CC BY
818
ПОЛИТИКА СТРАН ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В ОБЛАСТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ВОДНЫХ РЕСУРСОВ ТРАНСГРАНИЧНЫХ РЕК
Сергей ЖИЛЬЦОВ
доктор политических наук, заведующий кафедрой политологии и политической философии Дипломатической академии МИД РФ (Москва, Российская Федерация)
Айнур БИМЕНОВА
докторант PhD Академии государственного управления при Президенте Республики Казахстан (Астана, Казахстан)
АННОТАЦИЯ
Анализируется ситуация в сфере использования водных ресурсов трансграничных рек, сложившая-
ся в Центральной Азии после распада СССР, когда был разрушен действующий ранее механизм взаимного учета
интересов всех среднеазиатских республик. Особое внимание уделено факторам, влияющим на формирование и реализацию политики стран Центральной Азии в этой области. Соответствующие правовые документы центрально-азиатских государств сопоставлены с международно-правовой базой регулиро-
вания конфликтных ситуаций в сфере водных ресурсов трансграничных рек. Проанализированы причины неудач в создании многостороннего механизма по разрешению спорных ситуаций, возникающих между центральноазиатски-ми странами при использовании водных ресурсов трансграничных рек.
Введение
Центральная Азия (ЦА), где расположены Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан, Таджикистан и Узбекистан, на протяжении многих веков испытывает недостаток водных ресурсов. После обретения независимости одна из наиболее важных проблем — распределение водных ресурсов трансграничных рек между странами региона — так и не была разрешена. Справедливости ради нужно отметить, что эта проблема, как и проблема водопользования в целом, чрезвычайно сложна и соединяет в себе экономические, водно-энергетические, экологические и политические аспекты.
Большая часть используемой в регионе воды берется из двух главных рек — Сырдарьи и Амударьи, которые формируются в горах Памира и Тянь-Шаня. Сырдарья течет из Кыргызстана через Таджикистан в Узбекистан (в том числе через густонаселенную Ферганскую долину) и Казахстан, Амударья — из Таджикистана в Узбекистан и Туркменистан. Водные ресурсы Сырдарьи, среднемноголетней сток которой равен 37 куб. км, распределяются следующим образом: 74% приходится на Кыргызстан, 14% — на Узбекистан, 9% — на Казахстан и 3% — на Таджикистан. Более 80% стока Амударьи, среднемноголетний сток которой равен 78 куб. км, формируется на территории Таджикистана, 6% на территории Узбекистана, 2,4% — в Кыргызстане, 3,5% — в Туркменистане и Иране и 7,9% — в Афганистане.
Основная причина обострения отношений между странами верхнего течения (Таджикистан, Кыргызстан) и нижнего течения (Казахстан, Туркменистан, Узбекистан) трансграничных рек — это режим водостока. Казахстан и Узбекистан являются наиболее промышленно развитыми странами, располагают крупными запасами нефти, газа и другими ресурсами. Эти страны имеют наибольшую численность населения среди государств региона. Располагаясь в нижнем течении, они находятся в сильной зависимости от «верхних» стран: Кыргызстана и Таджикистана, которые наиболее обеспечены водными ресурсами и фактически контролируют основные водотоки Амударьи и Сырдарьи — главных водных артерий ЦА.
Водные ресурсы превратились в источник потенциальных социально-политических, эт-нонациональных и межгосударственных конфликтов. Это связано с расхождением политики стран, расположенных в верхней и нижней части течения трансграничных рек. Таджикистан и Кыргызстан, по разным оценкам, контролируют 80% всех запасов поверхностных вод в регионе и, обладая значительными водными ресурсами, для выработки электроэнергии спускают воду не только в летний, но и в зимний период. Построенные в советское время в верховьях
Амударьи и Сырдарьи водохранилища позволяют регулировать сток, поступающий в низовья. Имея столь мощный рычаг воздействия, Кыргызстан и Таджикистан способны влиять на сопредельные страны — Казахстан, Узбекистан и Туркменистан.
Образование новых независимых государств в Центральной Азии вызвало к жизни вопрос о собственности на воду, так как она, наряду с другими ресурсами, оказалась по разные стороны государственных границ. Дефицит воды и стремление каждой из стран использовать ее с максимальной интенсивностью и исключительно в собственных интересах обостряет ситуацию в регионе. При высоких темпах прироста населения и высокой безработице водная проблема превратилась в серьезный фактор дестабилизации региона1.
На политику государств Центральной Азии большое влияние оказывает изменение климата. Маловодные годы случаются все чаще и в обозримом будущем могут стать нормой. За последние 50 лет площадь ледников — источников питания Амударьи и Сырдарьи — уменьшилась почти на 40%, что значительно сократило объем стока. По прогнозам, население республик ЦА к 2025 году увеличится еще больше, что потребует дополнительных объемов водных ресурсов.
Период
бесконфликтного использования трансграничных водных ресурсов
В Советском Союзе вопрос о формировании и реализации республиками Средней Азии какой-либо самостоятельной политики практически не стоял. Распределение и использование водных ресурсов централизованно регулировалось Министерством мелиорации и водного хозяйства СССР, исходя из единого плана. Советская система межреспубликанских водных отношений основывалась на лимитах вододеления между ними и балансе договорных обязательств между республиками и союзным центром. Регулирование речного стока трансграничных рек было направлено на сбалансированное экономическое развитие всех пяти среднеазиатских республик, сочетая задачи выработки электроэнергии и развития аграрного сектора экономики2. Критерием работы водохранилищ была максимальная общая выгода3. Построенные в верховьях рек водохранилища позволяли регулировать сток, поступающий в низовья, и не допускать межреспубликанских конфликтов.
Приоритет в развитии Средней Азии отдавался ирригации, прежде всего орошаемому земледелию в Казахстане и Узбекистане. Например, сток Сырдарьи водохранилищами Нарын-Сырдарьинского каскада регулировался по ирригационному графику. Ежегодный попуск воды из Токтогульского водохранилища в летний период должен был составлять 75%. В свою очередь, Кыргызстан получал сырьевые ресурсы из Казахстана и Узбекистана. Аналогичный подход применялся в отношении Амударьи, сток которой регулировался Нурекским водохранилищем.
1 См.:Жильцов С.С. Постсоветское пространство: тенденции развития. М.: Эдель-М. 2001. 199 с.
2 См.: Сарсембеков Т., Мироненков А. Два в одном: можно ли разделить воду и гидроэнергию // Мировая энергетика, 2007, № 8. С. 50—51.
3 См.: Гриняев С.Н., Фомин А.Н. Актуальные вопросы применения механизма биржевой торговли для решения водно-энергетических проблем стран Центральной Азии. Аналитический доклад. М.: Центр стратегических оценок и прогнозов, 2009. С. 3.
Водные проблемы Центральной Азии после распада СССР
Распад СССР стал распадом системы «общего котла». Для новых независимых стран Центральной Азии наиболее сложной оказалась проблема вододеления4. Стремительное крушение советской системы дало в сухом остатке массу взаимных неурегулированных претензий. Они касались прежде всего определения объемов водозабора в условиях рыночной экономики, ослабления инвестиционных потоков в сектор водопотребления, изменения режима работы крупных водохранилищ (перевод его из ирригационного в энергетический) и других вопросов. Стремление стран верхнего течения увеличить производство гидроэнергии вошло в противоречие с интересами стран нижнего течения, чья ирригационная политика требует иного подхода к использованию водных ресурсов. Подобные нестыковки и расхождения интересов в использовании водно-энергетических ресурсов обострили напряженность в регионе в целом и между отдельными его странами и негативно сказались на всей системе межгосударственных отношений.
Одна из особенностей Центральной Азии — крайняя неравномерность в распределении водных ресурсов. Регион расположен в зоне, подверженной периодическим засухам, которые сказываются в первую очередь на производстве продукции орошаемого земледелия.
Провозгласив независимость и взяв курс на построение рыночной экономики, страны ЦА начали проводить самостоятельную политику в области контроля и распределения водных ресурсов. На первое место вышли собственные планы использования водно-энергетических ресурсов. Каждое из государств региона стало преследовать национальные интересы, мало заботясь о том, как они соотносятся с интересами соседей и влияют на ситуацию в целом.
На политику стран Центральной Азии огромное влияние оказывают факторы, связанные с их экономическим развитием и социальными процессами. Ключевой проблемой для ЦА остается демографическая ситуация. Рост численности населения при дефиците воды провоцирует разногласия, усиливая соперничество между государствами региона. Ведь водные ресурсы во многом определяют состояние большинства отраслей экономики, особенно сельского хозяйства. Дефицит воды и снижение качества речного стока осложняют решение социально-экономических и экологических проблем. По этой причине вопрос стабильного доступа к водным ресурсам стал одним из приоритетных для стран региона.
В этом районе мира практически исчерпаны все резервы водообеспечения. Сток Амуда-рьи зарегулирован на 96%, а Сырдарьи — более чем на 85%. При этом подавляющий объем водных ресурсов тратится на нужды ирригации.
Страны Центральной Азии формируют водную политику
Первоначально страны региона, строя свои взаимоотношения в сфере водопользования, пытались применить опыт Советского Союза. Важнейшим политическим шагом явилась инициатива первых лиц национальных водохозяйственных ведомств государств ЦА, принявших в октябре 1991 года Ташкентское заявление. Оно стало отправной точкой переговорного про-
4 См.: Жильцов С.С., Зонн И.С. Борьба за воду // Индекс безопасности, 2008, № 3. С. 49—62.
цесса между центральноазиатскими государствами в сфере пользования водными ресурсами трансграничных рек. В заявлении речь шла о совместном использовании водных ресурсов на общих принципах, с учетом интересов всех сторон5. В развитие принципов Заявления 18 февраля 1992 года в Алматы (Казахстан) были подписаны межправительственное соглашение «О сотрудничестве в сфере совместного управления использованием и охраной водных ресурсов межгосударственных источников» и соглашение о создании Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии (МКВК). Страны региона подтвердили свое намерение сохранить действовавший режим управления водными ресурсами бассейнов Амударьи и Сыр-дарьи и придерживаться сложившихся подходов к разделу трансграничных водных ресурсов. Речь шла о протоколе № 413 Научно-технического совета Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР по Сырдарье, подписанном в феврале 1984 года, и протоколе № 566 Научно-технического совета Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР по Амуда-рье, подписанном в сентябре 1987 года. Названные документы регулировали годовое распределение воды между странами бассейна Аральского моря, хотя сезонное распределение в них учтено не было6.
Очень скоро выяснилось, что договоры и соглашения, заключенные в советский период, не соответствуют политике, реализуемой странами верховья трансграничных рек. Наиболее остро межгосударственные противоречия проявляются в отношении режимов водопользования в бассейне реки Сырдарьи, в водохранилищах Нарын-Сырдарьинского каскада, прежде всего Токтогульского7. В советское время эти водохранилища регулировали сток Сырдарьи в режиме, который обеспечивал прежде всего орошение в Казахстане и Узбекистане.
Впервые симптомы конфликтности проявились в 1993 году, когда Узбекистан за долги оставил Кыргызстан без газа. В ответ Бишкек осуществил сброс из Токтогульского водохранилища8. Изменение графика работы этого водохранилища Кыргызстан объяснил необходимостью производства электроэнергии в зимний период и накопления ее в летний период. К изменению политики использования водных ресурсов Кыргызстан подталкивали объективные факторы: разрыв экономических связей в рамках региона, увеличение стоимости углеводородных ресурсов. В результате Кыргызстан, как и Таджикистан, столкнулся с энергетическим кризисом, который усиливал их стремление в одностороннем порядке изменить режим работы водохранилищ и использовать водные ресурсы исключительно в собственных интересах.
После 1993 года режим работы Токтогульского каскада был изменен. Вода летом стала накапливаться, а зимой спускаться. Данное изменение было продиктовано заинтересованностью Кыргызстана в производстве электроэнергии в зимний период. Несмотря на расхождение интересов, в 1993 году страны Центральной Азии вновь попытались устранить разногласия по вопросу вододеления и совместного использования водных ресурсов. Было принято «Соглашение о сотрудничестве в сфере совместного управления, использования и охраны водных ресурсов межгосударственных источников». Однако этот документ также оказался неработающим.
В 1995 году страны ЦА сделали очередную попытку решить спорные вопросы, приняв Нукусскую декларацию. В ней отмечалась важность ранее подписанных соглашений, регулирующих отношения в сфере водных ресурсов. Страны подтвердили приверженность принципу
5 См.: Пикулина М.Л. Проблема трансграничных водных ресурсов в Центральной Азии // Казахстан Спектр, 2013, № 1. С. 31—42.
6 См.: ИскандархоноваБ.А. Правовое регулирование использования трансграничных рек в Центральной Азии // Московский журнал международного права, 2007, № 3. С. 140—153.
7 См.: КузьминаЕ.М. Геополитика Центральной Азии. М.: Наука, 2007. С. 68.
8 См.: Гусейнов В., Гончаренко А. Водные ресурсы ЦАР. В кн.: Центральная Азия. Геополитика и экономика региона. М.: Красная звезда. 2010. С. 68—88.
использования водных ресурсов в интересах всех государств. Затем было принято еще несколько документов, но и они не разрешили конфликты.
В 1998 году между Казахстаном, Кыргызстаном и Узбекистаном было заключено соглашение «Об использовании водно-энергетических ресурсов бассейна реки Сырдарьи». Таджикистан присоединился к документу в 1999 году. Документ носил рамочный характер, хотя в нем были зафиксированы принципы компенсаций. При этом в нем не был описан экономический механизм взаимоотношений между гидроэнергетикой и ирригацией9. В итоге страны нижнего течения летом, в период наибольшей потребности в воде, стали испытывать ее дефицит, а зимой сталкиваться с подтоплениями и затоплениями водохозяйственных объектов.
Принимаемые документы не способствовали решению проблем, поскольку не были подкреплены практическими механизмами компенсаций. Страны нижнего течения не готовы были компенсировать странам верхнего течения потери от изменения режима работы водохранилищ. Более того, каждое из государств региона рассчитывало самостоятельно решить возникающие проблемы в сфере водных ресурсов и через давление на соседей добиться положительного для себя результата. Фактически речь шла о конфликте национальных программ развития всех центральноазиатских стран10. В результате межгосударственные отношения между Туркменистаном и Узбекистаном, Кыргызстаном и Таджикистаном, Казахстаном и Кыргызстаном периодически обострялись.
Трансграничные водотоки Центральной Азии и международное право
Причины конфликтов между странами региона в сфере трансграничных водных ресурсов следует искать, в числе прочего, в принципах, зафиксированных в национальных законодательствах. Основополагающие документы центральноазиатских стран четко позиционируют воду в качестве ресурса, принадлежащего государству. Так, в Водном кодексе Казахстана (ст. 8), принятом в июле 2003 года, говорится об исключительной собственности государства на водные ресурсы. Аналогичное положение содержится в законе Кыргызстана «О воде» (ст. 5), принятом в январе 1994 года. В Водном кодексе Таджикистана (ст. 4), принятом в декабре 1993 года, водные ресурсы рассматриваются в качестве исключительной собственности государства. В Законе Узбекистана «О воде и водопользовании» (ст. 3), принятом в мае 1993 года, говорится о принадлежности государству водных ресурсов. Схожая позиция отражена в Водном кодексе Туркменистана, принятом в июне 1993 года. Данные документы впоследствии дополнялись и уточнялись, однако главный тезис оставался неизменным: водные ресурсы являются исключительной собственностью государства, которое по своему усмотрению регулирует их использование.
Особенно четко данный подход проявился у стран верхнего течения, которые стали отстаивать позицию единоличного владения водными ресурсами. В 2001 году в Кыргызстане был принят закон «О межгосударственном использовании водных объектов, водных ре-
9 См.: Петров Г. Конфликт интересов между гидроэнергетикой и ирригацией в Центральной Азии. Его причины и пути преодоления // Центральная Азия и Кавказ, 2010, № 3. С. 59—72.
10 См.: Боришполец К.П. Вода как perpetuum mobile центральноазиатской политики // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки, 2010, № 5. С. 29.
сурсов и водохозяйственных сооружений Кыргызской Республики». В этом документе подчеркивались права страны на водные ресурсы и водохозяйственные объекты в пределах границ государства и отмечалось, что вода имеет стоимость. Схожую позицию занимал Таджикистан.
Страны региона придерживались собственных представлений относительно использования водных ресурсов трансграничных рек. Более того, во многих внутригосударственных законах стран Центральной Азии, двусторонних и многосторонних соглашениях отсутствует определение «трансграничные реки». В основном используются термины «водный ресурс», «водно-энергетический ресурс» и т.п. Подобный подход противоречит положениям международного права, в котором рассматриваются вопросы трансграничных водных ресурсов, и порождает значительные трудности в использовании международного законодательства11.
ООН приняла ряд документов, регулирующих использование и охрану международных водотоков. Среди них следует выделить Конвенцию по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер (март 1992 г.) и Конвенцию о праве несудоходных видов использования международных водотоков, принятую в мае 1997 года. Согласно этим документам, освоение трансграничных водных ресурсов должно проводиться совместно, с учетом взаимных интересов тех государств, через которые эти реки текут. И хотя Конвенции не давали четких ответов о путях решения возникающих споров, они могли стать основой для последующей разработки законодательной базы применительно к трансграничным рекам ЦА.
Центральноазиатские государства, за исключением Казахстана, не ратифицировали международные документы и в реализации своей политики в отношении водных ресурсов трансграничных рек продолжают ориентироваться на достижение двусторонних договоренностей. Недостаточно четкое понимание и весьма слабое применение государствами ЦА принципов и норм международного права в области использования и охраны трансграничных ресурсов серьезно сдерживает решение существующих в регионе проблем12.
Политика стран Центральной Азии: между ирригацией и гидроэнергетикой
Разделение стран на те, которые заинтересованы в энергетическом режиме работы водохранилищ, и те, которые выступают за ирригационный режим, сказывается на их подходах к формированию и реализации политики в сфере водных ресурсов трансграничных рек.
Близкие позиции относительно использования трансграничных водных ресурсов региона занимают Таджикистан и Кыргызстан. Эти государства наиболее активно выступают за освоение водных ресурсов, строительство гидроэнергетических объектов, видя в этом возможность укрепить свою энергетическую безопасность и дополнительный источник доходов.
Кыргызстан придерживается позиции, что подписанные между странами соглашения по трансграничным водным ресурсам ущемляют интересы страны. Официальный Бишкек не устраивают соглашения, подписанные после 1992 года, поскольку они зафиксировали приверженность советской системе использования водных ресурсов трансграничных рек, в основе которой лежал учет интересов всех сторон и ориентация работы водохранилищ на иррига-
11 См.: Искандархонова Б.А. Указ. соч.
12 См.: Аманжолов Ж.М. Многосторонние международные договоры в обеспечении водной безопасности в Центральной Азии // Московский журнал международного права, 2007, № 4. С. 226—244.
ционный режим. Неслучайным следует считать принятие в июне 2011 года Кыргызстаном закона «О межгосударственном использовании водных объектов, водных ресурсов и водохозяйственных сооружений».
В Кыргызстане предлагают пересмотреть механизмы взаиморасчетов с соседними странами за использование своих гидроузлов в ирригационном режиме. В этих целях выдвигаются предложения по введению платы за воду как за отдельный ресурс с экономическим значением или выплате компенсаций за содержание водной инфраструктуры13. Власти Кыргызстана подсчитали, что, если Казахстан и Узбекистан начнут платить за воду хотя бы по минимуму, это будет приносить стране порядка 350 млн долл. ежегодно.
Соседние государства, которые находятся с Кыргызстаном в едином водно-энергетическом кольце, не хотят покрывать все его издержки на содержание гидротехнических сооружений. Между тем затраты на поддержание ГЭС в рабочем состоянии и понесенный ущерб от неиспользуемых затопленных территорий ежегодно составляют порядка 120 млн долл., что равно почти пятой части бюджета Кыргызстана.
Схожие взгляды отстаивает Таджикистан, который настойчиво продвигает идею строительства новых крупных гидроэнергетических объектов на трансграничных реках. Так, Таджикистан продолжает курс на строительство Рогунской ГЭС, против чего категорически возражает Узбекистан. В случае ее строительства Таджикистан рассчитывает не только решить проблему с полноценным обеспечением электроэнергией своей страны, но и экспортировать ее в Афганистан и Пакистан. Пока реализации таджикских планов препятствует отсутствие инвестора и недостаток собственных средств. Данные факторы, а также экологические и техногенные риски не уменьшают решимости Таджикистана достроить ГЭС.
Страны нижнего течения вынуждены реагировать на политику своих соседей, контролирующих сток трансграничных рек. Туркменистан реализует масштабные проекты по созданию в Каракумах искусственных водохранилищ, которые должны будут соединиться с Амударьей каналом. Национальная программа «Стратегия экономического, политического и культурного развития Туркменистана на период до 2020 года» предусматривает, что суммарная емкость всех водохранилищ страны должна достигнуть 11 млрд куб. м. Реализация столь масштабного проекта может обострить проблему обеспечения водными ресурсами соседних государств ЦА, расположенных в бассейне Амударьи, ухудшить экологическую ситуацию в прилегающих к Аральскому морю территориях.
Казахстан принял ряд решений, которые должны улучшить ситуацию с водными ресурсами. Среди них решение о восстановлении Малого Арала, изменение структуры сельскохозяйственных культур, выращиваемых в стране, и внедрение водосберегающих технологий, призванных снизить расходование воды. Кроме того, Казахстан построил Коксарайский контррегулятор, который сглаживает сезонные изменения водных ресурсов. Однако чем больше воды разбирается, тем больше у стран региона возникает проблем с ее нехваткой. В результате споры переходят в политическую плоскость и вызывают межгосударственное противо-стояние14.
На долю Узбекистана приходится почти половина водопотребления в регионе. В этой связи любое изменение в использовании трансграничных рек или строительство новых гидросооружений затрагивает интересы Узбекистана. Наличие у Узбекистана аграрного сектора является существенным фактором в определении позиции страны относительно распределения трансграничных водных ресурсов. В этом вопросе Узбекистан вынужден сотрудничать с
13 См.: Ауелбаев Б., Ержанов Т. Политика стран Центральной Азии и водно-энергетические проблемы региона // Analytic (Казахстан), 2009, № 3. С. 13—18.
14 См.: Борисова Е. Таджикистан — Узбекистан: борьба за водные ресурсы // История и современность, март 2011. С. 93—106.
Таджикистаном и Кыргызстаном. Объем поступающих в Узбекистан водных ресурсов непосредственно влияет на количество выращиваемого хлопка. Нехватка воды вынудила Узбекистан в 2008 году принять решение о сокращении площадей хлопчатника. Существует и проблема деградации почв в силу изношенности ирригационной сети. Отсутствие водосберегаю-щих технологий и нехватка средств на улучшение систем мелиорации ведут к дефициту воды для полива.
Страны верховья, в отличие от стран низовья, имеют перспективы для развития. Согласно различным оценкам, гидроэнергетический потенциал используется Кыргызстаном и Таджикистаном не более чем на 10%, в то время как сельское хозяйство, которое активно развивают страны нижнего течения, при уменьшающихся объемах водных ресурсов и увеличивающейся численности населения сталкивается с серьезными трудностями. Более того, в последние годы водные ресурсы трансграничных рек полностью разобраны. Еще в конце 1980-х годов ученые констатировали полный разбор воды Амударьи и Сырдарьи. Это стало причиной катастрофы, которая постигла Аральское море15. В целом в Центральной Азии происходит сокращение водных ресурсов, что связано с уменьшением площади ледников и изменением климата. Это не позволяет решать задачи по увеличению сельскохозяйственных площадей и развитию промышленности странами нижнего течения.
Конфликтный потенциал
За более чем двадцатилетний период после распада СССР страны региона не сумели преодолеть противоречия в сфере вододеления и выработать механизм взаимного учета диаметрально противоположных интересов, предпочитая ориентироваться исключительно на национальные интересы. К тому же межгосударственные противоречия еще усиливаются исторически накопленными противоречиями16. Пока странам не удается достичь договоренности о прямой оплате за водные ресурсы, расчет осуществляется по бартеру: газ за воду (Узбекистан — Кыргызстан и Таджикистан) или вода за электроэнергию (Таджикистан — Казахстан) и т.д.
Все известные направления рационального использования водных ресурсов в Центральной Азии имеют технические и экономически оправданные пределы. В ЦА уже не первый год идут споры о том, как использовать и делить водные ресурсы региона. Примерно 40% всех запасов питьевой воды находятся в Кыргызстане. Для обеспечения своих потребностей республике с пятимиллионным населением и 6% земель, пригодных для сельского хозяйства, хватает десятой части всего годового стока трансграничных рек. Все остальное идет в Казахстан, Узбекистан и частично в Туркменистан.
В последнее десятилетие проблемы, существующие в водно-энергетической сфере между странами Центральной Азии, усугубились. Для стран, расположенных в верховьях рек, хронической стала нехватка энергоресурсов в зимний период, а страны, находящиеся ниже по течению, испытывают острый дефицит воды, необходимой для сельскохозяйственных нужд. По различным оценкам, водные ресурсы смогут обеспечить регион Центральной Азии лишь до 2020—2025 годов. За указанный период суммарный объем водопотребления приоритетными отраслями может достичь такого уровня, за которым их потребность в воде может удовлет-
15 См.: Зонн И.С., Глянц М.Г. Аральская энциклопедия. М.: М.О., 2008.
16 См.: Сырлыбаева Б.Р. Управление водными ресурсами как фактор обеспечения безопасности Центрально-азиатского региона // Актуальные проблемы безопасности и сотрудничества в Каспийско-Центральноазиатском регионе: материалы XI Ежегодной Алматинской конференции (г. Алматы), 20 июня 2013 г.). Алматы: КИСИ. 2013. С. 119—148.
воряться только за счет сокращения водоподачи на сельскохозяйственные нужды, что в перспективе приведет к необходимости уменьшения орошаемых площадей. И все это — на фоне ускоренного демографического роста.
Ситуация с водными ресурсами в ЦА стала одним из основных источников возможных межгосударственных конфликтов. Доступ к водным ресурсам, и прежде всего ресурсам трансграничных рек, становится предметом все более острой конкуренции. Например, воды Сырда-рьи в последние годы едва доходят до середины территории Узбекистана, западные области которого уже практически полностью обезвожены. По прогнозам, через 15—20 лет водные ресурсы региона сократятся минимум на треть. По данным ООН, к 2040-му объем годового стока Кыргызстана составит 19 куб. км, в то время как в 2006 году этот показатель был равен 55 куб. км. Между тем только в ближайшие десять-пятнадцать лет региональная потребность в воде может увеличиться на 40%, что не может не отразиться на конфликтном потенциале ЦА. Недостаток водных ресурсов во многом ограничивает экономическое развитие государств Центральной Азии17.
Решение проблем совместного использования водно-энергетических ресурсов в Центральной Азии имеет не только решающее экономическое, но и огромное экологическое, политическое, в том числе и международное, значение. По сути, это один из основных факторов формирования в регионе зоны стабильности, экономического развития и экологической безопасности.
Наличие большого количества подписанных документов не приблизило страны Центральной Азии к рациональному и взаимовыгодному использованию водных ресурсов. Хотя в большинстве из них отмечается необходимость придерживаться принципов общности интересов и не допускать действия, которые могут нанести ущерб другой стороне.
Несмотря на периодически достигаемые договоренности, механизма совместного управления водными ресурсами по-прежнему нет. Основными барьерами к принятию действенных мер, направленных на интегрированное управление водно-энергетическим комплексом, являются противоречия в подходах к решению водных проблем. Отсутствие четкого законодательства, регулирующего использование гидроресурсов трансграничных рек, также затрудняет поиск взаимовыгодных решений. Государства ЦА испытывают значительные трудности в сопоставлении топливно-энергетических ресурсов и водных ресурсов, которые каждая из стран региона пока еще предлагает обменивать18.
Отсутствие эффективного механизма распределения воды, управления водопользованием и разрешения конфликтов, низкий уровень обмена информацией по вопросам качества воды и ее использования препятствуют региональному сотрудничеству в отношении водных ресурсов. Более того, прибрежные страны пытаются разделить выгоды от доступа к воде, а не саму воду, что ведет к осложнению совместного использования трансграничных рек.
Заключение
Межправительственные соглашения, призванные регулировать использование водных ресурсов трансграничных рек ЦА, не сняли с повестки дня данную проблему. В этой связи выработка механизма, учитывающего интересы всех стран Центральной Азии в использовании водно-энергетического потенциала, остается в числе приоритетов центральноазиатских государств.
17 См.: ПикулинаМ.Л. Указ. соч.
18 См.: Ауелбаев Б., Ержанов Т. Указ. соч.
Странам Центральной Азии следует отказаться от прямого сопоставления ценовых параметров на поставляемые водные и энергетические ресурсы, поскольку это затрудняет выработку согласованного механизма их использования. Кроме того, страны региона должны учитывать косвенные потери, связанные с последствиями нарушения доступа к водно-энергетическим ресурсам. Речь может идти о создании надгосударственного органа из представителей стран региона, наделенных правом выработки согласованной политики в использовании водно-энергетического потенциала, ведущего учет всей совокупности выгод и потерь каждой из стран. Это предполагает разработку совместного баланса по управлению водно-энергетическими ресурсами региона. В его основе должен лежать расчет потребностей каждой из стран региона в водных и энергетических ресурсах и поиск возможностей компромисса в их использовании. Без взаимного учета интересов страны региона не смогут достичь такого компромисса. Возврат к советской системе лимитированной подачи воды и системе компенсаций позволит улучшить межгосударственные отношения и будет отвечать интересам всех сторон.
Строительство водно-энергетических объектов странами верховья приведет к дальнейшему ущемлению интересов стран низовья, которые при нынешнем режиме использования действующих водохранилищ и так не имеют перспектив улучшить ситуацию с доступом к водным ресурсам.
На протяжении более чем двадцати лет в странах верховья и низовья трансграничных рек проходят диаметрально противоположные процессы. В то время как страны нижнего течения разрабатывают программы по снижению дефицита водных ресурсов (последний пример — утверждение в апреле 2014 г. президентом Казахстана программы управления водными ресурсами), страны верховья прорабатывают масштабные планы по строительству новых крупных ГЭС, за счет которых предполагается решить экономические проблемы. Данный курс последовательно проводят Таджикистан и Кыргызстан, которые намерены в больших объемах использовать водные ресурсы. Тем более что для этого есть определенные условия: из 49 куб. км водных ресурсов, формирующихся в Кыргызстане, страна использует около 25%, что позволяет строить планы по увеличению данного показателя19.
Переговоры стран, расположенных в верхнем и нижнем течении рек, должны выходить за рамки величин сбрасываемых объемов воды и показателей выработки электроэнергии. Речь должна идти о разработке совместных действий, охватывающих работы по укреплению берегов, решению экологических проблем, формированию общего рынка электроэнергии и учету потребностей стран нижнего течения в водных ресурсах в летний период. Только в этом случае страны ЦА смогут снять острые противоречия и установить добрососедское взаимодействие. В противном случае в отношениях между странами региона по-прежнему будет использоваться энергетический шантаж.
Таким образом, только через формирование механизма совместного управления водно-энергетическими ресурсами страны региона могут создать условия для устойчивого развития и уменьшить конфликтный потенциал. Соответственно, для пяти центральноазиатских государств ключевой задачей остается разработка совместных действий по использованию и охране водных ресурсов Амударьи и Сырдарьи20.
19 См.: Януш-Павлетта Б. Правовые механизмы сотрудничества в области управления трансграничными водотоками в Центральной Азии // Центральноазиатская научно-практическая конференция «Водному сотрудничеству стран Центральной Азии — 20 лет: опыт прошлого и задачи будущего». Алматы, 20—21 сентября 2012. Казахстан: Казахско-Германский университет, 2012. С. 14—15.
20 См.: Кипшакбаев Н.К. Водному сотрудничеству стран Центральной Азии — 20 лет: опыт прошлого и проблемы будущего // Водное хозяйство Казахстана, 2013, № 2 (52). С. 15—20.
