CC BY
57
SPREADING OF CUSTOM ON ARTIFICIALLY CRANIAL DEFORMATION AMONG
SARGAT’S POPULATION
D.I. Razhev
The analysis of the artificial cranial deformation among Sargat populations (5th c. BC to AD 3rd c., forest-steppe of Western Siberia) has indicated several important patterns of its development. It appears that the practice of deformation was first introduced into the Sargat region by the noble clans of the Central Asian nomads in the first century AD. Most of these clans have been obtained at the Ishim River region. The tradition of deformation persisted among the Sargat until their decline, but the visual intensity was small. Based on evidence discussed within this article, a new model for the spreading of cranial circular deformation in Eurasia, comprising three phases, can be suggested: 1) middle of 1st millennium to 3rd c. BC, artificial deformation marking a few noble clans; 2) 2nd c. BC to AD 2nd c., development of noble nomad clans in several regions of the Eurasian steppe; 3) AD 3rd to 5th c., emergence of great political formation in which all members exhibit cranial deformation.
© 2008 г.
М.Г. Мошкова
ПОЗДНЕСАРМАТСКИЕ ПОГРЕБЕНИЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ III В. Н.Э. ИЗ МОГИЛЬНИКА «ТРИ БРАТА»
Памятники позднесарматской культуры (II—IV вв. н.э.) на территории Азиатской Сарматии в степях от Дона до Южного Приуралья представлены тремя крупными регионами. В самом западном из них — междуречье Волги-Дона в настоящее время располагается наибольшее количество (около 500) исследованных позднесарматских погребений. Они концентрируются в самых низовьях Дона на левом и правом его берегах, в бассейне Маныча и особенно Сала, а также в междуречье Дона и Сала. Еще две значительные группировки располагаются на правобережье Волги и в верховьях Маныча (Калмыкия). Несмотря на свою близость по некоторым параметрам они весьма различаются. Особенно своеобразны могильники, находящиеся в среднем течении Сала и междуречья Дона и Сала.
Выделение хронологических групп в общей массе позднесарматских памятников (II—IV вв. н.э.) предпринималось неоднократно. Наиболее обоснованные шаги в этом направлении в начале 80-х годов ХХ века были сделаны А.С. Скрипкиным на материалах Нижнего Поволжья. Используя метод выявления определенных типов предметов с повышенной взаимо-встречаемостью, обусловленной синхронностью их существования, он выделил погребения второй половины II — середины III вв. н.э., второй половины III в. и конца Ш—ГУ вв. н.э.1.
В конце 80-ых годов ХХ века, используя весь накопленный материал с территории междуречья Волги-Дона, ростовским археологам удалось выделить на памятниках этой территории финальный этап существования позднесарматской культуры, предшествовавший гуннской эпохе и датировать его второй половиной III—IV вв.2. Их утверждение базировалось на существовании характерных форм инвентарного комплекса (двучленные лучковые фибулы, пряжки, небольшие зеркала с петелькой на тыльной стороне диска, некоторые типы гончарной керамики, как правило, северо-кавказского производства), которому сопутствовало появление некоторых особенностей погребального обряда. Они касались сооружения вокруг части позднесарматских курганов круглых или прямоугольных рвов с перемычкой с юга, а также абсолютного преобладания среди погребальных конструкций некоторых донских могильников (Московский, Новосадковский, Новый, Подгорненский, Комаров и другие) подбойных и катакомбных сооружений, в первую очередь с так называемыми Т-образными катакомбами. Авторы совершенно справедливо утверждали, что подбойные могилы середины III—IV вв. сходны с синхронными памятниками Поволжья и Калмыкии. Что касается катакомб, которые не встречаются в Заволжье, Южном Приуралье и единицами известны на правобережье нижней и средней Волги (Барановка3; Большая Дмитриевка4), то они считали «мало вероятным раздельное, абсолютно независимое существование донских и кавказских катакомб»5. Чуть позднее ростовчане писали, что «нельзя доказать спонтанное возникновение катакомбного обряда у одной из локальных групп обширного позднесарматского мира на заключительном этапе его существования»6. Этой же версии придерживаются и другие археологи7, поскольку, во-первых, Т-образные катакомбы не имеют генетических корней в позднесарматских памятниках II — середины III вв. н.э. и, во-вторых, самые близкие аналогии, практически тождественные донским Т-образным катакомбам, характерны для «раннеаланской культуры» Центрального Предкавказья. Эта культура является самостоятельным образованием, которое сформировалось в первой половине II в. н.э. В основу ее легли культура местного автохтонного населения и включение степного миграционного импульса с территории междуречья Волги-Дона. Этими мигрантами были носители среднесарматской археологической культуры8. Помимо постоянных торговых контактов, предложенная концепция является еще одним доказательством самых тесных и постоянных связей между степным кочевым миром междуречья Волги-Дона и населением Центрального Предкавказья.
Наиболее активно позднесарматскими памятниками Подонья занимался и занимается С.И. Безуглов. В 90-х годах прошлого века благодаря своим разработкам по материалам могильников позднеримской поры (от середины III в. до начала V в.), он счел возможным разделить ее на два временных периода. К первому отнесены могильники, где катакомбы соседствуют с синхронными им типами погребальных сооружений — главным образом подбойными могилами. Общая дата этой хронологической группы определена С.И. Безугловым как середина III — первая треть IV вв. Дата второй группы определяется — от эпохи Константина I (306—337 гг.) до начала V в.9. Представлена она, как правило, только катакомбными захоронениями.
Среди памятников позднесарматской культуры выделение погребений ее финального этапа второй половины III — начала IV вв. весьма сложная задача. Разгром в середине III в. Танаиса и окружающих его городищ нарушило торговые связи сарматов, изменилась их направленность, сократилось поступление в степь импортных изделий, являвшихся важными ориентирами при датировке погребений. Особенно это коснулось отдаленных от Подонья районов, где к тому же не встречаются Т-образные катакомбные сооружения. Но, именно с этого времени налаживаются более тесные отношения с населением Центрального Предкавказья, которое еще активнее продолжает снабжать сарматов своей продукцией (керамика, металлические изделия — фибулы, зеркала).
На юге междуречья Волги-Дона, в районе Элисты и в верховьях Маныча, находится довольно компактная группа могильников, содержавшая около 60 погребений позднесарматской культуры (Три брата, Элистинский, Бичкин-Бу-лук, Архаринский, Лола, Кермен-Толга, Восточный Маныч). Часть из них была раскопана П.С. Рыковым в начале 30-х годов, часть — И.В. Синицыным и У.Э. Эрдниевым в 60-70-х годах ХХ века10. Во всех этих могильниках лишь менее 10 погребений можно датировать второй половиной III или второй половиной III — рубежом — началом IV вв. н.э. Все захоронения были совершены только в подбойных могилах. Если взглянуть на карту, то все эти памятники располагаются между Центральным Предкавказьем и группой донских могильников в бассейне Сала и междуречья Сала и Дона, содержавших захоронения в Т-образных катакомбах. Они находятся, как бы на пути любого возможного передвижения какой-то группы населения из Центрального Предкавказья на север к Дону.
Наиболее интересные погребения второй половины III — начала IV вв. и самое большое количество их в одном памятнике было сосредоточено в курганной группе «Три брата». Несмотря на то, что все они опубликованы, я позволила себе переиздать их, поскольку в статье П.С. Рыкова11 очень мало иллюстраций инвентаря из этих погребений и все они представлены в виде довольно мелких не очень качественных фотографий.
В начале 30-х годов ХХ века, начиная раскопки курганов в районе г. Элисты и понимая значимость этой территории, П.С. Рыков писал о необходимости «...изучать этот район, поскольку он может содействовать установлению наиболее полной картины прошлого южной и юго-западной частей Нижнего Поволжья, связывающих огромный край с Северным Кавказом и донскими степя-12
ми»12. В течение нескольких лет им были исследованы могильники в непосредственной близости от г. Элисты — Три брата группа I, II, Элиста группа II и Бичкин-Булук.
Поскольку в публикации П.С.Рыкова все курганы могильника и погребальные сооружения описаны достаточно подробно, в настоящей статье эти данные даны кратко, а основное внимание уделено погребальному инвентарю.
Курган 6 (ё — 7 м., И — 0,40 м).
Курган содержал одну могилу с подбойным типом погребального сооружения (рис. 1, 1). Входная яма ориентирована по линии С-Ю (1,70х0,40 м гл. 0,90 м) подбой был сделан в западной стенке, длина и ширина его та же, что и входной ямы, высота 0,35 м, а высота ступеньки при входе в подбой — 0,15 м.
Рис. 1. Погребальные сооружения: 1 — курган 6; 2 — курган 13; 3 — курган 14. Все чертежи погребений даны в одном масштабе
На дне подбоя лежал скелет подростка 14—15 лет, вытянуто на спине, головой на юг. Череп его был деформирован. Правая рука находилась на вершине правого бедра, левая, согнутая в локте, лежала кистью на тазе. Под погребенным сохранились остатки подстилки в виде темного тлена. На дне южного конца входной ямы лежала груда альчиков овцы — 65 штук. В головах погребенного находился раздавленный лепной горшок (рис. 2, 1), а слева — массивные железные кольчатые удила с крупными кольцами диаметром 7,5 см.
Курган 12 (ё — 12 м, И — 0,50 м).
В насыпи кургана обнаружена половина челюсти овцы. В центре кургана находилась подбойная могила, входная яма которой ориентирована по линии С-Ю (1,75х0,45м; гл. 1,55 м). В ее западной стенке был сделан подбой (1,80х0,60 м, высота 0,50 м, дно глубже на 0,26 м). На дне его лежала женщина, на спине головой в сторону севера, череп ее был деформирован. Фаланги пальцев левой руки находились на вершине бедра. В ногах женщины обнаружено несколько кусков истлевшего дерева.
У черепа погребенной лежали височные кольца (диаметр обоих до 2,3 см). Правое сделано из бронзы, один конец его заострен, другой расплющен и свернут в трубочку (рис. 2, 2), левое — серебряное, концы его связаны друг с другом. Оба кольца сделаны из круглой в сечении проволоки. На грудной кости лежала бронзовая двучленная лучковая фибула с железной иглой и остатками грубой ткани (Ь — 7 см, рис. 2, 7). Слева от плеча женщины находилось небольшое (ё — 3,8 см) бронзовое зеркало со скошенным и чуть приподнятым краем (рис. 2, 3). Имело ли зеркало небольшую ручку-подвеску, обломанную в настоящее время, или это лишь рудимент ее сказать трудно. Между плечевой костью и ребрами лежал обломок железного игольника (Ь — 6 см).
Курган 13 (ё — 10 м, И — 0,50 м).
Курган сдержал подбойную могилу, входная яма которой была ориентирована по линии С-Ю (2,20х0,70 м, гл. 0,80 м). Подбой находился в западной стенке входной ямы и форма его слегка изогнутая (2,20х0,70 м), высота — 0,45 м, дно подбоя глубже дна входной ямы на 10—15 см. В подбое лежала женщина вытянуто на спине головой к северу. Череп ее был деформирован. Левая согнутая в локте рука женщины направлена кистью к бедру. Ноги сомкнуты в ступнях, при этом правая нога слегка согнута в колене, а левая — вытянута (рис. 1, 2). При погребенной находился довольно разнообразный инвентарь. В головах ее, около северной стенки стояло два сосуда. Один из них — прекрасно лощенный сероглиняный гончарный кувшин (И — 20 см) с двумя массивными ручками в виде стилизованных головок животных. Посередине тулова проходила широкая лощеная полоса, на дне было клеймо (рис. 2, 10, 10а). Глина кувшина содержала примесь очень мелкозернистого песка и еле заметных блестящих частиц, очевидно слюды. Вторым сосудом оказался небольшой лепной горшок, венчик которого украшен глубокими косыми вдавлениями (рис. 2, 11). В обоих сосудах были найдены мелкие обломки костей. Рядом с сосудами лежало довольно большое глиняное пряслице (рис. 2, 4) Под черепом женщины были обнаружены две серебряные пластинчатые лунницы с петельками (рис. 2, 6). На шейных позвонках и плечах находилось ожерелье из разнообразных бус (рис. 2, 9). В состав его входили: янтарные кольцевидные плоские бусы большей или меньшей
Рис. 2. Вещи из погребений: 1 — курган 6; 2—4, 7 — курган 12; 5 — 11,
7а — курган 13
толщины (более 30-и штук, рис. 2, 9а), стеклянные 14-гранные — из прозрачного сине-сиреневого стекла (8 штук, рис. 2, 9б), две черные довольно крупные бусины из стекла или стекловидной пасты (рис. 2, 9в), четыре крупные черные стеклянные бусины с белыми разводами (рис. 2, 9г), еще одна черная бусина с белыми и красными опоясывающим ее нитями (рис. 2, 9д), две сердоликовые 14-гранные бусины — одна на бронзовой со спиральками проволочке, другая — на серебряной (рис. 2, 5, 9е), стеклянная желто-белая трехчастная бусина (рис.
2, 9ж). Рядом с ожерельем, около левого плеча находилось бронзовое зеркало с приподнятым бортиком и петелькой на тыльной стороне диска (рис. 2, 8). Здесь же лежала крупная лучковая двучленная фибула (рис. 2, 7а).
Курган 14 (ё — 13 м, И — 0,10 м).
В насыпи кургана были обнаружены кости овцы и копытце жеребенка. В центре — находилась подбойная могила, входная яма которой была ориентированна по линии СВ-ЮЗ (1,95х0,65 м, глубина 1,40 от уровня материка). Подбой был сделан в западной стенке входной ямы. По длине и ширине он чуть превосходил входную яму (2,25х0,85 м, И — 0,50 м), а дно его было глубже на 0,10 м. В подбое лежала женщина, вытянуто на спине, головой на СВ. Ее левая рука была слегка согнута в локте и немного отошла от позвоночника (рис. 1, 3). Ноги сомкнуты в стопах, правая — слегка согнута в колене, левая — вытянута. В головах погребенной у северо-восточной стенки стояли два сосуда. Первый из них представлял собой сероглиняный лощеный гончарный кувшин с желобками в самой широкой части тулова и двумя ручками, стилизованными под головки животных (рис 4, 4.). Вторым был довольно большой лепной горшок с короткой шейкой и широким горлом (рис. 4, 3). Около горшка лежали небольшой железный нож (рис. 3, 7) и шильце. На шейных позвонках женщины находилось ожерелье, состоящее из 22-х гешировых листовидных подвесок (рис. 3, 9з), разделенных гешировым бисером (рис. 3, 9ж) и маленькими бронзовыми спиралевидными пронизками. Концы ожерелья заканчивались серебряными плотными спиральками (рис. 3, 4), а в середине его, под подбородком женщины была закреплена маленькая серебряная лунница. На правом плече лежала чуть большая серебряная лунница (рис. 3, 3) с остатками ткани. На левой ключице в остатках ткани была обнаружена бронзовая лучковая двучленная фибула с внутренней тетивой и железным стержнем (рис. 3, 8; длина — 6,3 см). Там же лежало небольшое бронзовое зеркало с петлей в центре тыльной стороны диска (рис. 3, 6). На груди, между грудной и правой плечевой костью находилась вторая бронзовая лучковая двучленная фибула с внутренней тетивой и бронзовым стержнем (рис. 3, 8а; длина — 7,5 см). Под ней лежала круглая плоская в сечении бронзовая пряжка с нарезками по внешнему краю кольца (рис. 3, 5). На левой стороне груди была найдена небольшая бронзовая пластинчатая пряжка овальной формы, которая скрепляла ожерелье, положенное очевидно на погребенную уже в могиле. Оно состояло из двух больших округлых бусин из алебастра или мрамора, края одной из них сильно стерты и заполированы до блеска (рис. 3, 9а), одной пастовой коричнево-красной бусины с черными очень тоненькими прожилками (рис. 3, 9б), большой синей стеклянной бусины с белыми глазками и красными прожилками в них (рис. 3, 9в) , черной округлой небольшой пастовой бусины (рис. 3, 9г), двух сердоликовых 14-гранных бусин,
ШШ г
Рис. 3. Вещи из погребений: 1—9 курган 14
одетых на бронзовую проволочку, закрученную по концам в спираль (рис. 3, 9д) и одной стеклянной 14-гранной сине-голубой бусины с серебристыми продольными прожилками (рис. 3, 9е). В ожерелье входили также две подвески из египетского фаянса — одна в виде сдвоенных цилиндриков (рис. 3, 9и) и вторая в виде лежащего льва (рис. 3, 1).Здесь же между левой рукой и ребрами находилась фигурка Беса, сделанная из египетского фаянса (рис 3, 2). Справа на ребрах, на уровне локтя женщины лежал бронзовый цилиндрик с ободком по концам (игольник). На половине локтевых и лучевых костей обеих рук найдены браслеты в виде низки из плоских цилиндрических янтарных бус. На правой руке их сохранилось 26 штук и на левой 15 (рис. 3, 9б1).
Курган 17 (ё — 12 м И — 0,65 м).
Под насыпью, в центре кургана была обнаружена подбойная могила, входная яма которой была ориентирована по линии север-юг. Она оказалась очень узкой, но достаточно глубокой (2,15х0,35 м, гл. — 2 м). Подбой был устроен в западной стенке и имел весьма значительные размеры (2,15х0,60м; высота
0,50 м). Дно подбоя было на 0,40 м глубже дна входной ямы. Погребение частично разрушено, особенно в северной стороне подбоя. По частично сохранившейся верхней части костяка было установлено, что погребенный здесь мужчина лежал вытянуто на спине головой на юг. Около южной стенки могилы, в головах погребенного находилась ножная кость овцы.
Там же лежали два лепных сосуда, раздавленных обрушившейся частью подбоя. Один из них был небольшим шаровидным горшочком из черной довольно грубой глины с примесью крупного шамота (рис. 4, 1). Второй представлял собой кувшин, от которого сохранились обломки высокого (И — 6 см) цилиндрического горла. На одном из них было сквозное отверстие (ё — 1,7 см), по-видимому от ручки-носика. Глина кувшина слоистая с примесью мелко истолченного шамота и песка. Справа, вдоль костяка находились обломки широкого и длинного железного меча. Часть из них была сдвинута к северной стенке подбоя. Там же был обнаружен один альчик. На месте правого плеча погребенного лежала бронзовая довольно массивная прямоугольная пряжка с подвижным язычком. Углы ее украшали нарезки (рис. 4, 2).
Датировка описанных погребений временем не ранее чем середина — вторая половина III в. н.э. не вызывает сомнений. Все фибулы, обнаруженные в моги-
13
лах (курганы 12, 13, 14), по классификации А.К. Амброза — лучковые подвязные двучленные, две из них имели в пружине ось или стержень (бронзовый и железный). В настоящее время этот тип фибул принято датировать не ранее чем с середины III в. н.э.14. Эту дату подтверждают лунницы (кург. 13, 14). Абсолютно идентичные им экземпляры были обнаружены в погребении могильника Дружное, датируемом в рамках последней трети III в.15. Там же находилась и полная аналогия прямоугольной фасетированной по углам пряжке из кургана 17. Курган 6 был отнесен к группе поздних погребений могильника «Три брата» по обнаруженным в нем массивным коленчатым удилам с дополнительными кольцами — псалиями диаметром 7,5 см. Кольца такого диаметра появляются не ранее середины III в. н.э.
Весьма интересный материал представляет собой керамика могильника. Двуручные гончарные сероглиняные лощенные кувшины со стилизованными
под кабанчиков ручками несомненно являются импортом из ЦентральноКавказских керамических мастерских. В Подонье они появляются еще во II — первой половине III вв. н.э. В верхних слоях помещений, разрушенных в Та-наисе в середине III в. было обнаружено множество обломков центрально-кавказской или раннеаланской керамики, в том числе и двуручных кувшинов16. После разгрома Танаиса и городищ его округи производство меотской керамики почти совсем прекращается. В кочевнических погребениях ее полностью заменили центрально-кавказские сосуды. Интересно, что даже на местной лепной керамике чувствуется влияние центрально-кавказских производственных традиций. В кургане 17 сохранился обломок довольно высокого горла от лепного кувшина. В стенке его оказалось круглое сквозное отверстие, оставшееся очевидно от штифта, с помощью которого крепилась ручка. Подобная техника крепления ручки к тулову сосуда является характерной чертой для централь-
17
но-кавказской керамической традиции .
Совершенно не противоречат предложенной дате наборы бус из курганов 13,
14. Так бочковидные бусы из глухого черного стекла, украшенные белыми или
18
желтыми фестонами (рис. 2, 9г) датируются в рамках II—IV вв. н.э.18. То же самое можно сказать о 14-гранных бусинах из сердолика и стекла19, кольцевых янтарных и всех остальных, представленных в погребениях.
В кургане 14 было найдено три предмета из египетского фаянса, что вообще не характерно для сарматских погребений этого времени. Но и они не противоречат датировке комплекса второй половиной III — рубежом Ш—ІУ вв. или самым началом IV в. Так подвеска, в виде сдвоенных цилиндриков, характерна
20
для более ранних комплексов, но известна и в погребениях III в.20. Тоже самое
можно сказать о подвеске в виде лежащего на подставке льва (рис. 3, 1). В па-
21
мятниках Боспора они, как правило, датируются I—II вв.21, но в могилах кочевников изредка встречаются и позже. Возможно в могильнике «Три брата» это
наиболее поздняя находка. И, наконец, в этом же кургане была обнаружена фи-
22
гурка, описанная у П.С. Рыкова как «фаянсовая фигурка Беса»22. Но, судя по описаниям фаянсовых фигурок Беса, подвеска, найденная в «Трех братьях», представляет собой не Беса, а патека. Как пишет Е.М. Алексеева «Это такие же фигурки обнаженного человека, присевшего на корточки, уперев руки в колени; только голова у патека непокрытая, безбородая с торчащими ушами... Все фигурки помещались на плоских прямоугольных подставках. Происходят фигурки патеков из комплексов римского времени I—III вв.»23. В представленном экземпляре из «Трех братьев» подставки не было, тыльная сторона фигурки была почти плоская, без петельки или ушка, размер ее 2,8х1,8 см. Кроме отсутствующей подставки все остальные признаки фигурки, включая и ее размеры, соответствуют признакам, характерным для патека.
Погребальный обряд описанных погребений, как и сопутствующий им материал, разрешают предложить для них дату в пределах второй половины III — рубежа Ш—ГУ вв. Именно она представляется наиболее предпочтительной для пяти описанных комплексов из могильника «Три брата».
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Скрипкин А.С. Нижнее Поволжье в первые века нашей эры. Саратов, 1984. С. 50-55.
2. Безуглов С.И., Захаров А.В. Могильник Журавка и финал позднесар-матской эпохи в правобережном Подонье // ИРОМК. Вып. 5. Ростов-на-Дону, 1988.
3. Скрипкин А.С. Позднесарматское погребение из Черноярского района Астраханской области // КСИА. Вып. 140. 1974.
4. Матюхин А.Д. Позднесарматские погребения из курганов у с. Большая Дмитриевка // Археологическое наследие Саратовского Края. Охрана и исследования в 1996 г. Вып. 2. Саратов, 1997.
5. Безуглов, Захаров. Ук. соч. С. 19-23.
6. Безуглов С.И., Копылов В.П. Катакомбные погребения Ш—У веков на Нижнем Дону // СА. 1989. № 3. С. 181.
7. Мошкова М.Г., Малашев В.Ю. Хронология и типология сарматских катакомбных погребальных сооружений // Археология Волго-Уральского региона в эпоху раннего железного века и средневековья. Волгоград, 1999. С. 199—201.
8. Малашев В.Ю. Культурная ситуация в центральных районах Северного Кавказа во II—IV вв. н.э. // Три четверти века. Д.В.Деопику — друзья и ученики. М., 2007. С. 494.
9. Bezuglov S.I. Keso romai kori katakombas temetkezesek az Also-Don- Videk sztyeppein //A Mora Ferenc Museum Evkonyve Studia Archaeologica, I. Szeged, 1995.
10. Рыков П.С. Археологические раскопки курганов в урочище «Три брата» в Калмыцкой области, произведенные в 1933—34 гг. // СА. 1936 Вып. I; Синицын И.В., Эрдниев У.Э. Новые археологические памятники на территории Калмыцкой АССР (по раскопкам 1962—1963 гг.). Труды. Вып. 2. Элиста, 1966; Синицын И.В., Эрдниев У.Э. Элистинский курганный могильник (по раскопкам 1964 г.). Труды. Вып. 3. Элиста, 1971; Эрдниев У.Э. Археологические памятники Южных Ергеней. Элиста, 1982.
11. Рыков. Ук. соч.
12. Там же. С. 117.
13. АмброзА.К. Фибулы Европейской части СССР // САИ Д1-30. М., 1966. С. 32.
14. Скрипкин А.С. Нижнее Поволжье в первые века нашей эры. Саратов, 1984. С. 52, 105—107; Безуглов, Копылов. Ук. соч. С. 176—177; Храпунов И.Н., Масякин В.В. Подбойная могила второй половины III века нашей эры из могильника Дружное // Stratum + Петербургский археологический вестник. СПб., Кишинев, 1997. С. 171.
15. Храпунов, Масякин. Ук. соч. С. 171. Рис. 7, 23—25.
16. Гугуев Ю.К., Ильяшенко С.М., Казакова Л.М. О возможности этнической и социальной идентификации владельца усадьбы середины III в.н.э. в Танаисе // Северный Кавказ и мир кочевников в раннем железном веке. М., 2007. С. 440. Рис. 4—6.
17. Гугуев В., Гугуев Ю. Керамический импорт из Центрального Предкавказья в грунтовом некрополе Кобякова городища (по материалам раскопок 1984—1985) // ИРОМК. Вып. 6. Ростов-на Дону, 1989. С. 74.
18. Алексеева Е.М. Античные бусы Северного Причерноморья // САИ Г1-12. М., 1978. С. 48. Табл. 30, 63, 64, 68.
19. Там же. С. 70; Алексеева Е.М. Античные бусы Северного Причерноморья // САИ Г1-12. М., 1982. С. 17.
20. Алексеева. Ук. соч. С. 47.
21. Там же. С. 44-45.
22. Рыков. Ук. соч. С. 148.
23. Алексеева. Ук. соч. С. 39.
LATE SARMATIAN BURIALS OF THE SECOND HALF OF THE 3rd C. AD (A BURIAL
GROUND «THREE BROTHERS»)
M.G. Moshkova
rd
The article considers late Sarmathian burials of the second half of the 3 c. AD, located between the Volga and the Don, in Elista region and Manych upper areas. The funeral ceremony of the described burials, as well as, an accompanying material allow to date them within the limits of the second half of the 3rd c. at the turn of the 3rd — 4th cc. AD. The suggested period is to be the most preferable one to five described complexes from the burial ground «Three brothers».
