CC BY
58
стр. 263 из 326
УДК 930
ПОЛНОМОЧИЯ ВОЕННОГО, ОБЛАСТНОГО И «НАРОДНЫХ» СУДОВ: ИСТОРИЯ, ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА Сотников Андрей Александрович,
ассистент кафедры «История и политология», microlabuss@mail.ru,
ФГОУВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса»,
г. Москва
Research of problems with the North Caucasus Judicial reform of1864 is important because of the whole complex of reasons. The modern social situation in the Northern Caucasus is characterized by many problems, extremely contradictory processes: national (or federal) management system of ranging from the national to the regional level processes has changed; in the power crisis and revival of the national self-consciousness conditions active social groups are national groups, which form the basis of the North Caucasus population social structure.
In system of the judicial authority operating on the basis of military-national management, the principle of combination of the judicial and administrative power is traced, and the power of ranks of "military-national" management had a conclusive priority over the power of "national" courts.
Изучение проблем проведения Судебной реформы 1864 года на Северном Кавказе актуально из-за целого комплекса причин. Современная социальная обстановка на Северном Кавказе характеризуется множеством проблем, крайне противоречивыми процессами: изменилась система управления национальными (и федеративными) процессами от общегосударственного до регионального уровня; в условиях кризиса власти и возрождения национального самосознания активными социальными группами выступают группы национальные, составляющие основу социальной структуры населения Северного Кавказа. В системе судебной власти, действовавшей на основании военно-народного управления, прослеживается принцип совмещения судебной и административной власти, причем власть чинов «военно-народного» управления имела неоспоримый приоритет над властью «народных» судов.
Keywords: government, reform, court Ключевые слова: власть, реформа, суд
стр. 264 из 326
Для понимания того, что из себя представляла система судебной власти в отдельных областях Северного Кавказа, необходимо более подробно остановиться на звеньях судебной власти, действовавшей, например, в Дагестане согласно Положению от 5 апреля 1860 года. К юрисдикции Комиссии военного суда относились преступления, предусмотренные военно-уголовными законами: измена, возмущение против
центрального правительства и местных властей, явное неповиновение военному начальству, тяжкое оскорбление последних, разбой, расхищение казенного имущества. Однако, как показала практика, компетенция комиссий военных судов распространилась постепенно и на дела гражданские. И вот почему.
Разбирательство дел в военных судах и назначение наказания входило в полномочия командующего войсками. Положение от 5 апреля 1860 года устанавливало, что ряд дел разбирался комиссиями военного суда во главе с командующим войсками, который имел право применять административные меры наказания - высылать за пределы края «вредных и преступных жителей». Военные начальники административных отделов и округов имели право арестовывать таких лиц и отправлять их в областной центр в распоряжение командующего войсками. Так, лица, виновные в умышленном, преднамеренном и/или с корыстной целью убийстве, подлежали административной ссылке на определенный срок в отдаленные губернии России. Это должно было исключить совершение кровной мести. Повторим: ограничение права родовой мести оставалось «самой важной целью» российских властей на Северном Кавказе, и данный постулат подчеркивали исследователи еще в XIX веке.
В июле 1860 года военным и окружным начальникам, наибам была разослана составленная по поручению наместника кавказского инструкция, определяющая задачи, права и обязанности этих лиц в области управления и разбора административных и судебных дел.
Военным начальникам отделов передавались серьезные полномочия по «отправлению суда и расправы». Жалобы местного населения друг на друга военный начальник разбирал в двух формах - во главе окружных судов или единолично в административном порядке. Он принимал окончательное решение о присуждении вознаграждения «в пользу обиженной стороны», а также имел право применять к лицам, виновным в менее тяжких преступлениях (ссоры, драки, своевольство, непослушание), меру наказания в виде ареста. По преступлениям и проступкам, совершенным коренными жителями против лиц «гражданского ведомства», начальники отделов могли сами разрешать дело: по имущественным преступлениям - штрафами на сумму до 200 руб.; по «мелким поранениям», ссорам, дракам и другого вида обидам - назначали штраф или
стр. 265 из 326
арест виновной стороны. По делам о воровстве — свыше 200 руб., по «поранениям с увечьями», убийству и другим тяжким преступлениям дела представлялись на рассмотрение командующего войсками. Последнему принадлежали также полномочия по разбору всех дел о проступках и преступлениях коренного населения против военнослужащих и чиновников администрации. Отметим, что сумма в 200 руб. -ежемесячный доход, позволявший безбедно существовать среднестатистической семье в центральных губерниях России.
По делам, отнесенным согласно Положению от 5 апреля 1860 года к ведению военно-уголовного суда во главе с командующим войсками, начальники отделов должны были производить «изустные расследования» и, арестовав виновных, донести о деле командующему со своим заключением.
Гражданские иски и споры между коренными жителями и лицами «гражданского ведомства» (чиновниками) разбирались военным начальником отдела или его заместителями. По искам до 200 руб. решения по данным делам опротестованию не подлежали, а свыше этой суммы - могли быть обжалованы; либо стороны соглашались на мировую сделку с участием посредника. Аналогично разрешались имущественные споры между лицами «гражданского ведомства», но для них апелляционной инстанцией был областной суд. Достаточно простая схема.
Окружные начальники обладали аналогичными полномочиями в своих округах по уголовным делам, наказания по которым предусматривали штрафы до 100 руб., аресты сроком от одного дня до одного месяца, или телесные наказания от 10 до 70 ударов розгами, а также по гражданским искам до 100 руб. - в отношении коренных жителей с чиновниками. Полномочия военных начальников увеличивались в зависимости от их места в служебной иерархии.
Уже упомянутые наибы также имели право разрешать споры и тяжбы «всякого рода» между «туземцами». При обращении к наибам «обиженных» и «пострадавших» лиц, они должны были, прежде всего, постараться «склонить спорящих» к мировой сделке или к «маслаату», т.е. к разбирательству посредством посредников. Если одна из сторон не соглашалась с решением наиба, дело поступало в окружной суд. Наибы могли подвергать аресту и представлять в распоряжение окружного начальника нарушителей правопорядка: воров, грабителей, «разбойников и тому подобных важных преступников».
Таким образом, комиссии военного суда и военные начальники не ограничивались только преступлениями, относящимися к «военной» категории. Поскольку военное командование воспринималось на Северном Кавказе как власть, имеющая право самолично и самочинно применять силу, многие гражданские дела решались порой при
стр. 266 из 326
личном участии военных начальников. Здесь срабатывал ментальный фактор: право оставалось за сильным, за тем, кто не останавливался перед возможностью применить оружие.
Срабатывал и иной фактор: на территориях, которые еще совсем недавно долгое время оставались театром военных действий, воинский начальник оставался вправе решать все дела правового характера: и административные правонарушения, и уголовные преступления. К тому же гражданская и военная «сфера» на Северном Кавказе были настолько сильно переплетены, что порой вычленить чисто гражданские аспекты из того или иного разбирательства (как, впрочем, военные из гражданского), было невозможно, а потому разбирательство отдавалось «на откуп» воинскому начальнику.
Областной суд представлял собой структуру, рассматривающую дела по общим уголовным и гражданским законам Российской империи, учитывая при применении последних особенности исторического развития территорий. Например, юрисдикция Дагестанского областного суда распространялась на территории так называемого «гражданского управления» (Дербентское градоначальство, укрепления Петровское и Темир-Хан-Шура, позднее получившие статус городов); а также действовала в отношении лиц «гражданского ведомства» (чиновников), которые не были коренными жителями Северного Кавказа. Областной суд также обладал правом нотариальных и опекунских полномочий.
Однако Областной суд, как и другие подобные судебные структуры, не был независимым от местной администрации - его приговоры и решения вступали в силу только после утверждения их начальником Дагестанской области (а по делам, возникшим в Дербентском градоначальстве - градоначальником).
Для надзора за «правильностью» производства дел и исполнением судопроизводства была введена должность прокурора Областного суда (с правами губернских прокуроров Закавказья). Высшей судебной инстанцией для Областного суда, как и для других судов Российской империи, оставался Правительствующий сенат в Петербурге.
Областной суд состоял их председателя, двух членов и прокурора (по назначению от правительства). Суд руководствовался «общими законами империи». Параллельно с ним вводился народный суд, его председатель, семь депутатов и кади (судья) выбирались по усмотрению начальника области «для разбора» дел по адату и шариату, (т.е. по обычному и религиозному праву).
Коренное население Северного Кавказа «относилось» к ведению «народных судов», во главе которых стоял народный суд, состоящий из девяти членов (7 депутатов, 2 кадиев), назначенных командующим войсками области из «почетных лиц». Председатель
стр. 267 из 326
суда утверждался главнокомандующим Кавказской армией (т.е. Наместником Кавказа). К ведению «народного» суда относилось разбирательство жалоб по всем делам между местным населением по адату и шариату, которые поступали в окружные суды (он являлся апелляционной инстанцией); а также разрешение подобных дел в первой инстанции, если они переданы на рассмотрение по распоряжению командующего войсками области. Решения «народного» суда принимались большинством голосов и утверждались командующим войсками области (удивительный элемент судопроизводства, учитывая ситуацию на Северном Кавказе в конце 1850-х - начале 1860-х гг.). Командующий приводил их в исполнение, или передавал главнокомандующему Кавказской армией.
В каждом из округов Северного Кавказа учреждался народный окружной суд, состоявший из трех избранных депутатов, кадия, письмоводителя и председателя — начальника округа. Последний, не участвуя в рассмотрении дел, наблюдал за деятельностью народного суда. Там, где действовало ханское управление и сельские суды, которым были подсудны жители одного селения или аула, учреждались словесные суды. К полномочиям народных судов относились все дела, возникавшие у местного населения по гражданским спорам, воровству, по религиозным делам, семейным и т.д.
Из ведомства окружных судов изымались дела, связанные с похищениями казенного имущества, разбоем, изменой, неповиновением властям и ряд других. Виновные по этим делам подлежали военно-уголовному суду. Сторона, недовольная решением суда (или начальник округа), могла опротестовать приговор в главном народном суде (председателем которого был помощник губернатора). Суд состоял из шести выборных народных судей.
Под влиянием российской власти многие устаревшие обычаи подлежали отмене судебным законодательством. Так, кровное мщение должно было быть компенсировано обязательным выкупом, составлявшим либо 100 руб., либо вещами на сумму 120 руб. По многим преступлениям, помимо вознаграждения потерпевшему, могли применяться наказания в виде денежных штрафов или ареста. Подозреваемый в убийстве в целях предупреждения мести со стороны родственников погибшего брался под стражу, а после обвинительного приговора высылался под надзор полиции в центральные губернии России. Лица, изгнанные из родов и сельских общин, высылались с Северного Кавказа по распоряжению администрации.
Низшую ступень «народных судов» составляли окружные и «словесные» суды. Окружные суды возглавлялись окружными начальниками, а в некоторых округах -военными начальниками отделов соответственно. В состав окружных судов входили
стр. 268 из 326
кадии (судьи) и депутаты от населения. Например, в Самурском, Гунибском, Казикумухском и Бежитском округах Дагестанской области - по одному депутату от каждого общества, в Даргинском округе - 6 депутатов от каждого общества, в Кайтаго-Табасаранском округе - по одному депутату от Кайтага, Северного и Южного Табасарана. «Словесные» суды создавались и в автономных владениях. Например, в ханстве Мехтулинском «словесный» суд состоял из кадия и 2 депутатов, в ханстве Аварском - из кадия и 3 депутатов и возглавлялся помощниками ханов, в шамхальстве Тарковском и ханстве Кюринском «словесные» суды «учредятся впоследствии». «Словесный» суд был образован в Присулакском наибстве в составе кадия и двух депутатов во главе с наибом.
Ведению окружных и словесных судов подлежали:
1) дела по гражданским спорам и тяжбам;
2) дела по уголовным преступлениям: ссорам, дракам; «увозу» женщин (в том числе с причинением им увечий или смерти); грабежи, похищения, в том числе с применением насилия или угрозы насилия (если они не представляли опасности для жизни или здоровья потерпевшего);
3) дела «по несогласиям между мужем и женой, родителями и детьми»;
4) религиозные дела.
Первые две категории дел рассматривались по адату и по особым правилам, разработанным командующим войсками с разрешения главнокомандующего, отменять или дополнять местные обычаи. Последние две категории дел разбирались по шариату кадием (судьей).
Устанавливался также порядок судопроизводства: оно было гласным и словесным (устным), с фиксированием жалоб и принятых по ним решений, которые принимались по большинству голосов «с перевесом голоса председателя». Указывалось, что судебные книги должны вестись на арабском языке с переводом (в отдельной книге) на русский язык.
Решения окружных и словесных судов могли быть обжалованы, но обжалование не было прямым, решения окружных судов и словесного суда вначале должны были обжаловаться военным начальником отделов, а решения «словесных» судов автономных владений - владетелю (хану, шамхалу). Эти лица либо утверждали решение суда, либо передавали дело на рассмотрение командующему войсками, который мог разрешить дело единолично или передать его на рассмотрение народного суда.
Обобщим все вышесказанное. Таким образом, «военно-народная» администрация — от командующего войсками до окружных начальников не только контролировала
стр. 269 из 326
деятельность «народных и словесных» судов, но и сама себя наделяла правом заменять судебное разбирательство своим личным решением по делу.
Процедура разбирательства дел в судах регулировалась временными правилами, разработанными для окружных и словесных судов. Правила основывались на разделении населения на три категории:
- «туземцы», т.е. коренные жители;
- лица «гражданского ведомства» (чиновники), проживающие на территориях Северного Кавказа, но - бывшие жители внутренних губерний России;
- военнослужащие - чины «военно-народного» управления (к ним приравнивались чиновники, не имеющие военного звания).
В соответствии с этим вводилась различная подведомственность уголовных дел, различные правовые источники для их разбирательства. Если в рассматриваемом деле участвовали представители разных категорий лиц, дело разрешалось или начальником отдела, или командующим войсками в зависимости от сложности дела.
В частности, по «особым правилам» разбирались дела, по которым адат предписывал наказание, «несообразное с настоящим временем», - смертная казнь, отсечение конечностей, телесное наказание тем лицам, которые были освобождены от него по «русским законам». По «особым правилам» рассматривались дела, которые не регулировались адатом, вследствие определенных обстоятельств. «Особые правила» составлялись в суде и утверждались командующим войсками. Они воспринимались, как судебный прецедент, и были обязательными для судов при решении аналогичных дел (в будущем).
Решения «народных» судов (которыми руководили окружные начальники) по искам на сумму 100 руб., во главе с начальниками отделов - до 200 руб. (в словесном суде Присулакского наибства Дагестанской области - до 50 руб.) не опротестовывались.
Все остальные решения могли быть обжалованы в двухмесячный срок у военных начальников отделов или у командующих войсками. Все дела по искам на сумму более 200 руб. (а также дела по претензиям поселян на «притеснения владельцев земли»), по спорам между владельцами земли о размере «земельных повинностей», по спорам о недвижимости должны были передаваться на рассмотрение командующего войсками. Последний мог разбирать дела лично или передавать их на рассмотрение народного суда, решения которого он сам и утверждал.
В системе судебной власти, действовавшей на основании военно-народного управления, прослеживается принцип совмещения судебной и административной власти,
стр. 270 из 326
причем власть чинов «военно-народного» управления имела неоспоримый приоритет над властью «народных» судов.
Закреплялся и принцип сословности — если одна из спорящих сторон представляла «высшее сословие мусульман», а в суде не было представителей от этого сословия, то по просьбе этой стороны в судебное заседание с правом голоса в качестве депутата мог быть допущен специально выбранный ей представитель.
Властям было необходимо закрепить на практике созданную судебно-правовую систему, поскольку она учитывала множество составляющих общественную жизнь элементов, и способствовала сохранению гражданского мира.
Литература
1. Геворкьян Д.П. Правовые особенности судебной системы Дагестанской области во второй половине XIX века // Российское право в Интернете. 2006. № 3. [Электронный вариант] (дата обращения: 24.05.2011).
2. Геворкьян Д.П. Указ. соч.; Исмаилов М.А. Роль обычного права в становлении правовой системы народов Дагестана // Правовая система Дагестана в условиях формирования гражданского общества (г. Махачкала, 14 апреля 2005 г.). Махачкала, 2005.
3. Геворкьян Д.П. Указ. соч.; Халифаева А.К. Влияние буржуазных реформ России 60 — 70 годов XIX века на развитие судебных структур Дагестана // Следователь. Федеральное издание. М., 2004. № 6. С. 63--64.
4. Исмаилов М.А. Формы правления в дореволюционном Дагестане. Теократия // Вестник ХГУ. Хмельницкий, 2003. № 5. С. 76.
5. Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. Т. 1. С. 344.
6. Ковалевский М.М. Родовое устройство Дагестана // Юридический вестник. М.,
1888. Т. 29. Ч. 3. С. 541; См., также данные о более раннем времени: РГВИА. Ф.
482. Оп. 1. Д. 207.
7. См.: Материалы для истории управления Дагестанской областью // Дагестанский сборник. Вып. 1. Отдел 2. Темир-Хан-Шура, 1902. С. 257--277.
8. Халифаева А. К. Убийство, кровомщение, поранение и увечья по адатам Дагестана в XIX в. // Актуальные проблемы региональной преступности. Махачкала, 2003. С. 49--52.
9. Халифаева А.К., Агакеримова Ч.А. Сравнительно-правовой анализ взаимодействия адата, шариата и законов России в Дагестане в 60-е гг XIX—нач.
XX вв.// Сборник научных трудов лаборатории социально-правовых
стр. 271 из 326
исследований и сравнительного правоведения ЮФ ДГУ. Махачкала: [Электронный вариант.] (дата обращения: 24.05.2011).
10. Эсадзе С. Указ. соч. Ч. 1. С. 175.
