CC BY
54
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 13 (267).
Филология. Искусствоведение. Вып. 65. С. 109-115.
А. Д. Синёв
ПОНЯТИЕ ПРОСОДИЧЕСКОЙ ДЕТЕРМИНАНТЫ В РАМКАХ СИСТЕМНО-СТРУКТУРНОГО ПОДХОДА
Отмечается основополагающая роль принципа целостности, определяемого как просодическая системная целостность, одного из фундаментальных положений любого лингвистического исследования, выполненного в рамках системно-структурного подхода. Прослеживается эволюция понятия просодической детерминанты, рассматриваемой с точки зрения системного подхода в качестве единого синтезирующего принципа языковой субстанции и определяющего параметра языковой системы.
Ключевые слова: системный подход, принцип целостности, просодическая детерминанта, минимальная просодема, просодический уровень языка.
Системный подход, как известно, помимо вычленения элементов, установления связей между ними посредством определения релевантных свойств, предполагает также доминирующее положение одного качества по отношению к другим. Благодаря этому обстоятельству, как отмечает Н. А. Коваленко, обеспечивается, в частности, единство просодического уровня слова в функционировании. Выявленное автором «мононаправленное движение частоты основного тона, сопровождающееся расширением диапазона его частоты с увеличением количества предударных слогов», представляет собой доминанту или детерминанту просодического уровня слова рассматриваемых языков1.
Являясь ведущим звеном, связывающим все элементы просодического уровня языка в единую стройную систему, просодическая детерминанта представляет собой «логическую единственность и необходимость», объединяя вокруг себя все иерархически расположенные пространства - фонемное, просодемное и сверхпросодемное, а также разноуровневые единицы внутри этих пространств. По мнению Н. А. Коваленко и С. П. Дудиной, именно благодаря просодической детерминанте, выполняющей три основных функции - стабилизирующую, интеграционную и функцию управления,
- обеспечивается неразрывное единство существования языка и речи, способствующее осуществлению высших контролирующих функций и достижению целостности2.
Действительно, главным в системном подходе является рассмотрение исследуемого объекта как некоторой целостности или системы, а также анализ составных частей и различных свойств объекта под углом зрения целого3.
Как отмечает В. Н. Садовский, системный подход основной акцент делает на анализе целостных интегративных свойств объекта, выявлении его различных связей и структуры4.
Возникновение принципа целостности как одного из фундаментальных принципов всякого системного исследования связывают с переходом к наблюдению, экспериментальному исследованию и интерпретации «явлений организованной сложности», которые не поддавались объяснению на основе атомизма и механицизма.
Проблема целостности была выдвинута ещё в античности и с тех пор остаётся постоянным предметом философской рефлексии5.
Так, например, с точки зрения Э. Г. Юдина, методологическая функция принципа целостности, рассматриваемая в общем виде, состоит отнюдь не в стремлении к «абсолютному охвату объекта изучения», а в тенденции к рассмотрению предмета исследования как принципиально незамкнутого, допускающего расширение и восполнение за счёт привлечения к анализу новых типов связей6.
Этот же принцип целостности, определяемый как «просодическая системная целостность», кладёт в основу своего исследования и Н. А. Коваленко, которая впервые использует системный подход при описании структуры просодического уровня слова-фразы, выявлении единого основополагающего или синтезирующего, принципа языковой субстанции -просодической детерминанты7.
Целью данной статьи является рассмотрение эволюции понятия просодической детерминанты, начиная с обоснования диалектики универсального и специфического в языке,
вплоть до выявления наименьшей единицы просодического уровня - минимальной просо-демы.
Начать с того, что проблема детерминант-ных, основополагающих свойств языка интересовала науку задолго до выделения языкознания в самостоятельную дисциплину.
И в онтологически, и в рационалистически ориентированных универсальных грамматиках строевую основу языка усматривали прежде всего в грамматической категоризации системы частей речи. Именно эту универсальность обосновывают так называемые модисты (исследователи «модусов значений») 13-14-го веков и авторы «Грамматики Пор-Рояль» Антуан Арно и Клод Лансло. Последние, в частности, стремились выяснить причины существования таких явлений, которые либо характеризуют большинство языков мира, либо специфичны лишь для каких-то определённых языков. Отсюда среди основных задач авторов «Грамматики Пор-Рояль» было выявление общих, универсальных языковых принципов, а также объяснение явлений, лежащих в основе строения и функционирования языка8.
По мнению современного исследователя, «понятие детерминанты как специфически индивидуального организующего начала языкового строя становится актуальным по мере отхода от традиций универсализма»9.
Одним из первых учёных, кто эксплицитно ввёл понятие детерминанты применительно к отдельно взятому языку, был, по-видимому, французский философ-просветитель
Э. Б. де Кондильяк. Обнаружив зависимость внутреннего мира человека, его мышления от языка, он отметил значение внутренней организации языка, в частности аналогии, количества аналогичных оборотов, применительно не только для связи знаков, но и для связи идей, совершения тех или иных действий души. Так,
Э. Б. де Кондильяк высказал предположение о том, что склонность данного народа к определённым действиям души обусловлена «преобладающим качеством» его языка, то есть тем, что сейчас принято называть детерминантой.
Говоря о доминирующем свойстве характера языков, он писал следующее: «Поскольку характер языков складывается постепенно и сообразно характеру народов, он должен непременно иметь некое преобладающее качество». И далее: поскольку «анализ и воображение - это два столь различных действия,
которые обычно препятствуют развитию друг друга», то в результате «.. .очень трудно, чтобы одни и те же языки одинаково благоприятствовали совершению этих двух действий»10.
В зависимости от своего «преобладающего качества» одни языки способствуют развитию воображения, другие - развитию анализа. Судя по приведённым Э. Б. Кондильяком примерам, эти преобладающие качества имеют синтаксическую природу и усматриваются им там же, где рационалисты видели источник универсальности грамматики, то есть в структуре суждения как основной формы мысли и соответственно в строении предложения как высказанного суждения. По мнению Кондильяка, простота и чёткость конструкций французского языка стимулируют развитие аналитических способностей, в то время как перестановка слов, более свободный их порядок, как это имеет место, например, в латыни, наоборот препятствует анализу, развивая воображение11.
Дальнейшее - и наиболее полное - обоснование диалектики универсального и специфического в языке мы находим в учении основоположника теоретического языкознания и философии языка Вильгельма фон Гумбольдта.
Исходя из всестороннего и гармоничного развития личности и всего человеческого рода, что было, как известно, гуманистическим идеалом Гумбольдта и чему он оставался верен в своей практической деятельности, он ставил задачу пробуждения всех основных сил человеческой природы. «О каком бы предмете ни шла речь, - писал Гумбольдт, - всегда можно привести его в связь с человеком, а именно со всей его интеллектуальной и нравственной организацией в совокупности»12.
Так в сжатой форме сам В. фон Гумбольдт определяет теоретико-методологическую базу своей программы антропологического подхода к языку, в соответствии с которой адекватное изучение языка непременно должно осуществляться в тесной связи с сознанием и мышлением человека, его культурой и духовной жизнью.
Не случайно уже в наше время всё большую актуальность приобретает проблема «человек и язык». Становится всё более очевидным, что адекватное исследование языка возможно только при условии выхода за его «пределы», при обращении к человеку - творцу и потребителю языка. При этом возрастает значимость изучения языка в тесной связи с сознанием человека, его мышлением, духовно-практиче-
ской деятельностью. В этой связи открываются дополнительные перспективы благодаря обращению к когнитологии, новой области знания, изучающей операции человека со знаниями в современной обстановке «компьютерной рево-
люции»13.
Многие общелингвистические идеи Гумбольдта вытекали из его историко-философской концепции и отражали положения немецкой классической философии.
Так, в известных отношениях философские и лингвистические взгляды Гумбольдта обнаруживают тесную связь с формальными основами кантовской системы, в частности с построениями «критической философии» И. Канта и концепцией истории И. Ф. Шиллера.
«Критическая философия» Канта изложена в следующих трактатах: «Критика чистого разума», «Критика практического разума», «Критика способности суждения». В первой книге Кант излагает учение о познании, во второй -этику, в третьей - эстетику и учение о целесообразности в природе.
Ввиду известной общности воззрений Гумбольдта и Канта целесообразно кратко остановиться на учении Канта о познании. Согласно Канту, существуют три основные формы познания: 1) чувственность, 2) рассудок и 3) разум. Чувственность - это область ощущений; рассудок - область понятий и суждений; разум - область умозаключений, доходящих до «идей».
Рассматривая вслед за Кантом сознание как особое начало, не зависящее от материальной природы, Гумбольдт стремился установить, каким образом разнообразие языковых фактов посредством априорных форм рассудка создаёт единство отдельных языков и единство общечеловеческого языка.
Говоря о философском значении трудов Гумбольдта о языке, мы должны соотнести их с идеей активности познания, которая красной нитью проходит через всю немецкую философскую классику. Идея эта была сформулирована в работе Канта «Критика чистого разума», на которую опирался Гумбольдт (как опирались на неё Фихте, Шеллинг и Гегель). О Канте Гумбольдт писал исключительно восторженно: «Кант предпринял и осуществил величайшее свершение, которым философский разум мог быть обязан отдельному человеку. Он проверил и прояснил всё философствование и повёл его путём, на котором сошлись необходимым
образом философские учения всех времён и народов; он измерил, ограничил и утрамбовал почву, разрушил все ложные построения и создал основу, на которой философский анализ соединился с природными чувствами человека». Главная же заслуга Канта, по Гумбольдту, состоит в реформе философии, в том, что он побудил своих последователей к самостоятельным поискам, к созданию новых школ и систем, развивающих дальше заложенные им принципы14.
Хотя в главном труде Канта - трактате «Критика чистого разума» - и нет специального раздела о языке, но чётко обрисована сфера, в которой язык находит своё применение. И тезис Гумбольдта - «язык следует рассматривать не как мёртвый продукт, но как созидающий процесс»15 - не только не противоречит идеям Канта, но прямо вытекает из них.
Как отмечает А. В. Гулыга, в «Критике чистого разума» впервые в истории философии был дан вразумительный ответ на вопрос, как возникают понятия. Решающую роль при этом Кант отводил продуктивному воображению. Между чувственными данными и абстрактными понятиями Кант обнаружил промежуточную сферу, которую он назвал «трансцендентальной схемой». Здесь не потеряна ещё чувственная наглядность, но уже приобретена доля абстрактной всеобщности16.
По Канту, «так как синтез воображения имеет в виду не единичное созерцание, а только единство в определении чувственности, то схему всё же следует отличать от образа. Так, если я полагаю пять точек одну за другой., то это образ числа пять. Если же я мыслю только число вообще, безразлично, будет ли это пять или сто, то такое мышление есть скорее представление о методе (каким представляют в одном образе множество, например тысячу)...Это представление об общем способе, каким воображение доставляет понятию образ, я называю схемой этого понятия»17.
Кант говорит об именах числительных, но подобным образом можно подойти к любой части речи и прийти к выводам, к которым приходит Гумбольдт: «Язык - это мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека»18. А также: без языка «представление не может стать понятием»19.
Весьма существенно также следующее положение Гумбольдта: «Язык целиком зависит от бессознательной энергии, приводящей в
действие человеческую индивидуальность»20. Дело в том, что, начиная с Лейбница, немецкая философия уделяла всё возрастающее внимание проблеме бессознательных компонентов мышления. Согласно Канту, бессознательное
- это «акушерка мыслей»21. При этом бессознательные компоненты мышления оказываются, по-видимому, шире пределов языка. Может быть, именно поэтому Кант и не связал продуктивную деятельность воображения непосредственно с языком.
Гумбольдт использует шиллеровскую и гегелевскую концепцию всемирной истории для объяснения самобытности духовной культуры разных народов, множественности языков, разнообразных форм соотношения языка и мышления. Именно «исходный уклад национальной самобытности» является, по Гумбольдту, исходным началом, определяющим своеобразие языка, а также «всю совокупность внутреннего опыта, чувственности и душевного настроя»22. У разных народов эта совокупная духовная сила структурируется по-разному в соответствии с глубиной и способом укоренения в действительности, который, в свою очередь, определяется тем, какой форме отражения и познания действительности отдаётся предпочтение - чувственной или рациональной23.
Большой интерес представляет учение Гумбольдта о форме в языке. Прежде всего, Гумбольдт проводит различие между внешней формой, под которой он понимает то же самое, что звуковую форму, и внутренней формой, которую он часто именует просто формой языка или формой. Внутренней форме языка противостоит, по его мысли, материя языка, в свою очередь известным образом оформленная. Причём понятие материи языка выходит за пределы так называемой звуковой оболочки.
Для Гумбольдта собственно «язык» в отличие от речи составляет не звуковая оболочка, а совокупность путей и приёмов, то есть своего рода механизм передачи звуковыми средствами внеязыкового содержания. Иначе говоря, это - способ, согласно которому категории мышления объективируются в языке, то есть модель языкового мышления. Это - главное в языке, составляющее, по Гумбольдту, внутреннюю сущность и индивидуальную специфику каждого языка, что Гумбольдт и называет внутренней формой24.
По замечанию В. А. Звегинцева, в неявном виде (имплицитно) понятие внутренней формы
примыкает у В. Гумбольдта к его основному положению о языке как деятельности. Естественно, деятельность языка должна протекать определённым образом, то есть в определённой форме, и поэтому «в действительности она представляет собой сугубо индивидуальный способ, посредством которого народ выражает в языке мысли и чувства». Другими словами, поскольку «языки всегда имеют национальную форму, являются непосредственно и собственно национальным творением», постольку внутреннюю форму языка следует ставить в связь с народом, с национальным характером. В явном же виде (эксплицитно) понятие внутренней формы языка определяется следующим образом: «Постоянное и единообразное в деятельности духа, возвышающей звук до выражения мысли, взятое во всей совокупности своих связей и систематичности, и составляет формы языка»25.
По мнению Б. А. Ольховикова, для Гумбольдта внутренняя форма представляет собой функциональную модель или организацию мыслительно-языковых связей, посредствующее звено между сознанием и языковой акту-ализацией26.
Во второй половине 20-века гумбольдтов-ское понятие внутренней формы конкретизируется Г. П. Мельниковым в понятии внутренней детерминанты, которое рассматривается им как функционально наиболее важное свойство языкового строя, характеризующее не отдельно взятый язык, а языковой тип.
В отличие от Э. Б. де Кондильяка и
В. фон Гумбольдта, Г. П. Мельников исходит из коммуникативной обусловленности внутренней детерминанты языка, понимая язык прежде всего как коммуникативное устройство, а не как инструмент мышления27.
Что касается характеристик внешней детерминанты, то в соответствии с коммуникативной природой языка Г. П. Мельников выделяет такие «особенности языкового коллектива и условий общения, которые непосредственно сказываются на том, насколько близко миро-видение (картина мира) у членов коллектива, относительно каких его фрагментов чаще всего возникает дефицит информации у членов коллектива и в каком именно отношении эта информация должна исправлять и преобразовывать такие фрагменты в процессе общения»28.
Вообще понятие детерминанты, введённое в употребление в 1967 году, является главной
характеристикой или определяющим параметром языковой системы. Оно восходит, как мы видели, к идеям В. Гумбольдта о внутреннем единстве всех компонентов языка как целостной системы. Вспомним, что гумбольдтовское понимание генезиса языка было продиктовано его же концепцией целостности языка, нашедшей своё завершение в понятии «внутренней формы языка», также введённом Гумбольдтом в своей итоговой теоретической работе. Согласно этой его концепции, каждый, даже мельчайший языковой элемент не может возникнуть без наличия пронизывающего все части языка единого принципа формы29.
Этот момент неоднократно подчёркивал и И. А. Бодуэн де Куртенэ, который, в частности, писал: «Подобно тому, как в организме различные его составные части. находятся между собой в тесной органической связи, так и . части языка должны быть связаны между собой»30.
В самом общем виде Г. П. Мельников определяет систему как «любое сложное единство, в котором могут быть выделены составные части-элементы, а также схема связей или отношений между элементами - структура. В этом смысле язык является, безусловно, системой.». Важнейшим здесь является то обстоятельство, что структура является лишь одной из важнейших характеристик системы, но отнюдь не самой системой. «Другой, не менее важной характеристикой любой реальной системы, в том числе и языка, является субстанция, в которую воплощена эта система»31.
Целый ряд специалистов подчёркивает, что системно-структурные исследования выступают в качестве специфической тенденции науки середины XX века и что всё современное научное знание представляет собой в конечном счёте не что иное, как знание структур и систем32.
В истории структурно-системных исследований середина 50-х годов XX века знаменует собой тот переломный момент, начиная с которого происходит интенсивное распространение рассматриваемой проблематики на более широкий круг явлений, с одной стороны, и активная разработка методологической стороны этих исследований - с другой. Согласно
Н. С. Трубецкому, Р. Якобсону и Э. Кассиреру, новый подход противостоял по своей сущности односторонней классификации явлений и означал переход от фрагментарного и разрозненного представления об окружающей дей-
ствительности к пониманию её в единстве и целостности.
О рассмотрении исследуемого объекта как некоторой целостности пишут И. В. Блауберг и Э. Г. Юдин: «Исходным пунктом всякого системного исследования является представление о целостности изучаемой системы»33.
Языковую систему Т. В. Булыгина определяет как «множество языковых элементов любого естественного языка, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которое образует определённое единство и целостность»34.
Как отмечает М. В. Арапов, если говорить об опыте системного подхода к предмету изучения, то немного найдётся наук, которые могли бы сравниться с лингвистикой в умении преодолевать трудности, вызванные громоздкостью и «вязкостью» объекта своего изучения. Именно это сделало её эталоном для целого ряда наук35.
С точки зрения Н. А. Коваленко, «первой и основной предпосылкой всякого лингвистического исследования является системное понимание лингвистических фактов»36.
Действительно, лингвистика одной из первых показала другим наукам пример продуктивного применения системного подхода к изучаемому объекту37.
Вообще системность является важнейшей характеристикой языка. Как отмечает
В. М. Солнцев, можно считать установленным, что язык относится к системным образованиям. То же самое утверждает и Б. А. Серебренников: «Язык безусловно представляет систему»38. Расширяя понятие системности, он распространяет его и на речь, утверждая, что речь не может быть несистемной. Полемизируя с Ф. де Соссюром, разграничившим язык и речь, отделившим, как известно, «социальное от индивидуального», автор отмечает, что если язык является компонентом речи, то и в самой речи также должен содержаться элемент социального, общественно релевантного. Только в отличие от языка, «в речи содержится другая система, обеспечивающая реальную коммуни-кацию»39.
Поскольку не только язык, но и его уровни рассматриваются в виде систем, имеющих свой элементный состав и сеть связей, то распространённой практикой стало определение языка как сложной «системы систем»40.
Как «вполне реальная характеристика языка», детерминанта позволяет понять системную
взаимообусловленность языковой системы, а также сопоставить её с другой языковой системой. Данное явление оказывается возможным благодаря тому, что и функция и исходная субстанция языков у всех народов мира практически одинаковы. В результате «различие языков как адаптивных систем определяется прежде всего конкретным предпочтительным способом функционирования языка»41.
В недавно изданной монографии Г. П. Мельников определяет детерминанту как важнейшую синтетическую характеристику системы, позволяющую «цельносистемно», то есть через иерархически главный единственный признак выразить природу рассматриваемой системы42.
В частности, детерминанту строя тюркских языков можно сформулировать как принцип экономии служебных элементов (в отличие, например, от семитской детерминанты, выражающейся в обязательном употреблении служебных элементов при каждом корне)43.
По мнению Н. А. Коваленко, детерминанта, являясь системным критерием, находящимся в фундаменте закона взаимодействия просодического уровня языка, представляет собой символ, основу, стержневой компонент, эпицентр всего существующего в языке44. Автор определяет детерминанту как «то общее и всеобъемлющее, что объясняет принципиальную неизбежность всех остальных компонентов системы, как предпочтительный способ существования системы»45.
Осуществив методологическое обоснование просодического уровня языка и выявив наименьшую единицу просодического уровня - минимальную просодему, Н. А. Коваленко включила, таким образом, в научный обиход понятие просодической детерминанты, которую она определяет как системный критерий повторяемости на уровне фразовой просодии слова46.
На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы.
1. Принцип целостности, лежащий в основе системного подхода, предполагает также рассмотрение доминирующего положения одного качества по отношению к другим.
2. Среди первых учёных, кто эксплицитно ввёл понятие детерминанты, был, по-видимому, французский философ-просветитель Э. Б. де Кондильяк. Согласно его точке зрения, благодаря своему «преобладающему качеству», одни языки способствуют развитию воображения, другие - развитию анализа.
3. Дальнейшее - и наиболее полное - обоснование диалектики универсального и специфического в языке представлено в учении основоположника теоретического языкознания и философии языка Вильгельма фон Гумбольдта.
4. Многие общелингвистические идеи Гумбольдта вытекали из его историко-философской позиции, отражающей взгляды «критической философии» И. Канта и концепцию истории И. Ф. Шиллера.
5. Понятие детерминанты, введённое в употребление в 1967 году и рассматриваемое в качестве главной характеристики или определяющего параметра языковой системы, предопределено положениями В. Гумбольдта о внутреннем единстве всех компонентов языка как целостной системы.
6. Дальнейшую научную разработку понятие детерминанты получило в теории Н. А. Коваленко, которая впервые в полном объёме применила системный подход к описанию структуры просодического уровня слова-фразы, выявив наименьшую единицу просодического уровня - минимальную просодему. Системным критерием повторяемости на уровне фразовой просодии слова автор называет мононаправ-ленное движение частоты основного тона, что является доминантой или детерминантой просодического уровня слова, иначе говоря - просодической детерминантой.
Примечания
1 См.: Коваленко, Н. А. Системный подход к фразовой просодии слова : автореф. дис. . д-ра филол. наук. М. : РАН, Ин-т языкознания, 2002. 42 с.
2 См.: Коваленко, Н. А. Роль просодической детерминанты в языковом пространстве / Н. А. Коваленко, С. П. Дудина // Вестн. развития науки и образования. М. : Наука, 2007. № 2. С.103, 105-106.
3 См.: Солнцев, В. М. Язык как системно-структурное образование. М. : Наука, 1977. С. 13.
4 См.: Садовский, В. Н. Основания общей теории систем. М. : Наука, 1974. С. 5.
5 См.: Блауберг, И. В. Системный подход как предмет историко-научной рефлексии // Системные исследования : ежегодник. М. : Наука, 1973.С. 10-11.
6 Юдин, Э. Г. Методологическая природа системного подхода // Системные исследования : ежегодник. М. : Наука, 1973. С. 47.
7 См.: Коваленко, Н. А. Системный подход к фразовой просодии слова. Красноярск : Изд-во КГПУ, 1998. 120 с.
8 См.: Ольховиков, Б. А. Становление языкознания как самостоятельной науки // История языкознания. М. : Академия, 2006. С. 190, 200.
9 Зубкова, Л. Г. К истории определения детерминанты языкового строя. URL : http://www. ksu.ru/fil/kn1/index.php?sod=3(2010).
10 Кондильяк, Э. Б. де. Соч. : в 3 т. Т. 1. М. : Мысль, 1980. С. 268.
11 См.: Там же. С. 268-269.
12 Рамишвили, Г. В. Вильгельм фон Гумбольдт
- основоположник теоретического языкознания // Вильгельм фон Гумбольдт. Избр. тр. по языкознанию. М. : Прогресс, 1984. С. 6.
13 См.: Степанов, Ю. С. Языкознание // Русский язык : энциклопедия. М. : Большая Рос. энцикл.; Дрофа, 1998. С. 672-676.
14 Гулыга, А. В. Вильгельм фон Гумбольдт и немецкая философская классика // Вильгельм фон Гумбольдт. Избр. тр. по языкознанию. М. : Прогресс, 1984. С. 354.
15 Там же. С. 69.
16 Там же. С. 354.
17 Кант, И. Соч. : в 6 т. Т. 3. М. : Мысль, 1964 С.222-223.
18 Гумбольдт, В. фон. Избр. тр. по языкознанию. М. : Прогресс, 1984. С. 304.
19 Там же. С. 75.
20 Там же. С. 227.
21 Kant, I. Reflexionen zur Anthropologie // Gesammelte Schriften. Bd. XV. Berlin&Leipzig : Wal -ter de Gruyter, 1928. S. 65.
22 Гумбольдт, В. фон. Указ. соч. С. 55, 169.
23 См.: Зубкова, Л. Г. К истории определения детерминанты языкового строя. URL : http://www. ksu.ru/fil/kn1/index.php?sod=3(2010).
24 См.: Ольховиков, Б. А. Философия языка в XIX в. // История языкознания. М. : Академия, 2006. С. 317.
25 Звегинцев, В. А. Г. В. Рамишвили. Вопросы энергетической теории языка // Вопр. философии. 1978. № 11. С. 176.
26 См.: Ольховиков, Б. А. Указ. соч. С. 318.
27 См.: Зубкова, Л. Г. О главном лингвистическом труде Г. П. Мельникова // Мельников, Г. П.
Системная типология языков. М. : Наука, 2003. С. 12.
28 Там же. С. 13.
29 См.: Рамишвили, Г. В. Указ. соч. С. 8.
30 Бодуэн де Куртенэ, И. А. Избр. тр. по общему языкознанию. Т. II. М. : Изд-во АН СССР, 1963.
С.163-164.
31 Мельников, Г. П. Язык как система и языковые универсалии // Языковые универсалии и лингвистическая типология. М. : Наука, 1969. С. 35.
32 См.: Кубрякова, Е. С. О понятиях языковой системы и структуры языка // Общее языкознание (Внутренняя структура языка). М. : Наука, 1972. С. 8.
33 Блауберг, И. В. Становление и сущность системного подхода. М. : Наука, 1973. С. 61.
34 Булыгина, Т. В. Система языковая // Лингвистический энциклопедический словарь. М. : Совет. энцикл., 1990. С. 452.
35 См.: Арапов, М. В. Теория систем и изучение естественного языка : понятия симметрии и статуса // Системные исследования. Методологические проблемы : ежегодник. М. : Наука, 1981. С. 121.
36 Коваленко, Н. А. Указ. соч, 1998. С. 8.
37 См.: Сидоров, Е. В. Проблемы речевой системности. М. : Наука, 1987. С. 3.
38 Серебренников, Б. А. О материалистическом подходе к явлениям языка. М. : Наука, 1983. С. 13.
39 Там же. С. 12, 15.
40 См.: Коваленко, Н. А. Указ. соч., 2002. С. 10.
41 Мельников, Г. П. Системный подход в лингвистике // Системные исследования : ежегодник. М. : Наука, 1972. С. 196-197.
42 См.: Мельников, Г. П. Системная типология языков : принципы, методы, модели. М. : Наука, 2003. С. 73.
43 См: Мельников, Г. П. Синтаксический строй тюркских языков с позиций системной лингвистики // Народы Азии и Африки. 1969. № 6.
С.105.
44 См.: Коваленко, Н. А. Закон взаимодействия просодического уровня языка // Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики. Вып. 2. Красноярск : Изд-во КГПУ, 1999. С. 84.
45 Коваленко, Н. А. Указ. соч., 2002. С. 30.
46 См. указанные работы Н. А. Коваленко.
