» [5. Гидденс, 2005, с. 82]. Таким образом, международное правовое закрепление роли значимости семьи в воспитании ребенка находит научное обоснование в социологии. Приоритет семьи в воспитании является неоспоримым, при этом границы ее влияния с развитием общества изменяются. Часть традиционных семейных функций по воспитанию ребенка общество через институты государства в интересах самого ребенка берет на себя. Семья при этом (в результате исторического совершенствования общества, нормы жизни которого закрепляются законодательно государством) признает, соглашается и делегирует часть функций по воспитанию ребенка государству, которое создает стабильную социальную основу будущего через воспитание единых общепринятых базовых ценностей. Под «семьей» в данном случае следует понимать не только биологических родителей, но и опекунов, государственные органы опеки и попечительства, что отражается в нормах международных пактов. Социализация и воспитание здесь выступают как взаимовлияющие факторы — от глубины и всесторонности воспитания зависят последующая степень и время первичной и последующей социализации ребенка, развитие его как полноценного индивида и полноправного члена общества.
Развитие международно-правовых актов в сфере юридической защиты именно прав ребенка имеет свою историю. Первыми международно-правовыми документами стали Женевская Декларация прав ребенка от 1924 г. и Декларация прав ребенка (принята Генеральной Ассамблеей ООН в 1959 г.). На смену им пришла обновленная Конвенция о правах ребенка, где о религиозных свободах упоминается в преамбуле и шести статьях (ст. 2, 5, 14, 20, 29, 30).
Преамбула и ст. 5 прямо говорят о приоритете родителей, семьи, опекунов и других законных представителей в формировании и воспитании ребенка в соответствии с его развивающимися способностями: «...семье как основной ячейке общества и естественной среде для роста и благополучия всех ее членов и особенно детей должны быть предоставлены необходимые защита и содействие (государством) с тем, чтобы она могла полностью возложить на себя обязанности в рамках общества» [Конвенция о правах ребенка, 2011]. Государство, согласно данной Конвенции, возлагает на семью ответственность, права и обязанности по воспитанию ребенка. Отсюда можно сделать вывод, что и выбор ребенком вида религиозного убеждения целиком детерминирован семьей. Ребенок находится в зависимом положении от взрослых, и поэтому в круг общезначимых признаков (в том числе религиозных), по которым государства-подписанты обязуются исключить дискриминацию, внесли родителей и опекунов (возможно, имеющих убеждения или другие признаки, отличные от общепринятых в конкретном обществе) (ст. 2). Государства-участники обеспечивают ребенку, способному сформулировать свои собственные взгляды, право свободно выражать их по всем вопросам, затрагивающим его общественный статус, причем взглядам ребенка уделяется должное внимание в соответствии с его возрастом и зрелостью (ст. 12). Ст. 14 гласит, что государства-подписанты обязуются уважать (но не гарантировать!) право ребенка на свободу мысли, совести, религии и право родителей, опекунов руководить ребенком в осуществлении его прав методами, согласующимися с его развивающимися способностями [там же]. Ст. 18 возлагает основную ответственность за воспитание ребенка на родителей и опекунов, а государство обязуется оказывать им в этом помощь.
Можно констатировать, что формулировки данной Конвенции о правах ребенка в сравнении с предыдущими международными документами стали более выверенными в части закрепления его прав. Но проблему свободы выбора ребенком одного из религиозных верований или атеистического убеждения они не сняли. Тем не менее данное юридическое закрепление положения семьи в воспитании ребенка представляется сегодня единственно возможным, так как мировое сообщество и государства (в том числе ведущие в мировой экономике) не готовы возложить отчасти на себя (и отчасти на семью) предоставление (гарантии предоставления) интересующей нас свободы первичного выбора религиозных убеждений ребенком, но возлагают обязанность по реализации данной свободы полностью на семью. Однако главным для нас является то, что до сих пор не выработано общепризнанного философско-правового обоснования реализации несовершеннолетними данной
свободы. На наш взгляд, для этого целесообразно было бы попытаться ответить на вопрос: что собой представляет данная свобода для ребенка, может ли он ею адекватно воспользоваться (не в ущерб себе и обществу)? Имеет смысл развернуть правоведческо-рели-гиоведческую дискуссию на тему необходимости предоставления данной свободы ребенку, и в случае положительного ответа на данный вопрос попытаться наметить пути правовой реализации решения данной проблемы.
Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод [Европейская конвенция о защите прав человека, 2011] была подписана 4 ноября 1950 г., ратифицирована Российской Федерацией 30 марта 1998 г. В Европейскую конвенцию после ее принятия вносились изменения. Ст. 9 «Свобода мысли, совести и религии» данной конвенции провозглашает свободу иметь, менять, исповедовать религиозную веру или убеждения. Ограничения возможны только законом и в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц. Ст. 14 «О запрете дискриминации» перечисляет общепризнанные основания для предотвращения возможных нарушений, однако возраст как возможный объект дискриминации законодателем не упоминается. Ст. 2 «О праве на образование» протокола 1 от 1952 г. Европейской конвенции обязывает государства в рамках взятой ими функции по обучению и образованию уважать право родителей обеспечивать такое образование и такое обучение, которые соответствуют их религиозным и философским убеждениям. Ст. 5 протокола 7 «О равноправии супругов» наделяет равными правами супругов в отношениях между собой и со своими детьми, не препятствуя принятию мер государствами для соблюдения интересов детей. Положения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод относительно рассматриваемого нами вопроса повторяют главные положения упомянутых ранее международных пактов вместе с их внутренними противоречиями.
Декларированное право религиозной свободы ребенок реализовать не может, другими нормами данное право отбирается у него и полностью передается родителям. Право семьи преобладает над правом ребенка. Наличие внутренней противоречивости отдельных международных пактов в пределах рассматриваемого нами вопроса позволяет говорить о том, что Российская Федерация в рамках своей компетенции могла бы поставить вопрос на международном уровне о необходимости правового совершенствования данных документов.
Правовые нормы охраняют свободу и неприкосновенность семьи в частной сфере от вмешательства государства (ограничивая это
вмешательство интересами детей, родителей и третьих лиц). Подразумевается, что государство в предыдущий исторический период развития имело доминирующее влияние в этой сфере жизни человека и что принятие рассмотренных выше международных пактов есть прогрессивный шаг международного права в обеспечении суверенитета семьи (опекунов) при воспитании детей. При этом свобода выбора ребенка никак не оговорена, поскольку авторы международных пактов обоснованно не видели в ребенке субъекта данных правоотношений в силу его физической незрелости (так как не было социально-экономических, культурно-исторических и фи-лософско-правовых условий для иных трактовок).
Исследуемые международные нормы прав человека вобрали в себя весь исторический опыт, религиозный в том числе. История развития системы прав человека охватывает сравнительно непродолжительный период, в отличие от религиозных учений. На смену религиозной идеологии ныне приходит светская философия прав человека. Представляя точку зрения некоторых конфессий мировых религий в вопросе свободы первоначального выбора ребенком религиозной веры, целесообразно начать с рассмотрения позиции Римско-католической церкви (РКЦ), так как она наиболее строго и исчерпывающе изложена в Кодексе канонического права РКЦ. Так, в каноне 867 говорится о таинстве крещения следующее: «(§ 1. Родители обязаны позаботиться о том, чтобы их дети были окрещены в первые недели жизни. Как можно скорее после рождения ребенка — и даже до него — родителям следует обратиться к приходскому настоятелю, чтобы попросить о таинстве для ребенка и должным образом к нему подготовиться. § 2. Если ребенку угрожает смерть, то его следует окрестить без малейшего промедления)» [Кодекс канонического права, 2007, с. 352]. РКЦ прямо обязывает родителей-членов церкви к крещению детей в первые недели жизни. А отсюда следует и дальнейшее их воспитание в религиозной традиции. Канон 798 прямо провозглашает эту норму: «Желательно, чтобы родители отдавали своих детей в те школы, которые обеспечивают католическое воспитание. Если же они не в состоянии этого сделать, то им следует позаботиться о надлежащем католическом воспитании детей вне школы». Ребенок становится через таинство крещение членом церкви, а затем получает католическое воспитания и приобретает католическое убеждение. К такому действию в отношении детей призывает РКЦ своих членов.
Русская православная церковь (РПЦ) не имеет своего кодекса, где были бы четко отражены подобные вопросы. Но в своей практике ее позиция аналогична практике Римско-католической церкви: «...крещение... очевидно, представляет свободную и сознательную волю на вступление в церковное общество», «требованию свободы
и личного убеждения, как необходимых условий принятия в церковь, не противоречит то, что для христианских родителей обязательно крестить своих детей вскоре после их рождения» [А.С. Павлов, 2002, с. 139]. Такую позицию РПЦ занимала в XIX в., сохраняется она и поныне с той лишь разницей, что сейчас в России не существует государственного нормативно-правового акта федерального уровня или уровня субъектов федерации (закона), обязывающего православных христиан под угрозой наказания крестить своих детей в детстве, что имело место в царской России. РПЦ возлагает на своих членов необходимость воспитания детей в христианской вере, крестные отец и мать несут ответственность за воспитание ребенка в христианской традиции. Священное Писание говорит о таинстве крещения: «Итак, идите, поучите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф., 28:19), — и о воспитании: «И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» (Еф., 6:4).
Что касается исламского взгляда, то, например, по словам Абу Хурайры, «все дети рождаются в "фитре"» (врожденном состоянии веры в Единого Бога) — родители их делают христианами, иудеями или многобожниками» [А. Абдурахманов, 2011)]. Коран, основной источник фикха, о важности воспитания детей говорит следующее: «О вы, которые уверовали! Остерегайте себя и свои семьи от огня адского, топливом которого служат люди и камни» (сура «Запрещение», аят 6). Об отсутствии обязанности соблюдать религиозные обряды ребенком можно судить по словам Пророка: «Перья (ангела, записывающего плохие дела) подняты от троих (т.е. ответственности <не подлежат>): от того, кто лишился рассудка, пока он не придет в себя, от того, кто спит, пока не проснется, и от ребенка, пока он не достигнет возраста созревания» (Передал Абу Дауд, 4399, классифицировано как достоверный Шейхом аль-Ал-бани в «Сахих Аби Дауд» [Просвещение в исламе, 2011]). О важности нравственного воспитания свидетельствует хадис: «Обучайте ваших детей и домочадцев нравственности и воспитывайте их» (Абд-ар-Разак). Таким образом, согласно Сунне, ребенок должен воспитываться в духе ислама, но не обязан выполнять религиозные обряды, пока не сможет делать это осознанно.
Как мы видим, религиозные убеждения родителей, преломляясь в жизни семьи, обязывают их воспитывать детей в духе своей конфессии. При этом развернутых указаний в первоисточниках (Библия, Коран) на обязанность воспитания ребенка в смысле навязывания ему родителями или опекунами религиозной веры нет. Но есть обязанность старших приобщить ребенка к «вере отцов» с момента ясного осознания им своих действий, т.е. сознательного волеизъявления намерения приобщиться к религии. Разве в этом
не прослеживается аналогия с правом человека на свободу выбора убеждений? Верующие родители дают ребенку адаптированные религиозные знания уже в раннем возрасте, до наступления возраста частичной и тем более полной дееспособности.
Родители являются для ребенка непререкаемым авторитетом в жизни по причине наличия у них узкоконфессиональных интересов и знания догматов одной религии, ребенок делает единственно возможный, строго детерминированный и безальтернативный выбор в пользу «веры отцов». Обладает ли он при этом полнотой основных знаний для действительно свободного религиозного (например, иноконфессионального) или атеистического выбора и свободой воли, а не только выбора? Внутриконфессиональная трактовка свободы выбора предполагает выбор между добром и злом, и однозначно одобряется только приобщение к «вере отцов». Предоставление свободы выбора религиозной веры ребенку в части свободного проявления воли человеком при выборе и исповедании религии согласуется с базовыми принципами первоисточников мировых религий. О том, что ныне наблюдается диалог светского и религиозного мировоззрений, поиск точек соприкосновения церковных и государственных институтов на международном уровне, говорит принятие Русской православной церковью по аналогии со светскими законами Концепции о правах человека, Каирской декларации прав человека в исламе, Арабской хартии прав человека.
Итак, в международном праве обязанность по воспитанию ребенка возлагается на семью. Свобода несовершеннолетнего самостоятельно выбирать религию лишена правового закрепления, что противоречит общему содержанию международно-правовых документов. Но наблюдается прогресс в этом вопросе. Здесь допустимо провести аналогию с трудовым правом. В XIX в. семья, обладавшая неограниченной властью над ребенком, могла принуждать несовершеннолетних к тяжелому физическому труду. В XX в. труд несовершеннолетних стал нормирован, и принуждение к труду детей стало неприемлемым в обществе и запрещено государством. Также часть функций семьи по воспитанию и образованию детей исходя из их интересов постепенно была взята обществом на себя. Наступления подобной ситуации можно ожидать и в вопросе свободы выбора вероисповедания несовершеннолетними. Ныне эта свобода отнесена к компетенции семьи, в дальнейшем, вероятно, это положение будет пересмотрено в пользу несовершеннолетних, обладающих неполной или ограниченной гражданско-правовой дееспособностью.
Поскольку религиозное образование очевидным образом детерминирует религиозную самоидентификацию несовершеннолетнего,
необходимо внести ряд правовых норм, законодательно позволяющих обучающемуся ребенку получать достаточные знания для самостоятельного первичного религиозного выбора. Разумеется, государство охраняет неприкосновенность частной жизни семьи, и законодательно формирование мировоззрения ребенка остается суверенным правом родителей. С развитием общества, духовной и материальной его основы можно будет сместить границы суверенитета семьи в пользу реальной свободы выбора ребенка.
Перед мировым сообществом стоит дилемма: с одной стороны, следует предоставить ребенку свободу религиозного выбора, а с другой — должно быть обеспечено суверенное право семьи на его воспитание, в том числе религиозное. Для конструктивного решения этой дилеммы необходима детализация вводимого нами понятия «первоначальный выбор религиозной веры ребенком». Решение этого вопроса видится, в том числе, и в сближении светской и религиозной позиций.
На наш взгляд, человечество пока еще не готово осуществить переход от религиозной идеологии к светской (идеологии прав и свобод человека), так как не решен в полной мере вопрос о том, является ли это единственным путем прогрессивного общественного развития, основанным на личном праве выбора. Видимо, в ближайшем будущем общество через государственные институты и родителей сможет демонстрировать ребенку многообразие мировой религиозной жизни, и уже на этом фоне родители будут иметь право на аргументированное убеждение своих детей. В этом случае религиозное мировоззрение ребенка только обогатится, при этом он приобретет навык веротерпимости, толерантности, уважения к другим конфессиям и мировоззрениям, а это залог отсутствия конфессиональных конфликтов в условиях многополярного религиозно-политического мира. Иной мировой (национальный) путь — доминанта одной религии и/или создание какой-то синкретической единой мировой «религии».
Существенным внутренним противоречием международных пактов (при неоспоримом их прогрессивном содержании) в рамках рассматриваемого нами вопроса о свободе выбора веры ребенком является следующее: отсутствие упоминания о возрасте человека как факторе возможной дискриминации; отсутствие определения основного понятия «человек», что дает возможность формально включить в него и ребенка, которому при этом часть декларируемых прав будет недоступна. Юридическая наука, исходя из позиции наделения правами и обязанностями человека, сформулировала понятия «правоспособность» и «дееспособность». Возраст как фактор дискриминации в период роста ребенка рассматривается в основном с точки зрения защиты самых основных естественных
прав ребенка, без осуществления которых он не сможет стать впоследствии полноправным гражданином. При этом вся полнота ответственности за воспитание ребенка в период его детства возлагается на родителей. Отсутствует норма, определяющая возраст ребенка, с которого его убеждения будут охраняться законом (хотя наука уже подошла к классификации возрастных периодов в развитии ребенка по степени психологической и социальной зрелости). Декларируется возможность иметь, менять, исповедовать религиозную веру или убеждения, что может осуществить только самостоятельный свободный взрослый человек в свободном обществе, но не ребенок. Главное, право выбора религиозных или других убеждений ребенком не сформулировано нормативно, а это необходимо было бы сделать, поскольку период изначального приобретения религиозной веры приходится на сравнительно ранний детский возраст человека.
Термин «первоначальный выбор религиозных убеждений ребенка» в международных пактах и национальном законодательстве в настоящее время отсутствует. Причиной этого может служить недостаточная мера понимания обществом необходимости обеспечения и создания ребенку условий для свободного осуществления такого выбора. Отсутствие у ребенка свободы выбора веры сегодня закреплено юридически на международном уровне, который является приоритетом для национального российского законодательства. Чтобы приблизиться к созданию необходимых условий, обществу надо будет найти ответы на следующие теоретические вопросы: а) имеет ли право ребенок претендовать на данную свободу? б) может ли быть право семьи (родителей) на формирование убеждений ребенка доминирующим? в) возможно ли решение проблемы конкуренции двух прав — обеспечения свободы ребенка и суверенного права семьи (родителей) на его воспитание, разграничения двух компетенций и объектов права. Рассмотрение этих вопросов под религиоведческо-правоведческим углом зрения может выступать в качестве перспективы дальнейшего исследования.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Абдурахманов А. Воспитание детей в исламе. 2011 // http://www.irad.ru/ pedagogika/abdurahmanov_a_01.html
Всеобщая декларация прав человека. 2011 // http://www.un.org/russian/ documen/declarat/declhr. htm
Европейская конвенция о защите прав человека. 2011// http://www echr.ru/documents/doc/2440800/2440800-002.htm Кодекс канонического права. М., 2007.
Конвенция о правах ребенка. 2011 // http://www.un.org/russian/documen/ convents/childcon.htm
Кравченко А.И. Социология: Общий курс: Учебное пособие для вузов. М., 2002.
Международный пакт о гражданских и политических правах. 2011 // http://www.un.org/russian/documen/convents/pactpol.htm
Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах. 2011 // http://www.un.org/russian/documen/convents/pactecon.htm
Международно право / Под ред. Ю.М. Колосова, Э.С. Кравчикова. М., 2000.
ПавловА.С. Курс церковного права. СПб., 2002.
Понкин И.В. Правовой статус традиционных религий: Мировой опыт. 2011 // http://www.ateismy.net/content/spravochnik/laws-state-church.html Просвещение в исламе. 2011 // http://tarbiya.ucoz.ru/publ/15-1-0-39 Протопопов А.О. Религия и закон. М., 1996.
Трофимчук Н.А. Мировой опыт религиозно-церковных отношений. М., 1998.
Утяшев М.М., Утяшева Л.М. Права человека в современной России. Уфа, 2003.
Гидденс Э. Социология. М., 2005.
