CC BY
65
ББК Ф01 + 46
Е.Г. Прилукова
ПОЛИТИЧЕСКИЙ МИР КАК ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Следует отметить, что современные средства массовой информации все чаще берут на себя функции политической власти, в результате чего, по нашему мнению, происходит виртуализация политической жизни. Руководствуясь методологическим положением о том, что виртуальная реальность есть отражение действительности в сознании человека и как реальная наличность есть результат развития материальной и духовной деятельности людей, (следовательно, зафиксированный результат (как бы «вплетенный в ткань сознания») в общезначимой и общепринятой форме существования), мы попытаемся рассмотреть становление виртуальной политической реальности в современном обществе.
Сегодня, как справедливо указывают многие исследователи СМИ, масс-медиа является не только фабрикой грез, но и гигантским каналом образцов поведения, который репродуцирует иллюзии, распространяет стандарты чувств и поступков, принимаемых в обществе за идеалы нашего времени. Не стала исключением в этом плане и политическая сфера. Поэтому мы видим в современных медиа-технологиях силу, создающую виртуальную политическую реальность и управляющую обществом. Борьба за умы людей все сильнее связывается с борьбой за масс-медиа. Новоявленные революционеры предпочитают штурмовать не банки, почту и мосты, а телестудии. Это объясняется тем, что СМИ конструируют российскую политическую реальность, дают ориентиры и смыслы жизни и деятельности человека в политической сфере. У политического телевещания есть как сторонники, так и противники. Тем не менее, парадокс заключается в том, что эта «отчужденная и заклейменная» реальность общепонятна как для потребителей, так и для ее активных созидателей: и однозначность и полисемичность, вариантность и инвариантность аспектов реальности разделяется сообществом людей. Стало быть, эта реальность владеет атрибутами необходимости и однозначности, многоуровности и обоснованности, в силу которых она становится общим достоянием и источником манипуляции сознанием, формирует общую локальность, когда мир становится «глобальной деревней». Иначе говоря, виртуализация отменяет дистанцию между соседом и далеким иноземцем, поскольку ликвидирует присутствие Другого в Реальном: соседи и иноземцы — все равны в их призрачном присутствии на телеэкране или мониторе. Визуальная, звуковая и сигнальная связь позволяют жителям планеты в еще большей степени использовать все виды информации; в условиях массового общества формируется индустрия политического сознания.
Мы исходим из того, что масс-медийная реальность зафиксирована в общезначимой и общепринятой форме существования. Все человеческие аффекты — любовь и ненависть, вера и безверие, надежда и чувство безысходности, и множество других— находят в ней общезначимое выражение. Реальность как действительность объективируется, находит свое выражение в теле-реальности: например, в эмпирической реальности индивидуальная любовь возникает и исчезает (любовь дискретна) при отсутствии «всеобщей вечной любви», но в теле-реальности она продолжает существовать как общезначимый феномен в континуальном и темпоральном пространстве, при этом размытая индивидуальной виртуальностью.
Все политические телевизионные образы, несмотря на их жанровые различия, представляют на телеэкране вереницу сюжетов, сливаясь в единое целое. Политический мир на экране выглядит как единая нескончаемая серия. Даже трансляция с заседаний государственной Думы или Правительства превращается в телесериал. Экранная реальность начинает порождать новые мифы, которые затем транслирует телеэкран, что особенно хорошо видно в детских играх (дети самые искренний и чуткий барометр) — все чаще встречаются герои из фильмов (ниндзя, инопланетяне, киборги). Телевиртуальность из условности превращается в безусловность, реальность заменяется «иперреальнос-тыо», отмечает большинство теоретиков постмодернизма (Р. Барт, Ж. Бодрийяр, Ж.-Ф. Лиотар и др).
Таким образом, можно смело предположить, что современные телевизионные образы задают реальность, формируют социальные представления и создают возможность для формирования общества тотального контроля. Четвертая власть уже растворяется в процессах мгновенной передачи информации, за которую, как это не печально, никто по-настоящему не несет ответственности. При этом сами понятия медиа и медиатизации, то есть посредничества, порождают теперь тенденцию к исчезновению в коротком замыкании, в кольце обратной связи, которая решительно отменяет необходимость независимости информации и, в особенности, ее рациональной интерпретации.
Компьютеризация вынуждает общество развиваться парадоксами, с одной стороны, «мировая деревня» Маклюэна: все разбрелись по своим «пещерам», но с другой — все сплелись в невиданный раньше клубок. В пространстве информационных сетей каждый сидит перед экраном своего персонального компьютера, телевизора и в то же время
Серия «Социально-гуманитарные науки», выпуск 9
83
Политология
каждый — частичка невидимого, добровольного, анонимного сообщества. В этом пространстве рождаются научные, технические и социальные проблемы, происходят конференции, выставки. Здесь в «киберспейсе» справляют своп ритуалы многочисленные и разнообразные архаисты от кибернетики, которые тщательно артикулируют родство своей нарождающейся культуры с ее древним синкретизмом, который обуславливал единство поэта и толпы.
В процессе массовой коммуникации происходит взаимодействие трех миров: мира, отраженного в сознании аудитории, мира, отраженного в массовой информации и собственно самой социальной реальности.
А. Тоффлер отмечает, что политики сегодня не успевают следить за событиями, решения нередко принимаются после совершения событий. Политическая информация достигает лицо, принимающее решение, только пройдя через лабиринт вносящих искажения зеркал. Более того, информация превращается в объект все более утонченной политической манипуляции. Власть постепенно растворяется в потоке коммуникации. Абсолютно очевидно, что каждый переломный момент истории, каждый новый исторический этап сопровождается захватом власти новым средством коммуникации.
В современной политике исход схваток между различными партиями, движениями и лидерами решается не на улице и же в парламенте, а на экране. Проигрывает тот, в чьем арсенале имеются лишь слова да танки, но нет теле- и видеокамеры. А тот, кто выигрывает, должен выиграть и на экране визуально: он должен создать видео- и телеизображение самой победы. Для того, чтобы и общество восприня-
ло политическую победу таковой, ее должна запечатлеть камера. Телевидение — это репрезентация реальности. На телевидении и в современных средствах коммуникации принимаются все меры, чтобы исчезла дистанция между самим событием и его репрезентацией, чтобы событие доходило до зрителя в тот самый момент, когда оно совершается.
Современный экран показывает нам политическую жизнь и нам кажется, что мы все видим своими глазами и не верить им (глазам), у нас нет оснований, Нам кажется, что все политические события показываются непосредственно. Однако мы забываем, что между реальностью и нами уже есть посредники в виде сценаристов, режиссеров, операторов, журналистов, ведущих, программистов и т. д. Мы уже видим мир не своими глазами. В лучшем случае мы видим сходство с политической реальностью на экране, а не ее саму, но зрелище нас притягивает. Это справедливо в отношении всех окружающих нас образов, которые мы постоянно видим, на телеэкране. Считается, что множество современных электронных (прежде всего телевизионных) образов свидетельствует о мире политического с трогательной искренностью и доверчивой непосредственностью. Мы, не задумываясь, верим в их реалистичность. Однако мы глубоко ошибаемся. Они только кажутся похожими на предметы, события, лица. Или, вернее сказать, они вправду похожи на реальность, но сама их похожесть «дьявольская». Создаваемые на экране картины нашей жизни, при своем внешнем сходстве имеют мало общего с ней. И, тем не менее, если ранее эталоном художественного произведения была сама реальность, то теперь жизнь на экране является эталоном для самой реальности.
84
Вестник ЮУрГУ, № 24(96), 2007
