Научная статья на тему 'Политико-аксиологический подход к анализу систем публичного управления'

Политико-аксиологический подход к анализу систем публичного управления Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

CC BY
833
116
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ПОЛИТИКО-АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД / ПУБЛИЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ / МЕНЕДЖМЕНТ ПУБЛИЧНЫХ ЦЕННОСТЕЙ / GOVERNANCE / POLITICAL NETWORK / PUBLIC VALUE MANAGEMENT / POLITICAL- AXIOLOGICAL APPROACH

Аннотация научной статьи по политологическим наукам, автор научной работы — Волкова Анна Владимировна

Статья раскрывает основные тенденции в развитии теории публичного управления, связанные с возрастающим значением сетевых взаимодействий и повышением роли публичных ценностей. Эволюция теории и практики публичного управления актуализирует распространение междисциплинарных подходов. Автор обосновывает необходимость разработки политико-аксиологического подхода к исследованию публичного управления, обозначаются его основные методологические принципы.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Political-axiological approach to analyze systems of public administration

Th e article reveals the main trends in the development of the Th eory of Public Administration regarding an increasing importance of network interaction and public values. Evolution of the theory and practice of public administration updated the spread of interdisciplinary approaches. Th e author discusses perspectives of the politicalaxiological approach to the study of public administration and considers its basic methodological principles.

Текст научной работы на тему «Политико-аксиологический подход к анализу систем публичного управления»

УДК 303.022+323.2

Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2012. Вып. 3

А. В. Волкова

ПОЛИТИКО-АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К АНАЛИЗУ СИСТЕМ ПУБЛИЧНОГО УПРАВЛЕНИЯ

С попытками преодоления глобального кризиса управляемости современного общества связано формирование управленческих структур сетевого типа в публичной сфере. А потребность в интерпретации сложноорганизованного и динамичного общественно-политического пространства подталкивает к поиску новых, адекватных методологических оснований для исследования публичных процессов и способствует развитию междисциплинарных подходов. Постоянно усложняющаяся социальная реальность не может быть описана одной-двумя универсалистскими парадигмами «в силу более глубокой методологической искушенности общества, осознавшего синергетиче-ский характер собственного развития, а также движения от классических объяснительных парадигм к неклассическим и постнеклассическим» [1, с. 10].

В настоящее время в зарубежной теории и практике публичного управления происходят принципиально важные качественные изменения: иерархическое управление постепенно дополняется сетевыми взаимодействиями, что описывается концепцией «governance», а наряду со значимыми правовыми нормами в публичном управлении актуализируются этические, ценностные начала. Новейшей тенденцией в публичном управлении выступает обращение к «публичным ценностям», прежде всего в рамках концепции «менеджмента публичных ценностей», которая возникла под влиянием теории политических сетей и концепции «governance». Набирающий силу менеджмент публичных ценностей «подчеркивает значение не результативности в управлении, а системы отношений государственных и негосударственных структур для реализации скорее коллективных, чем индивидуальных ценностей и интересов» [2, с. 94].

Ценности были предметом исследования философии с периода античности, но только в начале XX столетия термин «аксиология», введенный французским философом П. Лапи, а затем и Э. фон Гартманом, закрепился за специальной дисциплиной, исследующей категорию «ценность», характеристики, структуры и иерархии ценностного мира, способы его познания и его онтологический статус, а также природу и специфику ценностных суждений. Начало века («классический период» аксиологии) было ознаменовано подлинным «аксиологическим бумом», когда ценностная проблематика была едва ли не преобладающей в европейской мысли [3]. Сегодня впору говорить об увлечении ценностной проблематикой, о «ренессансе» аксиологической науки, в том числе в связи с масштабным переосмыслением теории и практики публичного управления.

Следует отметить, что внимание к аксиологии со стороны современных ученых во многом связано с попытками внедрения синтетических методологий: исследования на стыке аксиологии и политологии, аксиологии и юриспруденции, аксиологии и социологии рассматриваются как возможный выход из методологического тупика [4].

Потенциал аксиологической науки видится в том числе и в ее способности выполнять функцию теоретической «экспертизы» общества по критериям нравственно

© А. В. Волкова, 2012

63

совершенного, предлагать определенные нравственные ориентиры и идеалы. Предложение В. В. Ильина «детализировать интуитивные представления порядка связи аксиологии и общественно-исторического процесса» [5, с. 14] представляется весьма актуальным. Обращаясь к его концепции, следует обратить особое внимание на способность этой науки выполнять важную социальную функцию: сознательное объединение людей в рамках гуманитарных общностей, сбалансирование бытия общественного.

Но в данном контексте для разработки методологии анализа систем публичного управления еще большим значением обладает регулятивная функция аксиологической науки: «конституирование социальных форм взаимодействий людей в групповой, "роевой" жизни, налаживание систем "вовлечения", "участия", ценностно, гуманистически регламентирующих обмен деятельностью индивидуальных общественных существ. Индивид самостиен, но глубинная настроенность на признание — социально удостоверенные стандарты, идеалы, поддерживающие Я-концепцию и не ниспровергающие индивида, не низводящие его до ничтожества, предопределяют фигуры персональной мобильности, содержание и форму индивидной и межиндивидной коммуникации, интеракции, циркуляции. Во всех ипостасях самоутверждения социум присутствует как аксиологический фильтр...» [5, с. 20-21].

Отсюда следует, что аксиологическое, прежде всего ценностное, исследование должно перейти в политико-аксиологическое, т. е. сфокусированное на проблеме формирования публичных ценностей в результате взаимодействий в публичной сфере, на проблеме реализации публичных ценностей в процессе формирования систем государственного управления.

Исследуя проблемы политического взаимодействия, Дж. Куйман утверждал, что определенный порядок в современной политике и управлении стран Запада есть, но он не спускается сверху, а достигается в результате переговоров с несколькими заинтересованными группами. При этом такого рода взаимодействие базируется на признании независимости каждого из субъектов политического процесса. Ни один актор, будь он из государственного сектора или частного, не имеет всей информации, необходимой для решения сложной, комплексной проблемы; ни один актор не может быть достаточно дальнозорким для того, чтобы определить те инструменты, которые будут эффективными для решения именно этой проблемы; ни один актор не имеет достаточного потенциала, чтобы доминировать в данной управленческой модели [6, р. 252].

Таким образом, центральное правительство отныне не является главенствующим, а политическая система в значительной мере трансформировалась. Мы живем в «не имеющем центра» обществе, в обществе, где существует множество различных центров [7, р. 15]. С точки зрения такого подхода задача государства будет заключаться в том, чтобы сделать возможным и максимально удобным существование социально-политического взаимодействия между участниками управления, которое, в свою очередь, становится все более разнонаправленным и касается, как это уже было сказано выше, множества сфер общественной жизни. При этом постулируется, что участники нового типа управления обладают независимостью относительно друг друга; разделяют общие победы и ценности; стирают четкие границы между частным, государственным и некоммерческим секторами; утверждают новые формы взаимодействия и контроля.

Выстраивается система, в которой функционируют равноправные субъекты, каждый из которых обладает своими специфическими ресурсами и в процессе управления обменивается ими, государство же выступает на равных правах с остальными

64

участниками процесса, с тем только исключением, что как бы «мягко» координирует их отношения. Так теория «new governance» стала своеобразным продолжением теории сетевого взаимодействия, ответом на некоторые недостатки сетевого понимания управления. Основная ее мысль заключается в том, что правительство неизбежно трансформируется из системы локальных правительств в систему локального управления, включающую в себя целый набор различных организаций, как из государственного, так и из двух других секторов общественной жизни. Сети делают публичное управление в широком смысле более эффективным. В основе таких сетей лежит принцип обмена имеющимися ресурсами между участниками с тем, чтобы достичь своих собственных целей, максимизировать результат, избежать зависимости от других игроков [8, р. 42-43].

Сети в публичной политике и управлении представляют собой систему государственных и негосударственных образований, использующих общие формальные и неформальные нормы, взаимодействующих между собой на основе ресурсной взаимозависимости с целью достижения «общего согласия», публичного блага, и могут быть признаны наиболее эффективным видом связи государства и гражданского общества.

Важной характеристикой сети выступает общий кооперативный интерес: сеть как договорная структура состоит из набора договоренностей, возникающих на основе согласованных правил коммуникации, и поддерживается особой культурой консенсуса. Разрабатывавшие теорию политических сетей ученые, как зарубежные, так и российские (Дж. Марч., M. Хармон., Т. Берцель, Л. В.Сморгунов), включают в свои размышления идеи морального измерения управления и процесса производства политического решения.

А. Ларсон делает вывод, что сетевая форма управления на первое место ставит репутацию, доверие, взаимодействие и зависимость друг от друга [9, р. 87]. Получается, что сети (как система ценностей) — это своего рода альтернатива рынку и иерархии. Но более важным компонентом здесь является то, что данный тип управления особо выделяет самоорганизующуюся форму сетей на основе общего интереса и ценностей, автономную и самоуправляющуюся. Причем сетевая самоорганизация общества обязательно должна быть свободной, а вход в различные сообщества (профессиональные, культурные, идеологические) этой общей самоорганизации — открыт для всех. Такие системы (сети) позволяют гражданам вместе вырабатывать цели и достигать их в ходе переговоров с носителями власти, бизнесом и другими общественными структурами.

Проблема налаживания сетевого (партнерского, доверительного) взаимодействия является актуальной и сложной для России, поскольку российские традиции, такие как преобладание интересов государства над интересами личности, почти безграничное терпение и многие другие, слишком устойчивы. В качестве примера новых тенденций в общении с государством, нового опыта развития горизонтальных связей можно привести деятельность правозащитных организаций, которые выполняют важную функцию гражданского общества — они оппонируют тем представителям власти, которые нарушают права человека и, что важнее, «правила игры». Расширение сферы публичного в России, «рождение публичной политики» сегодня часто связывают с масштабными акциями, зародившимися в недрах социальных сетей, в Интернете, а затем прокатившимися по улицам, городам страны. Это и акции болельщиков (за честный суд в отношении выходцев с Кавказа), и деятельность общества автомобилистов («Синие ведерки»), и борьба за Химкинский лес (экологические проблемы) и за сохранность архитектурных памятников (культурных ценностей) в крупных городах (борьба с Охта-центром в Санкт-Петербурге, сохранение Кадашинской слободы в Москве).

65

Катастрофические пожары в России в августе 2010 г. пробудили мощное добровольческое движение, в основе которого лежат идеи соучастия, сострадания. Возможно, это была крупнейшая добровольная и стихийная общественная мобилизация в новейшей истории России. Наконец, история протестного движения «За честные выборы» является примером того, как начавшиеся в социальных сетях взаимодействие, обсуждение ущемленных интересов, эмоциональное общение подтолкнули людей к реальному гражданскому участию. Во всех случаях сетевое объединение людей носило ярко выраженный моральный характер, в основе его лежали такие ценности, как честность, соучастие, взаимопомощь, сохранение культурных и природных ценностей. В связи с этим формируется мнение, что «из общественных сетей в политику будут приходить муниципальные и государственные администраторы — так в России родится публичная политика, то есть механизмы открытого решения задач, затрагивающих всех в городе или стране, общественное дело, res publica» [11].

Если анализировать роль государства, то вовлечению граждан в сферу публичного управления в России способствует деятельность программы «Кадровый резерв»: работа Федерального портала управленческих кадров. Некоторые регионы (Республика Карелия, Вологодская область, Республика Татарстан) достаточно успешно реализуют через Интернет свои программы по подготовке кадров, по организации открытых конкурсов на занятие вакантных должностей государственной гражданской службы и горячих линий по борьбе с коррупцией (проект «Креативный класс Вологодской области: управленческие кадры»). В качестве положительного примера можно привести налаживание обратной связи с населением через официальные сайты регионов (организация «горячих линий» по проблемам коррупции, экстремизма), деятельность Многофункциональных центров в регионах. Но, несмотря на декларирование некоторого набора публичных ценностей, сохраняется недостаток практик социального взаимодействия на основе этих ценностей, недостаток положительного социального опыта в сфере взаимодействия государства и общества в современной России.

Целый ряд российских исследователей [11] занимаются вопросами формирования и развития предпринимательских сетей, сетевой предпринимательской культуры в аспекте публичной политики. Отношения предпринимателей между собой, формирование различных предпринимательских объединений, взаимодействие с государством и другими институтами обусловлены желанием самих субъектов подчиняться этим правилам, уважать законы взаимодействия, добровольно выполнять взятые на себя обязательства. Наличие четко зафиксированных государством прав и обязанностей облегчает взаимное понимание интересов и намерений участников [12].

Публичная сфера понимается поздним Ю. Хабермасом как открытая неформальная сеть для обмена информацией и точками зрения: она воспроизводится через коммуникативное действие. Соответственно, современное развитое гражданское общество — это «сетевое гражданское общество», характеризуемое открытостью, установлением широких, многомерных связей коммуникации, спонтанностью, свободным формированием, текучестью, его сетевые структуры (ассоциации, организации, движения) обретают свои цели и ценности в публичных дебатах [13].

Сеть является с этой точки зрения уникальным образованием, способным сочетать организационные принципы с этическими. Терпимость и установка на понимание, режим горизонтальной коммуникации и принципиальная открытость, прозрачность

66

принятия решений, способность к кооперации, соучастие — все это относится как к практике организационного управления, так и к «этическому императиву».

Благодаря сетевым организациям в публичной сфере «открываются новые возможности для развития гражданского общества, преодоления личностной изоляции граждан, фрагментации общества, ангажированности органов государственной власти неразвитости социальных коммуникаций. А в широком смысле свою воспитательную функцию гражданское общество выполняет с помощью продуцирования в обществе этических норм и правил: оно формирует основные нравственные добродетели людей, способствует выработке цивилизованного поведения и социальной ответственности» [14, с. 141].

Слабость или формальный характер институтов гражданского общества препятствуют выработке общественно значимых норм и ценностей. А это опасно тем, что необходимые моральные и этические установки не будут восприняты и усвоены, что в свою очередь чревато неприятными последствиями: неуважением закона, отказом от соблюдения прав других граждан, отсутствием желания обучаться и в итоге моральным разложение общества. Привлечение общественных структур к выработке государственной политики в различных сферах экономики предполагает не только согласование интересов, формирование общей системы ценностных ориентиров, но и совместную ответственность. Этот принцип реализуется при осуществлении экспертизы готовящихся законов, правительственных решений, организации общественных слушаний.

Возвращаясь в этой связи к концепции «публичных ценностей» [15], которая выступает относительно новой тенденцией развития политической и административной теории, следует отметить, что они формируются правительством «через своих граждан».

В Великобритании в связи с подготовкой реформы в сфере государственных услуг в 2002 г. Стратегическим отделом Кабинета был сделан вывод о том, что именно концепция «публичных ценностей» предлагает удобный способ определения конечных целей реформы и деятельности правительства в их достижении. «Создание публичных ценностей» предполагалось в трех взаимосвязанных измерениях: услуги, предоставляемые государством, результаты, достигнутые при участии граждан (безопасность, сокращение бедности, здравоохранение), и доверие как ключевая характеристика отношений между гражданами и правительством. Но если «качество услуг» и «достижение результатов» в публичном управлении можно трактовать однозначно, то «доверие» трудноопределимо. Концепция «публичных ценностей» подчеркивает роль коллектива и предполагает, что коллективные блага важнее, чем просто объединение благ индивидов — потребителей услуг. Это одна из причин, почему она выполняет «корректирующую» роль в отношении идеологии рынка и предлагает важные уточнения в теории общественного выбора

У похода к публичному управлению с позиции «публичных ценностей» есть «потенциал, чтобы побудить различные способы мышления». А категория «Публичные ценности» предлагает более целостное мышление о цели и эффективность государственной политики. Это теория, которая работает комфортно рядом с системным мышлением и стратегическим менеджментом, управлением по результатам. Но достижение «публичных ценностей», по мнению авторов аналитического доклада, требует серьезных качественных и количественных исследований. Существуют трудности при оценке таких характеристик, как честность, доверие и участие. Кроме того, достижение результатов публичного управления и, следовательно, «публичных ценностей», требует

67

не одних действий правительства: эти результаты могут быть только «совместного производства» с гражданами [16].

K. Морель, выступая с критикой «модного, но расплывчатого термина "публичные ценности"» и идеи М. Мура о том, что публичные ценности могут выступать руководящими принципами при принятии решений в государственном управлении, пишет, что «хотя термин имеет четкое происхождение, и изобретателя, в нем нет ясности. В результате, это чрезвычайно гибкая концепция. Эта гибкость делает ее открытой к тому, используются исключительно инструментально со стороны власть имущих, или желающих служить власти» [17, р. 543]. Тем не менее он призывает к поиску теоретического обоснования термина и разработке соответствующей методологии, пытается уточнить методику «оценки управления и общественного блага», опираясь на идеи Аристотеля, и предлагает добавить к концепции «общественного блага» и «публичных ценностей» временные параметры

О необходимости аксиологического измерения публичного управления пишет М. Л. Рубан, который обосновывает жизненно важную роль аксиологического измерения в восприятии реформ и менеджериальных технологий на примере деятельности госслужащих [18]. Вопросы ценностной проблематики рассматриваются учеными в странах Центральной и Восточной Европы [19-20].

Распространение в практике публичного управления сетевых структур, повышение роли взаимодействий в сети Интернет ставят вопросы о распространении новой логики управления, о производстве публичных ценностей и формировании нового способа определения идентичности. Теория политических сетей, концепция «governance» и концепция «менеджмента публичных ценностей», как и любая другая теория, могут быть подвергнуты критике, но их внимание к многообразию взаимодействий внутри всех секторов общественной жизни, а также взаимодействий между этими секторами, безусловно, вносят значительный вклад в развитие теории и практики публичного управления. Критика рационалистических институционалистских подходов к политическим сетям пропускает фундаментальную позицию: роль идей, верований, ценностей, доверия. Смещение дискуссии о современных тенденциях совершенствования публичного управления, в связи с осознанием проблемы «управляемости», в сторону таких категорий, как мораль, публичные ценности, интересы, доверие, справедливость, актуализирует и дальнейшее совершенствование методологического потенциала политической науки, теории государственного управления.

Ориентация на исследование ценностей сетевого общества предполагает внимание к проблемам, связанным с трансформацией системы культурных ценностей под влиянием сетевых коммуникационных практик, опыта и отношений. «Аксиологический подход позволяет исследовать феномены сетевой культуры не только как новые формы отчуждения, возникающие вследствие опосредованного характера общественных отношений в сетевом пространстве, но и как результат реализации потребностей в идентификации, презентации, единении с другими людьми, стабильном общении с ними независимо от пространственно-временных ограничений» [21].

Для преодоления господства сциентистских ориентаций в процессе познания социальных явлений сетевого взаимодействия необходима разработка «мягких», «качественных» подходов к анализу политической сферы. Политико-аксиологический подход как методология исследования публичного управления включает ряд характеристик, принципиально важных для исследования сетевого взаимодействия (синтетический

68

характер, интерпретационность, ориентация на целостность исследуемых феноменов и т. д.). К его методологическим установкам относятся также:

Ориентация на исследование процесса формирования ценностей в сфере публичной политики и управления. Столкновение и согласование различных политических позиций, интересов в процессе сетевого взаимодействия создают новые представления и ценности. Ценности, разделяемые обществом, представляют собой убеждения людей относительно целей, к которым они должны стремиться, и основных средств их достижения.

Таким образом, публичные ценности создаются обществом в процессе его развития, но они же затем и определяют развитие этого общества, и жизнь социума начинает все больше зависеть от произведенных им ценностей.

М. Вебер, опираясь на опыт исследований неокантианской школы, предлагал разграничивать отнесение к ценности и оценку: если первое превращает наше индивидуальное впечатление в объективное и общезначимое суждение, то второе не выходит за рамки субъективности. Он полагал, что наука о культуре, обществе и истории должна быть так же свободна от оценочных суждений, как и наука естественная. М. Вебер трактует ценность как установку той или иной исторической эпохи, как свойственное эпохе направление интереса. «Интерес эпохи — это нечто более устойчивое и объективное, чем просто частный интерес того или иного исследователя, но в тоже время нечто гораздо более субъективное, чем надысторический интерес, получивший у неокантианцев название "ценностей"» [22, с. 543]. Воплощение в жизнь конкретной политики не может быть эффективным без учета данных о структуре базовых ценностных ориен-таций в сфере политики, без опоры на данные о соотношении этих ценностей среди различных социальных групп.

Индетерминизм. Еще накануне ХХ в. детерминизм в науке начал заменяться «закономерным индетерминизмом». Индетерминизм (нелинейный характер связей) в своих исходных предпосылках представляет собой множественность (поливариантность) возможностей. Возникает необходимость не одного, а нескольких альтернативных путей развития, которые можно подразумевать, но заранее точно предсказать, какие из них и в какой форме реализуются, просто невозможно. Практически любой момент времени может быть представлен как набор альтернатив путей развития, с выбором какого-либо осуществляется переход к следующей ситуации выбора и т. д. Данный принцип в наибольшей степени работает, когда мы исследуем сетевое взаимодействие в публичной сфере, где в условиях «руководства», а не жесткого «управления» вырабатываются публичные решения, формируются публичные ценности, которые затем реализуются в структурах государственного управления.

Соединение статики и динамики при анализе публичных ценностей. Излагая принципы аксиологической теории, М. С. Каган уделил особое внимание совмещению синхронического и диахронического рассмотрения аксиосферы [23, с. 8]. Под ним он подразумевал неразрывность анализа формирования и изменения системы ценностей. Политическая культура не является чем-то изначально заданным, неизменным феноменом. Ее устойчивые характеристики, такие как, например, массовые политические ориентации, способны изменяться в соответствии с социальной практикой. Вместе с тем в периоды кризисов традиции способны обеспечивать сохранение целостности общества, сохраняя его своеобразие. В соответствии с современными трактовками публичной сферы, предметом исследования должны быть не быстро меняющиеся

69

установки, а фундаментальные представления, составляющие основу политической культуры.

Поиск многообразия. Политическая культура общества может считаться однородной только относительно, поскольку всегда существуют различные социальные группы, в той или иной степени представляющие характерные для данной культуры признаки и черты. Особенно четко это проявляется в периоды кризисов, когда наряду с быстро меняющимися массовыми настроениями мы можем наблюдать проявление глубинных основ. В то же время, если говорить о национальном характере, то и он не является чем-то неподвижным, однородным. Кроме того, в сетевых структурах и взаимодействиях в обществе можно наблюдать столкновение различных групп интересов.

Таким образом, в условиях общего современного методологического кризиса политической науки, поиска новых подходов к изучению политической реальности и проблем публичного управления особую роль приобретают междисциплинарные подходы. Применение качественных интерпретационных подходов обусловлено и спецификой публичной политики как поля столкновения интересов, неразрывно связанных с понятием «цель», «ценность». Именно публичные ценности, возникающие в результате свободной публичной дискуссии, выступают объединяющим началом социума.

Развитие теории и практики публичного управления в России идет с ориентацией на западноевропейские и американские исследования. Но, обращаясь к исследованию ценностной проблематики, нельзя забывать о том, что на Западе вопросы ценностей «вследствие атомарности сосредоточены в частной сфере, в России вследствие синкретичности — во властно-государственной. .На Западе приватизация ценностных отношений влекла, с одной стороны, универсализацию единой и единственной ценности в лице национального интереса, а с другой — стимулировала политико-социальную консенсуальность (ввиду легитимности гражданского плюрализма). В России этакратизация ценностных отношений умножала раскол, усиливала расслоение на адептов и "внутренних врагов", увеличивала напряженность, репрессивность, исключала преемственность» [24, с. 206].

Публичные ценности не могут сформироваться без участия государства, при условии, что оно не навязывает обществу свои приоритеты, а привлекать граждан к сотрудничеству. Основная сложность состоит в том, что роль государства в политике развития в России традиционно высока, а значит, сегодня качественные изменения невозможны без корректировки самих государственных институтов в направлении политики сотрудничества и согласования интересов государства и гражданского общества. Это означает, что при осуществлении политики становятся важны коллективные обсуждения и принятие обоснованных решений на основе гражданских добродетелей. Если попытаться выявить перечень тех публичных ценностей, которые обсуждаются в России при активном участии государства, то, на наш взгляд, это — «гражданственность», «ответственность» и «доверие».

Традиционные представления о гражданственности отражают взаимоотношения граждан с государством, но сегодня гражданственность все чаше понимается в контексте межчеловеческих отношений и публичных ценностей. Она выступает как набор идеальных качеств гражданина и конкретизируется способностью к социальному взаимодействию на разных уровнях (межличностном, общественном), к ответственному участию в публичной сфере.

Ответственность может, с одной стороны, выступать условием гражданственности, поскольку трактуется как мотивация личности и результат внешних требований,

70

предъявляемых со стороны государства, но и, с другой стороны, может пониматься как принятие личностью своей зависимости от публичных целей и ценностей.

Доверие (как готовность сотрудничать и обмениваться значимой информацией) возникает в результате приобретения положительного опыта межличностного или межинституционального общения и выступает основой сетевого взаимодействия в публичной политике.

С точки зрения сетевой теории управление — это общий результат совместных усилий всех вовлеченных в процесс управления участников. Иными словами, публичное управление — это результат действий не только центрального правительства, но и влияний всех органов местной власти и гражданского общества, которые вступают во взаимодействие, руководствуясь интересами и ценностями.

Но если в странах Запада восприятие человека как носителя определенных моральных норм и ценностей становится важным ресурсом совершенствования публичного управления, то в России «низовое сотрудничество как сетевое взаимодействие, принуждающее власти считаться с правами граждан, постепенно дополняется взаимодействиями граждан и социальных групп с властными институтами» [25, с. 111]. Расширение участия граждан оказывает влияние на системы оценки политики управления, и недостаточность экономического мышления становится постепенно все более очевидной.

На наш взгляд необходимость разработки политико-аксиологического подхода связана с принципиальными изменениями характера государственного управления: с отказом от экономического подхода к эффективности, с расширением роли участия граждан в политике и управлении, и как следствие — новое звучание морали, этики, ценностей, новое прочтение таких понятий как «общественное благо», «общий интерес». И данная статья выступает в качестве обоснования, своего рода декларации о необходимости работать в этом направлении.

Литература

1. Митрошенков О. А. Политическая философия. Эпистемология. М., 2005.

2. Сморгунов Л. В. В поисках управляемости: трансформация теории публичного управления XXI веке // Вестник С.-Петерб. ун-та. 2011. Сер. 6. Вып. 4. 2011.

3. Eaton H. O. The Unity of Axiological Ethics // International Journal of Ethics Vol. 43, N 1, Oct. 1932. Р. 20-36.

4. Kallos N., Trasnea O. Political Values: Their Status and Social Function // International Political Science Review. April 1982. N 3. P. 182-189.

5. Ильин В. В. Аксиология. Москва: Изд-во МГУ, 2005. 216 с.

6. Kooiman J. Findings, Speculations and Recommendations // Modern Governance / ed. J. Koo-iman, London: Sage, 1993. P. 249-262.

7. Luhmann N. The differentiation of society. New York; Columbia University Press, 1982.

8. Rhodes RAW. Beyond Westminster and Whitehall: The Sub-Central Governments of Britain. London, 2003.

9. Larson A. Network dyads in entrepreneurial settings: a study of governance exchange relationships // Administrative Science Quarterly. Vol. 37 (1992). P. 76-104.

10. Силаев Н. Планктон публичной политики // Эксперт. 2010. № 33. 23 августа. URL: http:// expert.ru/expert/2010/33/plankton_politiki (дата обращения 14.02.2012).

11. Асаул А. Н., Скуматов Е. Г., Локтеева Е. Г. Методологические аспекты формирования и развития предпринимательских сетей. СПб., 2004.

71

12. Фихтнер О. А. Сетевая культура предпринимательства в России. URL: economicarggu. ru/2011_1/fihtner.pdf (дата обращения 14.02.2012).

13. Фливберг Б. Хабермас и Фуко — теоретики гражданского общества // Социологические исследования. 2000. № 2. C. 127-136.

14. Морозова Е. В., Мирошниченко И. В. Сетевые сообщества в условиях чрезвычайных ситуаций: новые возможности для граждан и для власти // Полис. 2011. № 1.

15. Moore M. Creating Public Value: strategic management in government. Boston, 1995.

16. Kelly G., Mulgan G., Muers S. Creating Public Value. An analytical framework for public service reform. URL: www.strategy.gov.uk (дата обращения 22.02.2012).

17. Morell K. Governance and the public good // Public Administration. Vol. 87. N 3. 2009. P. 538-556.

18. Rouban M. L. Citizen and New Governance // Citizens and the new governance: beyond new public management / ed. M. Luc Rouban. Amsterdam: OS Press, 1999. P. 1-7.

19. Suwaj P. J. Transparency as value and principal of the public affair management in a state under the rule of law versus public officials' duty to present financial declarations // Studies in logic, grammar and rhetoric. Vol. 19 (32). 2009.

20. Jabtonski A. S. Corporate Social Responsibility in Value Based Management. Academy of Business, D^browa Górnicza, 2009.

21. Нургалеева Л. В. Аксиологический ракурс в изучении проблем этики и эстетики сетевой культуры // Технологии информационного общества — Интернет и современное общество: труды VI Всероссийской объединенной конференции. Санкт-Петербург, 3-6 ноября 2003 г. СПб.: Изд-во филологического ф-та СПбГУ, 2003. С. 26-28. URL: http://conf.infosoc.ru/03-r1f11.html (дата обращения 18.02.2012).

22. Вебер М. Избранное: Образ общества. М., 1994.

23. Каган М. С. О принципах разработки философской теории ценностей // Вестник С.-Петерб. ун-та. 1997. Сер. 6. Вып. 2. № 13.

24. Ильин В. В. Аксиология. Москва: Изд-во МГУ, 2005. 216 с.

25. Кулакова Т. А. Соотношение практик принуждения и сотрудничества в политическом управлении современной России // Вестник С.-Петерб. ун-та. 2011. Сер. 6. Вып. 4.

Статья поступила в редакцию 15 марта 2012 г.

72

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.