CC BY
78
УДК 32.019.51
Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2013. Вып. 1
Негров Е. О.
ПРАКТИКА РЕКРУТИРОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЛИДЕРОВ МУНИЦИПАЛЬНОГО И РЕГИОНАЛЬНОГО УРОВНЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ДИСКУРС-АНАЛИЗ1
Представленная статья посвящена анализу практик рекрутирования политических лидеров муниципального и регионального уровня в современной России с целью оценки их эффективности, а также специфики первичной кооптации в элиту.
Так как проблема дефиниции терминов стоит в русскоязычной политической науке весьма остро, то представляется необходимым обозначить собственный подход к ключевому методу данного исследования. Само дискурсивное поле понимается нами как исторически и социально обусловленное, хронологически и географически очерченное, количественно и тематически неограниченное кроссжанровое сверхтекстовое пространство, обладающее своей специфической модальностью и способное выступать как «машина порождения» высказываний, также обладающих указанной модальностью. Таким образом, дискурс является как бы «языком в языке» — это «использование естественного языка для выражения определенной ментальности, предусматривающее свои правила реализации этого языка... За единством дискурса стоит некий образ реальности, свой мир» [1, с. 4; подробнее см.: 2].
Все интервьюируемые акторы (далее — респонденты) — представители исполнительной, законодательной или муниципальной власти, а также общественные или партийные деятели из пяти регионов — Санкт-Петербурга, Ленинградской и Омской областей, а также Республики Коми и Татарстана. Ниже представлена наиболее характерная и показательная информация, полученная в ходе исследования в каждом из регионов, в конце даны общие выводы.
Ленинградская область
По итогам дискурс-анализа группового интервью представителей политической элиты Ленинградской области можно сделать следующие выводы.
1. Изначально среди представителей региональных политических лидеров возникла дискуссия о статусе самих участников обсуждения — чиновники они или политики. Проговаривается необходимость создания «позитивного имиджа», собственно политических оценок довольно мало.
2. Декларируемые механизмы рекрутирования и функционирования системы укладываются в классические веберианские концепции бюрократии, специфика связана
Негров Евгений Олегович — канд. полит. наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет; редактор-социолог Общественной приемной Балтийском медиа-группы (Фонда развития и поддержки СМИ), e-mail: [email protected]
1 Исследование выполнено на основе гранта № 149/К Института общественного проектирования «Рекрутирование политических лидеров муниципального и регионального уровня в современной России: проблемы оптимизации и повышения общественно-политической эффективности». © Е. О. Негров, 2013
57
с высоким промышленным потенциалом области, только что произошедшей сменой первого лица, а также наличием большого количества противоборствующих элитных групп.
3. Достаточно интересно проследить декларируемую личную мотивацию прихода в управленческую и политическую субфедеральную элиту. Помимо «общих мест», связанных со «служением народу», ярко раскрываются индивидуальные психологические черты, способствующие быстрой кооптации в такую элиту («Изначально первый мотив, который был движущим при попадании сюда, — это, конечно, самореализация, это иллюзия, что можно изменить мир в отдельно взятом субъекте, по зоне ответственности, которая был мне предложена»; «Мне главное то, что делаю, и то, как я это оцениваю, и, безусловно, люди, мнения которых я уважаю»; «Если это то решение, в виде указания, поручения кому-то, другие нюансы, и, следовательно, навыки, то это юридические какие-то навыки, знание сферы, в которой работаешь, и умение потом обосновывать и доказывать эту позицию при согласовании решения»).
4. В своих политических суждениях «муниципалы» достаточно критично оценивают современные общественно-политические процессы, при этом вполне здраво различают федеральный, региональный и муниципальный уровни принятия решений и, соответственно, выстраивания индивидуальных политических карьер. О механизмах построения политических карьер, с одной стороны, говорят достаточно осторожно, с другой — вполне откровенно описывают сложившиеся практики, такие как клано-вость, предпочтение лояльности профессионализму, ригидность и т. д.
Омская область
По итогам дискурс-анализа группового интервью представителей политической элиты можно сделать следующие выводы.
1. В части раскрытия личных мотиваций респонденты достаточно откровенны. В качестве региональной особенности, проявившейся и в ходе индивидуальных интервью с политиками Омской области, следует назвать особое подчеркивание роли команды в становлении политической карьеры и кооптации в ряды субфедеральной элиты.
2. Политические оценки представителей муниципальной власти достаточно жесткие, хотя и осознанно неконкретные. В ходе обсуждения построения политических карьер и сложившихся бюрократических практик респонденты также были достаточно откровенны и описывали конкретные сложившиеся практики, заключающиеся в формальном отношении к прописанным в законе требованиям к людям, занимающим должности в сфере государственного управления.
3. Личная мотивация у большинства участников весьма высокая и связана в первую очередь с реализацией собственных амбиций. Ответы у большинства респондентов полные, развернутые, много примеров из личного профессионального опыта и из жизни. Видно, что респондентам интересно высказать свою позицию, прояснить свои собственные карьерные стратегии. Много логичной аргументации, апелляции к последовательным и разумным доводам, экономической статистике и т. п. показателям. Индивидуальный дискурс при этом подчеркнуто аполитичен, самопрезентация строится на образе управленца, чиновника, но «никак не политика». Иногда респонденты считают нужным давать оценки политическим событиям и особенностям построения карьеры, но оценивают происходящее немного «со стороны», без излишней собственной рефлексии по этому поводу, что выглядит весьма и весьма осознанно. Категорически
58
не воспринимают себя как политика, настаивают (и эксплицитно, и имплицитно) на своем статусе управленца, никак не связанного с политикой, но именно поэтому могущего достаточно свободно давать политические оценки происходящим событиям. В таких случаях индивидуальный дискурс технократичен, конкретен, видна нацеленность на результат.
4. Существуют и быстрые, лапидарные, конкретные, иногда довольно резкие ответы. В таких случаях респондент воспринимает/подает себя как крайне занятого человека, у которого очень мало времени на отвлеченные рассуждения о построении карьеры и т. п. вопросы. Индивидуальный дискурс при этом крайне уверенный, безапелляционный, не нуждающийся в каких-то аргументах или примерах «со стороны». Вопросы, касающиеся построения карьеры, воспринимает как возможность «дать совет молодежи» с позиции успешного, состоявшегося человека.
5. Основные механизмы рекрутирования и построения политических карьер, декларируемые респондентами, сводятся к наличию первичных связей, высокому уровню лояльности к вышестоящему начальству и хорошим отношениям внутри коллектива, а также профессиональным качествам и умению их постоянно совершенствовать.
6. Особенности построения политической карьеры в рамках законодательной ветви власти в Омской области заключаются в крайне ригидных общественно-политических структурах, выстроенных за годы руководства областью губернатора Л. Полежаева, находившегося на этой должности с ноября 1991 г. и ушедшего в отставку в мае 2012 г., а также определенным противостоянием между городским и областным уровнем власти.
Республика Коми
По итогам дискурс-анализа группового интервью представителей политической власти Республики Коми можно сделать следующие выводы.
1. Оценивая политическую жизнь региона, респонденты достаточно откровенны — как в оценке политической ситуации в целом, так и в декларации выстраивания собственных политических карьер. Особенности рекрутирования и построения политических карьер связаны со спецификой региона (компактность, относительная близость российских мегаполисов, непубличность, клановость, с одной стороны, и острый кадровый голод — с другой).
2. Личная мотивация некоторыми респондентами также раскрывается достаточно откровенно, причем у некоторых она носит в том числе и идеологический характер. Оценки политической ситуации «муниципалов» схожи с региональной фокус-группой, только еще более жесткие и конкретные. Личные мотивации выражены достаточно явно, и они весьма разнообразны — от декларируемой «воли к власти» и предельного цинизма до желания повлиять на какие-то конкретные городские события.
3. Региональные особенности рекрутирования и построения политических карьер связаны с декларацией большей выпуклости общероссийских негативных явлений, таких как клановость, коррумпированность, отсутствие обратной связи и т. д. Большинство полагает важным подчеркнуть национальное своеобразие региона, необходимость сохранять и развивать национальные традиции коми. При этом подчеркивается статус «чиновника», «бюрократа», чья деятельность, с одной стороны, свободна от политики, а с другой — необходима для связи общества и государства.
4. Декларируемые механизмы рекрутирования элиты меритократичны, на первое место ставится профессионализм и трудоспособность, в качестве особенностей региона
59
выделяется национальный фактор, компактность и замкнутость региона (отток профессионалов в Москву и Санкт-Петербург).
5. Особенности механизмов рекрутирования элиты и выстраивания политических карьер, заявляемые представителями законодательной ветви власти региона, состоят также в присутствии национального фактора, особой роли административного ресурса, компактности субъекта федерации и сосредоточенности практически всей общественно-политической жизни в столице региона г. Сыктывкаре.
6. Даже на муниципальном уровне чувствуется разделение на «политиков» и «управленцев», категорически не желающих ассоциировать себя с политической деятельностью. Примером такого рода служит респондент, занимающий пост заместителя руководителя городской администрации. Его ответы обстоятельные, глубокие, но с очень небольшим привлечением личного опыта — налицо как бы «взгляд со стороны», экспертная оценка. Респондент позиционирует себя как управленца, не связанного с политикой, топ-менеджера, которому не очень важна сфера реализации собственных умений и амбиций, способного реализоваться в любой деятельности универсала. При этом такая позиция позволяет ему высказывать и политические оценки происходящих в стране процессов, позиционируя их как мнение частного человека, а не должностного лица.
Республика Татарстан
По итогам дискурс-анализа группового интервью представителей политической элиты Республики Татарстан можно сделать следующие выводы.
1. Политические оценки осознанно абстрактны, неконкретны. Национальная специфика построения политических карьер и рекрутирования в субфедеральную элиту декларируется достаточно откровенно. В декларации личных стратегий также прослеживается национальная специфика, связанная в первую очередь с безусловным патернализмом по отношению к руководителю.
2. Политические оценки представителей муниципалитетов весьма схожи с теми, которые дали коллеги-«регионалы», они точно так же абстрактны и обтекаемы. Механизмы рекрутирования также вполне традиционны и коррелируют с вышеприведенными («Как не порадеть родному человечку. Традиционное российское прошлое»).
3. Респонденты стараются избегать политических оценок, настаивают как на трудности этого в силу своего позиционирования в качестве чиновников, так и на невозможности из-за своего статуса и «принятых правил игры» в их профессиональной среде. В части, касающейся карьерных стратегий, респонденты достаточно откровенны, готовы давать конкретные и практические советы с привлечением примеров из собственного опыта и опыта окружения. В целом ответы довольно пространные, обстоятельные, но зачастую слишком «гладкие». Видно, что иногда респонденты взвешивают каждое слово, стараются избегать конкретных оценок и фамилий. Часто апеллируют к профессиональным качествам и умениям, необходимости проявлять профессионализм в независимости от общественно-политической ситуации.
4. Специфика региона в плане декларируемых механизмов рекрутирования политической элиты и построения политических карьер проявляется в полной мере. Это и национальный аспект, и присутствие определенной борьбы кланов, и экономическое положение республики, наряду с высокой востребованностью профессионалов. Декларируемые стратегии построения политической карьеры не сильно отличаются (здесь
60
заметна разница с другими регионами) от заявляемых представителями исполнительной власти — при признании фактора профессионализма, трудолюбия и опыта в конкретных производственных областях, все респонденты отмечают присутствие национального, гендерного и кланового факторов.
Санкт-Петербург
Анализ интервью представителей политической элиты Санкт-Петербурга позволил прийти к следующим выводам.
1. Ответы петербургских «чиновников» очень простые по языку и смыслу, четкие, при этом полные. Виден внутренний стержень, наличие собственной концепции — как в плане карьеры, так и в плане мировоззрения в целом. Индивидуальный дискурс ясный, бесконфликтный, уважительный, подчеркнуто лояльный к существующей политической системе и представителям региональной и федеральной элиты. Подчеркивается неизменность основных карьерных стратегий в любой политической системе, выявляются их особенности и приемы, приводится довольно много конкретных примеров из собственного опыта и опыта ближайшего окружения. Респонденты осознанно почти не дают политических оценок, позиционируют себя как управленцев в сфере образования, при этом охотно говорят о построении профессиональной карьеры, приводят много примеров из личного опыта и опыта своего окружения.
2. Декларируемые представителями исполнительной власти механизмы рекрутирования и построения политической карьеры сводятся к высокому профессионализму, трудоспособности, управленческим навыкам и «удаче» на этапе вхождения в элиту, о каких-то неформальных практиках никто практически ничего не говорит, хотя иногда определенные намеки на их существование даются.
3. В случае с представителями законодательной власти ситуация следующая. Иногда чувствуется желание респондента «экспертно» оценить собственную карьеру и особенности ее построения в регионе. Индивидуальный дискурс уважительный, неконфликтный, достаточно откровенный, но при этом и весьма манипулятивный: много демагогических приемов — от привлечения односторонних исторических и экономических фактов из истории СССР до возложения всей полноты вины за события 90-х годов на определенных людей и обстоятельства. В случае двух респондентов, являющихся членами партии «Яблоко», ответы краткие, иногда довольно раздраженные. При этом собственная позиция выражена достаточно полно и откровенно, хотя и без достаточной самостоятельной рефлексии, что объясняется профессиональным занятием обоих респондентов наукой (помимо политической деятельности). Индивидуальный дискурс жесткий, достаточно конфликтный, бескомпромиссный. Политические оценки обильны, почти всегда критичны, но аргументированы собственной позицией. Характерно, что один из респондентов критически относится к самому понятию профессионального политика, настаивает на необходимости прихода в политику состоявшихся в других областях людей, аргументирует свою точку зрения конкретными примерами из общественно-политической жизни региона и страны.
4. По поводу механизмов рекрутирования и построения политических карьер представители законодательной ветви власти гораздо откровеннее представителей исполнительной. Большинство респондентов сходится на том, что основные особенности таких механизмов представляют собой близость к тем или иным политическим кланам, личную преданность и лояльность, наличие связей на этапе вхождения в элиту и т. д.,
61
с одной стороны, и высокую востребованность профессионалов во время острого кадрового голода — с другой.
5. Ответы «муниципалов» довольно развернутые, очень эмоциональные, рефлексирующие, иногда на грани или за гранью самооправдания. Налицо признаки внутренней борьбы между «чиновником-бюрократом» и «отдающим душу людям политиком». Индивидуальный дискурс в большинстве случаев эмоциональный, образный, неконфликтный, иногда «застревающий» на какой-то одной теме. Политических оценок респонденты стараются не давать, позиционируя собственную деятельность как в первую очередь общественную. Налицо подчеркнутая лояльность к политической элите — как регионального, так и федерального уровня.
6. Видны сферы, в которые респонденты категорически не хотят никакого внешнего проникновения, «закрываются». Один респондент в принципе не воспринимает муниципальное самоуправление в качестве политической деятельности, считает его синтезом государственной службы и общественной деятельности. Индивидуальный дискурс при этом закрытый, осторожный, подчеркнуто лояльный к выстроенной политической системе, ключевым представителям политической элиты города. Много апелляции к необходимости поддержки со стороны «людей», «большинства», «горожан», но такая поддержка, по мнению респондента, может достигаться только с помощью региональных властей — как на законодательном, так и исполнительном уровне.
7. Особенностями стратегии политических карьер, декларируемыми «муниципалами», являются недостаточный объем властных полномочий и необходимость встраиваться в существующие на более высоким уровне политические коалиции.
Общие выводы
У большинства респондентов, являющихся представителями исполнительной власти, наблюдается осознанная закрытость ответов и табуированные темы в рамках блока, касающегося политических оценок. Большинство реплик, связанных с политическими процессами, сжаты, неоткровенны, однако уважительны и обтекаемы. При этом много логичной аргументации, апелляции к последовательным и разумным доводам, экономической статистике и т. п. показателям.
Есть определенные темы, на которые некоторые респонденты категорически не хотят ни говорить, ни даже внутренне размышлять. Индивидуальный дискурс соответствующий — осознанно бесконфликтный, неоткровенный, закрытый. Эти темы связаны в первую очередь с первичной кооптацией в элиту (намекая на необходимость и неизбежность наличия личных связей в принципе («В России без этого нельзя!»), такие респонденты или категорически отрицают, или не хотят говорить о таких связях в их конкретных случаях) и необходимостью подтверждения лояльности начальству, стоящей выше профессиональных качеств.
Представители исполнительной власти в большинстве своем стремятся позиционировать себя как чиновников, никак не связанных с политикой, классических бюрократов, обеспечивающих бесперебойную работу государственного аппарата и мало зависящих от текущей политической ситуации. Такая позиция позволяет оправдывать отсутствие собственных политических оценок, ставит интервьюируемых «выше этого». В таких случаях индивидуальный дискурс становится технократичным, конкретным, нацеленным на результат. Подчеркивается неизменность основных карьерных стратегий в любой политической системе, выявляются их особенности и приемы, приводится
62
довольно много конкретных примеров из собственного опыта и опыта ближайшего окружения.
Иногда респонденты считают нужным давать оценки политическим событиям и особенностям построения карьеры, но оценивают происходящее немного «со стороны», «экспертно», без излишней собственной рефлексии и позиционирования собственного статуса в сложившейся системе, что выглядит весьма и весьма осознанно.
При ответах, не требующих политических оценок, довольно много иронии и самоиронии — намного больше, чем у представителей законодательной ветви власти или муниципалов. Это вполне можно отнести к особенностям, связанным со спецификой работы в условиях российской бюрократической системы.
У респондентов старше 45 лет прослеживается явное желание дать молодежи советы по построению собственной политической и управленческой карьеры, проявляются менторские нотки. Видно, что респондентам интересно высказать свою позицию, прояснить свои собственные карьерные стратегии. Респонденты рефлексируют, пытаются структурировать и систематизировать собственный карьерный путь и основные принципы его построения. Здесь индивидуальный дискурс становится откровенным, иногда противоречивым, апеллирующим к здравому смыслу и общеизвестным и общепризнанным примерам, с одной стороны, и богатому жизненному опыту — с другой. В части, касающейся карьерных стратегий, респонденты достаточно откровенны, готовы давать конкретные и практические советы с привлечением конкретных примеров из собственного опыта и опыта окружения.
При провоцировании на политические или оценочные суждения довольно много «воды», излишней сложности. Иногда прослеживается желание «заболтать» вопрос, нежелание отвечать на него искренне. Тогда индивидуальный дискурс становится эмоциональным, метафоричным, иногда нарочито сложным, амбивалентным, двусмысленным в своей политической части.
Основные механизмы построения политической карьеры и рекрутирования элит, с точки зрения представителей исполнительной власти, делятся на две части. С одной стороны, декларируется действие меритократичных принципов, необходимость постоянного профессионального роста и повышения компетенций, с другой — абсолютно не отрицается большое значение личных связей — как на этапе вхождения в элиту, так и на всем протяжении нахождения в ней. Специфическая особенность, отмеченная несколькими респондентами (Ленинградская область, Республика Коми) — умение много пить (в компании, состоящей из людей одного или более высокого круга) как преимущество при построении политической карьеры в регионе. В Омской области и Республике Коми большинство респондентов отмечают необходимость такого качества, как «командность», вообще очень высоко ставят отношения в коллективе как залог успешной карьеры (в отличие, к примеру, от Санкт-Петербурга, где индивидуализм выражен намного ярче). В национальных республиках (Коми, Татарстан) отмечается соответствующая специфика, заключающаяся в преимуществе представителей титульной нации и определенных сложностях в связи с этим, а также «исламском факторе» (в Республике Татарстан).
Достаточно интересно проследить декларируемую личную мотивацию прихода в управленческую и политическую субфедеральную элиту, раскрывающуюся в ходе группового интервью (фокус-группы). Помимо «общих мест», связанных со «служением народу», ярко раскрываются индивидуальные психологические черты, способству-
63
ющие быстрой кооптации в элиту, такие как циничность, высокая работоспособность, лояльность, граничащая с беспринципностью и т. д.
Представители законодательной власти намного откровеннее, чем представители исполнительной. Индивидуальный дискурс живее, откровеннее, но и сумбурней, противоречивее. Много переходов с темы на тему, возвращения к прежним вопросам, «самокопания». При этом «родовая травма» представителей депутатского корпуса проявляется в полной мере: довольно много демагогии, штампов и общих мест, желания «понравиться» потенциальному избирателю. Дискурс становится ретиальным, обращенным к массовому рассредоточенному адресату. Основные приемы представляют собой апелляцию к авторитету (цитирование классиков, ведущих политических деятелей региона и страны) и институциональности собственной позиции. Много отсылок к экономическим и юридическим аргументам и психологических приемов, отсылающих к детским годам, неизбежной ностальгии по «прежним временам» и т. п. В индивидуальном дискурсе очень много апелляции к тому, что мнение респондента разделяется большинством, «простым народом».
Значительное количество респондентов, представляющих законодательную ветвь власти, совмещают законотворческую деятельность с научной. В таких случаях ответы обстоятельные, образные, с примерами из этой самой деятельности и личного опыта. Индивидуальный дискурс жесткий, достаточно конфликтный, бескомпромиссный. Политические оценки обильны, почти всегда критичны, но аргументированы собственной позицией. Характерно, что один из респондентов (в Санкт-Петербурге) критически относится к самому понятию профессионального политика, настаивает на необходимости прихода в политику состоявшихся в других областях людей, аргументирует свою точку зрения конкретными примерами из общественно-политической жизни региона и страны.
У многих явно присутствует желание именно убедить собеседника, зажечь его собственным видением ситуации. Индивидуальный дискурс в таких случаях достаточно резкий, конкретный, обращенный непосредственно к собеседнику. Основные приемы строятся через призму собственного опыта и апелляции к собственным переживаниям и рефлексиям, понимаемым как «общие места», которые «всем известны».
По поводу механизмов рекрутирования и построения политических карьер представители законодательной ветви власти гораздо откровеннее представителей исполнительной. Большинство респондентов сходится на том, что основные особенности таких механизмов представляют собой близость к тем или иным политическим кланам, личную преданность и лояльность, наличие связей на этапе вхождения в элиту и т. д., с одной стороны, и высокую востребованность профессионалов во время острого кадрового голода — с другой. Основные механизмы построения политической карьеры и рекрутирования элит, декларируемые представителями законодательной власти, представляют собой все то же сочетание личных качеств и амбиций, но уже с преобладанием пассионарности и личных качеств над компетентностью. Специфическая особенность, отмечаемая респондентами в Северо-Западном регионе (Ленинградская область, Республика Коми), — наличие рядом огромного мегаполиса, «высасывающего лучшие кадры». Также в Ленинградской и Омской областях отмечалось, что сверхдолгое пребывание в должности первых лиц региона (ушедших в отставку только в мае 2012 г.) наложило отпечаток на всю политическую жизнь и во многом отражалось на конфигурации в том числе и законодательных органов власти.
64
Индивидуальный дискурс «муниципалов» очень образный, многосоставный, но при этом конкретный, ясный и прямой. Виден определенный внутренний стержень, высокий профессионализм в конкретной управленческой деятельности (к примеру, в организации производства). Четко разграничиваются управленческие и политические функции, нет никаких иллюзий по поводу самостоятельности политиков регионального уровня. Политических оценок стараются избегать. Отличие от остальных уровней власти заключается в том, что прослеживается желание оценивать все явления (как карьерные, так и производственные) по результату, а не самому процессу (что для политиков иных уровней — редкость).
Видна непосредственная «связь с народом», «работа на земле» — очень много конкретных примеров из бытовой повседневной жизни, при этом налицо и разделение бытующих у электорально значимого большинства общественных и политических мифов и т. д. Иногда видны сферы, в которые респонденты категорически не хотят никакого внешнего проникновения, «закрываются». Один респондент (в Санкт-Петербурге) в принципе не воспринимает муниципальное самоуправление в качестве политической деятельности, считает ее синтезом государственной службы и общественной деятельности. Индивидуальный дискурс при этом закрытый, осторожный, подчеркнуто лояльный к выстроенной политической системе, ключевым представителям политической элиты региона. Много апелляции к необходимости поддержки со стороны «людей», «большинства», «горожан», но такая поддержка, по мнению респондента, может достигаться только с помощью региональных властей — как на законодательном, так и исполнительном уровне. Респонденты четко разделяют внешние политические события (как федеральные, так и местного уровня) и собственные карьерные стратегии, полагают это единственно правильной тактикой. Осознанно осторожны в собственно политических оценках, стараются избегать их во всех возможных случаях.
Политическая карьера на муниципальном уровне неразрывно связана с производственной и профессиональной (особенно ярко это проявляется в Ленинградской и Омской областях и в Пермском крае) — при сохраняющемся значении личных связей и протекций рекрутирование происходит однозначно из числа профессионалов, зарекомендовавших себя в какой-то конкретной области управления и/или организации производства и сельского хозяйства. В Омской области особенно остро стоит проблема противостояния областных и городских властей — большие надежды респонденты возлагали на выборы нового мэра г. Омска, прошедшие в июне 2012 г.
Даже на муниципальном уровне чувствуется разделение на «политиков» и «управленцев», категорически не желающих ассоциировать себя с политической деятельностью. Примером такого рода служит респондент из Республики Коми, занимающий пост заместителя руководителя городской администрации. Его ответы обстоятельные, глубокие, но с очень небольшим привлечением личного опыта, налицо как бы «взгляд со стороны», экспертная оценка. Респондент позиционирует себя как управленца, не связанного с политикой, топ-менеджера, которому не очень важна сфера реализации собственных умений и амбиций, способного реализоваться в любой деятельности универсала. При этом такая позиция позволяет ему высказывать и политические оценки происходящих в стране процессов, позиционируя их как мнение частного человека, а не должностного лица. Индивидуальный дискурс жесткий, конкретный, достаточно откровенный к себе и окружающим. Респондент довольно критично оценивает общий
65
уровень качества управления в регионе, полагая, что данный факт является преимуществом в построении карьерных стратегий конкретных людей.
В случае партийных деятелей (обеспечивающих политические и избирательные процессы) ответы очень обстоятельные, полные, искренние, уверенные. Видно желание ответить на вопросы честно, в первую очередь для самих себя, хотя иногда заметно и желание «уговорить», убедить в собственной правоте. Индивидуальный дискурс ясный, внутренне непротиворечивый, создающий впечатление уверенности, ироничный. Много конкретных советов по построению собственной управленческой, профессиональной и политической карьеры, с привлечением конкретных примеров из собственного опыта и опыта ближайшего окружения.
Карьера в предложенной модели представляет собой синтез профессиональных качеств, умения и желания постоянно совершенствоваться и «не стоять на месте», лояльности, удачи и наличия связей на этапе вхождения в истеблишмент.
В случае общественных деятелей их можно разделить на две категории: собственно общественников и «политиков». В первом случае ответы обстоятельные, рефлексирующие, искренние, откровенные. Респонденты воспринимают интервью во многом как передачу опыта, прибегая к соответствующим приемам и тактикам — много апелляции к собственному опыту, конкретных примеров из прошлой и настоящей работы и т. д. Делается упор именно на общественной, а не политической работе. При ответе на сущностные вопросы много конкретных примеров из деятельности возглавляемых организаций.
Во втором случае ответы также развернутые, обстоятельные, но зачастую с элементами миссионерства или самолюбования. Так, в Республике Коми респондент пытается донести свои ярко выраженные националистические взгляды до интервьюера всеми возможными способами и приемами — от использования экономической аргументации и статистики (проблема нелегальной миграции, старения населения, демографических проблем и т. д.) до явно демагогических приемов, в стиле «Доколе?!». Индивидуальный дискурс очень образный, метафоричный, зачастую внутренне противоречивый, конфликтный. Для интервьюируемого важно одобрение собственной позиции, наличие большого числа единомышленников, к которым он довольно часто апеллирует.
Литература
1. Саморукова И. В. Художественное высказывание как литературоведческая категория: постановка проблемы // Научные доклады и лекции Самарского государственного университета. Самара: Изд-во СамГУ, 2000.
2. Попова О. В. Политический анализ и прогнозирование. М.: Аст, 2011.
Статья поступила в редакцию 11 сентября 2012 г.
66
