CC BY
418
Право
Вестник Ниже городе ко го университета им. Н.И. Лобачевского, 2015, № 5-6, с. 265-272
265
УДК 346.545
ПОНЯТИЕ НЕДОБРОСОВЕСТНОЙ КОНКУРЕНЦИИ: НЕОБХОДИМОСТЬ ИЗМЕНЕНИЙ
© 2015 г. Н.Л. Малахова
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Н. Новгород
nadezhda.malakhova@itc.unn.ru
Поступила в реОакцию 05.06.2015
Рассматриваются вопросы нормативного и доктринального определения понятия недобросовестной конкуренции, а также направления возможного изменения антимонопольного законодательства.
Ключевые слова: конкурентное право, антимонопольное законодательство, понятие и признаки недобросовестной конкуренции, конкурентные отношения хозяйствующих субъектов, основания ответственности.
Запрет недобросовестной конкуренции в РФ основывается на части 2 статьи 34 Конституции РФ, согласно которой не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию. В настоящее время понятие и запрет недобросовестной конкуренции содержатся соответственно в пункте 9 статьи 4 и в статье 14 Федерального закона от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее - Закон о защите конкуренции). При этом законодатель несколько сузил конституционный подход к недобросовестной конкуренции, ограничив ее сферой предпринимательской, но не экономической деятельности. Это является вполне обоснованным, поскольку именно предпринимательские отношения основываются на конкуренции, экономические же отношения, как представляется, имеют более широкое содержание и могут включать отношения как с элементами конкуренции, так и без таковых.
Однако законодатель не ограничился указанием на обязательное наличие предпринимательских отношений, но установил достаточно жесткий квалифицирующий признак состава недобросовестной конкуренции - наличие прямых конкурентных отношений между хозяйствующими субъектами - нарушителем и потерпевшим.
В соответствии с пунктом 9 статьи 4 Закона о защите конкуренции [1] недобросовестной конкуренцией являются любые действия хозяйствующих субъектов (группы лиц), которые направлены на получение преимуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоречат законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и причинили или могут причинить убытки другим хозяйствующим субъектам -
конкурентам либо нанесли или могут нанести вред их деловой репутации.
В практике Федеральной антимонопольной службы применяется достаточно единообразный подход к применению изложенного определения. Для признания действия хозяйствующего субъекта недобросовестной конкуренцией необходимо исходить из перечня следующих признаков, четко закрепленных законом:
- хозяйствующие субъекты должны осуществлять предпринимательскую деятельность;
- действия нарушителя должны быть направлены на получение преимуществ в предпринимательской сфере;
- действия недобросовестного хозяйствующего субъекта должны быть противозаконны (нарушать законы, обычаи, принципы добропорядочности, разумности и справедливости);
- действия нарушителя должны причинять или могут причинить ущерб хозяйствующему субъекту - конкуренту.
Хозяйствующие субъекты признаются конкурентами, если они действуют на одном товарном рынке - рынке взаимозаменяемых товаров [2]. В соответствии с пунктом 4 статьи 4 Закона о защите конкуренции, под товарным рынком признается сфера обращения товара или взаимозаменяемых товаров, не имеющих заменителей, на территории РФ или ее части, определяемой исходя из экономической возможности или целесообразности приобрести товар приобретателем на соответствующей территории и отсутствия этой возможности за ее пределами. Взаимозаменяемые товары в силу пункта 3 статьи 4 можно сравнить по их функциональному назначению, применению, качественным и техническим характеристикам, цене и другим параметрам таким образом, что приобретатель действительно заменяет или готов
заменить один товар другим при его потреблении.
В том случае, если один из хозяйствующих субъектов не занимается предпринимательской деятельностью на момент рассмотрения органами ФАС заявления о нарушении антимонопольного законодательства или не находится с предполагаемым нарушителем в состоянии конкуренции, считается, что оснований для применения запрета статьи 14 Закона о защите конкуренции не имеется. Об этом указывается в решении об отказе в возбуждении дела по признакам нарушения антимонопольного законода-тельства1. Аналогичной позиции придерживаются и суды при привлечении к административной ответственности за недобросовестную конкуренцию по статье 14.33 КоАП РФ. Типичным в данном смысле является Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 21.05.2014 г. по делу № А64-2301/2013. Суд указал, что возможность привлечения лица к административной ответственности по ч. 1 ст. 14.33 КоАП РФ обусловлена обязательным наличием всех элементов состава административного правонарушения, включая причинение или возможность причинения убытков другим хозяйствующим субъектам - конкурентам. В Постановлении ФАС Уральского округа от 20.05.2010 г. № Ф09-3706/10-С1 по делу А76-31845/2009-53-808 суд утверждает, что недоказанность одного из признаков недобросовестной конкуренции исключает возможность квалификации действий в качестве нарушения антимонопольного законодательства.
Позиция, согласно которой недобросовестная конкуренция всегда предполагает наличие прямых конкурентных связей между нарушителем и потерпевшей стороной, распространена не только в правоприменительной практике, но и в доктрине2. Высказывается, например, суждение, что монополистическая деятельность отличается от недобросовестной конкуренции субъектным составом (если монополистическая деятельность наносит вред, как правило, нескольким хозяйствующим субъектам - конкурентам, а затем потребителям, то недобросовестная конкуренция наносит вред определенному хозяйствующему субъекту). Встречается мнение, согласно которому недобросовестная конкуренция является злоупотреблением правом [3]. Конструкция же злоупотреблений правом предполагает злонамеренное использование своих прав в отношении конкретного субъекта.
Однако такой подход не учитывает, во-первых, специфику ситуаций, складывающихся в предпринимательской деятельности, в частности при недобросовестном приобретении ис-
ключительного права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации. Во-вторых, ограничительный подход к пониманию недобросовестной конкуренции не вполне соответствует целям и предмету регулирования Закона о защите конкуренции в целом. В-третьих, игнорируется многообразие субъектов предпринимательских и конкурентных отношений, например публичных органов и организаций, организаций по коллективному управлению авторскими и смежными правами, физических лиц без статуса индивидуального предпринимателя.
Типичным и, к сожалению, распространенным примером невозможности применения статьи 14 Закона о защите конкуренции является следующая ситуация. Предприниматель в течение определенного времени использует для индивидуализации своих товаров (услуг) или предприятия оригинальное обозначение, к примеру характерную этикетку, фантазийное название товара или предприятия, без его государственной регистрации как товарного знака. Другой хозяйствующий субъект регистрирует тождественное или сходное до степени смешения обозначение в качестве товарного знака (знака обслуживания). Затем новый правообладатель предъявляет претензии к первоначально использовавшему обозначение предпринимателю, блокируя его деятельность и вытесняя с рынка. Первоначальный пользователь обозначения во избежание ответственности прекращает выпуск товара (оказание услуг) либо вынужден провести ребрендинг бизнеса, что влечет в первом случае уход с рынка, а во втором -неизбежность потери доли товарного рынка и дополнительные расходы по ребрендингу.
При попытке обращения за защитой своих прав в органы ФАС предприниматель не сможет доказать наличие конкурентных отношений между ним и нарушителем ввиду вынужденного отсутствия собственной деловой активности на рынке взаимозаменяемых товаров. За нарушителем же остаются права на зарегистрированный товарный знак и фактическое присутствие на рынке, делающие во многих случаях затруднительным оспаривание его действий.
Также статья 14 Закона о защите конкуренции формально неприменима и в случае использования нарушителем наименования государственного органа или имени известного лица, поскольку последние в принципе не являются участниками товарного рынка и не могут быть конкурентами. Запрет недобросовестной конкуренции адресован только хозяйствующим субъектам. Несмотря на существующую тенденцию расширения понятия хозяйствующего субъекта, публично-правовые органы и образо-
вания, даже имеющие статус юридического лица, к данной категории не относятся.
Кроме того, за рамками статьи 14 остается доменный киберсквоттинг, когда лицо, не являясь предпринимателем на каком-либо товарном рынке, приобретает права на доменные имена, тождественные или сходные до степени смешения с товарными знаками, фирменными наименованиями и коммерческими обозначениями действующих на рынке компаний. После регистрации такие домены предлагаются для приобретения либо обладателям указанных средств индивидуализации, либо, в случае отказа в приобретении, их конкурентам. Не являясь конкку-рентной, такая деятельность при определенных обстоятельствах может рассматриваться как противоречащая принципу добросовестности [4].
Одновременно, за вычетом признака конкурентных отношений, все оставшиеся признаки недобросовестной конкуренции (неправомерность действий, получение преимуществ в предпринимательской деятельности, реальный или потенциальный ущерб) в приведенных ситуациях наличествуют. Существующее определение не учитывает, что нарушитель может действовать не с целью причинения вреда конкретному лицу - конкуренту в виде его вытеснения или недопуска на рынок, но для получения больших выгод по сравнению со всеми другими участниками товарного рынка. То есть умысел нарушителя направлен не на причинение вреда специально выбранному лицу, а на получение выгоды по отношению к неопределенному кругу лиц - всех иных участников рынка. Фактически здесь правильнее вести речь не о нарушении интересов конкретного предпринимателя - конкурента, но о посягательстве на общественные интересы в виде негативного влияния на конкурентную ситуацию на товарном рынке, нарушения стабильности гражданского оборота, действительного или потенциального ограничения конкуренции на рынке, к примеру, путем создания барьеров доступа на рынок новых игроков. То есть правильнее вести речь не об ущербе какому-либо отдельному предпринимателю, но о потенциальной угрозе неопределенному кругу предпринимателей. При этом предприниматели могут действительно присутствовать на товарном рынке и, возможно, находиться в конкурентных отношениях с нарушителем (действительные конкуренты) или только готовиться к выходу на рынок или временно на нем отсутствовать, в том числе в связи с противоправными/недобросовестными действиями правонарушителя. Таких хозяйствующих субъектов можно определить как непрямых или потенциальных конкурентов.
Как представляется, данный подход лучше корреспондирует с целями и общей направленностью антимонопольного регулирования. В литературе неоднократно отмечалось, что Закон о защите конкуренции не направлен напрямую на защиту интересов частных лиц, включая отдельных предпринимателей и потребителей [5]. В силу статьи 1 Закона его целями являются обеспечение единства экономического пространства, свободного перемещения товаров, свободы экономической деятельности в Российской Федерации, защита конкуренции и создание условий для эффективного функционирования товарных рынков, но не защита рыночных интересов каждого хозяйствующего субъекта в отдельности. В соответствии с планом мероприятий «Развитие конкуренции и совершенствование антимонопольной политики» (утв. Распоряжением Правительства РФ от 28 декабря 2012 г. № 2579-р), развитие конкуренции в экономике - это многоаспектная задача, решение которой зависит от эффективности проведения государственной политики по широкому спектру направлений: от макроэкономической политики, создания благоприятного инвестиционного климата, включая развитие финансовой и налоговой системы, снижение административных и инфраструктурных барьеров, до защиты прав граждан и национальной политики.
В формулировке понятия недобросовестной конкуренции законодатель явно отошел от глобального подхода статьи 1 Закона о защите конкуренции и вместо охраны публично-правовых переключился на защиту частноправовых интересов конкретных предпринимателей, пострадавших от действий нарушителя. Фактически недобросовестная конкуренция превращена в частноправовую конструкцию, что встречается в практике некоторых государств. Не случайно высказываются предложения по включению в состав главы 59 ГК РФ «Обязательства вследствие причинения вреда» отдельной нормы, посвященной ответственности за вред, причиненный недобросовестной конкурентной деятельностью [6].
Показательно, что суды зачастую корректируют позицию законодателя, делая акцент на публично-правовом характере отношений конкуренции. Так, согласно Определению ВАС РФ от 12.05.2012 г. № 1063/12 по делу № А10-11/2011 неправомерное ущемление интересов конкурентов одновременно посягает и на публичные интересы в виде конкуренции как таковой, а создание любых препятствий для равной состязательности может повлечь ограничение конкуренции. В Постановлении Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от
29.07.2014 г. № 15АП-11105/2014 по делу № А01-299/2014 суд отметил, что состав части 2 статьи 14.33 КоАП РФ является формальным. Наступление ответственности за недобросовестную конкуренцию вне зависимости от наступления вредных последствий учитывает особый характер правонарушений в сфере защиты конкуренции. Правонарушение посягает на установленный и охраняемый государством порядок правоотношений в сфере защиты конкуренции. Существенная угроза охраняемым правоотношениям заключается в нарушении стабильности в сфере охраны прав на товарные знаки, являющейся неотъемлемым условием стабильности гражданского оборота. Постановление Шестнадцатого арбитражного апелляционного суда от 21.04.2014 г. по делу № А63-6580/2013 утверждает, что при недобросовестной конкуренции хозяйствующий субъект стремится к освоению той части рынка товаров, работ, услуг, которая занята его конкурентами, с одновременным вытеснением конкурирующих хозяйственных субъектов из общей сферы деятельности либо к созданию условий, ограничивающих или устраняющих возможность доступа на соответствующий товарный рынок других участников. Конечным итогом действий хозяйствующего субъекта должно являться получение преимущества, занятие более выгодного, доминирующего положения на соответствующем товарном рынке по отношению к конкурентам.
Необходимо отметить, что рассматриваемое требование российского законодателя не было воспринято им из актов международного уровня. В силу статьи 1 Московского договора о проведении согласованной антимонопольной политики от 25.01.2000 г., недобросовестной конкуренцией признаются любые направленные на приобретение преимуществ в предпринимательской деятельности действия (бездействие) хозяйствующих субъектов, которые противоречат национальному антимонопольному законодательству, обычаям делового оборота и могут причинить или причинили убытки другим хозяйствующим субъектам либо нанести ущерб их деловой репутации.
Как видно, в договоре отсутствует упоминание о субъектах-конкурентах.
В соответствии со статьей 40 «Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности» (ТРИПС/ТЫРБ) от 15.04.1994 г., государства договариваются, что некоторые виды лицензионной практики или условия, относящиеся к правам интеллектуальной собственности, которые ограничивают конкуренцию, могут иметь неблагоприятное воздействие
на торговлю и препятствовать передаче и распространению технологии.
Не воспринял российский законодатель и положения статьи 10 bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности от 20.03.1883 г., согласно которой недобросовестной конкуренцией признается всякий акт, противоречащий честным обычаям в промышленных и торговых делах. Как указывал Конституционный Суд РФ в Определении от 01.04.2008 г. № 450-О-О, законодатель воспринял конвенционное требование добропорядочности для учета многообразия форм и методов недобросовестной конкуренции. Но при этом многообразие возможных форм им же было ограничено указанием на наличие субъектов-конкурентов, действующих на одном товарном рынке.
Такой подход вряд ли можно назвать удачным и соответствующим правовой природе и целям антимонопольного законодательства. Весьма обоснованно В.И. Еременко характеризует российское определение недобросовестной конкуренции как «пожалуй, самое громоздкое и достаточно противоречивое из всех встречающихся в мировой практике определений, допускающее самые различные толкования» [5]. Также не случайно в научных публикациях встречается вывод о необязательном наличии конкурентных отношений между потерпевшим и нарушителем. Указанное мнение разделяется, например, В.В. Гущиным [7]. Данный вывод находит подтверждение в том, что в соответствии с пунктом 1.4 Порядка проведения анализа состояния конкуренции на товарном рынке (утв. Приказом ФАС РФ от 28.04.2010 г. № 220) не требуется проведение анализа состояния конкуренции на товарном рынке при рассмотрении дел, возбужденных по признакам нарушения статьи 14 Закона о защите конкуренции. Вывод о наличии отношений конкуренции между хозяйствующими субъектами, не основанный на анализе состояния конкуренции на товарном рынке, вряд ли можно назвать продуманным и обоснованным.
Характерно, что ВАС РФ учитывал узость российского определения, и в пункте 16.1 постановления Пленума ВАС РФ от 17.02.2011 г. № 11 «О некоторых вопросах применения Особенной части Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» указывал, что в Законе о защите конкуренции приведен открытый перечень действий, являющихся недобросовестной конкуренцией. При этом при анализе вопроса о том, является ли конкретное совершенное лицом действие актом недобросовестной конкуренции, подлежат учету не только указанные законоположения, но и
положения статьи 10 bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности. Фактически ВАС РФ закрепил приоритет конвенционного определения над национальным. Обычно такой приоритет воспринимается как устанавливающий открытый перечень форм недобросовестной конкуренции, но ничто не препятствует распространению такого определения и на существенные признаки ее состава.
При рассмотрении текущей арбитражной и антимонопольной практики можно найти тенденцию отхода от буквального толкования положений пункта 9 статьи 4 Закона о защите конкуренции и расширенного понимания недобросовестной конкуренции. Зачастую внимание уделяется не доказыванию наличия конкурентных отношений, но оценке влияния действий нарушителя на состояние конкуренции на товарном рынке и на получение им предпринимательских преимуществ.
Интересным с данной точки зрения является Постановление Президиума Суда по интеллектуальным правам от 04.07.2014 г. № С01-514/2014 по делу № СИП-9/2013. Компания «Ашет Филиппачи Пресс» является правообладателем товарного знака «ELLE» по свидетельству № 83647 в отношении товаров 16-го класса МКТУ (печатные издания). Компания «Ричмонд Тобакко Компани ЛТД» зарегистрировала комбинированные товарные знака со словесными элементами «STUDIO STUDIO ЕLLE» за № 450508 и «ELLESTUDIO» за № 456766 в отношении товаров 34-го класса МКТУ (табачные изделия). Впоследствии права на товарные знаки были уступлены «Инновэйшн Тобакко Компани ЛТД». Роспатент произвел регистрацию, основываясь на том, что товары 34-го класса МКТУ, относящиеся к табаку, табачным изделиям или курительным принадлежностям, не являются однородными с товарами 16-го класса МКТУ (печатные издания). Следовательно, истец и ответчик действуют на разных товарных рынках и не могут являться конкурентами, а производимая ими продукция не является взаимозаменяемой (однородной) и не может смешиваться в глазах потребителей.
Основным аргументом компании «Инно-вэйшн Тобакко Компани ЛТД» при судебном рассмотрении дела было неправильное применение судом статьи 10 bis Парижской конвенции и неприменение подлежащих применению норм материального права, а именно норм Закона о защите конкуренции, согласно которым недобросовестная конкуренция может возникнуть только между субъектами, являющимися по отношению друг к другу конкурентами. Но отсутствие конкурентных отношений и
нахождение участников спора на разных товарных рынках не повлияли на позицию суда по квалификации действий «Ричмонд Тобакко Компани ЛТД» по статье 10 bis. Удовлетворяя требования компании «Ашет Филиппачи Пресс» о прекращении регистрации товарных знаков, суд заключил, что в рассматриваемом случае регистрация обозначения, идентичного широко известному товарному знаку, в отношении товаров иных классов МКТУ, может быть направлена на получение необоснованного преимущества за счет использования сложившейся деловой репутации известного мирового бренда и создает угрозу возникновения заблуждения потребителей относительно товара или его изготовителя.
Знаменательным является содержащийся в Постановлении анализ соотношения конвенционной нормы (пункта 2 статьи 10 bis) и российского закона. Суд заключил, что заложенное в Парижской конвенции понимание недобросовестной конкуренции фактически лишь частично перекликается с понятием недобросовестной конкуренции по российскому законодательству. Частичное совпадение имеет место в отношении указания на отсутствие жестких рамок конкурентного поведения, считающегося недобросовестным, и на его активный характер. По смыслу конвенционной нормы это «всякий акт конкуренции», а по смыслу национального правила это «любые действия хозяйствующих субъектов». Последним российский законодатель придает еще целый ряд дополнительных признаков. Таким образом, ключевым общим критерием для определения конкуренции как недобросовестной согласно международным и национальным правовым нормам является противоречие действий субъектов обычаям делового оборота - честным обычаям в промышленных и торговых делах. При этом признание действий противоречащими честным обычаям делового оборота не ограничено одним товарным рынком.
Значимой в рассматриваемом контексте представляется и позиция Суда по интеллектуальным правам, отраженная в Справке по вопросам недобросовестного поведения, в том числе конкуренции, по приобретению и использованию средств индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий (утв. Постановлением Президиума Суда по интеллектуальным правам от 21.03.2014 г. № СП-21/2). Для признания действий по регистрации товарного знака недобросовестной конкуренцией не требуется, чтобы обладатель товарного знака обязательно сам производил товары, взаимозаменяемые с товарами лиц, использовав-
ших спорное обозначение (то есть реально действовал на рынке взаимозаменяемых конкурентных товаров). Вполне достаточно наличия факта регистрации товарного знака нарушителем и требования заинтересованных лиц по прекращению его правовой охраны и использования. Отсутствие собственной деятельности только подтверждает недобросовестность и желание получить выгоду от полученных от «правонарушителей» компенсаций. Суд подчеркивает, что само по себе неиспользование правообладателем товарного знака, в том числе осуществляющего действия по «аккумулированию» товарных знаков, не свидетельствует о злоупотреблении правом и (или) недобросовестной конкуренции. Вместе с тем могут быть признаны недобросовестными действия лиц, аккумулирующих товарные знаки, но их не использующих, в совокупности с другими обстоятельствами дела, подтверждающими, что цель регистрации и использования товарного знака противоречит основной функции товарного знака, состоящей в индивидуализации товаров правообладателя.
Необходимо отметить учащающиеся случаи признания арбитражными судами действий ответчиков нарушающими антимонопольное законодательство при отсутствии конкурентных отношений и по другим антимонопольным составам, также предполагающим обязательное наличие такого рода отношений. В частности, речь идет о части 1 статьи 11 Закона о защите конкуренции, запрещающей антиконкурентные соглашения - картели. Примером могут служить Постановление ФАС Поволжского округа от 06.06.2013 г. по делу № А65-26829/2012 (МУП «Водоканал» и ООО «Золотарь» при заключении соглашения, которое приводит или может привести к разделу товарного рынка по составу продавцов), Постановление ФАС Поволжского округа от 20.02.2013 г. по делу № А65-9523/2012 (ООО «Группа Ренессанс Страхование» и ООО «Коммерческий банк «Ренессанс Капитал» при заключении соглашения, приводящего к необоснованно высокому размеру комиссионного вознаграждения при подключении к программе страхования), Постановление ФАС Поволжского округа от 07.10.2014 г. по делу № А06-8865/2013 (ООО «АльфаСтра-хование-Жизнь» и ОАО «Альфа-банк» при навязывании контрагенту невыгодных или не относящихся к предмету договора условий).
О возможности применения статьи 14 Закона о защите конкуренции при отсутствии прямых конкурентных отношений между заявителем (потерпевшим) и нарушителем свидетельствует и практика антимонопольных органов. ФАС
России признала недобросовестной конкуренцией использование ООО «Холдинг Золотая формула» в названии производимого и реализуемого наливного/напорного фильтра «2Б МЧС (ШОЙГУ)» фамилии Министра Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий С.К. Шойгу (Постановление по делу № 1 14.33/29-10 от 15.12.2010 г.). Разрешения на такое использование МЧС РФ и его руководителем не выдавались. Невзирая на принципиальную невозможность наличия конкурентных связей и нахождения МЧС РФ, его руководителя и ООО «Холдинг Золотая формула» на одном товарном рынке, действия ООО были квалифицированы по пункту 9 статьи 4 Закона о защите конкуренции. В основу решения была положена возможность ассоциативных связей с МЧС и используемым МЧС специализированным оборудованием. В отношении ООО «Холдинг Золотая формула» была применена мера административной ответственности в виде штрафа в размере 200 000 рублей. Постановлением ФАС РФ от 10.12.2010 г. ОАО «Геракл» было признано виновным в нарушении части 1 статьи 14.33 КоАП РФ, при этом недобросовестной конкуренцией были признаны действия по использованию в названии реализуемого нарушителем фильтра для очистки воды «ГЕРАКЛ ШОЙГУ» с аналогичной аргументацией.
Иногда в делах, рассматриваемых антимонопольными органами, заявитель не только не имеет конкурентных связей с нарушителями, но вообще не является участником товарного рынка. Антимонопольный орган возбудил дело по признакам нарушения части 1 статьи 14 Закона о защите конкуренции в отношении индивидуального предпринимателя, допустившего исполнение в помещении кафе «Пицца Престо» в г. Пермь музыкальных произведений без согласия правообладателей и выплаты им вознаграждений. Примечательно, что заявителем по делу являлись не правообладатели, а Общероссийская общественная организация «Российское авторское общество». В решении УФАС отметило, что РАО действует в интересах неопределенного круга правообладателей. Антимонопольным органом установлено, что рынок предоставления услуг общественного питания на территории г. Перми является конкурентным. В связи с установлением отсутствия конкуренции на одном товарном рынке между РАО и предпринимателем, антимонопольный орган учел, что РАО заключило более 150 лицензионных договоров о выплате авторского вознаграждения с правообладателями, привлеченны-
ми РАО к участию в деле в качестве заинтересованных лиц. В соответствии с позицией антимонопольного органа по данному делу, актом недобросовестной конкуренции может быть признано не только исполнение произведений без разрешения правообладателя, но даже однократное неисполнение либо ненадлежащее исполнение предпринимателем любого обязательства, как основанного на договоре, так и бездоговорного, в частности бездоговорное потребление энергоресурсов.
С учетом изложенных тенденций в правоприменительной практике, положений международных актов можно прийти к выводу о целесообразности уточнения нормативного определения понятия недобросовестной конкуренции в Законе о защите конкуренции. Прежде всего можно предложить исключить из перечня пункта 9 статьи 4 Закона о защите конкуренции упоминание о действительном или потенциальном ущербе хозяйствующим субъектам-конкурентам. Одновременно представляется целесообразным дифференцировать понятие недобросовестной конкуренции путем установления двух видов последствий недобросовестных действий. В данное понятие желательно включить действия хозяйствующих субъектов, причиняющие или могущие причинить вред другим участникам товарного рынка, вне зависимости от наличия реальных конкурентных связей, но при наличии потенциальной возможности установления конкурентных отношений (потенциальной конкуренции). Такая новелла позволит защитить интересы хозяйствующих субъектов, намеревающихся появиться на новом для себя рынке, но испытывающих затруднения ввиду установления нарушителем барьеров для входа либо временно не действующих на рынке, в том числе из-за действий нарушителя (потенциальных конкурентов). Кроме того, можно предусмотреть такой признак недобросовестной конкуренции, как посягательство или реальное негативное влияние на состояние конкуренции на товарном рынке - ограничение References
конкуренции, в том числе путем получения несправедливых антиконкурентных преимуществ, недоступных другим участникам товарного рынка при добросовестном поведении.
Примечасия
1. Примером отказа в возбуждении дела по приведенным основаниям является Решение Управления УФАС по Нижегородской области об отказе в возбуждении дела по признакам нарушения антимонопольного законодательства № 07/2247 от 24.03.2011 г.
2. В частности, обзор позиций авторов приводится в статье [3].
Список литературы
1. Федеральный закон от 26 июля 2006 г. № 135-ФЭ «О защите конкуренции». Ст. 4. [Электронный источник]. Режим доступа: СПС «КонсультантПлюс».
2. Серебрякова А.А., Бобровская Н.Г. Специальные признаки недобросовестной конкуренции, связанной с исключительным правом на товарный знак // Конкурентное право. 2014. № 2. [Электронный источник]. Режим доступа: СПС «КонсультантПлюс».
3. Шайхеев Т. Недобросовестная конкуренция как вид противоправного поведения // Административное право. 2014. № 3. [Электронный источник]. Режим доступа: СПС «КонсультантПлюс».
4. Орлова В. Суд по интеллектуальным правам о недобросовестной конкуренции // Конкуренция и право. 2014. № 2. [Электронный источник]. Режим доступа: СПС «КонсультантПлюс».
5. Еременко В.И. Соотношение интеллектуальной собственности и недобросовестной конкуренции // Конкурентное право [Электронный источник]. 2014. № 3. Режим доступа: СПС «КонсультантПлюс».
6. Трубинова Е.И. Модель нормативной регламентации недобросовестной конкуренции в правовой системе России // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2014. № 1. [Электронный источник]. Режим доступа: СПС «КонсультантПлюс».
7. Правовое регулирование предпринимательской деятельности: Учебное пособие / Под ред. В.В. Гущина, В. А. Баранова. М.: Альфа-М; Инфра-М. [Электронный источник]. 2011. Режим доступа: СПС «КонсультантПлюс».
1. Federal'nyj zakon ot 26 iyulya 2006 g. № 135-Р2
LEGAL NOTION OF UNFAIR COMPETITION - THE NEED FOR CHANGE
N.L. Malakhova
The article deals with some problems of the legislative and theoretical definition of unfair competition. Some areas of possible changes in antitrust law are also discussed.
Keywords: competition law, antitrust law, notion and features of unfair competition, competitive relations of economic entities, legal basis of liability.
«O zashchite konkurencii». St. 4. [Ehlektronnyj isto-chnik]. Rezhim dostupa: SPS «Konsul'tantPlyus».
2. Serebryakova A.A., Bobrovskaya N.G. Spe-cial'nye priznaki nedobrosovestnoj konkurencii, svyazannoj s isklyuchitel'nym pravom na tovarnyj znak // Konkurentnoe pravo. 2014. № 2. [Ehlektronnyj isto-chnik]. Rezhim dostupa: SPS «Konsul'tantPlyus».
3. Shajheev T. Nedobrosovestnaya konkurenciya kak vid protivopravnogo povedeniya // Administrativnoe pravo. 2014. № 3. [Ehlektronnyj istochnik]. Rezhim dostupa: SPS «Konsul'tantPlyus».
4. Orlova V. Sud po intellektual'nym pravam o nedobrosovestnoj konkurencii // Konkurenciya i pravo. 2014. № 2. [Ehlektronnyj istochnik]. Rezhim dostupa: SPS «Konsul'tantPlyus».
5. Eremenko V.I. Sootnoshenie intellektual'noj sobstvennosti i nedobrosovestnoj konkurencii // Konku-rentnoe pravo [Ehlektronnyj istochnik]. 2014. № 3. Rezhim dostupa: SPS «Konsul'tantPlyus».
6. Trubinova E.I. Model' normativnoj reglamentacii nedobrosovestnoj konkurencii v pravovoj sisteme Rossii // Vestnik Permskogo universiteta. Yuridicheskie nauki. 2014. № 1. [Ehlektronnyj istochnik]. Rezhim dostupa: SPS «Konsul'tantPlyus».
7. Pravovoe regulirovanie predprinimatel'skoj deyatel'nosti: Uchebnoe posobie / Pod red. V.V. Gushchina, V.A. Baranova. M.: Al'fa-M; Infra-M. [Ehlektronnyj istochnik]. 2011. Rezhim dostupa: SPS «Konsul'tantPlyus».
