CC BY
128
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2013. Вып. 3(52). С. 17-41
«ПОЛУОБНОВЛЕНЧЕСТВО» В РУССКОЙ
Православной Церкви в середине 1920-х гг. :
К ВОПРОСУ ОБ ОЦЕНКЕ ЦЕРКОВНОЙ ПОЛИТИКИ
епископа Елабужского Иринея (Шульмина) и епископа Сарапульского Алексия (Кузнецова)1
Н. П. Зимина
В статье проведен анализ явления «иолуобновленчества» («тайного» или «скрытого» обновленчества) в Русской Православной Церкви в середине 1920-х гг. на примере деятельности епископа Елабужского Иринея (Шульмина) и епископа Сарапульского Алексия (Кузнецова). Изучены особенности церковной позиции этих архиереев в предшествующий период заключения Патриарха Тихона и возникновения обновленческого раскола. Приведены данные о временном уклонении епископа Алексия Сарапульского в раскол в 1922—1923 гг. Проанализированы особенности его идеологии и тактики после освобождения Патриарха Тихона, причины постепенного отхода от «полуобновленчества». Показано место епископа Иринея в создании Нижнетагильской православной автокефалии и укреплении Уфимской православной автокефалии в 1923 г. Доказан факт двукратного перехода епископа Мензелинского Иринея в обновленческий раскол и возвращения в Православную Церковь в 1923—1924 гг. Проведен анализ истории, принципов и программы «новоцерковничества» как варианта «полуобновленчества» в Православной Церкви. Описан проект епископа Елабужского Иринея по созданию самостоятельной «новоцерковнической» епархии с объединением православных и обновленческих приходов нескольких кантонов Сарапульской, Уфимской и Казанской епархий. Показано, что прекращение антиканонической деятельности епископа Иринея связано с усилиями Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) по укреплению центральной церковной власти. Сделан вывод о том, что поддержка политики «тайного» (или «скрытого») обновленчества являлась частью тактики ОГПУ по борьбе с Церковью через ее внутреннее разложение. Представляется, что явление «полуобновленчества» необходимо учитывать при оценке внутреннего состояния Церкви и при анализе причин, побудивших митрополита Сергия (Страгородского) к принятию условий легализации Московской Патриархии в 1927 г.
События мая 1922 г. — арест св. Патриарха Тихона, образование неканоничного Высшего церковного управления (ВЦУ) и возникновение так называемого об-
1 Автор благодарит за помощь в проведении исследования Управления ФСБ РФ по Свердловской обл., Ульяновской обл., по Республике Башкортостан, Информационный центр МВД по Республике Башкортостан.
новленческого раскола — положили начало крайне сложному периоду в истории Русской Православной Церкви. Обновленцам не удалось повести за собой всю Церковь, несмотря на поддержку гражданской власти, в том числе репрессии, затронувшие десятки архиереев. Православные заявляли о непризнании обновленческого ВЦУ, отказываясь от какого бы то ни было сотрудничества с раскольниками, и переходили к самоуправлению. В результате широкое распространение получили так называемые автокефалии (в Петрограде, Москве, Калуге, Краснодаре, Нижнем Новгороде, Тамбове, в Таврической, Екатеринос-лавской, Новгородской, Уфимской, Екатеринбургской, Казанской, Пермской и др. епархиях)2. Эти действия находились в полном соответствии с Постановлением Патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 20 ноября 1920 г. за № 362 (о мерах на случай разобщения епархии с Высшим церковным управлением или в связи с вынужденным прекращением деятельности последнего), а также Посланием Патриаршего Заместителя митрополита Ярославского Агафангела (Преображенского) от 18 июня 1922 г., разрешающим архиереям самостоятельное управление епархиями впредь до восстановления законной высшей церковной власти.
Однако уже в период заключения Святейшего Патриарха Тихона наряду со строго православной позицией в Русской Церкви обозначилась и иная — соглашательская — линия церковной политики. Не решаясь под угрозой репрессий на самостоятельное управление епархиями, некоторые епископы противопоставляли наступлению раскольников тактику частичных уступок, «оттяжек и проволочек», а затем и серьезных компромиссов, включая признание ВЦУ (хотя и ограниченное определенными условиями) и подчинение распоряжениям неканонической церковной власти. Главными аргументами подобной «полуоб-новленческой» политики провозглашались стремление защитить епархиальное управление от полного захвата обновленцами, уберечь епархию от внутреннего раскола и сохранить в ней мир; многие архиереи стремились как бы «переиграть» и обновленцев, и власть, «переждать» церковную бурю, сгладить крайности реформаторских прожектов, не допустив проведения а н т и к а н о н и ч е с к и х церковных реформ, и со временем получить возможность разобраться с расколом без внешнего вмешательства, внутри самой Церкви'.
Освобождение 25 июня 1923 г. Патриарха Тихона из-под ареста привело к массовому возвращению из раскола архиереев, священников и паствы. Однако внешнее положение Патриаршей Церкви принципиально не изменилось: она
2 См., в частности: Цыпин В., прот. История Русской Церкви, 1917—1997. М., 1997. С. 95; Шкаровский М. В. Петербургская епархия в годы гонений и утрат, 1917—1995. СПб., 1995; Зимина Н. П. Стояние в вере: временная автокефалия Уфимской православной епархии в период заключения Святейшего Патриарха Тихона (ноябрь 1922 г. — август 1923 г.) // Вестник ПСТГУ: II. 2007. Вып. 3 (24). С. 79—117; Зимина Н. П. К вопросу о роли епископа Андрея (Ухтомского) в борьбе с обновленческим расколом в Новгородской епархии в 1923 г. // Государство, общество, церковь в истории России XX века: Материалы XI Междунар. науч. конф., Иваново, 15—16 февр. 2012 г. Иваново, 2012. Ч. 2. С. 48—55.
3 См.: Зимина Н. П. К вопросу о полуобновленчестве как явлении в Русской Православной Церкви в период заключения Святейшего Патриарха Тихона (1922—1923 гг.) // Материалы XXII Ежегодной богословской конференции ПСТГУ. М., 2012. С. 173—185.
продолжала быть гонимой, сохранялись неурегулированность правового положения, запрет на создание органов центрального и епархиального церковного управления, отказ в их гражданской регистрации. В поисках выхода из создавшейся ситуации, ради прекращения преследований со стороны ОГПУ и легитимизации положения епархий отдельные архиереи решались следовать соглашательской линии во взаимоотношениях с властью: они делали официальные заявления о признании советской власти в формулировках, близких к обновленческим, шли на публичное отмежевание от «тихоновщины» как «контрреволюционного церковного течения», на сотрудничество с раскольниками. Подобная тактика получила у православных название «полуобновленчество», «тайное», или «скрытое», обновленчество. Она противоречила позиции высшей церковной власти, осложняла положение Святейшего Патриарха, подрывала церковное единство.
Одним из ярких примеров приспособленчества к меняющимся внешним обстоятельствам стало служение в 1923—1926 гг. викарного епископа Мензе-линского, а затем Елабужского Иринея (Шульмина) и соглашательская в эти же годы тактика правящего архиерея Сарапульской епархии епископа Алексия (Кузнецова). Следует отметить, что в существующих каталогах высшей церковной иерархии епископы Ириней (Шульмин) и Алексий (Кузнецов) указаны как православные иерархи, никогда не уклонявшиеся в раскол4.
Епископ Ириней (в миру Михаил Шульмин)5 происходил из семьи псаломщика домовой церкви Казанского военного госпиталя. В 1914 г. Михаил окончил Казанскую духовную семинарию и поступил в Казанскую духовную академию. Уже на 2-м курсе он определил свой жизненный путь как монашеское служение. В ноябре 1915 г. ректором академии епископом Чистопольским Анатолием (Гри-сюком) Михаил Шульмин был пострижен в рясофор6. Серьезное влияние на его духовное становление оказал архимандрит Гурий (Степанов), будущий архиепископ, в то время инспектор Казанской духовной академии, с 1916 г. ординарный профессор кафедры миссионерских предметов, в 1916—1917 гг. помощник ректора академии. Архимандрит Гурий пользовался среди учащихся большим авторитетом, его называли душой казанского академического иночества. В своей квартире о. Гурий устраивал ученые собрания, на которых преподаватели и студенты обменивались мнениями по разным вопросам, в том числе и политическим. По поручению архимандрита Гурия в годы Первой мировой войны Михаил Шульмин, обладавший несомненным даром слова, участвовал в патриотической проповеднической деятельности, которая после Октябрьской революции приобрела антибольшевистский характер. Позже епископ Ириней так свидетельствовал об этом времени на допросе: «...будучи студентом Казанской духовной академии, я близко сошелся во взглядах с инспектором академии архим[андритом] Гурием
4 См.: Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 г. (включительно). Т. 1. С. 128—129; Т. 4. С. 55—56; Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти. 1917—1943 / Сост. М. Е. Губо-нин. М., 1994. С. 960, 977; История иерархии Русской Православной Церкви: Комментированные списки иерархов по епископским кафедрам с 862 г. М., 2006. С. 586—587, 698.
5 См.: Зимина Н. П. Ириней (Шульмин), архиепископ Куйбышевский // Православная энциклопедия. М., 2011. Т. 26. С. 478—482.
6РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 218. Л. 134.
Степановым... кот[орый] воспитал меня в духе непримиримой враждебности к большевикам. По заданию Гурия я занимался проповедничеством за “веру, царя и отечество”»7.
2/15 декабря 1917 г. студент выпускного курса Михаил Шульмин епископом Анатолием (Грисюком) был пострижен в мантию с наречением имени Ириней в честь священномученика Иринея Лионского. 5/18 декабря 1917 г. владыка-ректор посвятил его в сан иеродиакона, а 18/31 мая 1918 г. — во иеромонаха8. В июне того же года о. Ириней окончил Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия и был определен в Екатеринбургскую епархию на должность помощника епархиального миссионера с местожительством в Верхотурском Никольском монастыре9. К месту своего служения иеромонах Ириней прибыл осенью 1918 г. в условиях начавшейся гражданской войны. Он принимал активное участие в организации помощи армии адмирала А. В. Колчака. В июне 1919 г., когда братия эвакуировалась из обители, иеромонах Ириней ушел в Сибирь вслед за отступающими белогвардейскими частями10. После поражения Белой армии он вернулся в Екатеринбургскую епархию, где правящим епископом Григорием (Яцковским) был назначен епархиальным миссионером-проповедником с жительством в Верхотурском монастыре, а в 1920 г. — настоятелем Входо-Иерусалимского собора в г. Нижнем Тагиле и возведен в сан архимандрита11. В 1921 г. архимандрит Ириней рассматривался как один из кандидатов на предполагаемую к открытию в Екатеринбургской епархии Нижнетагильскую единоверческую епископскую кафедру12. Весной 1922 г., в связи с обсуждением возможности учреждения в Нижнем Тагиле общеправославной викарной кафедры, архимандрит Ириней вновь был выдвинут одним из кандидатов в епископы. В марте 1922 г. он стал настоятелем кафедрального Богоявленского собора Екатеринбурга13.
После возникновения в мае 1922 г. обновленческого раскола архимандрит Ириней не признал ВЦУ, поддержал позицию архиепископа Григория (Яцков-ского) по противодействию раскольникам и как ближайший сподвижник правящего архиерея был вместе с ним арестован в ночь на 13 августа того же года. Поводом для ареста явилось обвинение в сотрудничестве с белыми во время Гражданской войны и агитации против советской власти. Однако «за недостатком обвинительного материала» архимандрит Ириней был вскоре освобожден из-под стражи под подписку о невыезде из города14.
7Архив УФСБ РФ по Ульяновской обл. Д. И-1625. Л. 1.
8НА РТ (Национальный архив Респ. Татарстан). Ф. 10. Оп. 1. Д. 11250. Л. 672, 669; РГИА Ф. 831. Оп. 1. Д. 218. Л. 134. Даты приводятся: до 31 января 1918 г. по старому стилю; с 1/14 февраля 1918 г. по новому стилю; в случаях, связанных с уточнением имеющихся в литературе разночтений, даты указаны по старому и новому стилям через черту.
9См.: Мануил (Лвмвшевский), митр. Указ соч. Т. 4. С. 55—56.
“Архив УФСБ РФ по Ульяновской обл. Д. П-1625. Л. 1—2.
11 РГИА Ф. 831. Оп. 1. Д. 218. Л. 134.
12 Архив УФСБ РФ по Свердловской обл. Д. П-18284. Л. 119.
и Там же. Л. 120; РГИА Ф. 831. Оп. 1. Д. 218. Л. 134 об.
“Архив УФСБ РФ по Свердловской обл. Д. П-18284. Л. 359.
12 сентября 1922 г. Екатеринбургское епархиальное управление на пленарном заседании единодушно признало обновленческое ВЦУ законным органом высшей церковной власти и «приняло к сведению» указ обновленцев об увольнении арестованного архиепископа Григория на покой. Вскоре архимандрит Ириней был уволен от должности настоятеля кафедрального собора и назначен экономом архиерейского дома; служил в крестовой Свято-Духовской церкви, по-видимому, открыто не выступая против обновленчества. Позже на допросе он свидетельствовал: «Служение свое в звании эконома было для меня крайне тяжелым, т. к. Е[пархиальное] Управление] издавало свои распоряжения, с которыми не мирился Общинный Совет крестовой церкви... и мне приходилось быть, так сказать, между двух огней»15.
В конце сентября — первых числах октября 1922 г. съезд благочинных Екатеринбургской епархии большинством голосов (18 против 3) поддержал ВЦУ, признал увольнение с кафедры архиепископа Григория и рекомендовал будущему Епархиальному съезду четырех кандидатов на должность правящего архиерея: архимандрита Иринея (Шульмина), епископа Новониколаевского Софрония (Арефьева), как местного уроженца, протоиерея г. Шадринска Николая Знами-ровского и пермского протоиерея Никанора Пономарева16. Однако 31 декабря, не дожидаясь выборов, обновленческое ВЦУ своим указом назначило на Екатеринбургскую кафедру рукоположенного накануне «епископа Осинского» Никанора Пономарева17.
С конца 1922 г. центром сопротивления обновленчеству в Екатеринбургской епархии стал уездный город Нижний Тагил. 6/19 декабря там состоялось экстренное общее собрание приходских советов городских церквей с участием представителя Кушвинского благочиннического округа соседнего Верхотурского уезда. Собрание приняло решение об учреждении Нижнетагильского уездного викариатства на началах самоуправления впредь до восстановления законной высшей церковной власти. Архимандрит Ириней (Шульмин) был выдвинут кандидатом на учреждаемую кафедру наряду с нижнетагильским священником Леонидом Черепановым, настоятелем Верхотурского Николаевского мужского монастыря архимандритом Ксенофонтом (Медведевым) и протоиереем г. Ирби-та Александром Анисимовым. При закрытом голосовании большинство голосов получил священник Леонид Черепанов (в монашестве Лев). Для его архиерейской хиротонии собрание решило обратиться к ближайшим православным архиереям старого поставления — епископам Уфимскому Андрею (Ухтомскому) и Златоустовскому Николаю (Ипатову)18. Руководившие Уфимской православной автокефалией после ареста преосвященного Андрея викарные епископы Бир-ский Трофим (Якобчук) и Д а в л е к а н о в с к и й Иоанн (Поярков) дали согласие на проведение хиротонии в Уфе19.
15Архив УФСБ РФ по Свердловской обл. Д. П-18284. Л. 119.
16Лавринов В., прот. Екатеринбургская епархия. События. Люди. Храмы. Екатеринбург, 2001. С. 38-39.
17Там же. С. 157
18Архив УФСБ РФ по Свердловской обл. Д. П-18284. Л. 20—21 об.
19Там же. Л. 75 об.
Однако задача сохранения иерархии и обеспечения канонической преемственности архиерейского управления в условиях репрессий не могла быть решена учреждением единственной викарной кафедры, о чем свидетельствовал опыт Уфимской автокефалии. В связи с этим была возрождена идея создания еще и единоверческой епископской кафедры в Нижнем Тагиле, которую не удалось осуществить в 1921 г. В конце декабря 1922 г. состоялось собрание единоверческих приходов Нижнего Тагила, которое с согласия некоторых других крупных единоверческих общин епархии приняло решение об учреждении в Екатеринбургской епархии единоверческой архиерейской кафедры и избрало кандидатом для ее замещения архимандрита Иринея (Шульмина)20. Факт избрания главой единоверия всей епархии подтвердил позже в рапорте Святейшему Патриарху Тихону сам епископ Ириней: «В декабре 1922 г. единоверцами Екатеринбургской епархии я был избран на кафедру единоверческого епископа с жительством в г. Нижнем Тагиле той же епархии, как центре единоверия»21.
На хиротонию избранных нижнетагильскими собраниями кандидатов через священника Василия Нагаева было получено благословение архиепископа Григория (Яцковского), отбывавшего наказание в тюрьме Екатеринбурга22. По свидетельству архимандрита Иринея, владыка одобрил его избрание также и при личном свидании в тюрьме, подчеркнув, что «хиротония во епископа должна быть совершена епископами, не признавшими ВЦУ — верными святому православию и Патриарху Московскому»; кроме того, архиепископ Григорий не советовал ему быть исключительно единоверческим епископом, но благословил временное управление всей Екатеринбургской православной епархией: «...будьте православным, управляйте во время моего ареста епархией и заведуйте единоверческими приходами как избранный ими»23. Тем самым архиепископ Григорий благословил путь самоуправления для всей Екатеринбургской епархии.
Перед отъездом в Уфу архимандрит Ириней был предупрежден ГПУ, что в случае возвращения в Екатеринбург его ожидает арест. В этих обстоятельствах хиротония во епископа Нижнетагильского теряла смысл, однако Собор уфимских автокефальных викариев предложил архимандриту Иринею как избранному кандидату во епископы все же принять сан и вступить во временное управление приходами бывшего Мензелинского уезда (в 1920 г. уезд был выделен из Уфимской губернии и присоединен к Татарской АССР, где в 1921 г. разделен на два кантона — Мензелинский и Чел ни не кий; в церковном отношении оба кантона по-прежнему относились к Уфимской епархии).
26 января / 8 февраля 1923 г. состоялась хиротония иеромонаха Льва (Черепанова) во епископа Нижнетагильского, а на следующий день, 27 января / 9 февраля, архимандрит Ириней (Шульмин) был рукоположен во епископа единоверческого Кушвинского (титулование изменили по просьбе уфимских викариев во избежание учреждения одноименных кафедр). Согласно позднейшему докладу Патриарху Тихону от епископа Давлекановского Иоанна (Пояркова),
20Архив УФСБ РФ по Свердловской обл. Д. П-18284. Л. 119.
21 РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 218. Л. 132.
22 Архив УФСБ РФ по Свердловской обл. Д. П-18284. Л. 173.
23 РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 218. Л. 132.
обе хиротонии были им совершены вместе с викарным епископом Нижегородской слободы города Уфы Петром (Гасиловым)24. Однако сам епископ Ириней в своем рапорте Патриарху (а также в показаниях на допросах) указывал, что его хиротонисали епископ Петр (Гасилов) и новорукоположенный епископ Нижнетагильский Лев лишь по поручению преосвященного Иоанна25. При хиротонии епископа Кушвинского присутствовал представитель екатеринбургских единоверцев С. Я. Расторгуев (будущий старообрядческий архиепископ Стефан). После хиротонии епископ Ириней был назначен временно управляющим но-воучрежденным Мензелинским викариатством Уфимской епархии. До отъезда в Мензелинск вместе с епископом Бирским Трофимом (Якобчуком) он совершил две тайные хиротонии для Бирского викариатства, тем самым послужив укреплению Уфимской православной автокефалии: 16 февраля/1 марта был рукоположен архимандрит Серафим (Афанасьев) на кафедру в с. Аскино, а 17 февраля/2 марта — архимандрит Вениамин (Фролов) на кафедру в с. Байки Бирского уезда.
В Мензелинске епископ Ириней был встречен с величайшей радостью; собравшийся вскоре уездный съезд духовенства и мирян поддержал прибывшего архиерея и постановил ходатайствовать через Уфу об открытии в Мензелинске самостоятельной кафедры и об утверждении преосвященного Иринея епископом Мензелинским2". Позже, в рапорте Патриарху Тихону от 1/14 октября 1923 г., епископ Ириней утверждал: «...в Мензелинске и уезде почти нет “обновленцев”, сохраняется православие, имя Вашего Святейшества, как Патриарха Московского и всея России — произносится за богослужениями. Отношение к себе гражданской власти видел всегда хорошее, справедливое и корректное»27.
Однако на самом деле под давлением внешних обстоятельств епископ Ириней все больше склонялся к переходу в обновленческий раскол. По свидетельству прихожан, «епископ был чужд политики, в своих проповедях и речах был в высшей степени корректен, о советской власти говорил, что это единственная в мире власть, проводящая в жизнь евангельские начала свободы и братства и равенства. Вмешательство в политику бывшего Патриарха Тихона осуждал и в молитвах за богослужением имени его не поминал»2*. 26 июня 1923 г. епископ Ириней вместе с духовенством и приходами города официально перешел в раскол, о чем послал заявление обновленческому «епископу Уфимскому и Мензелинскому» Николаю Орлову. 1 июля соединенное собрание прихожан градо-Мензелинских церквей известило телеграммами казанского и уфимского епархиальных уполномоченных обновленческого Высшего Церковного Совета (ВЦС) о признании Мензелинским архиереем ВЦС как «формы церковного управления, установленной Московским поместным собором»29.
24РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 209. Л. 4.
25Тамже. Д. 218. Л. 132—133; Архив УФСБ РФ по Свердловской обл. Д. П-18284. Л. 119 об.
26РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 218. Л. 132 об.—133.
27Тамже. Л. 133.
28Архив УФСБ РФ по Свердловской обл. Д. П-18284. Л. 91 (курсив мой. — Н. 3.).
29Там же. Л. 91—91 об.. 119 об.
По-видимому, именно лжесобор обновленцев, прошедший в Москве в начале мая 1923 г., и принятые им решения, в том числе резолюция о лишении Патриарха Тихона духовного сана и монашества, оказали решающее влияние на пересмотр епископом Иринеем своей церковной позиции. «В последнее время, после собора Московского, после тщательного и всестороннего размышления я с духовенством примкнул к обновленчеству, — свидетельствовал он летом 1923 г. на допросе. — Цель нашего признания ВЦС была такая: сохранить мир церковный и прекратить среди народа нелепые слухи об обновленчестве, чтобы т[аким] образом служа в Мензелинске не быть предметом раздора, а всех примирить, объединить под управлением ВЦС, что мне, кажется, и удалось сделать»30. Епископ Ириней предполагал и дальше «вести дело церковного обновления», которое прежде для него «было не совсем понятным и казалось страшным». Переход в обновленчество был также отчасти связан с попыткой избежать ареста по делу епископа Льва (Черепанова), который успешно противодействовал расколу через самоуправление Нижнетагильского викариатства и попытался перевести в независимое от ВЦС положение всю Екатеринбургскую епархию.
Несмотря на признание ВЦС, 29 июня 1923 г. епископ Ириней был арестован и этапирован в Екатеринбург. Он проходил по одному делу с епископом Львом и группой православного духовенства и мирян в числе 11 человек, обвинялся в связях с «черносотенным духовенством в районах Урала» и «контрреволюционной деятельности» по организации Нижнетагильской автокефалии. Согласно постановлению Екатеринбургского губотдела ГПУ от 17 августа 1923 г., следственное дело вместе с обвиняемыми было направлено в Москву в Секретный отдел ГПУ31. Прибывших этапным порядком арестованных поместили в Бутырскую тюрьму. По решению Коллегии ГПУ от 25 сентября того же года епископ Ириней и другие проходившие по делу лица, за исключением епископа Льва, были освобождены под подписку о невыезде с постоянного места жительства32.
1/14 октября епископ Ириней подал Патриарху Тихону рапорт, в котором написал, что теперь, «получив свободу после тюрьмы», он «готов снова, еще с большей энергией служить св. Церкви Христовой», и просил утверждения в своей должности. При этом архиерей не упоминал о своем уклонении в раскол. Резолюцией Патриарха Тихона и временного при нем Высшего Церковного Управления от 2/15 октября (указом № 57 от 3/16 октября) преосвященный Кушвин-ский Ириней (Шульмин) был назначен епископом Мензелинским, викарием Уфимской епархии33. Таким образом, Святейший Патриарх признал законной его епископскую хиротонию (как и все хиротонии, совершенные в период временной автокефалии Уфимской епархии) и утвердил учреждение Мензелинско-го викариатства, совершенное Собором уфимских автокефальных епископов. В конце 1923 г. следствие по делу о Нижнетагильской автокефалии было завершено. Постановлением Комиссии НКВД по административным высылкам от 14 декабря епископ Лев (Черепанов) был приговорен к высылке в Хиву сроком
30 Архив УФСБ РФ по Свердловской обл. Д. И-18284. Л. 119 об.
4 Там же. Л. 248.
,2 Там же. Л. 180.
33 РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 218. Л. 132; Акты... С. 299.
на три года, а в отношении епископа Иринея и других фигурантов подписки о невыезде были аннулированы, дело прекращено и сдано в архив34.
Вскоре епископ Ириней вернулся в Мензелинск, где в начале 1924 г. снова уклонился в раскол и признал обновленческий Синод35. Точных сведений об этом у православных не имелось. Так, в рапорте Патриарху Тихону, датированном февралем, временно управляющий Уфимской епархией епископ Иоанн (Поярков) сообщал: «От Преосвященного Мензелинского Иринея кроме первого уведомления о прибытии в Мензелинск вестей нет, Е[пархиальное] Управление] местное (т. е. обновленческое. — Н. 3.) утверждает, может быть, ложно, что он признал Синод, о чем у них якобы есть подписка» '’. В рапорте Святейшему Патриарху от 18/31 марта 1924 г. епископ Иоанн вновь отмечал, что «о епископе Иринее в Мензелинске сведений совершенно нет, что дает основание сомневаться в его твердости»37. В то же время разнообразные обновленческие источники согласно свидетельствуют о двукратном пребывании епископа Мензелинского Иринея в расколе с последующим возвращением к Патриарху Тихону.
«Мензелинский кантон во главе с епископом Иринеем дважды качался от ти-хоновщины к православию (т. е. обновленчеству. — Н. 3.), — сообщали местные обновленцы, — и потому к 1 апреля (1924 г. — Н. 3.) не было и помина о тихонов-щине, а к 1 июня осталось очень немного сторонников единения с Синодом»38. «Вы были в г. Мензелинске в общении с Синодом и повлияли своим авторитетом епископа в деле признания Синода на руководимые тогда вами приходы, а потом “поправили” свою ошибку переходом к б[ывшему] патриарху Тихону», — утверждал, обращаясь к епископу Иринею, обновленческий протоиерей г. Челны Стефан Матвеев, имея в виду ситуацию весны 1924 г.39 Факт официального пребывания в первые месяцы 1924 г. в составе обновленческой иерархии подтверждается и подписью епископа Иринея Мензелинского под «Обращением» обновленческого Синода от 25 мая 1924 г., по поводу примирения Патриарха Тихона с протопресвитером В. Красницким и его группой «Живая Церковь». «Настоящее обращение подписывается, — указал его составитель «митрополит» Александр Введенский, — членами священного синода и пятою частью архипастырей, долгие годы беспорочно служащих святой церкви, признавших вред деятельности бывшего патриарха Тихона и идущих за священным синодом»40.
Однако в мае 1924 г. епископ Ириней вместе с большей частью приходов Мензелинска уже вернулся к Патриарху Тихону41. О переходе епископа Мензелинского «в тихоновщину» и необходимости назначения нового кандидата для замещения должности викарного епископа Казанское епархиальное управление (в ведение которого с 3 июня 1924 г. из Уфимской епархии поступили обнов-
,4 Архив УФСБ РФ по Свердловской обл. Д. П-18284. Л. 366.
35НА РТ. Ф. Р-1172. Оп. 3. Д. 1036. Л. 55 об.
,6РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 247. Л. 15 об.
37Там же. Л. 12 об.
,8Православный церковный вестник (Казань). 1925. № 2. С. 21.
,9Там же. 1926. №2. С. 3.
40Тульские Епархиальные ведомости. 1924. № 2. С. 12—15 (курсив мой. — Н. 3.).
41 НА РТ. Ф. Р-1172. Оп. 3. Д. 1036. Л. 55 об.
ленческие приходы Мензелинского и Челнинского кантонов) официально уведомило Чел ни нс кий кантонный церковный комитет с большим опозданием — лишь 28 июля42.
На возвращение в Патриаршую Церковь именно в мае указывает прошение епископа Иринея от 10/23 мая 1924 г. на имя Святейшего Патриарха с просьбой освободить его от управления Мензелинским викариатством и назначить в распоряжение преосвященного Сарапульского Алексия (Кузнецова) в качестве его викария на предполагаемую к открытию Малмыжскую архиерейскую кафедру; при этом епископ Ириней вновь скрыл от Патриарха свое уклонение в раскол и не принес покаяния43. Со своей стороны епископ Сарапульский Алексий в рапорте от 9/22 мая 1924 г. ходатайствовал перед Патриархом Тихоном о создании в г. Малмыже викарной полусамостоятельной епископской кафедры и просил о назначении на нее Иринея (Шульмина), тем самым ручаясь за твердость церковной позиции Мензелинского викария44. Знал ли преосвященный Алексий о колебаниях епископа Иринея между православием и расколом? Судя по документам, Сарапульский архиерей был хорошо осведомлен о событиях в окружающих епархиях, но склонялся к оправданию действий епископа Иринея, поскольку сам проводил в епархии соглашательскую политику.
Епископ Алексий (Кузнецов) происходил из семьи священника Санкт-Петербургской епархии. По окончании в 1902 г. Санкт-Петербургской духовной академии со степенью кандидата богословия служил инспектором и преподавателем в духовных учебных заведениях нескольких епархий; в 1904 г. принял монашеский постриг и был рукоположен во иеромонаха. В 1908 г. состоял членом Урмийской духовной миссии в Персии. С 1909 г. продолжил духовноучебную службу в Томской духовной семинарии, затем в Лысковском (1911), Коломенском (1913—1914) духовных училищах, Вифанской духовной семинарии (1916). В 1913—1916 гг. являлся настоятелем коломенского Богоявленского Старо-Голутвина мужского монастыря Московской епархии в сане архимандрита. В 1913 г. представил в Санкт-Петербургскую духовную академию сочинение «Юродство и столпничество. Религиозно-психологическое, моральное и социальное исследование», удостоенное степени магистра богословия (опубл.: СПб., 1913; репринт: М., 2000). 26 декабря 1916 г. был хиротонисан в храме Христа Спасителя во епископа Дмитровского, викария Московской епархии. 20 марта 1917 г. назначен епископом Сарапульским, викарием Вятской епархии; 5 сентября 1918 г. — викарием Слободским, той же епархии; 11 ноября 1918 г. — временно управляющим Вятской епархией. 20 мая 1919 г. стал правящим архиереем самостоятельной епархии Сарапульской и Елабужской. В сентябре 1919 г. он был впервые арестован в Сарапуле, но освобожден без предъявления обвинения. По представлению епископа Алексия в 1921 г. в Сарапульской епархии были откры-
42НАРТ. Ф. Р-1172. Оп. 3. Д. 1113. Л. 10.
43 РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 272. Л. 165. Об этом свидетельствует также «Список канонических архиереев, проживающих в России», составленный Н. Кирьяновым по состоянию на осень 1924 г., с правкой Святейшего Патриарха Тихона, в котором у имени Иринея, епископа Малмыжского, нет пометы о пребывании в обновленческом расколе и принесении покаяния (История иерархии... С. 881).
44 РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 272. Л. 164-164 об.
ты две викарные кафедры: Ижевская, на которую 9 октября 1921 г. хиротонисан архимандрит Стефан (Бех), и Елабужская, на которую 12 февраля 1922 г. рукоположен архимандрит Георгий (Анисимов).
В августе 1922 г. епископ Алексий перешел в раскол. Он признал ВЦУ, вступил в организацию «Живая Церковь» и разослал по епархии устав и программу «живоцерковников» за своей подписью как руководство к действию для всего духовенства и мирян45. Это дало ему возможность сохранить епархию под своим управлением и зарегистрировать органы церковного управления. В 1923 г. он провел, с разрешения гражданской власти, Сарапульский епархиальный съезд духовенства и мирян, который избрал Епархиальный совет, что было невозможно для православных архиереев. Тактике епархиального владыки, по-видимому, следовал и епископ Георгий (Анисимов), которому удалось созвать съезд духовенства и мирян Елабужского викариатства и создать Елабужский викариаль-ный совет. Против обновленчества выступил лишь викарий Ижевский епископ Стефан (Бех), который за свою «контрреволюционную деятельность» 9 ноября
1922 г. был арестован и 27 декабря того же года приговорен к ссылке в Нарым-ский край.
Об уклонении Сарапульского архиерея в раскол и последующем возвращении к Патриарху Тихону без принесения покаяния свидетельствовали позже и обновленцы, и православные. По сообщению обновленческой печати, в 1922 г. епископ Сарапульский «был большим сторонником церковного обновления и энергично старался распространить его по всей епархии. Программа группы “Живая Церковь” принята была при нем почти всею Сарапульскою епархиею... Теперь (в 1927 г. —Н.З.) арх[иепископ] Алексий “истинно-староцерковнический иерарх”. Конечно, он ни устно, ни письменно не отказался от группы Ж[ивая] Щерковь], но как-то само собою случилось, что как только Тихон объявил себя выше закона и собора, то и он пошел за ним»46. «Ведь и Ваше Высокопреосвященство, — указывал 6 апреля 1927 г. в письме архиепископу Алексию его Елабужский викарий Ириней (Шульмин), — когда порвали общение с “Живой Церковью”, не заявляли письменно туда о своем выходе из “обновленчества”. Это было само собою ясно и понятно, и если бы пришлось печатать документы об обновленческом движении в Сарапульской епархии, пришлось бы печатать их с Вашими подписями»47. О пребывании епископа Алексия в расколе свидетельствовали в многочисленных рапортах Патриарху Тихону православные Ижевского викариатства. Так, духовенство и прихожане Покровской церкви г. Ижевска в письме от 8 февраля 1924 г. сообщали о решениях всех общих собраний своего прихода «епископа Алексия Сарапульского не признавать, не поминать и все распоряжения его считать недействительными за его переход в живую церковь». «В настоящее время, — писали ижевцы Святейшему Патриарху, — по слухам, он [епископ Алексий] будто бы находится в общении с Вами, но в этом общении нет искренности — он не принес покаяния, чернит и позорит нашего епископа
45 Архивный отдел Администрации города Сарапула (АОАГС). Ф. 64. Оп. 1. Д. 348. Л. 95-97.
46Уральские церковные ведомости. 1927. № 8. С. 10.
47 Там же. С. 11.
Стефана [Беха]... хранителя чистоты православия, который за свою прямоту и преданность церкви сейчас страдает в заточении»48.
Вскоре после освобождения Патриарха Тихона из-под ареста епископ Алексий направил в Москву своего доверенного клирика — протоиерея Николая Лю-персольского, который убеждал Святейшего Патриарха в православности владыки и необходимости в сложившихся ранее условиях идти на компромиссы с обновленцами. Патриарх Тихон принял епископа Сарапульского в общение и через протоиерея Н. Люперсольского установил с ним «деловые сношения». После этого, докладывал Патриарху преосвященный Алексий, «пресловутое обновление» в Сарапульской епархии было ликвидировано, а все духовенство и миряне «единодушно встали под руководство и покровительство» законного главы Русской Православной Церкви4'. При этом Сарапульский архиерей категорически отвергал все обвинения в переходе в раскол. В рапорте Патриарху Тихону в сентябре 1923 г. он объяснял свои действия тактикой компромиссов «исключительно только в целях сохранения в своем управлении епархии, предотвращения раздора и разногласий в ней», необходимостью избежать полного расстройства в церковных делах и дезорганизации среди духовенства, что произошло, по его мнению, в соседних Казанской, Екатеринбургской и Уфимской епархиях (где получило распространение автокефальное движение)50. Неслучайно, сообщал преосвященный Алексий, в мае 1923 г., т. е. еще до освобождения Патриарха, обновленцы попытались сместить не совсем «удобного» для них епископа и «посадить» в Сарапуле Николая Ашихмина — «архиерея» из белого духовенства; однако народ его не принял, отстояв своего владыку как православного архипастыря. «Если бы я был обновленцем, то верующие сами давно бы от меня отшатнулись, — писал Святейшему Патриарху епископ Алексий. — А так как я строго стою на ниве православия, обновлению не сочувствую, много от обновленцев потерпел, то верующие вполне меня оценили и поняли ту тактику, какой я держался в разгар обновленческого движения, и, видимо, одобряют мои тактические действия и благодарят за сохранение канонического достоинства епархии, все время находившейся под управлением канонического епископа, безболезненно приведшего епархию в целом к подчинению Вашего Святейшества»51. Таким образом, Сарапульский архиерей активно защищал избранную им соглашательскую тактику, считая ее единственно верной и противопоставляя ее тактике исповедническо-го противостояния расколу через переход епархий к временному самоуправлению, в соответствии с постановлением высшей церковной власти от 20 ноября 1920 г. за № 362 и посланием митрополита Агафангела (Преображенского) от 18 июня 1922 г.
Однако часть ижевского православного духовенства и мирян заняла непримиримую позицию и отказалась признать епископа Алексия своим епархиаль-
48 РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 272. Л. 58-58 об.
49 Там же. Д. 230. Л. 132. В «Списке канонических архиереев, проживающих в России» по состоянию на осень 1924 г., составленном Николаем Кирьяновым, с правкой Святейшего Патриарха Тихона, у имени епископа Сарапульского Алексия нет пометки о пребывании в обновленческом расколе и принесении покаяния (История иерархии... С. 880).
50РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 230. Л. 131 об., 132.
ным владыкой, хотя Патриарх Тихон как минимум трижды призывал их к послушанию: резолюциями от 22 сентября и 30 ноября 1923 г., а также третьей резолюцией (ее дата не установлена), которая опиралась на определение епископского суда над преосвященным Алексием (Кузнецовым), признавшего Сарапульского архиерея православным52.
Епископ Алексий и в дальнейшем пытался следовать соглашательской политике. Так, в упоминавшемся выше письме Патриарху Тихону от 8 февраля 1924 г. православные Ижевска свидетельствовали: «Даже в то время, когда Вы уже были на свободе, епископ Алексий дает телеграфом на имя епископа Георгия Елабуж-ского разрешения на служение последнему в церквах города Ижевска при непременном условии поминовения “высшего церковного управления” — живо-церковницкого и Алексия Сарапульского»53. И все же вряд ли можно говорить о пребывании епископа Алексия в расколе после июля 1923 г. Его тактика в этот период представляла собой балансирование между послушанием Святейшему Патриарху и стремлением соответствовать требованиям гражданских властей, поддерживавших обновленцев. Дальнейшее развитие событий продемонстрировало очевидный крах тактики Сарапульского архиерея и привело его к постепенному отходу от «полуобновленчества».
Весной 1924 г. гражданские власти и «Священный Синод» раскольников начали согласованное наступление на позиции православных в Сарапульской епархии. В марте епископ Алексий был арестован и административно выслан из Сарапула, а 14 мая на кафедру прибыл назначенный накануне (8 мая) лже-епископ Симеон Канарский, который стал первым синодальным Сарапульским архиереем.
Активным идейным сторонником «полуобновленческой» тактики епископа Алексия (Кузнецова) являлся протоиерей Николай Михайлович Люперсоль-ский — настоятель Спасского собора в г. Елабуге, благочинный елабужских градских церквей, знаковая фигура во всех последующих событиях54. До лета
52 Кожевников И. Е. Свягценноисповедник Виктор (Островидов) и образование Ижевской епархии //Дайджест Богослов.ru. 2011. Вып. 3. С. 52, 61 (сн. 10).
5,РГИА. Ф. 831. On. 1. Д. 272. JI. 58—58 об. По-видимому, епископ Георгий (Анисимов) не проявил достаточной «гибкости», был арестован и 23 октября 1923 г. осужден на два года лишения свободы «за антисоветскую деятельность»; не позднее июля 1924 г. он был освобожден по амнистии.
54Люпврсолъский Николай Михайлович (1888—?) происходил из духовного звания. В 1914 г. окончил Петроградскую духовную академию со степенью кандидата богословия и был определен на вакансию псаломщика к вятскому кафедральному собору. По благословению епископа Вятского и Слободского Никандра (Феноменова) от 12 августа 1914 г., викарным епископом Глазовским Павлом (Поспеловым) 30 августа 1914 г. рукоположен во священника к кафедральному Александро-Невскому собору Вятки. Проявил себя как энергичный и талантливый деятель на многих поприщах церковного служения: состоял членом Вятского миссионерского Совета (1914—1915), преподавателем Миссионерских курсов по Священному Писанию Нового Завета (1914—1918); членом издательской комиссии при Вятском Епархиальном братстве (1916—1918), членом и товарищем председателя законоучительского кружка при Братстве (1916—1920), членом Совета Вятского Епархиального братства (1918—1919); руководителем религиозно-философского кружка учащейся молодежи (средних учебных заведений); исполняющим должность редактора «Вятских епархиальных ведомостей» (1918—1920); заведующим преподаванием Закона Божия взрослым и детям в церквах г. Вятки (1919—1920).
1923 г. собор по документам оставался православным. В 1923 г. власти объявили о перерегистрации приходских общин, которая явилась действенным инструментом поддержки обновленцев за счет преимущественной передачи храмов в ведение обновленческих «двадцаток». 15 июня 1923 г. весь соборный клир во главе с настоятелем принял решение о переходе в обновленчество. 20 июня приходское собрание под председательством протоиерея Николая Люперсоль-ского постановило «учредить Спасское приходское религиозное общество на обновленческих началах: 1) всецелого признания Советской власти; 2) признания справедливости социалистической революции; 3) всецелого признания ныне действующего Высшего Церковного Совета Православной Российской Церкви»55. Уполномоченным по регистрации Спасского религиозного общества собрание избрало протоиерея Люперсольского, который уже 23 июня 1923 г. подал все необходимые для регистрации документы в Казанский областной Отдел Управления ТатНКВД (с марта 1921 г. Елабужский кантон входил в состав Татарской АССР). В заявлении он указал, что предоставляется «дело о регистрации г. Елабуги Спасского приходского религиозного общества, реорганизованного, а следовательно, учреждаемого, на обновленческих началах»56. Документы не были отозваны ни после освобождения Патриарха Тихона, ни после встречи с ним протоиерея Н. Люперсольского по поручению епархиального архиерея. Процесс регистрации Спасского прихода «на обновленческих началах» завершился 29 февраля 1924 г.57 Однако переход в раскол по документам гражданской регистрации являлся лишь тактической уловкой и не имел явных церковноадминистративных последствий, поскольку Елабуга в церковном отношении подчинялась не Казани, а Сарапулу, где в тот момент не было обновленческого архиерея, и находилась в ведении епископа Алексия (Кузнецова) и его Елабуж-ского викария.
Эту тактику поддержал и сам Сарапульский архиерей, обосновавшийся после высылки из Сарапула в Елабуге. Так, по ходатайству протоиерея Н. Люперсольского как благочинного церквей города, 28 марта 1924 г. епископ Алексий подписал представление Патриарху на награждение наперсным крестом свя-
Вятским Епархиальным пастырско-мирянским собранием 1917 г. был избран членом Епископского епархиального совета (1917—1918), в 1918—1919 гг. состоял делопроизводителем Вятского Епархиального Совета, входил в состав Комиссии по проведению в жизнь декрета
об отделении церкви от государства. Состоял, по избранию, членом Педагогического совета и членом распорядительного комитета Вятской Духовной семинарии (1918), а также членом Совета Иоанно-Богословского Братства при семинарии (1917—1918). Являлся ревизором приходских Советов г. Вятки (1919—1920). С октября 1918 по август 1920 г. состоял благочинным городских церквей Вятки; за труды в этой должности и защиту городских храмов от закрытия 20 апреля 1920 г. был награжден благодарностью и признательностью св. Патриарха Тихона. В том же году возведен в сан протоиерея. В августе 1920 г. принял предложение епископа Сарапульского и Елабужского Алексия (Кузнецова) и был назначен настоятелем Спасского собора г. Елабуги, а в октябре того же года — благочинным елабужских градских церквей. Состоял членом Елабужского викариального совета (1923). Собранием Елабужского благочиния избирался депутатом на Сарапульский епархиальный съезд 1923 г. (АОАТС. Ф. 17. Оп. 2. Д. 27).
55НАРТ. Ф. Р-5852. Оп. 1. Д. 413. Л. 8-9.
щенника Алексия Сатрапинского, клирика Елабужского Спасского собора (по документам — обновленческого), как заслуживающего «поощрения за свою усердную службу Церкви Божией»58. При всем том лишь немногим позже, 11 июня, епископ Алексий сообщал Патриарху Тихону из Елабуги: «Объехав за время своего 3-месячного изгнанничества массу приходов епархии, сделав более полутора тысяч верст на лошадях, я везде лично осведомлял духовенство о современном церковном положении и могу засвидетельствовать стойкость и мужество пастырей, с которыми мне приходилось беседовать, их твердость в православии и сыновнее послушание Вашему Святейшеству, как своему духовному руководителю и Первосвятителю Православной Российской Церкви»59. Сарапуль-ский архиерей также сообщал, что еще 3 мая 1924 г. обновленческое Казанское епархиальное управление уведомило духовенство Елабужского кантона о насильственном присоединении приходов Елабужского викариатства к Казанской обновленческой митрополии в ведение «митрополита Казанского», в соответствии с существующим гражданским административно-территориальным делением. Однако, писал епископ Алексий, «все Елабужское духовенство т согроге заявило, что оно с лжемитрополитом Алексием (Баженовым) в общение входить не будет и признавать его своим архиереем не может, протестует против насильственного перечисления Елабужских приходов к Казанскому обновленческому митрополиту и будет верно и послушно своему духовному руководителю Первосвятителю Российской церкви Святейшему Патриарху Московскому Тихону и своим к а н о н и ч е с к и - з а к о н н ы м архиереям Алексию, Епископу Сарапульскому, и Георгию, Епископу Елабужскому»60.
В этот сложный период епископ Алексий впервые обратился к своей пастве с антиобновленческим воззванием, получившим широкое распространение61. Кроме того, он решил укрепить положение православной епархии учреждением Малмыжского викариатства, о чем ходатайствовал перед Святейшим Патриархом и ранее. Резолюцией Патриарха Тихона и Патриаршего Синода от 21 мая / 3 июня (указом № 346 от 26 мая / 8 июня) 1924 г. в Малмыже, Сарапульской епархии, была открыта кафедра викарного епископа, на которую перемещен епископ Мензелинский Ириней (Шульмин)62. В начале 1925 г. викарий Мал-мыжский временно управлял также и Ижевским викариатством Сарапульской епархии63. В тоже время епископ Ириней был в курсе всех событий, происходивших в Елабуге.
Передача обновленческим Синодом приходов Елабужского кантона в ведение Казанского лжемитрополита в принципе подрывала тактику протоиерея Николая Люперсольского и ставила его перед выбором между действительным переходом в раскол и возвращением к православным каноническим нормам.
58РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 282. Л. 140-142.
59Там же. Д. 247. Л. 65 об. (курсив мой. — Н. 3.).
“Там же. Л. 66.
61 См.: ШумиловЕ.Ф. Ижевское викариатство // Православная энциклопедия. 2009. Т. 21. С. 525.
62РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 272. Л. 164; Акты... С. 319.
63 См.: Шумилов Е. Ф. Православная Удмуртия: История Ижевской и Удмуртской епархии. XX век. Ижевск, 1996. С. 99.
Однако им был вновь найден третий — «полуобновленческий» — выход из сложившейся ситуации. 15 июня 1924 г. Спасское религиозное общество, минуя процедуру гражданской перерегистрации, перешло в состояние своеобразной «автокефалии» и так называемого новоцерковничества: община признавала своим главой Патриарха Тихона (и следовательно, поставленного им епископа Сарапульского), но в то же время декларировала многие принципы обновленчества (о чем будет сказано ниже). В октябре того же года епископ Ириней поддержал «новоцерковников». На это указывает его имя в официальном «Списке членов Елабужского Спасского религиозного общества за 1924 год», поданном в Отдел управления НКВД ТАССР 27 февраля 1925 г. В «Списке» отмечено, что Ириней (Шульмин), епископ Елабужский, присоединился «к данному религиозному культу» с октября 1924 г.64 Примечательно, что означенный документ заверен Уполномоченным Спасского религиозного общества Николаем Люпер-сольским и печатью Елабужского уездного комитета «Живой Церкви».
Указом Патриарха Тихона от 6/19 февраля 1925 г. за № 981 епископ Малмыж-ский Ириней был перемещен на Елабужскую викарную кафедру Сарапульской епархии65. Перевод в Елабугу фактически означал возвращение епископа Ири-нея в ближайшие окрестности бывшего Мензелинского викариатства, что имело важные последствия. Елабужский викарий решил создать самостоятельную архиерейскую кафедру с центром в Елабуге, в которую вошли бы Мензелинский и Челнинский кантоны Уфимской православной епархии, а также Мамадышское викариатство Казанской епархии66. При этом епископ Ириней отчасти опирался на неоднократные решения собраний духовенства и мирян бывшего Мензелинского уезда начала 1920-х гг. о желании присоединиться к Елабуге, ввиду удаленности от Уфы, с образованием самостоятельной епархии с епископом «Елабуж-ским и Мензелинским»67.
Для осуществления этого проекта епископ Ириней начал восстанавливать свое влияние на Мензелинск и Челны, заявляя себя каноническим архиереем Патриаршей Церкви и решительным противником обновленчества. В августе 1925 г. обновленцы сообщали, что на Мензелинск «из Елабуги делается сильный нажим со стороны еп[ископа] Иринея чрез местных монахинь, и обновленческие священники не смеют дохнуть»68. В сентябре влияние епископа Иринея начало проявляться и в Челнинском кантоне, где в то время действовало сильное кан-тонное обновленческое управление: «На кантон начался напор тихоновщины из Елабуги, — писали обновленцы. — Под влиянием отдельных лиц из духовенства и мирян священников принуждают ехать на покаяние к епископу Иринею, прославившемуся своими доблестями в Мензелинске. Начались волнения и в самом
64НА РТ. Ф. Р-5852. Оп. 1. Д. 413. Л. 23 об.-24.
65 Акты... С. 319. Не исключено, что назначение в Елабугу (возможно, временно управляющим) состоялось ранее, еще в октябре 1924 г., что объяснило бы, как викарный епископ Малмыжский мог присоединиться к «религиозному культу», которому следовала община соборного храма другого викариатства.
66 Православный церковный вестник. 1925. № 4. С. 17—18.
67 РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 218. Л. 132 об.
68 Православный церковный вестник. 1925. № 3. С. 14.
городе Челны»69. В ноябре печать сообщала: «Под влиянием пропаганды из Ела-буги в кантоне (Челнинском. — Н 3.) явилась тихоновщина. Прельстились ею некоторые неразумные священники»7". Таким образом, обновленческие приходы Челнинского и Мензелинского кантонов начали через покаяние переходить в молитвенно-каноническое общение к епископу Иринею, который воспринимался клиром и прихожанами как староцерковный архиерей.
Между тем в самой Елабуге большинство православного духовенства и мирян считало епископа Иринея обновленцем, поскольку новый епископ служил в кафедральном Спасском соборе, считавшимся обновленческим. Поэтому с середины 1920-х гг. елабужский женский монастырь в честь Казанской иконы Бо-жией Матери, многие приходские храмы города и кантона предпочитали окорм-ляться у казанских православных архиереев. Вскоре после кончины Патриарха Тихона епископ Ириней вместе с протоиереем Н. Люперсольским зарегистрировал новый устав Спасского религиозного общества, составленный на принципах «автокефалии» и «новоцерковничества», и тем самым стал одним из создателей идеологии, которую православные рассматривали как «полуобновленчество».
Елабужские « н о в о ц е р к о в н и к и » декларировали, что «приветствуют социальную революцию и признают ее справедливость... объявляют решительную борьбу (мерами морального воздействия) со всякой контрреволюцией в своей общине и признают своим долгом всемерную поддержку своему социалистическому отечеству»71. Устав Спасского религиозного общества признавал «необходимость широких реформ в соответствии с социальным строем СССР», в том числе «необходимость пересмотра христианского нравоучения», церковных канонов (включая введение брачного епископата наряду с монашеским, второ-брачия духовенства и нового календарного стиля). Более того, члены соборной общины заявляли о признании обновленческого «поместного собора» 1923 г. и его решений, хотя и считали необходимым пересмотр постановлений о Патриархе Тихоне. Согласно 5-му параграфу устава, « н о в о ц е р к о в н и к и » признавали главой Российской Православной Церкви Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра (Полянского), однако утверждали при этом, что не имеют ничего общего с «тихоновщиной»72. Провозглашая автокефалию, «ново-церковники» Елабуги отделялись своим уставом и от Патриаршей Церкви, и от обновленческого Синода.
Отдельного внимания заслуживает параграф устава, в котором «новоцер-ковники», следуя планам епископа Иринея о создании самостоятельной епархии из Елабужского, Мензелинского, Челнинского и Мамадышского кантонов Татарской АССР, объявляли своей целью «переустройство организации Русской Православной Церкви в пределах Татреспублики»73. Тем самым они дистанцировались и от епископа Сарапульского Алексия (Кузнецова).
69Православный церковный вестник. 1925. № 4. С. 17.
70Тамже. № 5. С. 18-19.
71 Там же. 1926. № 2. С. 1.
72 Там же. С. 1—2.
73 Там же. С. 1 (курсив мой. — Н. 3.).
Таким образом, епископ Ириней Елабужский выступал с обновленческой по сути программой, лишь маскирующейся под православие формальным признанием Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра. В церковноадминистративном отношении осуществление программы должно было привести к нарушению канонических прав православных Сарапульского, Казанского и Уфимского архиереев, дезорганизации епархиального управления на территории трех епархий, вероятным последующим внутренним разделениям в этих епархиях. Принятием в молитвенно-каноническое общение с собой приходов Мензелинского и Челнинского кантонов епископ Ириней уже начал вторгаться в область Уфимского православного епископа без согласия последнего, что являлось грубым нарушением церковных канонов.
Летом 1925 г. епископ Ириней выступил за участие в «Московском третьем Поместном соборе», созываемом обновленцами 1 октября 1925 г. с целью добиться примирения и соединения с православными без принесения покаяния. Председательствуя 12 августа на общем собрании духовенства и мирян г. Ела-буги и представителей от благочиний Елабужского викариатства, архиерей призвал присутствующих откликнуться «на горячий призыв Синода принять участие на грядущем Всероссийском соборе для умиротворения нашей православной церкви» и провел следующую резолюцию, предложенную протоиереем
Н. Люперсольским: «Признать неотложно-необходимым созыв Всероссийского Поместного Собора на основании равноправия на сем Соборе синодальцев и староцерковников, причем в случае неправильного представительства на соборе постановления означенного Собора не считать для себя обязательными»74. Однако из-за протестов значительной части духовенства выборы делегатов не состоялись75. Тем не менее «новоцерковническая» община кафедрального Спасского храма на правах автокефальной все же избрала своими представителями на лжесобор епископа Иринея, протоиерея Н. Люперсольского и псаломщика Николая Дьяконова. Получив протоколы общего собрания Елабужского викариатства и собрания Спасского религиозного общества г. Елабуги, Казанское обновленческое епархиальное управление сочло возможным ходатайствовать перед своим Синодом (исх. № 858 от 29 августа 1925 г.) о допуске на «собор» делегатов от елабужского Спасского прихода, «хотя он, как отдельная община, формально и не имел на это права»76. В конечном итоге в Москву выехал только псаломщик Дьяконов (как выбранный от мирян, с целью получения информации), поскольку Сарапульский архиерей запретил духовенству епархии участвовать в обновленческом лжесоборе, в соответствии с позицией Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра77.
В августе 1925 г. епископ Ириней выступил на собрании православного духовенства Мензелинского кантона, где впервые обнародовал свои планы по созданию новой, самостоятельной епархии и заявил об отложении от епископа
74НА РТ. Ф. Р-1172. Оп. 3. Д. 1038. Л. 3, 4 об. См. также: Православный церковный вестник. 1925. № 4. С. 14.
75НАРТ. Ф. Р-1172. Оп. 3. Д. 1038. Л. 4 об.-5 об.
76 Там же. Л. 6—6 об.
77 Православный церковный вестник. 1925. № 4. С. 14—15.
Алексия (Кузнецова) (который незадолго до того вернулся к управлению Сара-пульской епархией после 6-месячного заключения). При этом Елабужский викарий утверждал, что получил на этот план благословение Местоблюстителя Патриаршего Престола. Между тем известно, что на изменение границ существующих епархий митрополит Петр смотрел крайне отрицательно, и на предложение, к примеру, того же епископа Алексия Сарапульского о выделении из его епархии самостоятельной Ижевской кафедры митрополит Петр заявил, «что ломать епархии не будет и в каком виде принял их, в таком и сдаст»78. К чести мензелинского духовенства, собрание не поддержало своего бывшего викария, указав на его прежние колебания, когда он признавал то Патриарха Тихона, то церковные управления раскольников79. Осенью 1925 г. антиканоническая деятельность епископа Иринея привела к тому, что от него, по утверждению обновленческой печати, «отказался епархиальный староцерковный епископ Сара-пульский Алексий, как от обновленца»80.
Переход многих приходских общин к епископу Иринею вызвал разоблачительную кампанию против него со стороны раскольников, обвинявших Елабужского викария в создании иллюзии староцерковности и обмане верующих, которые шли к нему как к архиерею старой «тихоновской» церкви. Обновленцы утверждали, что фактически, прикрываясь именем Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра, епископ Ириней проводит в жизнь программу «Живой Церкви», втягивая через свою деятельность в «новоцерковничество» прихожан синодальных приходов Елабужского, Челнинского и Мензелинского кантонов. В ноябре 1925 г. обновленческое церковное управление Челнинского кантона даже напечатало открытое обращение к епископу Иринею, в котором заявило, что, «допуская идейную борьбу церковных течений между собою», «считает совершенно недопустимым и непонятным, чтобы новоцерковный епископ... присоединял к своему Управлению приходы, стремящиеся войти в староцерковни-ческую организацию»81.
В то же время «полуобновленческая» — «новоцерковническая» позиция епископа Иринея позволила раскольникам надеяться на возможность объединения с ним на общей платформе. А потому 12 января 1926 г. Челнинское кантонное церковное управление так сформулировало программу «по вопросам текущего момента церковной жизни», которую предполагалось рассмотреть 9 марта на кантонном собрании духовенства: 1) «Согласование Синодальной программы с уставом Новоцерковников при Спасском Елабужском Соборе, в связи с учреждением викариатства [Челнинского] и скорейшего повсеместного проведения в жизнь приходов начал церковного обновления» и 2) «О неканоничности автономных приходов»82. Оба вопроса, очевидно, имели целью подготовить почву для ведения переговоров с Елабужским викарием и его сторонниками.
78Цит. по: Кожевников И. Е. Указ. соч. С. 52.
79См.: Православный церковный вестник. 1925. № 4. С. 17—18.
80Там же. 1926. № 2. С. 2.
Однако инициативу объединения епископ Ириней оставлял за собой. 9—11 февраля 1926 г. он провел в Елабуге викариальный съезд духовенства и мирян, на котором среди основных рассматривался вопрос о преобразовании викариатства в самостоятельную епархию. Выступления епископа, председательствующего на съезде, и протоиерея Н. Люперсольского показали, что в состав проектируемой епархии должны были войти как староцерковные, так и обновленческие приходы нескольких кантонов. В соответствии с платформой «новоцерковничества», от раскольников требовали только отказа от подчинения обновленческому Синоду «как самочинному сборищу» и признания православной высшей церковной власти. Чтобы добиться согласия на эти условия Челнинского кантона, приходы которого в абсолютном большинстве находились в расколе, епископ Ириней провел на съезде две особые резолюции, призванные облегчить процесс воссоединения, но явно превышающие компетенцию уездного съезда во главе с викарием: 1) «В догматических вопросах обновленцев следует считать православными», а не еретиками; 2) «Принимать из обновленчества через покаяние следует лишь отдельных верующих, а ко всему кантону требований о покаянии предъявлять не следует». Между тем покаяние кантона подразумевало публичное покаяние духовенства перед верующими, а затем и взаимное покаяние, как это происходило повсеместно при возвращении из раскола в Православную Церковь. «Второе решение вызывает прямо недоумение, — иронизировали в печати обновленцы. — Если придет один грешник, он должен очистить свою совесть покаянием, а если их скопится много, то можно обойтись и без этого чинопоследования». Православная часть собрания осталась недовольна такими постановлениями и «заклеймила руководителей съезда названием полуобновленцы»83.
Еще в начале января 1926 г. епископ Ириней уклонился в григорианский раскол, поставив свою подпись под посланием, составленным 22 декабря 1925 г. архиепископом Григорием (Яцковским) и другими организаторами нового органа высшей церковной власти — Временного высшего церковного совета (ВВЦС)84. 29 января 1926 г. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) запретил в священнослужении архиепископа Григория и всех архиереев, принявших участие в организации ВВЦС, и отстранил их от управления епархиями вплоть до раскаяния или церковного суда. Уже на следующий день, 30 января, епископ Ириней отделился от возглавлявшего ВВЦС архиепископа Григория, о чем телеграфом уведомил митрополита Сергия: «Вследствие запрещения Григория от общения с ним воздерживаемся. Елабуж-ский епископ Ириней, протоиерей Люперсольский»85. Этого письменного уведомления оказалось достаточно, чтобы митрополит Сергий посчитал епископа Иринея (Шульмина) возвратившимся из раскола. На это однозначно указывают строки из недописанного письма-автографа митрополита Сергия от 5/18 марта 1926 г. находившемуся в заключении митрополиту Петру (Полянскому) в от-
83 Православный церковный вестник. 1926. № 4. С. 13—14.
84 Православный Церковный календарь на 1927 год. Изд. Е. Н. Львова. С. 25; Акты... С. 426; Уральские церковные ведомости. 1927. № В. С. 10—11.
85Акты... С. 436.
вет на обвинения в превышении полномочий: «...я и наложил запрещение не от себя лично, а “от лица единомысленной со мною православной иерархии”. Эта иерархия не только непосредственно участвовала в наложении запрещения, признавая мои полномочия, но и формально одобрила и утвердила запрещение... Значит, запрещение может быть названо даже соборным и отнюдь не должно быть пренебрегаемо. Так отнеслись к нему некоторые из самих организаторов ВЦС (из десяти четверо: е[пископы] Дамиан, Виссарион, Вассиан и Иоанни-кий) и некоторые другие, подписавшие только декларацию (а[рхиепископ] Владимир, б[ывший] Е к ат е р и н о с л а в с к и й, е [пископ] Ириней Елабужск[ий]). Все они письменно отказались от ВЦС и от общения с запрещенными и получили разрешение»86. Между тем и в отношении к григорианскому расколу епископ Ириней занял непоследовательную позицию. На упомянутом выше Елабужском викариальном съезде, проходившем 9—11 февраля 1926 г., протоиерей Н. Люпер-сольский заявил от имени «новоцерковников», что они считают каноничным «нынешний ВВЦС»87. Материалы съезда позволяют заключить, что епископ Ириней и его окружение рассматривали в этот период ВВЦС как законное высшее «староцерковное» управление, которое действует с благословения Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра88.
Весной 1926 г. епископ Ириней перешел служить в Никольскую церковь Елабуги, поскольку разошелся во взглядах на митрополита Сергия (Страгород-ского) и «новоцерковническую» автокефалию с протоиереем Николаем Лю-персольским. Последний восстановил церковное общение с епархиальным архиереем Алексием (Кузнецовым) («переметнулся к ярому тихоновцу епископу Алексию Сарапульскому», — писали обновленцы89). Однако уже в мае того же года епископ Ириней и протоиерей Н. Люперсольский вместе поехали в Нижний Новгород к митрополиту Сергию, где приняли «все монархические заповеди последнего» (по выражению обновленческой печати), и вновь объединились в служении90. Во время встречи Заместитель Местоблюстителя выдал Елабужско-му викарию особый документ, в котором указал, что епископ Ириней считается исполнившим все требования и не подлежащим «дальнейшему изысканию»; он православен91. После беседы с митрополитом Сергием епископ Елабужский оставил планы создания самостоятельной «новоцерковнической» епархии. Вместе с протоиереем Николаем Люперсольским он ликвидировал автокефалию
“Документы Патриаршей канцелярии 1925—1926 годов // Вестник церковной истории. 2006. № 1. С. 67.
87НА РТ. Ф. Р-1172. Оп. 3. Д. 1036. Л. 56 об.
88Там же. Л. 57.
89Православный церковный вестник. 1926. № 5—6. С. 23.
90Там же. № 5-6. С. 23; № 7-8. С. 28.
91 Уральские церковные ведомости. 1927. № 8. С. 10—11. В своей известной работе «Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия — григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие, их особенности и история» (Сортавала, 1993) митрополит Иоанн (Снычев) несколько изменяет текст заметки из «Уральских церковных ведомостей», цитируя так: «...и не подлежащим дальнейшему взысканию» (С. 73). Представляется, однако, что речь идет не о наказании (взыскании), а о проведении дальнейшего расследования (изыскания) деятельности епископа Иринея.
елабужского Спасского собора92, примирился с епископом Сарапульским Алексием (Кузнецовым)93 и до 1929 г. оставался его викарием94.
Представляется очевидным, что вся «новоцерковническая» деятельность епископа Иринея проходила при поддержке гражданской власти. Это выразилось, в частности, в возможности устройства съезда духовенства и мирян Елабужского викариатства в феврале 1926 г. с разрешением избрания викариального управления. Легализацию официального церковно-административного органа епископу Иринею удалось получить, по-видимому, даже ранее — в 1925 г., в связи с платформой «новоцерковничества», включающей отмежевание от «тихо-новщины» и безусловное признание советской власти. Неслучайно первым в повестке февральского викариального съезда стоял доклад протоиерея Н. Люпер-сольского «Об отношении церкви к советской власти», в котором на основании текстов Священного Писания и церковных правил делалось заключение, что «Советская власть от Бога»95. Но более всего на покровительство гражданской
92 Протоиерей Николай Люиерсольский в сентябре—октябре 1926 г. был выслан из Ела-буги; служил в Вятке. В 1927 г. поддержал «Декларацию» митрополита Сергия и проводимую им политику, составил получившую распространение брошюру «Митрополит Сергий Стра-городский — законный, каноничный Заместитель Патриаршего Местоблюстителя» (Изд-е Епархиального Совета. Вятка, 1928). По материалам электронной Базы данных ПСТЕУ «Но-вомученики, исповедники, за Христа пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX веке», в конце 1920-х — начале 1930-х гг. Н. М. Люперсольский был арестован в Вятке, в течение полугода работал на разгрузке плотов на р. Вятка, затем этапирован на Север. В пути тяжело заболел и оставлен у лесника как умирающий; по документам, скончался на этапе. Однако заботами фельдшера, дочери лесника, остался жив. Вернулся в Вятку без документов. Жил у прихожан, поскольку семья его не приняла. Затем уехал в Ерузию, устроил в горах скит, где подвизался, возможно, до самой кончины.
93 Епископ Алексий (Кузнецов) в дальнейшем поддержал «Декларацию» митрополита Сергия (Страгородского). В 1927 г. возведен в сан архиепископа. В декабре 1928 г. арестован в Сарапуле, но через 1,5 месяца освобожден за недоказанностью обвинения. В декабре 1931 г. назначен в. у. Свердловской епархией. 9 февраля 1932 г. арестован в Свердловске по обвинению «в создании контрреволюционной организации из священнослужителей, монашествующих и кулаков», 7 сентября того же года Особым Совещанием при Коллегии ОЕПУ приговорен к 3 годам ИТЛ, которые отбывал на строительстве Беломоро-Балтийского канала. В 1933 г. освобожден по амнистии. Служил в разных епархиях, в 1935 г. назначен архиепископом Сарапульским и Елабужским. До своего последнего ареста 18 декабря 1937 г. жил и служил в Сарапуле. Расстрелян по приговору тройки НКВД Удмуртской АССР от 15 ноября 1938 г. За свою жизнь 7 раз подвергался арестам и заключению. Современники передавали его слова: «Стыдно тому священнику, который не был арестован и судим советской властью. Советская власть и создана для того, чтобы притеснять религию и судить священников» (Электронная База данных ПСТЕУ).
94 Епископ Ириней (Шульмин) в 1929 г. стал викарием Елабужским Казанской епархии, в декабре 1930 г. викарием Мамадышским той же епархии, с 23 марта до 11 августа 1933 г. в. у. Казанской епархией. 9 мая 1934 г. назначен епископом Пензенским и Саранским, 21 мая 1935 г. — архиепископом Куйбышевским, с правами областного архиерея. После ареста в июле 1937 г. архиепископа Уфимского Еригория (Козлова) Ириней стал управляющим также Уфимской епархией, именовался «архиепископом по Куйбышевской и Уфимской областям».
23 октября 1937 г. арестован в Куйбышеве, обвинялся в создании «фашистско-повстанческой церковно-монархической контрреволюционной организации». Расстрелян 8 февраля 1938 г. по приговору Особой тройки УНКВД по Куйбышевской обл. от 21 декабря 1937 г.
95НАРТ. Ф. Р-1172. Оп. 3. Д. 1036. Л. 54.
власти указывает сама возможность для архиерея Патриаршей Церкви активно действовать на территории соседних епархий, не входящих в каноническую область его церковного служения, в том числе выступать на собраниях духовенства, которые, в свою очередь, также могли состояться только с разрешения отделов управления НКВД. Такая крупная акция, как «переустройство организации Русской Православной Церкви в пределах Татреспублики» с образованием новой епархии на территории, подведомой трем православным архиереям и казанскому обновленческому лжемитрополиту, не могла быть предпринята без одобрения органов надзора за Церковью на самом высоком уровне, а скорее всего была и инициирована извне. Очевидно, что поддержка политики «тайного», или «скрытого», обновленчества являлась частью тактики О ГПУ по борьбе с Церковью через ее внутреннее разложение: ослабление позиций православного церковного центра, дезорганизацию центрального и епархиального церковного управления, создание разнообразных «автокефалий» и т. п.
«Полуобновленческая» политика епископа Елабужского Иринея (Шульми-на) и епископа Сарапульского Алексия (Кузнецова) была не единичным явлением в Патриаршей Церкви в середине 1920-х гг. Она ярко проявилась в деятельности еще целого ряда архиереев, в их числе временно управляющего Уфимской епархией епископа Давлекановского Иоанна (Пояркова), получившего регистрацию Уфимского Епархиального Совета осенью 1924 г.96; епископа Софро-ния (Арефьева), также добившегося в это время легализации органов епархиального управления, и некоторых др. Представляется, что этот фактор необходимо учитывать при оценке внутреннего состояния Церкви и при анализе причин, побудивших Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) к принятию условий легализации Московской Патриархии в 1927 г.
Ключевые слова: обновленческий раскол, полуобновленчество, «новоцерков-ничество», епископ Ириней (Шульмин), епископ Сарапульский Алексий (Кузнецов); Уфимская православная автокефалия, Нижнетагильская православная автокефалия, Мензелинское викариатство, Елабужское викариатство.
96Зимина Н. П. Иоанн (Поярков), архиепископ Уфимский и Давлекановский // Православная энциклопедия. Т. 23. 2010. С. 435—438.
Semi-Renovationism in the Russia Orthodox Church in the Middle of 1920-s.: Toward the Question About the Church Policy’s Estimate of Bishop Irenaeus (Shulgin) of Elabuga and Bishop Alexiy (Kuznetsov) of Sarapulsk
N. P. Zimina
The author analyses the phenomenon of «Semi-Renovationism» (“secret” or “clandestine” Renovationism) in the Russian Orthodox Church in the mid-twenties by way of example of the activity of Elabuzhsky bishop Irenaeus (Shulgin) and Sarapulsky bishop Alexiy (Kuznetsov). The article covers the period before the arrest of Patriarch Tikhon (Bellavin) and before beginning of the Renovated dissidence. Peculiarities of the church positions of the archbishops were investigated by the author. The evasion of Sarapulsky bishop Alexiy to the dissidence in 1922-1923 was proved by the author through new archive documents. The investigator analyses the ideological characteristics of bishop Alexey’s tactics and the reason of his gradual deviation from Semi-Renovationism. The article shows the role of bishop Irenaeus in the creation of the orthodox autocephalia in Nizhniy Tagil and in the strengthening the orthodox autocephalia in Ufa in 1923. The author proves the fact of double conversion of bishop Irenaeus, the vicar of Menzelinsk, to Renovated dissidence and his return to the Orthodox Church in 1923-1924. She investigates the story, principles and the program of “Semi-Renovationism” as the variant of “Renovationism” in the Orthodox Church and describes the Elabuzhsky bishop Irenaeus’s project of an independent “semi-renovated” diocese in the Russian Church. The diocese was to associate the orthodox and renovated parishes of several cantons in Sarapulsk, Ufa and Kazan dioceses. The efforts of the Deputy to the Locum ten-ens, metropolitan Sergiy (Stragorodsky), directed on strengthening of a central church power assisted the termination of the bishop Irenaeus’s anti-canonical activity. The support of the policy “secret”, or “clandestine”, Renovationism was the part of OGPU’s tactics in the struggle against the Church by the way of her internal demoralization. The phenomenon of “Semi-Renovationism” must be taking into account in the time of the estimation of Church’s internal condition and of the analysis of the reasons that have forced metropolitan Sergiy (Stragorodsky) to accept the legalization’s conditions of the Moscow Patriarchy in 1927.
Keywords: Renovated dissident, Semi- Renovationism, Bishop Irenaeus (Shulgin), Bishop Alexiy (Kuznetsov), the orthodox autocephality of Ufa, the orthodox autocepha-lity of Nizniy Tagol, Menzelinskoe suffragancy, Elabuzskoe suffragancy.
Список литературы
1. Tsypin V. Istorija Russkoj Tserkvi. 1917—1997 (The History of the Russian Orthodox Church. 1917-1997). Moscow, 1997.
2. Shkarovskij М. V. Peterburgskaja eparhija vgodygonenij i utrat, 1917—1995 (The St. Petersburg diocese During the Years of Persecution and Bereavement, 1917-1995). St. Petersburg, 1995.
3. Zimina N. P. 2007. Vestnik PSTGUc II, no 3 (24), pp. 79-117.
4. Zimina N. P. 2012. Gosudarstvo, obshhestvo, tserkov’ v istorii Rossii XX.veka: materiaty XI Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii (State, society and Church in the History of Russia in XX c.: the Materials of XI International scientific conference). Ivanovo, 2012. In 2 v. no 2, pp. 48-55.
5. Zimina N. P. 2012. Materialy XXIIezhegodnoj bogoslovskoj konferencii PSTGUi Moscow, 2012. Pp. 173-185.
6. Manuil (Lemeshevskij V. V.). Russkie pravoslavnye ierarhi perioda s 1893 po 1965 gody (vkljuchitel’no) (Russian Orthodox Hierarches of the Period from 1893 to 1965 (inclusively)). In 6 v. Erlangen, 1979-1989. Vol. 1, 4.
7. Gubonin М. E. Akty Svjatejshego Patriarha Tihona ipozdnejshie dokumenty o preemstve vysshej cerkovnoj vlasti. 1917—1943 (The Acts of His Holiness the Patriarch Moscow and all Russia Tikhon, the Latest Documents and Correspondence About the Canonical Succession of a Higher Church Power, 1917-1943). Moscow. 1994.
8. Gubonin М. E., Grjunberg P. N., Gajda F. A., Grjunberg E. N, Kirpichev I. P., Krivoshe-eva N. A. Istorija ierarhii Russkoj Pravoslavnoj Cerkvi. Kommentirovannye spiski ierarhov po episkopskim kafedram s 862g, (History of hierarchy of Russian Orthodox Church. Commented lists of hierarches on episcopal cathedra since 862 year). Moscow, 2006.
9. Zimina N. P. 2011. Pravoslavnaja enciklopedija (The Orthodox Encyclopaedia). Moscow, 2011. Vol. 26, pp. 478-482.
10. Lavrinov V. Ekaterinburgskaja eparhija. Sobytija. Ljudi. Hramy (The Ekaterinburg Diocese. Events. People. Temples). Yekaterinburg, 2001.
11. Kozhevnikov I. E. 2011. Dajdzhest Bogoslov.ru, issue 3, pp. 51—62.
12. Shumilov E. F. 2009. Pravoslavnaja enciklopedija (The Orthodox Encyclopaedia). Moscow,
2009. Vol. 21, pp. 524-525.
13. Shumilov E. F. Pravoslavnaja Udmurtija: Istorija Izhevskoj i Udmurtskoj eparhii. XX vek (Orthodox Udmurtiya: the History of the Izhevsk and Udmurt diocese. The XX-th century). Izhevsk, 1996.
14. Zimina N. P. 2010. Pravoslavnaja enciklopedija (The Orthodox Encyclopaedia). Moscow,
2010. Vol. 23, pp. 435-438.
