CC BY
95
УДК 13
А. А. Дыдров
ПОНЯТИЯ НОВОГО И НОВИЗНЫ: ПОИСК СМЫСЛОВ И КОРНЕЙ
Определен подход к рассмотрению понятий нового и новизны, сделана попытка выявления основных значений данных понятий, а также акцентируется внимание на семантических различиях. Новое и новизна -не «пустые» понятия, а сгустки смыслов, наличествующие в различных дискурсах. Расслоение значений не противоречит, а наоборот - способствует правильной сборке смысла. Если новизна прежде всего является свойством, то новое - и состояние, и прима-единица, и повторенное. Иными словами, язык образует сеть означаемых, скрытых за означающим, создавая эффект эйфории.
Ключевые слова: новое, новизна, дискурс, знак, этимология
Данную статью следовало бы считать философской пропедевтикой, потому что в ней предпринимается попытка вернуться к «азам» и выяснить значение известных понятий - новое и новизна. Обыденное сознание считает их вполне известными. Интегрированные в различные дискурсы, понятия нового и новизны образуют целую сеть связей и значений, линий, встраиваются в контексты. Вероятно, единственной верной стратегией работы с этими понятиями является признание возможности плюрализма смыслов, а не репрессивного характера значения. Новое и новизна - два слова, используемые в различных языках (new, neu, nova, mpya, yeni, naujas, nuwe и т. д.). Дефиниция нового и новизны как слов, лексем - это не более чем указание на форму и принадлежность (Р. Барт начал изложение статьи «Миф сегодня», вошедшей в книгу «Мифологии», с аналогичной дефиниции мифа) [2, с. 76]. Очевидно то, что новое и новизна конституируются в языке, вступая в отношения с иными рядоположенностями знаков (синтагмами). Не следует игнорировать этимологические данные, так как речь ведется о языковой структуре. В этимологическом словаре М. Фасмера слово новый окружено аналогами из родственных языков и языковых симбиоти-ческих образований - сербохорватского, украинского, чешского, польского. Корни слова уходят так глубоко, что исследователь указывает на древних предков - хеттское newa и древнеиндийское navas [8, с. 78]. В одном из древнейших языков - санскрите - nava означает, по-видимому, и 'молодой', и 'новый'.
Более того, слово п'ауа переводится с санскрита и как 'свежий'. Идентичное написание -п'ауа - и у количественного числительного девять. Словарь санскрита иллюстрирует сопряженность языковой единицы с не вполне определенной группой иных единиц: ак^цпа -не только 'новый', но и 'целый', 'невредимый'; аЬа1а - 'небитый'; 1агцпа - 'только что взошедший', 'росток', 'побег', 'нежный'; pratyagra - 'первый', но и 'повторенный', 'возобновленный'. Последний из приведенных здесь переводов представляет собой перфор-мативный акт - акт, указывающий сам на себя. По существу, это тавтология, если не считать первого значения - 'повторенный'. Представленных значений вполне достаточно для того, чтобы осознать широту поля смыслов. Среди этой множественности значений можно обнаружить семы, тяготеющие друг к другу, образующие своего рода сгустки смыслов. Одним из таких сгустков является устойчивая связь слова с природными явлениями - изменениями Луны ^атпа - 'растущий') и восходом солнца ^атпа - 'только что взошедший', pratyagra - 'первый'). 'Первый' - вовсе не беспредметное числительное, а источник света, луч, которым знаменуется восход. Это, по-видимому, тот луч, которым солнце впервые за день озаряет землю, луч, являющийся предвестником урожая, погона скота, вообще труда и жизни. Слово taruna фиксирует восприятие человеком мира как длительности, становления, потока интенсивностей, ощущение мира как движущегося (или движимого). Татпа - зафиксированный здесь и сейчас,
65
схваченный и остановленный миг, мгновение, изъятое мыслью и кадрированное. Хотя слово и употребляется по отношению к светилу, 1агцпа заставляет обратить внимание уже не на рядоположенность, не на последовательность единиц, а на схватывание мгновения. Только что - и есть кадрирование, воспроизведение мгновенно утраченного настоящего, иными словами - продление жизни прошлого.
Другой сгусток смысла образуют те переводы ранее обозначенных слов, что указывают на состояние. Состоянием является молодость (не случайно, вероятно, антиподом нового, как и молодого, является старый). Нельзя отрицать того, что в слове молодость фиксируется осознание человеком времени, длительности и движения. Но, несмотря на это, молодость, как и старость, - состояние, средоточие сложившихся признаков, атрибутов, свойств, средоточие относительно устойчивых черт. Молодость - понятие, фиксирующее как фенотипические и физиологические признаки (состояние мягких тканей и органов, оптимальность функционирования системы кровообращения и т. д.), так и психосоциальные черты. ЛЬа1а - уже не растущий, а росток, побег, в общем, то, что следовало бы именовать состоявшейся молодостью, или состоянием. Конечно, молодость располагается на линии времени, фактически образуя отрезок, длина которого варьируется в зависимости от состояния тела и духа, в зависимости от социальных норм, являющихся результатом деятельности коллектива, сообщества. Росток или побег - это не абстрактная, а конкретная, предметная молодость.
Итак, опираясь на образуемые тканью санскрита смысловые сгустки, следует говорить о том, что новый - это состояние (и как состояние новое коррелирует с молодостью), первенство в последовательности, длительности, импульс движения, рйша-единица в ряду (calendae - не только один из многочисленных дней, но и знак первенства, даровавший жизнь «календарю»). Новый - это и кадрированный миг, ставший прошлым, но охватывающий перцептивное поле. В некотором смысле кад-
рированный мир - это сохраненное «недавнее» прошлое, настолько недавнее, что еще не вытеснено мыслью, более того - еще занимает центральное место и пока не испытывает угрозы со стороны иного мгновения (на этом смысловом узле нового преимущественно и концентрируют внимание мыслители-эмпирики).
На первый взгляд особняком располагаются переводы слова pratyagra - 'возобновленный', 'повторенный'. В группе восточнославянских языков слово снова (вновь) прижилось. Новый - не только возникший впервые или занявший первую позицию в том или ином ряду, но и возникший опять. Обнаружение сходства - это процесс, не позволяющий миру, по выражению Ж. Делеза, ополчиться на человека [5, с. 419]. В языковой единице pratyagra, вероятно, концентрируется и гностический компонент. Момент схватывания реальности происходит всякий раз тогда, когда человек сопоставляет прошлое и настоящее, утверждая, что «нечто было и возникло опять». Даже если относительно позиции объективности вывод поспешен и де-факто действительность не была схвачена, произошла псевдофиксация. Псевдофиксация, вне сомнения, провоцирует и поддерживает состояние эйфории. Слово новый, сообразно третьему из выделенных сгустков значения, фиксирует нечто, второй раз вторгающееся в перцептивное поле субъекта.
Слово новизна, на первый взгляд, является синонимичным слову новый. В этих словах, кажется, разницы не больше, чем в словах желтый и желтизна, крутой и крутизна и т. д. В обыденной речи человек нередко использует эти и подобные слова, не задумываясь об их различиях, а также о том, существуют ли вообще эти различия. Представляется, что сказать «моя деятельность - новая» и «моя деятельность обладает новизной» - значит сказать одно и то же.
Понятие новизны погружает исследователя в мир свойств. Синонимом слова новизна считается слово свежесть, а антонимом -устарелость. Вне сомнения то, что слово
66
новизна производно: оно происходит от прилагательных новый, новое. Одной из предтеч этих прилагательных в русском языке является существительное новь. Поскольку ключевым для определения существа новизны является то, что она есть свойство, представляется необходимым выяснить в свою очередь что такое свойство.
Г. Гегель в работе «Наука логики» писал о том, что сущность являет себя. Явление - то, что вещь есть в себе, истина этой вещи. Вместе с тем это рефлектированное в инобытие существование, выход вещи за собственные пределы. Свойство, полагал Г. Гегель, - определенность вещи-в-себе. Качество есть то, благодаря чему бытие - нечто. Свойство -всегда определенное соотношение с иным («внешняя рефлексия и сторона положенности вещи» [4, с. 234]). И, конечно, в соотношении с иным вещь сохраняет себя. Если существование обращается становлением, то свойство не утрачивается, а продолжает наличествовать. Свойство Гегель определяет как способ взаимного отношения. Свойство обнаруживается при наличии соответствующего характера другой вещи. С другой стороны, свойство «присуще» и есть самотождественная основа вещи. Вещь становится причиной, сохраняет себя как действие. Свойство - «собственное определение», вещь существующая вступает во «внешние соотношения», существование являет себя в этой «внешности» [Там же, с. 235]. Так или иначе, сущность является, а явление существенно - таков хиазм гегельянской философии. Новизна, таким образом, тоже способ взаимного соотношения. Новизна раскрывается в соотношении с иным, вместе с тем новизна присуща вещи. Быть присущим чему-либо вовсе не означает быть тождественным. Иными словами, новизна - качество, но не сама вещь как таковая. Г. Гегель впервые подчеркнул то, что свойства (и новизна в том числе) раскрываются в отношении с иным. Вещь выходит в мир, раскрывает себя, является, влияя на иное. Новизна существует благодаря иному. Этим иным выступает как идентичность, так и противоположность.
В мире гомогенных образований новизны, вероятно, не существовало бы. Человек, воспринимая мир как наполненный противоположностями, определяет свойство вещи (новизну) в соотношении с устарелостью. Существование бинарных оппозиций («раздвоенных единств») было, по-видимому, осознано еще Лао-Цзы: «Когда в Поднебесной узнают, что прекрасное является прекрасным, появляется и безобразное. Когда все узнают, что доброе является добром, возникает и зло». Одно из фундаментальных онтологических положений Лао-Цзы сводилось как раз к утверждению того, что бытие и небытие порождают друг друга, противоположности взаимно соотносятся и взаимно определяются, следуют друг за другом [6, с. 7]. Проблема поиска демаркационной линии между значениями нового и новизны на самом деле продолжает существовать, так как указание на то, что новизна является свойством, - шаг сравнительно небольшой. Свойство новизны с необходимостью не подразумевает того, что объект выступает prima-элементом, открывает ряд, образует цепь. Увидеть новизну значит вместе с тем углубиться в сущность предмета, осознать одно из его свойств, которое, согласно волеизъявлению субъекта, будет считаться основным, главным. Будучи свойством, новизна не может охватить всю природу вещи. Обозначая предмет как «обладающий новизной», субъект чрезвычайно мало сообщает о предмете. Следует признать то, что новизна может выступать, используя терминологию семиотического подхода Р. Барта, punctum - «уколом», притягивающим внимание, заставляющим сконцентрировать на себе все силы, но тем не менее за punctum всегда кроется Studium - напластования культуры, культура как исторически данная и динамичная суперсистема. Новизна к тому же не содержит в своем существе корреляции с временной лентой. Завершая экскурс в этимологию, а также рассмотрев наиболее крупные смысловые узлы, образуемые отношением знаков между собой, следует признать то, что в природе новизны (или, быть может, в понимании сущности новизны чело-
67
веком) скрывается нечто парадоксальное. Новизна живет в глубинах вещей, вторгающихся в перцептивное поле, схватывается человеком. Но в отдельных случаях крионируется, становится кристаллизованным знаком, пронизывает дискурсы, хотя никого уже не может удивить, ничего не представляет впервые. Новизна, обращенная в кристаллизованный знак, становится частью метаязыков и застывает в этих метаязыках как нечто неотъемлемое, обосновавшееся; даже через несколько десятков лет в диссертационных исследованиях, давно забытых и составляющих часть архива, пункты, выражающие новизну исследований, сохранятся в своей первозданности.
Таким образом, новое и новизна, в отвлеченном смысле, - языковые единицы, лексемы. Каждое слово имеет, по выражению П. А. Флоренского, тело и душу [9]. Душа слова - это живущая, изменчивая семема. В истории западноевропейской мысли были попытки свести многие понятия к flatus vocis [10], к колебаниям воздуха, к пустоте. Именно так поступил, например, Ф. Бэкон (понятия количества, качества, человека и т. д.) [3]. Но, вопреки усилиям Ф. Бэкона, эти слова и
понятия живут, впитав соки истории и отдавая свою силу будущему. Новое и новизна -не «пустые» понятия, а своего рода сгустки, средоточия, перекрестки смыслов, наличествующие в различных «сверхфразовых комплексах», по выражению Р. Барта [1]. Вероятно, не следует выступать против множественности смыслов, пытаться уложить тело и, главное, душу слова на прокрустово ложе, ибо сам естественный язык в своей полноте, своей жизненностью, динамизмом противостоит этому. Расслоение значений вовсе не противоречит сборке смысла. Напротив, множественное едино и единое множественно. В различных дискурсивных практиках понятия нового и новизны превращаются в своеобразные горельефы: то или иное значение выступает, тянется к свету, выпячивается, а остальные, напротив, отступают в тень, становятся трудноразличимым фоном. Роскошное цветение теперь не что иное, как некоторая совокупность смешивающихся друг с другом пятен [7]. Внимание приковывается к стеклу, оболочке, схеме. Значения слов кажутся очевидными, прозрачными. Но это, конечно, одна из основных ловушек идеологии.
1. Барт, Р. Дискурс истории / Р. Барт // Система моды. Статьи по семиотике культуры / пер. с фр., вступ. ст. и сост. С. Н. Зенкина. - Москва: Издательство им. Сабашниковых, 2003. - С. 227-233.
2. Барт, Р. Миф сегодня // Избранные работы: Семиотика: Поэтика: пер. с фр. / Р. Барт; сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. - Москва: Прогресс, 1989. - С. 76-138.
3. Бэкон, Ф. Великое восстановление наук. Новый Органон [Электронный ресурс] / Ф. Бэкон. - Режим доступа: http://www.lib.ru/FILOSOF/BEKON/nauka2.txt (дата обращения: 05.08.2014).
4. Гегель, Г. В. Ф. Наука логики / Г. В. Ф. Гегель. - Санкт-Петербург: Наука, 1997. - 800 с.
5. Делез, Ж. Мишель Турнье и мир без Другого // Логика смысла / Ж. Делез. - Москва: Раритет; Екатеринбург: Деловая книга, 1998. - С. 395-421.
6. Лао-Цзы. Дао Дэ цзин / Лао Цзы. - Санкт-Петербург: Азбука-классика, 2005. - 192 с.
7. Ортега-и-Гассет, Х. Дегуманизация искусства // Эссе о литературе и искусстве: сборник: пер. с исп. / Х. Орте-га-и-Гассет. - Москва: Радуга, 1991. - 639 с. - (Антология литературно-эстетической мысли).
8. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. Т. 3 (Муза - Сят) / М. Фасмер; пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачева. - 2-е изд., стер. - Москва: Прогресс, 1987. - 832 с.
9. Флоренский, П. А. У водоразделов мысли / П. А. Флоренский. - Москва: АСТ, 2009 - 352 c. - (Philosophy). 10.Flatus vocis // Философский энциклопедический словарь / гл. ред.: Л. Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев,
С. М. Ковалев, В. Г. Панов. - Москва: Советская энциклопедия, 1983. - 836 с.
Сдано 22.05.2014
68
A. A. Dydrov
NEW AND NOVELTY: THE SEARCH FOR MEANING AND ORIGIN
Abstract. The article defined approach to the consideration of new ideas and innovation, attempts to identify the main values of these concepts, as well as focuses on the difference in values. New and novelty - not empty concept, and clumps of meanings, is present in various discourses. If novelty is primarily a property, the new - and the state, and «prima-unit», and repeated. In other words, language forms a network meant for hidden meaning, creating the effect of euphoria.
Keywords: new, novelty, discourse, sign etymology
References
1. Bart, R. Discourse history / R. Bart // Sistema mody. Statyi po semiotike kultury [Fashion system. Articles on culture semiotics] / trans. from franch., introd. art. and comp. by S. N. Zenkina. - Moscow: Izdatel'stvo im. Sa-bashnikovyh, 2003. - P. 227-233.
2. Bart, R. Mif segodnja [Myth today] / R. Bart. - Moscow: Progress, 1989. - P. 76-138.
3. Bacon, F. Velikoe vosstanovlenie nauk. Novyj Organon [Greater recovery of Sciences. The New Organon] [Electronic resource] / F. Bacon. - URL: http://www.lib.ru/FILOSOF/BEKON/nauka2.txt (date of access: 05.08.2014).
4. Hegel, G. V. F. Nauka logiki [Science of Logic] / G. Hegel. - Saint-Petersburg: Nauka, 1997. - 800 p.
5. Deleuze, Zh. Michel Tournier and the world without the other // Logika smysla [Logic of sense] / Zh. Deleuze. -Moscow: Raritet; Ekaterinburg: Delovaja kniga, 1998. - P. 395-421.
6. Lao-Czy. Dao Dje czin [Tao Te Ching] / Lao Czy. - Saint-Petersburg: Azbuka-klassika, 2005. - 192 p.
7. Ortega-y-Gasset, H. Dehumanization of Art // Esse o literature I iskusstve [The essay about literature and art]: collection: transl. from span. / H. Ortega-y-Gasset. - Moscow: Raduga, 1991. - 639 p.
8. Fasmer, M. Jetimologicheskij slovar' russkogo jazyka [Etymological dictionary of the Russian language] / M. Fasmer. - Moscow: Progress, 1987. - 832 p.
9. Florenskij, P. A. U vodorazdelov mysli [At thought watersheds] / P. A. Florenskij. - Moscow: AST, 2009. -352 p. - (Philosophy).
10. Flatus vocis // Filosofskij jenciklopedicheskij slovar' [Dictionary of Philosophy] / L. F. Il'ichev, P. N. Fedoseev, S. M. Kovalev, V. G. Panov. - Moscow: Sovetskaja jenciklopedija, 1983. - 836 p.
Received 22.05.2014
69
