CC BY
147
http://www.zabvektor.com
ISSN 2542-0038 (Online) ISSN 1996-7853
УДК 81'255.2
DOI: 10.21209/1996-7853-2018-13-1-80-87
Анастасия Викторовна Уржа,
кандидат филологических наук, доцент, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, (119991, Россия, г. Москва, Ленинские горы, ГСП-1),
e-mail: English2@yandex.ru
Прагматические функции замены реалий в современных переводах
В статье отражены результаты исследования, ориентированного на выявление функций замены реалий в современных переводах текстов СМИ и художественной литературы. Отечественные и зарубежные труды по теории и критике перевода трактуют приём замены реалий (обнаруженный и изученный на материале переводов прошлых веков) как маргинальный и нежелательный, тем не менее, подобная замена - далеко не такое редкое явление в современном переводе, как можно предположить. Для выявления причин распространённости этого явления необходимо обратиться к его прагматическим основаниям. В результате исследования многочисленных контекстов замен реалий были выявлены четыре прагматические функции подобных операций, обозначенные как доместицирующая, аксиологически-идентифицирующая, идеологи-чески-манипулятивная и форенизирующая. Каждый тип замен распространён в рамках определённых жанров, чаще всего он сопровождается языковыми (семантическими и грамматическими) и композиционными приёмами, поддерживающими соответствующую функцию в рамках всего текста или крупного фрагмента перевода; эти средства также обзорно освещены в статье. Материалом сопоставительного исследования стали переводы приключенческой литературы (в частности, популярных и малоизвестных переводов «Приключений Тома Сойера» Марка Твена), классических произведений, а также статей о странах в журнале "National Geographic".
Ключевые слова: перевод, реалия, прагматическая функция, доместикация, форенизация
Введение. Исследование, результаты которого представлены в данной статье, проведено в рамках диалога между двумя отечественными переводоведческими традициями, ориентированными соответственно на изучение средневековых и новейших переводов. Традиции эти существуют и развиваются до сих пор во многом обособленно, чему способствует и специфика древних переводных текстов по сравнению с новейшими, и различия в характере культурных контактов, и несовпадение терминологического и методологического аппарата, используемого историками языка и учёными, анализирующими переводы последнего столетия. Однако нередко лингвистические объекты исследования в рамках этих двух сфер оказываются близкими, и объединение опыта двух традиций в их изучении представляется плодотворным. Среди таких объектов -формы настоящего исторического времени в переводных нарративах, метатекстовые элементы/дискурсивные маркеры в древних и современных переводах, ксенопоказатели с различными функциями, средневековые глоссы и современные переводческие сноски и т. п. [8; 9; 16]. Диалог исследовательских традиций продуктивнее всего осуществляется в функциональном ракурсе: на первый план вы-
ходят способы интерпретации переводчиками оригинальных языковых средств, характер задействуемых трансформаций и главное -прагматический эффект таких переводческих решений. Объектом характеристики в данной статье стала замена реалий - явление, широко известное именно благодаря исследованиям средневековых переводов [7; 6; 10]. Наша цель - описать различные типы таких замен в современных переводах, выявить и сопоставить их прагматические функции, а также проанализировать соотношение этих явлений с другими, изофункциональными процессами.
Методология и методы исследования. Проблема передачи реалий на языке другой культуры - одна из самых древних и при этом совершенно не теряющих актуальности проблем перевода. Одно из первых определений реалий в отечественном переводоведении дано Л. Н. Соболевым: это «бытовые и специфически национальные слова и обороты, не имеющие эквивалентов в быту, а следовательно, и в языках других стран»1. Позже Л. С. Бархударов предлагает более общее определение реалий: «Слова, обозначающие предметы, понятия и ситуации, не существующие в прак-
1 Соболев Л. Н. Пособие по переводу с русского языка на французский. - М.: Изд-во лит. на ин. яз., 1952. - С. 281.
80
© Уржа А. В., 2018
тическом опыте людей, говорящих на другом языке» [1, с. 95]. С. Влахов и С. Флорин в монографии «Непереводимое в переводе» пишут об этнографических, географических, общественно-политических реалиях, другие авторы предлагают более дробные классификации (блюда, напитки, детали костюма, украшения, деньги, титулы и должности, имена собственные и обращения при них и т. д.) [2; 3; 12; 13]. Термины, междометия и звукоподражания, эк-зотизмы, аббревиатуры отчасти включаются в круг реалий, но, вместе с тем, отчасти выходят за пределы безэквивалентной лексики [4].
Интерпретация реалий - один из наиболее популярных объектов изучения в сфере сопоставительного анализа переводных текстов как в России, так и за рубежом (G. Mounin, J. Vinay, J. Darbelnet, E. Nida, А. В. Фёдоров, Я. И. Рецкер, Л. С. Бархударов, В. Н. Комиссаров, С. И. Влахов, С. П. Флорин), и интерес к этой теме не ослабевает в наши дни (Н. К. Гарбовский, M. Baker, V. Moya, B. Ha-tim, J. Mason, L. Venuti и др.). Давно составлены развёрнутые списки способов передачи реалий при переводе при помощи перифраза, генерализации, подбора функционального аналога и т. д. (В. Н. Комиссаров, Л. К. Латышев, А. Л. Семенов, С. И. Влахов, С. П. Флорин, J. House); нарушения при передаче реалий внесены в реестры переводческих ошибок (Д. М. Бузаджи, В. В. Гусев, В. К. Ланчиков, Д. В. Псурцев, К. И. Леонтьева, М. А. Куниловская); однако ни один способ решения проблемы не признаётся полностью удовлетворительным, и, подбирая компромиссный вариант, переводчик лишь в большей или меньшей степени приближается к адекватному отображению реалии.
Замена реалии при переводе - явление, достаточно распространённое в средневековых переводах [7; 6; 10], а также в XVIII веке, в эпоху «склонения на наши нравы» [15, с. 59-68], подобное одомашнивание иностранного текста спорадически встречается даже в переводах последней трети XIX века (например, в 1879 году выходит перевод сказки Л. Кэрролла «Соня в царстве дива», где появляется кошка Катюша, рыба - «лакей» и стихи «Близко города Буянска»).
Можно предположить, что подобная девиация, многократно раскритикованная в монографиях и пособиях по переводоведению, в современных переводах будет периферийной. Однако со временем явление замены реалий не только не исчезло, но даже не сократилось в количестве, поскольку за ним по большей части стоят не семантико-грам-
матические и даже не культурологические, а именно прагматические причины.
Результаты исследования и их обсуждение.
Прагматические функции замены реалий в переводе. Доместикационные замены. Одна из самых известных прагматических причин замены реалий описана ещё у Юджина Найды в его книге 1964 года «К науке переводить». Ю. Найда был исполнительным секретарём по переводу Американского библейского общества, и объектом его исследования стали референциальные и эмотивные значения слов, интерпретируемые в переводах Ветхого и Нового завета для недавно христианизированных стран. Учёный предлагает для таких переводов принцип «динамической эквивалентности», который базируется на «принципе эквивалентного эффекта». В этом случае переводчик стремится не столько добиться формального совпадения сообщения на языке перевода с сообщением на языке оригинала, сколько приблизить характер воздействия переводного текста на адресата к эффекту, производимому оригинальным текстом в его собственной языковой среде. Вот почему white as snow (белый, как снег) он предлагает для жителей южных стран, не знакомых со снегом, переводить white as egret feathers (белый, как перья цапли) [15, с. 158]. Помимо замены реалий, которая, как весьма одиозный переводческий приём, вызвала шквал критических отзывов [см. например: 14, с. 34-35], Ю. Найда предложил и другие решения для подобных ситуаций.
Согласно теории информационной нагрузки высказывания, любая фраза включает средства, семантически дублирующие другие или отсылающие к уже известным говорящему сведениям. Для адресата из другой культуры библейский текст оказывается сплошным конденсатом новой информации, поэтому Ю. Найда рекомендует разбавлять этот поток, например, при помощи поясняющих гиперонимических номинаций (животное верблюд, драгоценный камень рубин, религиозная группа фарисеи). Прагматическое зерно подобного подхода, «оставляющего читателя в покое и перемещающего к нему автора», известно со времён знаменитой лекции Ф.Шлейермахера «О разных методах перевода» [17], а Л. Венути в работе 1995 "The Translator's invisibility" обозначил стратегию, включающую такие замены, как доместикацию, - приспосабливание текста к кругозору, мировоззрению, языковому мышлению читателей другой культуры [18]. В наше время
популярность снискал прямо противоположный подход к интерпретации иноязычных текстов, названный Л. Венути форенизацией (его удачным русским эквивалентом можно считать «отстранение»), - это «перемещение читателя к автору», создание перевода, намеренно подчёркивающего инокультурность оригинала. Однако в переводах для детской аудитории принципы динамической эквивалентности продолжают действовать: учёт
фактора адресата в этом случае тесно связывается с задачей создания понятного, легко читаемого текста, оформленного в русле языковых и стилистических норм принимающей культуры.
Так, сравнивая три современных перевода сказки Р. Дала "Fantastic Mr. Fox", выполненные А. Нестеровым, И. Кастальской и Е. Суриц, мы можем наблюдать различные стратегии интерпретации реалий (табл. 1).
Таблица 1
R.Dahl Fantastic Mr. Fox А. Нестеров «Потрясающий мистер Лис» (2002) И. Кастальская «Фантастический мистер Фокс» (2004) Е. Суриц «Изумительный мистер Лис» (2012)
And the three farmers sat outside their tents eating their supper. Boggis had three boiled chickens smothered in dumplings, Bunce had six doughnuts filled with disgusting goose-liver paste, and Bean had two gallons of cider Три фермера сидели у палаток, и каждый ел свой ужин. У Боггиза на ужин было три тушёных в яблоках цыплёнка. У Бунса -шесть пончиков, нашпигованных отвратительным паштетом из гусиной печёнки. У Бина - два галлона сидра А трое фермеров сидели около палаток и ужинали. У Боггиса на ужин были три варёные курицы с клёцками, у Банса - шесть пирожков с мерзким паштетом из гусиной печёнки, а у Бина - девять литров сидра И все трое фермеров сидели перед своими палатками, и каждый ел свой ужин. У Шара были на ужин три жареных курочки, запечённые с яблоками. У Шока - шесть пирожков с гнусной гусиной печёнкой. А у Шипа - восемь литров яблочного сидра
Каждый из переводчиков предлагает свой вариант названия сказки, имён собственных главных героев, их кушаний, единиц измерения различных величин. Очень важно подчеркнуть, что в этом выборе переводчики последовательны на протяжении всего текста. Так, в переводе А. Нестерова читатель обнаружит, наряду с галлонами, ярды, мили, футы и дюймы; у И. Кастальской - литры, метры, километры, сантиметры и шаги. Особенно интересен для нас
вариант Е. Суриц, активно ориентирующей свой вариант на маленьких читателей, знакомых с русскими сказками: она нередко использует не точные, а приблизительные обозначения типа «за версту», «чуть-чуть» и «совсем близко». Именно в этом переводе появляются не клёцки и пончики, а яблоки и пирожки; созвучные друг другу имена героев приближены к русским словам. Е. Суриц последовательно вводит в перевод сказки русские идиомы и сказочные обороты (табл. 2).
Таблица 2
R.Dahl Fantastic Mr. Fox И. Кастальская Е. Суриц
Down in the valley there were three farms. The owners of these farms had done well. They were rich men. They were also nasty men В одной долине стояли три фермы. Хозяева ферм весьма преуспели в своём деле и были людьми богатыми, но при этом мерзкими Жили в одной долине три фермера, три соседа. Жили они - не тужили. Все трое были богачи, и ужасно противные притом
"Yes, but just don't get careless," -said Mrs. Fox - Да, но всё-таки не веди себя беспечно, - настаивала миссис Фокс - Да, но всё-таки бережёного бог бережёт, - сказала миссис Лис
Она же использует знакомые русским детям интертекстуальные отсылки, интерпрети-
руя английские междометия и звукоподражания (табл. 3).
Таблица 3
R.Dahl Fantastic Mr. Fox И. Кастальская Е. Суриц
We will wait there until he comes out. Then... Bang! Bang-bangbang Дождёмся, когда он выйдет. И тогда... Бах! Бах! Бах! Ба-бах! И будем ждать, пока он не вылезет, а потом... Пиф-паф! Пиф-паф, ой-ой-ой!
Безусловно, подобный творческий подход к достижению динамической эквива-
лентности при переводе отличается от чисто доместикационных замен в переводах для
детей, созданных в начале прошлого, двадцатого века. Однако мы кратко остановимся и на таких заменах по той причине, что старые переводы в наши дни нередко переиздаются с минимальным редактированием, и эти книги оказываются на полках магазинов и библиотек.
Устаревшие доместикационные замены. В переводе, выполненном Е. Кудашевой и переизданном в серии «Новая школьная библиотека» в 2005 году, на месте фразы Бекки Тэтчер What I like is chewing-gum стоит «Что я люблю, так это жевать камедь» (камедь - «застывший сок из коры разных деревьев; то же, что гумми»1). Действительно, в России жевательная резинка появилась позже, чем в Европе (её распространение в СССР связывают с VI Международным фестивалем молодёжи и студентов в 1957 году), тогда как камедь, или гуммиарабик, издавна использовалась детьми как своеобразное лакомство - именно эту реалию и использовала переводчица (её текст, скорее всего, относится ко 2-му десятилетию ХХ века [5]).
Один случай доместикационной замены реалии представляется нам особенно интересным. Как мы помним, индеец Джо, нашедший клад в заброшенном доме, замечает свежую землю на лопате, оставленной мальчиками, и поэтому на вопрос помощника: Что будем делать с сокровищем? Оставим здесь? Отвечает: Нет! Клянусь великим Са-хемом, нет! К. И. Чуковский дал здесь сноску о том, что сахемы - это древнеиндейские вожди. Ряд русских переводчиков опустили упоминание реалии, у них Джо говорит: Нет, этого нельзя делать! (пер. М. Николаевой, 1901) или Нет, клянусь великими предками! (пер. Н. Дарузес, 1953), а в переводе В. Ис-полатова (1904) восклицание индейца Джо переведено совершенно неожиданным образом: «Впрочем, нет! Клянусь Магометом, нет!» Можно лишь строить предположения о мотивах такого выбора: скорее всего, переводчик стремился сделать восклицание более понятным для юных русских читателей, сохранив его «экзотическую» окраску, однако индеец Джо, клянущийся именем исламского пророка, мог бы вызвать у образованной аудитории только недоумение.
В анонимном дореволюционном переводе повести «Трое в лодке, не считая собаки», переизданном в 2006 году, написано: «Тогда дядя Поджер взял аршин и измерил длину стены: оказалось, что ему надо найти по-
1 Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова. - М.: Терра, 1996. - С. 1295.
ловину 21 фута и пяти целых с тремя восьмыми дюйма» [11].
Когда реалии-субституты устаревают, до-местикационная замена теряет свою прагматическую функцию, она не «приближает текст к читателю», не делает его понятнее.
Аксиологически-идентифицирующие замены. Однако роль замен реалий при переводе может быть и иной. Введение субститутов экзотических реалий нередко связано с необходимостью корректно реализовать аксиологические смыслы высказывания в ситуации, когда оценочные стереотипы принимающей культуры отличаются. Так, переводя известные строки из «Евгения Онегина» «И трюф-ли, роскошь юных лет, / Французской кухни лучший цвет» на азербайджанский язык, Самед Вургун в 1936 году предложил читателям вариант: «Лучшее из французской кухни / Парится сейчас тава-кебаб / Роскошь юношества эта еда, это веселье»2. Трюфели не были знакомы читателям перевода в 40-е годы ХХ века (да и позднее это слово у советских граждан связывалось прежде всего с названием конфет), выбор гиперонима «грибы» не позволил бы переводчику передать в этом контексте оценочные смыслы оригинала, поскольку блюдо из грибов не представлялось азербайджанцам деликатесом, тогда как тава-кебаб ассоциировалось у целевой аудитории перевода с пиршеством, застольем. Прагматическая функция замены реалии в этом случае - донести знак оценки, связанный с исходной реалией, и эту функцию можно назвать аксиологически-идентифици-рующей. Оценочные и эмотивные смыслы слов роскошь и лучший цвет, отражённые в азербайджанском переводе, контекстуально поддерживают введённую переводчиком реалию. Однако поздние переводы пушкинского романа не сохраняют замену С. Вургуна, предпочитая транслитерированное обозначение данной реалии.
Идеологические замены реалий. Заменяя реалию, переводчик может стремиться и к прямо противоположному эффекту - транслировать читателю иные оценочные смыслы (ориентируясь на его потенциальный оценочный стереотип или на стереотип, принятый в качестве доминирующего в его культурной среде). Обычно такая замена сопряжена с идеологической интерпретацией текста при переводе.
2 Подстрочный перевод предложен Б. Самедовым в его дипломной работе об азербайджанских переводах «Евгения Онегина», выполненной на филологическом факультете МГУ под руководством доцента Е. И. Кисло-вой.
В качестве двух ярких иллюстраций такого рода нам послужат русские переводы статей, опубликованных в журнале "National Geographic" в 2010 и 2014 годы. Автор первой статьи (2010), Марк Джекобсон, делится впечатлениями о поездке в Сингапур. Различие в подходах американского автора и русского переводчика видно уже из названий статей "The Singapore Solution" и «Сингапур: счастье по плану». Если в оригинале доминирующая эмоция - удивление от знакомства со страной с противоречивым социально-политическим укладом, совершившей головокружительный экономический скачок, то в русском переводе не скрывается недоверие к системе, пусть и успешной, но очень напоминающей тоталитарную. Вот почему русский переводчик вместо "LKU" или "ММ" (managing minister -министр-наставник) использует номинации «Великий Ли» и «Отец нации».
Реплики Ли Куан Ю при переводе получают дополнительную специфическую оценку: "This is why it is a good thing, the MM says, that the nation has welcomed so many Chinese immigrants (25 percent of the population is now foreign-born)". (Подстрочный перевод: «Вот почему это хорошо, говорит ММ, что нация приняла такое большое количество китайских иммигрантов (25 процентов сегодняшнего населения родились за границей)». Ср.: «Но великий Ли, конечно, нашёл выход: пригласил китайских иммигрантов. В итоге сегодня получается, что каждый четвёртый житель Сингапура был рождён за его пределами». Обратим внимание на слово конечно: в оригинале Ли Куан Ю сам оценивает ситуацию, своё решение и его последствия, а в переводе повествователь оценивает министра-наставника. Номинация великий Ли, несущая в себе одновременно и долю серьёзности, и долю иронии, также способствует выражению отношения к главному герою статьи.
Иное соотношение идеологических тактик оригинала и перевода мы наблюдаем, обращаясь к статье Тима Салливана "North Korea" (2013), где американский автор стремится сопоставить Северную Корею с Советским Союзом и негативно оценивает реалии социалистического строя. Русский же перевод и в диктумном, и в модусном плане в определённой мере «освобождает» текст от описанных авторских интенций, используя всё ту же идеологическую функцию замены реалий.
Место, куда предположительно попадают те, кто неугоден правительству, в оригинальном тексте называется "a hidden gulag". Переводчик отказывается от существительного
«гулаг» в пользу «секретной системы лагерей», чтобы избежать прямой ассоциации с советскими исправительно-трудовыми лагерями. "He would go to prison, disappearing into a hidden gulag that holds between 150,000 and 200,000 people" переводится так: «Он бы бесследно сгинул в секретной системе лагерей, где томятся от 150 тысяч до 200 тысяч человек».
В рассказе о жителях, восхваляющих своего лидера Ким Чен Ына, Тим Салливан называет северокорейцев "Stalinist robots". Переводчик вновь целенаправленно избавляет текст от сравнений со сталинским режимом: "It is easy, after many such encounters, to believe in the caricature of North Koreans as Stalinist robots", ср.: «После множества подобных встреч легко поверить карикатурам, представляющим северокорейцев роботами». В других случаях реалии просто опускаются: "The truth about ordinary North Korean life is hidden right inside the Potemkin displays" - фрагмент не переведен; "In a country where dull, Soviet-inspired clothing had always been the rule" - «В бедной стране, где большинству всегда было не до моды <...>».
Традиционное использование номинации collective farm для обозначения советских колхозов1 широко известно и отмечено в словарях и энциклопедиях [18, с. 242]. Однако переводчик заменяет эту реалию, уводя читателя от прямых ассоциаций Северной Кореи с СССР: "We've traveled to collective farms". Ср.: «Весь последний год мы с Дэвидом ездили в сельхозкооперативы2».
Итак, уход от оригинальной реалии или её замена в рассмотренных случаях обусловлены нежеланием передавать оценочный смысл, соотнесённый с ней в оригинальном тексте. Чаще всего замены такого рода можно наблюдать в переводе текстов СМИ, связанных с политической и экономической проблематикой (ср. с явлением конфессиональной адаптации в средневековых переводах [10, с. 100]).
1 Collective farm (esp. in Communist countries) - a large farm made by joining a number of small farms together, owned by the state, and controlled by the farm workers. Longman Dictionary of English Language and Culture. -Harlow: Longman, 1992. - P. 242.
2 В отличие от коллективного хозяйства (колхоза), представляющего собой добровольное объединение людей, имеющих общие орудия труда, землю, самостоятельно распределяющих между собой работу и доход, сельхозкооператив - это организация, созданная людьми, занимающимися личным подсобным хозяйством, фермерами, объединившими имущественные паевые взносы. См.: Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. - 4-е изд., доп. - М.: Азбуковник, 1997. - С. 285.
Форенизирующие замены реалий. Существует и ещё одна, более редкая функция замены реалий при переводе, которую можно назвать форенизирующей. Так, в статье "Stranded on the Roof of the World" («Забытые на крыше мира») 2013 года журналист Майкл Финкл рассказывает о жизни кочующих киргизов в Афганистане. При сопоставлении оригинала и перевода выявляется необычный приём: там, где автор описывает особенности быта кочевников с помощью известных читателю гиперонимических слов, переводчик заменяет их на специфические обозначения
реалий, имеющих национальную окраску. В результате создаётся эффект погружённости корреспондента в тему, а читатель, от которого понимание такого текста требует чуть больших усилий, ощущает непосредственный контакт с иной культурой. Там, где американский журналист пишет: "They sat outside on blankets, in a large circle" (Подстрочный перевод: Они сидели на улице в большом кругу на одеялах:), переводчик даёт такую интерпретацию: «Они расселись на кошмах возле юрты, образовав большой круг». Рассмотрим ряд аналогичных примеров (табл. 4).
Таблица 4
Оригинальный текст Подстрочный перевод Опубликованный перевод
It's moving day; everything the khan owns needs to be tied to the back of a yak Сегодня день переезда; всё, чем владеет хан, должно быть привязано на спине у яка Сегодня - день перекочёвки, и всё имущество хана нужно навьючить на спины яков
The yaks buck and kick and snort; loading them is as much wrestling as packing Яки взбрыкивают, лягаются и фыркают; погрузка вещей - не только сборы,но и борьба Яки бодаются и фыркают. Навьючивание - это не только погрузка вещей, но и борьба со строптивыми животными
Moving is what nomads do Переезд - это то, что делают кочевники Перекочёвка с пастбища на пастбище - образ жизни кочевников
The hunk of fat around a sheep's tail, boiled until gelatinous and pale yellow, is a great delicacy Кусок сала вокруг овечьего хвоста, сваренный до желеобразного состояния и бледно-жёлтого цвета, является большим деликатесом. Овечье курдючное сало, сваренное до состояния студня и приоб-рётшее бледно-жёлтый цвет - их излюбленное лакомство.
I catch a ride on one of the khan's tamed yaks and join the procession Я забрался на одного из приручённых ханом яков и присоединился к шествию Я взгромоздился на одного из приручённых яков хана и присоединился к каравану
Though it's late June, snow falls, swirling beneath cottage cheese clouds Хотя уже конец июня, снег идёт, кружась под «творожными» облаками Хотя уже конец июня, с неба сыплет снег, снежинки кружат под белыми, как сыр-курут, облаками
Во всех случаях оригинальный текст, описывающий реалии быта афганских киргизов, оперирует нейтральными номинациями (moving, loading, blankets, cottage cheese), знакомыми англоязычным читателям из разных стран, тогда как русский перевод изобилует экзотическими обозначениями, погружающими читателя в атмосферу восточной кочевой культуры. При этом если контекст поможет адресату уяснить, что такое перекочёвка и навьючивание, то для того, чтобы понять значение слов кошма и курут, нужно обладать некоторыми дополнительными знаниями. Перевод стимулирует читателя к получению новой информации в ходе знакомства с иной культурой.
Выводы. Итак, на основе анализа материала можно выделить несколько различных прагматических функций замен реалий при переводе:
1. Цель замен первого типа - приблизить тест к читателю, сделать его понятнее (можно назвать её доместицирующей функцией).
2. Цель замен второго типа - транслировать корректные оценочные смыслы, сопровождающие оригинальный текст (это аксио-логически-идентифицирующая функция).
3. Функция третьего типа - транслировать читателю иные по сравнению с оригиналом оценочные смыслы (ориентируясь на его аксиологический стереотип, на идеологические стандарты его культуры) - идеологическая функция. Поскольку нередко такой стереотип, предлагаемый читателю, постулируется как раз на этапе перевода (это могут быть личные взгляды интерпретатора или стереотип, принятый в качестве редакционной политики переводного издания), то подобная замена реалии может иметь мани-пулятивный характер.
4. Цель замен четвёртого типа - формирование отстранённого повествования, приближающего читателя к инокультурным реалиям (форенизирующая функция).
Все перечисленные функции замены реалий могут быть обнаружены в современных переводах, первая чаще встречается в пере-
Каждое из отмеченных явлений имеет в тексте определённое изофункциональное окружение. В доместицирующем переводе используются интертекстуальные аллюзии, понятные читателю, в переводы для детей добавляются диминутивы, дейктики, экспрессивно-коммуникативные модификации моделей предложений. В форенизирующем переводе усложняется диктумная семантика - добавляются фактические данные о стране или культуре, которые должен знать
водах для детей, вторая и третья - в переводах текстов СМИ. Четвёртая функция - наиболее редкая, она встречается в переводах по страноведческой, культурологической и спортивной тематике и демонстрирует дополнительные знания переводчика, которыми он хочет поделиться с читателями.
читатель (в статье - это происходит в самом тексте, в переводе художественного произведения - в сносках). При аксиологической идентификации нередко замену реалии поддерживают слова с оценочной и эмотивной семантикой (см. выше «роскошь» и «веселье» у С. Вургуна), аналогичную «поддержку», только с обратным знаком, осуществляют слова с такими значениями и при идеологических заменах реалий. Кроме того, таким заменам могут сопутствовать и лакуны на диктумном уровне (когда «неудобная» реалия просто не упоминается). При идеологически обусловленных заменах реалий мы имеем усложнение перспективы текста при переводе: в нём вербализуется ещё одна аксиологическая точка зрения, которая стремится к доминированию.
Список литературы
1. Бархударов Л. С. Язык и перевод. М.: Международные отношения, 1975. 240 с.
2. Вайсбурд М. Л. Реалии как элемент страноведения // Русский язык за рубежом. 1972. № 3. С. 98-100.
3. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании РКИ. 4-е изд. М.: Русский язык, 1990. 246 с.
4. Влахов С. И., Флорин С. П. Непереводимое в переводе. М.: Международные отношения, 1980. 342 с.
5. Калмыкова Д. И. Текстологические характеристики «новых» переводов романа М. Твена «Приключения Тома Сойера» и лингвистические основания их датировки [Электронный ресурс] // Ломоносов-2015: материалы Междунар. молодёжного науч. форума / отв. ред. А. И. Андреев, А. В. Андриянов, Е. А. Анти-пов. М.: МАКС Пресс, 2015. Режим доступа: https://www.lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2015/data/ section_28_6887.htm (дата обращения: 19.09.2017).
6. Кузьмина М. К. Житие Симеона Юродивого в редакции Димитрия Ростовского. Принципы работы с источниками и методология их редактирования. М.; СПб.: Нестор-История, 2015. 128 с.
7. Максимович К. А. Законъ соудьныи людьмъ. Источниковедческие и лингвистические аспекты исследования славянского юридического памятника. М.: Древлехранилище, 2004. 237 с.
8. Пентковская Т. В., Уржа А. В. Переводческие стратегии в древних и современных текстах: настоящее историческое // Славистика (Београд). 2013. № 17. С. 173-180.
9. Пентковская Т. В., Уржа А. В. Прагматические функции глосс в древних и современных русских переводах // Славистика (Београд). 2016. Т. 20. С. 589-597.
10. Пентковская Т. В. Адаптация реалий в церковнославянских переводах XVI-XVII вв.: прагматический аспект // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2017. № 3. С. 99-100.
11. Уржа А. В. Стиль и синтаксис русских переводов повести Дж. К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» // Вестник ЦМО МГУ. Сер. Филология. Культурология. Педагогика. Методика. 2015. № 1. С. 96-102.
12. Фёдоров А. В. Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы). 5-е изд. М.: Филология три, 2002. 416 с.
13. Чернов Г В. К вопросу о передаче безэквивалентной лексики при переводе советской публицистики на английский язык // Учёные записки МГПИИЯ. 1958. T. 16. С. 223—224.
14. Bassnett S. Translation Studies. New York; London: Routledge: Taylor & Francis Group, 2002. 188 p.
15. Nida E. Towards a Science of Translation. With Special Reference to Principles and Procedures involved in Bible Translating. Leiden, 1964. 332 p.
16. Pentkovskaya T., Urzha A. Metatext verbalization in early and modern Russian translations // Translation in Russian Contexts: Culture, Politics, Identity. Routledge Advances in Translation and Interpreting Studies. New York; London: Routledge: Taylor & Francis Group, 2018. P. 37-50.
17. Schleiermacher F. D. Uber die verschiedenen Methoden des Ubersetzens (1813) // Das Problem des Ubersetzens. Stuttgart, 1963. P. 38-134.
18. Venuti L. The Translator's Invisibility: A History of Translation. London, New York: Routledge, 1995. 353 p.
Библиографическое описание статьи
Уржа А. В. Прагматические функции замены реалий в современных переводах // Гуманитарный вектор. 2018. Т. 13, № 1. С. 80-87. DOI: 10.21209/1996-7853-2018-13-1-80-87.
Статья поступила в редакцию 10.11.2017; принята к публикации 12.12.2017
Anastasia V. Urzha,
Candidate of Philology, Associate Professor, Lomonosov Moscow State University (GSP 1, Leninskiye Gory, Moscow, 119991, Russia), e-mail: English2@yandex.ru
Pragmatic Functions of Substituting Realia in Modern Translations
The research presented in the article focuses on the phenomenon of changing realia in translated media texts and literary texts. Changing or even substituting realia was rather common in medieval translations, but in modern translation it is concerned by specialists in translation studies to be a marginal and inappropriate device. Though, as our research shows, it can be discovered not only in translated poems and prose, but also in translated mass media resources. Several different functions of this phenomenon are revealed and described in the article concerning the pragmatic sphere of translation. These functions are characterized as domesticating, evaluation-identifying, ideologically manipulative and foreignizing functions. Each type of substitution can be mostly found in certain genres of texts, it is also accompanied by linguistic (semantic and grammar) and compositional devices, supporting the same function within the whole translated text or its fragment. These devices are also characterized in the article. The material of this comparative research includes translations of classical Russian literature, adventure children literature (for example, both popular and non-famous Russian translations of "The Adventures of Tom Sawyer"), as well as modern authorized translations of media texts (articles from National Geographic magazine).
Keywords: translation, realia, pragmatic function, domestication, foreignization
References
1. Barkhudarov, L. S. Language and translation. M.: Mezhdunarodnyje otnoshenija, 1975. (In Rus.)
2. Vaisburd, M. L. Realia as an element of regional studies. Russkij yazyk za rubezhom, no. 3, pp. 98-100, 1972. (In Rus.)
3. Vereshchagin, E. M., Kostomarov V. G. Language and culture: linguistic regional studies in teaching Russian as a foreign language. M: Russkij yazyk, 1990. (In Rus.)
4. Vlakhov, S., Florin, S. Untranslatable in translation. M: Mezhdunarodnyje otnoshenija, 1980. (In Rus.)
5. Kalmykova, D. I. Textological characteristics of the "new" translations of "The adventures of Tom Sawyer" by M. Twain and linguistic grounds for their dating, Proceedings of International Youth Scientific Forum "Lomonosov-2015". Web.19.09.2017. https://www.lomonosovmsu.ru/archive/Lomonosov_2015/data/section_28_6887.htm (In Rus.)
6. Kuzmina, M. K. Life of Simeon Yurodivy in the edition of Dmitry Rostovsky. Principles of working with original sources and methodology of their editing. M: Spb., 2015. (In Rus.)
7. Maksimovich, K. A. "Zakon soudny ljudem". Source study and linguistic aspects of research into Slavic law texts. M: Drevlekhranilishche, 2004. (In Rus.)
8. Pentkovskaya T. V., Urzha A. V. Translation strategies in old and modern texts: praesens historicum. Slavis-tica (Belgrad), no. XVII, pp. 173-180, 2013. (In Rus.)
9. Pentkovskaya, T. V., Urzha A. V. Pragmatic functions of glosses in old and modern Russian translations. Slavistica (Belgrad), vol. 20, pp. 589-597, 2016. (In Rus.)
10. Pentkovskaya, T. V. Adaptation of realia in Church Slavonic translations in XVI-XVII cent.: pragmatic aspect. Old Rus. Medieval Issues, no.3 (69), pp. 99-100, 2017. (In Rus.)
11. Urzha, A. V. Style and syntax of Russian translations of the novel "Three men in a boat (to say nothing of the dog)" by J. K. Jerome. Vestnik CMO (Lomonosov MSU). Philology. Culture studies. Teaching. Methodology, no. 1, pp. 96-102, 2015. (In Rus.)
12. Fedorov, A. V. Preliminaries for general theory of translation (linguistic issues). M: Izdatelskij dom «Philo-logia tri», 2002. (In Rus.)
13. Chernov, G. V. To the matter of interpreting realia in translations of Soviet media into English. Uchenyje Zapiski (Moscow State Pedagogical Institute of Foreign Languages), vol. XVI, pp. 223-224, 1958. (In Rus.)
14. Bassnett, S. Translation Studies. New York and London: Routledge: Taylor & Francis Group, 2002. (In Engl.).
15. Nida, E. Towards a Science of Translation. With Special Reference to Principles and Procedures involved in Bible Translating. Leiden, 1964. (In Engl.).
16. Pentkovskaya, T., Urzha, A. Metatext verbalization in early and modern Russian translations. In Translation in Russian Contexts: Culture, Politics, Identity. Routledge Advances in Translation and Interpreting Studies. New York and London: Routledge: Taylor & Francis Group, 2018: 37-50. (In Engl.).
17. Schleiermacher, F. D. Uber die verschiedenen Methoden des Ubersetzens (1813). In Das Problem des Ubersetzens. Stuttgart, 1963: 38-70. (In Germ.).
18. Venuti L. The Translator's Invisibility: A History of Translation. London, N.Y: Routledge, 1995. (In Engl.).
Received: November 10, 2017; accepted for publication December 12, 2017
Reference to the article
Urzha A. V. Pragmatic Functions of Substituting Realia in Modern Translations // Humanitarian Vector. 2018. Vol. 13, No.1. PP. 80-87. DOI: 10.21209/1996-7853-2018-13-1-80-87.
