Понимание как индивидуальное «Свершение» Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 101

Куземина Елена Федоровна

Kuzemina Elena Fedorovna

кандидат философских наук, доцент кафедры философии Кубанского государственного технологического университета dudakov@yandex.ru

Пашкова Наталия Викторовна

Candidate of Philosophy, associate professor of the chair of philosophy, Kuban State Technological University dudakov@yandex.ru

Pashkova Nataliya Viktorovna

старшим преподаватель, доцент кафедры философии Кубанского государственного технологического университета pashkov1570@rambler.ru

ПОНИМАНИЕ КАК ИНДИВИДУАЛЬНОЕ «СВЕРШЕНИЕ»

senior lecturer,

associate professor of the chair of philosophy, Kuban State Technological University pashkov1570@rambler.ru

UNDERSTANDING AS INDIVIDUAL “COMPLETION”

Аннотация:

В статье рассматривается проблема понимания, необходимая для личностного развития, открывающая иную перспективу, основанную на идее, что целью жизни является не счастье, а смысл. Неотъемлемой частью процедуры постижения и порождения смысла являются ответы на вопросы, приводящие человека к индивидуальному свершению.

Ключевые слова:

понимание, смысл, бытие, вопрошание, Другой, индивидуальность, истина, свершение.

The summary:

The article considers the problem of understanding necessary for personal development, which opens a different perspective, based on the idea that the purpose of life is not happiness but meaning. An integral part of the procedure comprehension and generation of meaning are the answers to the questions that lead a person to an individual accomplishment.

Keywords:

understanding, meaning, being, questioning, another individual, the truth, fulfillment.

О, если бы только было возможно обрести понимание....

Герман Гессе

В большинстве философских словарей понимание определяется как процедура постижения или порождения смысла. По мнению Д.А. Леонтьева, «множественность определений смысла наводит на предположение, что это сложная и многогранная смысловая реальность, принимающая различные формы и проявляющаяся в различных психологических эффектах» [1, с. 105]. Не являясь сущностной характеристикой самих психических феноменов как таковых, смысл, по Ясперсу, предмет не объяснения, а понимания.

Тем не менее найти смысл - это полдела; важно еще осуществить его. Осуществление смысла является императивной необходимостью по причине конечности, ограниченности и необратимости бытия человека в мире, не возможности отложить что-то на потом, неповторимости тех возможностей, которые представляет человеку каждая конкретная ситуация. Смыслоутрата или ощущение ее угрозы являются осознанием того, что мир не обеспечивает человека смыслом автоматически. Тем самым на человека ложится ответственность за создание своими действиями осмысленности и сопровождающая эту ответственность экзистенциальная тревога за последствия своего выбора.

Понимание побуждает человека для личностного развития, предполагая иную перспективу, основанную на идее, что целью жизни является не счастье, а смысл. Такое стремление зачастую болезненно, но оно является автономным, и мы не можем удержаться от того, чтобы не искать этот смысл. Полное осознание истины человек воспринимает лишь через отражение событий и символов, единичных и взаимосвязанных, это некая непостижимая для него сторона жизни, и он не может избавиться от желания ее постичь.

Если, рассматривая мир как глобальный смыслообразующий контекст, все осмысленное в нем непосредственно связано с живым пространством человеческой деятельности. Через обдумывания, осознания, конструирование и понимание смысл выступает в действительности и имеет значение. Хайдеггер говорит о смысле чего-либо как о характеристике «раскрытого бытия», как о его интенци-ональной направленности, формирующей фундаментальное отношение человека к миру. Процесс «раскрытия» и «раскрытое бытие» предполагает, что вещи (реальные существа, сущие) по сути рас-

- SB -

крываемы, и что кто-то их действительно раскрывает. В действительности, если бы никто их не раскрывал, то они оставались бы «невидимыми», «скрытыми», «потаенными», в самих себе. Таким образом, необходимо, чтобы существовал «разоблачитель», существо, строение и способ бытия которого как раз и позволяли бы ему выполнять эту функцию. В этом заключается существенное условие возможности истины, ее местопребывание. И единственное существо (сущее), которое по самой своей сущности было бы «раскрывающим» - это человек или, еще точнее, сущее, реализующее основную структуру, - осуществленную в человеке, которую М. Хайдеггер называет Dasein (бытие-в-мире). Бытие-в-мире для Хайдеггера - это особый феномен, в котором раскрывается изначальная сращенность, взаимопринадлежность вещей, мира и самого человека. Человеческое существование - это своего рода «место» актуализации бытия в мире сущего. Он сам и есть это «место», что означает, что человек и есть Dasein. Dasein - это «место» («топос») понимания бытия; «место», где бытие раскрывает себя сущему. Сосуществование, в котором «со-» указывает Dasein на то, что в своем повседневном «обращении» с окружающим его сущим (вещами) обнаруживает себя как бытие-в-мире, оно раскрывает свое бытие не в одиночестве, но всегда совместно с другими. Эта совместность есть, прежде всего, со-бытие внутри единого мира: «Мир присутствия есть совместный мир. Бытие-в есть со-бытие с другими» [2, с. 118]. Постоянное осознание присутствия другого обрекает человека на ослабление монологического и усиление диалогического, раскрывая возможность быть не только понятным, но и понятым.

Подобно Хайдеггеру А.М. Пятигорский, рассуждая о понимании себя и другого, замечает, что «...любое мышление другого дано мне в его абсолютной связи с интенциональностью. И это же относится к моему собственному пониманию мышления другого. То есть возникает определенная интенция не на анализ мышления другого, а на его подстановку вместо своего мышления. Так я его пробую как свое. Здесь речь идет не о восприятии, а о том, насколько твое мышление может сделать чужое органичным для себя. Собственно, это и есть понимание» [3, с. 118], и сущность его состоит в превращении чужого в «свое-чужое».

Для понимания необходимо огромное количество особой умственной энергии. Понимание как исходный феномен мышления принимает участие в регуляции деятельности. Человек начинает мыслить, когда у него появляется потребность что-то понять. В процессе понимания творится экзистенция личности. Человек существует лишь постольку, поскольку понимает, а это значит - находится в непрерывном диалоге с Другим. Однако, как однажды заметил Ю.М. Лотман, полное взаимопонимание с Другим непродуктивно, всегда должны существовать какие-то зазоры между стремящимися к пониманию. И только благодаря этому понимание имеет некоторый шанс превратиться в текст. Именно текст является еще одной формой воплощения смысла, - то не сам смысл, но «место смысла, такое особым образом устроенное место, на котором вновь и вновь возникает - пусть и изменяемый смысл» [4, с. 40]

Наука понимать этот изменяемый смысл соединяет два особых пространства - реальное и мыслимое, изучая то, что является у них структурно общим. Эта структурно общая для них черта -текст. «Нет ничего вне текста», утверждает Деррида, но тексты оживают только тогда, когда их понимают. В тексте реальность представлена и сконцентрирована в доступной пониманию форме. Смысл обнаруживается при этом в ряде функций: он соединяет составные элементы текста, активно способствует репродукции его содержания, позволяет соотнести содержание каждого данного конкретного текста с реальностью. Тем самым смысл следует рассматривать в его отношении к реальной действительности и к конкретным средствам, образующим текст. О тексте мы говорим метафорически, так как человек понимает не текст, а мир, стоящий за текстом, а это события, поступки, чувства, ситуации, идеи и т.д.

А.М. Пятигорский, рассматривающий понимание текста как род думанья, предлагает вставить себя в контекст другого мышления, о котором на самом деле ничего не известно, и постараться самостоятельно думать как бы в их ритме, в том же ритмическом режиме. Однако самостоятельное мышление начинается с «воспитания отдельным человеком в самом себе какой-то системы новой мыслительной реакции.» [5, с. 97], это важное условие не только для философствования, но и ординарного рефлексивного мышления. Философское мышление не может ответить на вопрос, как найти себя, так как «себя» - это форма индивидуального мышления, но оно позволяет человеку мыслить самостоятельно. Отказ от штампованных реакций, от языковых клише приближает человека к самому себе, к пониманию, как он сам хочет мыслить, и, конечно, о чем он хочет мыслить! Это наглядно демонстрируют не только выдающиеся философы древности, но и современности. Абсолютно индивидуальным ритмом, стилем мышления, пронизаны тексты Хайдеггера и Дерриды, Гадамера и Витгенштейна, Мамардашвили, Пятигорского и т.д. Кстати, последний утверждал, что написанный текст утрачивает свою философичность, она остается с автором, именно поэтому текст ждет понимания. Понимание всегда имеет дело со смыслом таким образом, что нечто как нечто схватывается, понимается или истолковывается. Таким образом, истолковываемое «понимание» субъективно, связано с индивидуальным опытом человека, и подвижно, поскольку связывается с деятельностью, а не с отдельным действием.

Очевидно, что понимание зависит от многих обстоятельств и прежде всего от степени реализации в нем личности. Когда здесь и теперь становится точкой, местом выхода за пределы наличного

существования во вневременную зону актуальной бесконечности, где «каждое частное явление погружено в стихию первоначал бытия» [6, с. 361], где не существует понимания смысла чужого мира, чужих идей, где осуществляется понимание своих идей, себя. Такое индивидуальное понимание начинается с «предпонимания», которое, по мнению Хайдеггера, выражает развертывание понимания как онтологического определения человеческого бытия, задающее непреодолимый горизонт познания. «Понять направление, в каком вещь уже движется сама по себе - значит, увидеть ее смысл. Во вникании в такой смысл - суть осмысления. Осмысление подразумевает больше, чем просто осознание чего-либо. Мы еще далеки от осмысления пока просто что-то сознаем. Осмысление требует большего. Оно - от-данность достойная вопрошания» [7, с. 151]. Понимание как «предпонимание» изначально и предполагает мышление и поведение - через «предмнения», «предвидения» и «предвосхищения». Более того, понимание, опирающееся на предпонимание и имеющее целью углубление взаимопонимания, касается как личностного существования, так и совместных традиций и институтов.

В действительности же человек часто сталкивается с иллюзией понимания смысла, с псевдопониманием, когда объяснить легче, чем понять. Причиной этого является свобода мысли и «бездонность» всякого смысла. Такое непонимание есть, прежде всего, борьба человека со своей собственной языковой инерцией, со своими языковыми штампами, которые клишируют сознание. Однако это непонимание необходимо для борьбы индивидуального мышления с собственной инертной языковой материей. Для постижения бесконечных смыслов человеку необходим эмоционально насыщенный язык, который не только захватывает, настраивает, но и удивляет. «В удивлении мы удерживаем себя. Мы словно отступаем пред сущим - перед тем, что оно существует и существует так, а не иначе. И удивление не исчерпывает себя в этом отступлении перед бытием сущего - как отступление и самообладание, оно в то же время пленено и словно сковано тем, пред чем отступает. Таким образом, удивление есть ^э-роэШоп (расположенность), в которой и для которой раскрывает себя Бытие сущего. Удивление является тем настроем, в каком греческим философам было дано соответствие Бытию сущего» [8, с. 120]. Этот новый настрой побуждает человека к собственным исканиям и прозрениям, так как чтобы что-то понимать, человек должен понимать что-то в себе. В этом сложном исследовании для человека открывается важное соответствие между внешними и внутренними событиями, которые определяют его жизнь. Пространство для понимания - это всегда экзистенциальные плоскости: чувство вины, одиночество, отчаяние, одержимость, зависимость, гнев, тревога и т.д. Понимание позволяет избежать новых иллюзий и приводит к зрелости. «Истина появляется тогда, когда твоя, действительно тобой испытанная жизнь как бы всплывает в тебе очищенная и ясная» [9, с. 15]. Но в сложном быстро изменяющемся мире человеку стало свойственно все упрощать и гнать от себя необходимость осмыслить себя и свое место в этом мире. В век дегуманизации индивидов, тотального превращения в «людей массы» поиск смысла перестал быть первичной ценностью. Отчуждение человека от самого себя приводит к рабству вещности, «индивидуализм теперь повлекло по ложному пути. Теперь он не стремится к саморазвитию, он устремлен к выгоде. При этом внушается, будто самое главное -иметь, чтобы человек забыл, что самое главное - быть. Истинное совершенство человека определяется не тем, что у него есть, но тем, что он собою представляет. Частная собственность, разрушив истинный Индивидуализм, создала Индивидуализм мнимый» [10, т. 2, с. 349]. Этот мнимый индивидуализм связан с отказом не от бесконечной внутренней свободы, а в первую очередь от нравственной ответственности. Но быть свободным, самостоятельным - значит быть ответственным. Более того, свобода и ответственность находятся в прямой зависимости: чем шире свобода, тем больше ответственность. Однако ценность ответственности, как и ценность понимания, определяется современным человеком как вторичная, и если, раньше наделяя тот или иной объект статусом ценности, человек как бы субъективировал этот объект, признавал за ним право на собственный «голос», то сегодня человек глушит его разными средствами. В результате человек обрекает себя на неподлинное существование, где раскрываются возможности потерять себя в мире - это позиция пустого места обеспечивает «алиби в бытие». Выбрав позицию «пустого места» человек не решается войти в событие бытия, это объясняется не пониманием значимости этого поступка.

Этот акт можно трактовать в категориях герменевтической традиции, связанной с именем Г.Г. Гадамера, у которого понимание - это индивидуальное «свершение», в котором когнитивная функция неотделима от нормативной и репродуктивной, а само познание является не формой овладения объектом и господства над ним, а установлением особой обязывающей связи (или «служением»). Взяв за основу рассуждения М. Хайдеггера о соотношении бытия и сущего, Гадамер как экзистенциалист рассматривает понимание как состояние, в котором открывается возможность достижения полноты бытия. Введя ряд понятий, таких как «предвосхищение», «предмнение», «предвидение», «преднамерение» и пр., Гадамер определяет цель понимания как активизацию собственных мыслительных процессов через формирование диалоговой вопрос-ответной системы. В этой системе требуется постоянное усилие по поддержанию понимания, возникает необходимость постоянно возвращаться к себе и к Другому, думать о содержании и относиться к нему как к личностном смыслу. Такое осознание всегда необратимо и всегда единично, здесь опыт «Я» становится отправной точкой формирования - горизонта понимания. Путь к пониманию начинается с открытости, со стремления, умения спросить, так как всякое понимание проходит через вопрос. Понимание немыслимо без пред-вопрошания, со-вопрошания, само-вопрошания, именно это позволяет услышать от- 40 -

вет, даже если при этом смысл ускользает, остается ощущение рождения мысли у тебя на глазах. Выполняя функцию инициатора понимания, вопрос подводит нас к ответу, а следовательно, к смыслу, а «смыслами, я называю ответы на вопросы. То, что ни на какой вопрос не отвечает, лишено для нас смысла» [11, с. 350].

Однако этап нахождение порой «готового» ответа вновь наполняется сомнениями, которые являются необходимым ресурсом для возможных изменений, а следовательно - и для личностного роста. Определенность - это враг истины и, живя вопросами, человек более осмысленно и самостоятельно переносить тяготы и лишения, не обременяя проблемами своих ближних. Он легче признает уникальность и ценность жизни другого человека и делится своим опытом лишь для того, чтобы лучше понять себя. Такой человек всячески избегает приписывать себе статус жертвы, оставляя за собой право, изменить свою жизнь и «жить в мире, в котором нет виновников твоих бед и нет награды за какие-то твои достоинства и заслуги» [12, с. 483].

Жизнь как процесс смыслоформирования раскрывает новые измерения личности, где понимание рассматривается в качестве способа существования человека, где «держание усилия» приводит к индивидуальному свершению.

Ссылки: References (transliterated):

1. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, стро- 1. Leont'ev D.A. Psikhologiya smysla: priroda, stroenie i

ение и динамика смысловой реальности. М., 1999. dinamika smyslovoy real'nosti. M., 1999.

2. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997. 2. Khaydegger M. Bytie i vremya. M., 1997.

S. Вопросы философии. 1990. № 5. S. Voprosy filosofii. 1990. No. 5.

4. Михайлов А.А. Вместо введения // Хайдеггер М. 4. Mikhaylov A.A. Vmesto vvedeniya // Khaydegger M.

Работы и размышления разных лет. М., 1993. Raboty i razmyshleniya raznykh let. M., 1993.

б. Вопросы философии. 1990. № 5. б. Voprosy filosofii. 1990. No. 5.

б. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., б. Bakhtin M.M. Estetika slovesnogo tvorchestva. M.,

1979. 1979.

7. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи выступления 7. Khaydegger M. Vremya i bytie: stat'i vystupleniya M.,

М., 1993. 1993.

B. Вопросы философии. 1993. № 8. B. Voprosy filosofii. 1993. No. 8.

9. Мамардашвили М.К. Лекции о Прусте. М., 1995. 9. Mamardashvili M.K. Lektsii o Pruste. M., 1995.

10. Уайльд О. Избранные произведения в 2 т. М., 1961. 10. Uayl'd O. Izbrannye proizvedeniya v 2 t. M., 1961.

11. Бахтин М.М. Указ. соч. 11. Bakhtin M.M. Op. cit.

12. Мамардашвили М.К. Психологическая топология 12. Mamardashvili M.K. Psikhologicheskaya topologiya

пути. М., 1997. puti. M., 1997.