CC BY
128
© В.И. Мажников, 2009
ПОЛИТОЛОГИЯ
УДК 321.02 ББК 66.041.331
ПОЛИТИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ В СТРУКТУРЕ АРХАИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА
В.И. Мажников
Предпринята попытка анализа природы, причин, особенностей развития политических конфликтов в структуре архаичной власти на разных этапах ее эволюции. Устанавливается та политическая организация архаического общества, при которой формируются политические конфликты. Рассмотрен ряд подходов по проблеме политических отношений в архаических обществах.
Ключевые слова: политические отношения, политический конфликт, архаическая власть, архаическое общество.
Можно ли говорить о существовании политических конфликтов в архаичных цивилизациях? Очевидно, что ответ на этот вопрос следует искать в контексте решения более общей проблемы, а именно, можно ли считать, что в таких обществах вообще существует политика, более или менее сложившаяся политическая система? Если мы получаем положительный ответ, то логично возникают следующие вопросы, какова природа, причины, динамика, типология политических конфликтов в условиях архаичной организации власти. Каким образом при такой организации власти осуществлялось управление политическими конфликтами, их предупреждение и т. д.
Для многих авторов система родства теоретически исключает политические отношения, а значит и возможность существования политических конфликтов, например, в
марксистской теории, где классовое общество и государство возникают из «разложения первобытных общностей», где появление политики совпадает с уничтожением «кровных личных связей». В самом деле, определяющая черта марксистского понимания политики -отнесение к политическим лишь отношений, присущих общественным организмам, располагающим уже сложившейся в целом классовой структурой и потому имеющим ту или иную форму государственной организации. Это вполне очевидно следует из ленинского определения политики: «Политика есть участие в делах государства, направление государства, определение форм, задач, содержания деятельности государства» [5, с.340].
Само собой разумеется, марксистская теория ни в коей мере не отрицает существования определенных органов и механизмов руководства обществом, а стало быть, осуществления власти и властвования и в доклассовых общественных организмах. Однако деятельность этих органов и механизмов по самой своей направленности принципиально
отлична от аналогичной деятельности в обществе классовом. Именно поэтому для обозначения отношений власти и властвования в доклассовом обществе советскими этнографами и был предложен термин «потестарный», к настоящему времени достаточно утвердившийся в отечественной этнографической литературе [2, с. 15; 4, с.24 ].
В своеобразных формах это отрицание политического в родовом обществе обнаруживается в философской традиции. Особенно в феноменологии Гегеля, который противопоставляет параллельно универсальное и частное, государство и семью, мужской план (который является областью политики и, соответственно, является высшим) и женский план.
Между тем в западной политической антропологии политическими считаются отношения власти и властвования в обществах без антагонистических классов (во всяком случае, в их сложившейся форме), а соответственно и без присущего классовому обществу надстроечного оформления. Как замечает Ж. Баландье, «политическая антропология, (западная, прим. М.В.) далекая от понимания родства и политического в качестве понятий, исключающих друг друга или противостоящих один другому, обнаруживает сложные связи, существующие между двумя системами. Именно благодаря исследованиям политических антропологов была открыта граница, прочерченная между родством и политическим» [1, с.56-57]. В чем же находит свое выражение политическое в системе родства? Каковы те основные элементы, из которых складываются, с точки зрения, западных антропологов, политические отношения в родовых обществах? По мнению самого Ж. Баландье «рассматриваемые с функциональной точки зрения, родовые общества проявляют себя как «корпоративные группы»: они имеют символы, общие всем их членам, предписывают различные формы деятельности и противостоят некоторым образом одни другим в качестве различных объединений. Политическое значение (курсив М.В.) рода является, прежде всего, следствием этой функциональной характеристики, ибо их политическая роль больше определена, исходя из их взаимных отношений, чем из внутренних отношений, их конституирующих» [1, с.58-59]. И далее,
«...Политическая жизнь обнаруживается, прежде всего, через союзы и столкновения, через слияния и разделения, которые задевают родовые группы, через переустройство территориальных структур» [1, с.60].
Авторы коллективного труда «Политическая антропология», опубликованного в 1966г. под редакцией Марка Шварца, Виктора Тернера и Артура Тадена, сделали попытку определить, что есть политический процесс и политика в широком смысле слова. «Политика характеризуется обязательным наличием целей, точнее, групповых целей, хотя индивидуальные, частные цели и интересы постоянно присутствуют и даже могут определять групповые, если речь идет особенно об интересах лидеров, которые формулируют цели от имени группы. Такими целями может быть достижение новой системы межгрупповых отношений или отношений группы с институтами, с которыми они находятся в фундаментальных связях (например, государство). Чаще всего - это борьба за статус и ресурсы, независимость, ведение войны или достижение мира, распределение должностей, титулов и ролей, за которые происходит постоянная конкуренция между членами группы или между представителями разных групп в едином политическом пространстве. Политика чаще всего направлена на устранение разногласий и споров в конкурентном мире групповых человеческих отношений, но она же может иметь целью создание таких разногласий и конфликтов. Таким образом, «прилагательное слово «политическое» можно применить ко всему, что носит публичный характер, содержит целеполагание и включает вопрос о властных полномочиях и контроле среди отдельных индивидов определенного общества или группы...» [7, р. 7].
Следовательно, конфликты приобретают статус политических на таком этапе эволюции архаичных обществ, когда возникают групповые интересы и цели по поводу распределения властных полномочий. Вопрос заключается в том, когда формируются такие условия, на каком этапе, и в чем особенности этих первых конфликтов.
Но в тоже время, признавая существование политических отношений в архаических обществах, западная классическая антропо-
логии в целом скептически оценивала роль и значение каких либо конфликтов, столкновений, протестов в таких обществах. Доказывалось, что при относительно низком уровне техники, отсутствии письменной трансляции культуры, низком уровне структурной дифференциации и, самое важное - при укорененности символической и организационной деятельности, имеющей центральное для общества значение в его первичных (главным образом родственных и территориальных) ячейках, конфликты, восстания и протест не могут быть организационно и символически выражены сколько-нибудь отчетливым образом. Соответственно, как казалось, процессы изменений в первобытных обществах лишь изредка приводят к возникновению новых культурных символов, концепций социального порядка и новых отношений [6, с.95]. Как отмечает Ш. Эйзенштадт, «недавние археологические и антропологические исследования дают более динамическую картину, показывающую, как могла произойти эта трансформация. Источники указывают, что в большинстве первобытных обществ существовал потенциал преобразующих изменений. Этот потенциал складывался в первобытных обществах постольку, поскольку в них возникали трения между различными культурными моделями или кодами, а также трения между подобными кодами и различными структурными принципами (например, достижительные против аскриптивных). К тому же эти принципы сплетались с такими структурными категориями, как возраст, отношения родства или территориальная принадлежность, и с отдельными группами и интересами. Эти трения часто вели к расхождению и конфликтам между политическим и социальным статусом, а также к социальной дифференциации и соперничеству между теми группами, которые специализировались на разработке моделей культурного порядка, и теми, у кого сосредоточивались богатство или политическая власть» [6, с. 96].
Из-за синкретизма политического и социального в архаичных обществах возникают трудности дифференциации, собственно политических и социальных конфликтов. Возникающие конфликты по любому поводу одновременно носили политический характер в силу
нерасчленнености политического и социального. По мере специализации и отделении социального и политического происходит формирование политических конфликтов как специфического вида отношений, отличного от других видов отношений. Политические конфликты приобретают свою специфику.
Характер и содержание политических конфликтов менялся в процессе эволюции форм организации, институтов власти политических отношений в архаичных обществах. В современной политической антропологии существуют различные подходы к классификации этапов эволюции институтов власти в архаичных обществах. В 60е гг. в западной антропологии широкое распространение получила модель М. Фрида, включающая эгалитарное, ранжированное и стратифицированные общества как последовательные ступени, предшествующие государственной организации. Отдельные элементы этой модели в последние годы подверглись в зарубежной литературе довольно обоснованной критике. В целом, однако, концепция М. Фрида остается достаточно эффективным инструментом политико-антропологического исследования [4, с.14 ].
Тем не менее, если располагать формы организации политических отношений в эволюционной последовательности то первой такой формой оказываются такие политические отношения, которые можно определить как отношения родства. Власть в этой первичной форме не является собственно властью в известном смысле слова как принуждение по преимуществу. В рамках данных локальных групп она реализуется на основе авторитета коллектива или индивида. Или правильнее будет говорить о власти коллектива, реализуемая через авторитет индивида выполняющего функции лидера в той или иной ситуации. Главная функция лидера локальной группы «.сводилась к тому, чтобы щедрой рукой раздавать другим все то, что ему удавалось сделать, добыть, приобрести. В обмен за эти щедрые раздачи он по закону эквивалента приобретал высокий престиж, способствовавший его авторитету в группе (слово лидера - закон для остальных)» [3, с.23]. Авторитет лидера выполнял стабилизирующую функцию в жизнедеятельности родовой общности. Кон-
фликты, если они и возникали внутри локальной группы, были связаны с тем или иным нарушением фундаментального принципа отношений - эквивалентного обмена. Можно предположить, что возникающие конфликты разрешаются в первую очередь коллективно. Иными словами общность, первобытный коллектив является основным субъектом политических конфликтов на этой первичной стадии эволюции политических отношений.
Развитие отношений родства, приобретение ими универсальности привело к искусственному их конструированию, к возникновению фиктивного родства (курсив мой) [4, с.117]. « .По мере развития того или иного общества на формально старой основе складываются новые, все более усложняющиеся типы связей. И характерной их чертой нередко служит как раз все возрастающая фиктивность родственных отношений» [4, с.118]. Таким образом, создаются условия для возникновения противоречий между этими двумя формами родства. Оно становится инструментом политической борьбы. Манипуляции родством, в этих условиях, часто приводят к возникновению политических конфликтов.
На смену отношениям родства приходит новая форма организации - сегментарная. Концепция сегментарной организации общества была предложена британскими антропологами, в первую очередь Э. Эванс-Причардом и М. Фортесом, в конце 30х годов и основывалась на тезисе о функционировании в качестве политической структуры системы сегментных линиджей. Малые родственные группы объединяют людей по признаку происхождения от одного предка, в то время как сегменты более высоких таксономических ступеней по необходимости в той или иной мере совпадают с территориальными подразделениями. Иными словами новая форма организации потестарных отношений строится на сочетании кровно-родственных и территориальных принципов организации. В качестве необходимого условия действия такого рода системы трактовались отношения «дополняющей оппозиции»: сегменты одного уровня, входящие в состав более крупного линиджа, находятся между собой в отношениях конфликта, однако вместе противостоят любому такому же сегменту, но принадлежащему к другому крупно-
му линиджу. «Соединение родов внутри сегментарного общества не осуществляется механически, но происходит в соответствии с формулой чередующихся противостояний и союзов: группы, происходящие от одного и того же предка и равнозначные, противостоят между собой, но оказываются объединенными и солидарными внутри непосредственно высшего объединения, каким являются они сами в отношении противостояния со своими гомологичными группами» [1, с.58-59]. В сегментарном обществе, таким образом, происходит разделение конфликта на внутренний и внешний, внутригрупповой и межгрупповой конфликты. Внешние конфликты в отличии от внутренних по своей сути носят политический характер, так как в целом всякие внешние отношения рода являются в первую очередь политическими отношениями, либо они проявляются как таковые (в случае войны), либо они косвенно обладают этим свойством (через брачные обмены, ритуалы и т. д.) [8].
Неустойчивость «поддерживающих структур», которые созданы «посредством союзов и меняющихся комбинаций, реализованных между сегментами» порождает нестабильность политической власти [1, с.60]. Политический конфликт приобретает в силу этого факта особый характер; он не приводит к изменению системы, а выполняет функции приспособления новых составляющих ее элементов. Конфликт находит свое выражение в отделениях, перегруппировках или в новых коалициях и т. д.
В структуре сегментарных обществ получает свое дальнейшее развитие система возрастных группирований, представляющих, в сущности, логическое развитие изначального разделения. «В самом деле, истоки системы возрастных группирований заключены в половозрастном разделении труда, возникавшем на самой заре человеческого общества, иными словами, в различии функций членов общества, естественно образующих особые возрастные группы. Дальнейшее развитие ведет затем к институционализации этих групп, превращению их в возрастные классы (курсив мой). Последние же образуют уже достаточно развитую систему разделения членов общества не только по функциональному признаку, но и по уровню социальной ответственности, а главное - по степени доступа к такой ответственности» (4,
с.120). Появление группы лиц имеющих право на ответственность формирует определенную структуру власти и властных отношений. В целом система возрастных классов уже выражает и закрепляет неравенство в социальной структуре. Такого неравенства нет в принципе между лицами, относящимися к одному и тому же классу, но между классами оно существует и вполне ощутимо, даже если и не принимает характера властных отношений. И более того, такое неравенство отнюдь не неизменно остается только функциональным. Со временем все важнее и заметнее становится то, что оно, чем дальше, тем больше проявляется как раз в отношении доступа к активным и престижным позициям в коллективе.
Предметом политических конфликтов в сегментарных обществах становится, по существу, генеалогическая структура, которой можно манипулировать, чтобы узаконить фактическую власть.
Источниками политических конфликтов являются неравенства генеалогического, ритуального, экономического плана. Клановые или родовые специализации, три статуса, вытекающие из системы возрастных классов, различные или неравные права на землю и скот определяют политическую жизнь сегментарных обществ, так же как противостояния и коалиции родовых и территориальных объединений.
Важнейшим условием дальнейшего развития и углубления политических конфликтов в архаическом обществе стало формирование в процессе общественного разделения труда потребности в специализации руководством обществом. Постепенное формирование слоя людей занятых организационно-управленческим трудом сопровождалось в общественном сознании ростом престижа данного вида деятельности. Причастность к этой деятельности давала возможность получения относительно большей, чем у рядовых соплеменников доли общественного продукта. Привилегированное положение образовавшейся группы по управлению обществом неизбежно закрепляется идеологически. Таким образом, доступ к руководству обществом открывает помимо шансов на большую долю продукта еще и возможности относительно быстрого и стабильного повышения социального статуса лиц, выполняющих функции такого руководства и соответ-
ственно тех общинных коллективов, которые возглавляются этими лицами. На начальных этапах институционализации власти статус коллектива следует за статусом индивида, но в дальнейшем по мере все большей специализации и дифференциации функций управления статус индивида становится наследственным, превращаясь в «присвоенный» аскрептивный статус и соответственно менее зависимый от мнения коллектива. Вряд ли можно говорить серьезно о существовании конфликта между управляющими и управляемыми в условиях, когда доминирует идеология взаимных обязательств, предполагающая обоюдную помощь и поддержку между вождем, с одной стороны и рядовыми соплеменниками - с другой стороны. Конечно, такую идеологию нельзя считать абсолютно реализуемой, она допускает определенную неэквивалентность при выполнении сторонами своих обязательств, но эти отношения нельзя назвать конфликтными.
Следует подчеркнуть, что необходимость специализации власти осознается членами общины как условие обеспечивающие устойчивость и стабильность общества перед лицом внешних конфликтов. Но это не изменяет того обстоятельства, что во внутренней практике политические отношения между управляющими и управляемыми, становясь все более ассиметричными, выливаются в конфликтные отношения по мере складывания политической организации.
Одним из самых распространенных путей по которому осуществлялась институционализация политической власти отделенной от народа был военный. Главными механизмами полито-генеза при этом служат военно-демократические и военно-иерахические структуры организации власти. Их появление связано с возрастанием роли войны и военной деятельности в жизни общества. Война становиться специализированным видом труда. Происходит возвышение военных предводителей, а вместе с ними складывается и особая прослойка воинов которым, война и военный грабеж давали главный, а затем и единственный источник дохода. Появление данной группы индивидов становилось фактором, увеличивающим общую агрессивность в отношениях между общностями. Сгруппировавшись вокруг вождя вооруженная дружина создавала внутри племени относительно независимую
структуру, на которую вождь мог опереться в случае конфликта с родо-племенной аристократией. Тем не менее, не следует переоценивать значение военной дружины в политической системе данного общества. По-прежнему, важное место в ней занимало народное ополчение, включающее всех мужчин способных носить оружие. Это создавало условия для достаточно устойчивого и стабильного существования данной политической системы, в которой народное ополчение и народное собрание выполняло своего рода посреднические функции между старой и новой аристократией. Как известно, такая форма организации власти, где основными составными частями были народное собрание, совет старейшин и вождь обозначается как «военная демократия». Военная, во-первых, потому что народное собрание состояло не просто из общинников, а из вооруженного народа, то есть воинов, и, во-вторых, это положение военного вождя как самостоятельного субъекта политической власти. Демократическая сторона данного типа организации политической власти находит свое выражение в том, что народное собрание и совет старейшин были достаточно эффективными институтами управления, которые реально могли оказывать влияние на динамику политических конфликтов и выступать в качестве полноправных субъектов данного типа конфликтов. Конечно, нельзя абсолютизировать эту сторону данной политической структуры, так как существовали определенные элементы неравенства, в частности первоначальная идея равенства при дележе добычи перерождалась в представление, что всякий воин, участвовавший в походе, имеет право на свою долю добычи. Но размеры и качество такой доли теперь уже зависели от положения в военной иерархии [4, с. 146]. Это нашло свое отражение в нормах раздела, сложившиеся у тех народов, которые прошли стадию военно-демократической организации.
Трансформация военной демократии как формы организации власти происходила по мере нарастания масштабности и интенсивности конфликтов между главным образом военным вождем и общинной аристократией, а также народным собранием. Имея возможность, опираясь на военную дружину, быть относительно независимым от авторитета традиции военный вождь мог успешно соперничать с родо-племен-ной аристократий за власть и влияние. И в слу-
чае необходимости вождь оказывался в состоянии, опираясь на дружину, навязать этой аристократии свою волю. И наоборот, окружение вождя могли прибегнуть к его авторитету в своем соперничестве с традиционной знатью.
Как отмечает Л.Е. Куббель, «борьба между старой родо-племенной аристократией и новой знатью военного происхождения, которая может быть обозначена, если иметь в виду общества раннеклассовые, термином «царские люди» (понятно, достаточно условным), была в мировой истории явлением универсальным. Как общее правило, верх в этой борьбе одерживала новая аристократия, традиционная родо-племен-ная верхушка оттеснялась на второй план. Конечно, эта верхушка сопротивлялась, и в отдельных конкретных случаях такое сопротивление могло быть и упорным и успешным (вероятно, именно так и обстояло дело в обществах, пошедших по аристократическому пути политоге-неза). Но, в целом в той мере, в какой новая знать не пыталась покуситься на собственность, которой уже располагала старая аристократия, дело обычно завершалось компромиссом в той или иной его форме, тем более что именно военная аристократия оказывалась еще и одним из самых надежных противовесов возраставшему недовольству и сопротивлению рядовых соплеменников» [4, с. 148].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Баландье, Ж. Политическая антропология / Ж. Баландье. - М.: Научный мир, 2001 - 204с.
2. Бромлей, Ю.В. Этнос и этнография / Ю.В. Бромлей. - М.: Наука, 1973 - 284с.
3. Васильев, Л.С. История Востока / Л. С. Васильев. в 2х т. Т.1:Учеб. по спец. «История» - М.: Высш. шк., 1998. - 495с.
4. Куббель, Л.Е. Очерки потестарно-политичес-кой этнографии /Л.Е. Куббель. - М.: Наука, 1988. -267с.
5. Ленин, В.И. План статьи «К вопросу о роли государства» / В.И. Ленин. - ПСС. Т.33. М.: Политиздат, 1967. - 433с.
6. Эйзенштадт, Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций / Ш. Эйзенштадт. - М.: Аспект Пресс, 1999. - 416с.
7. Swartz, M., Turner, V., and Tuden, A. Introduction // Political Anthropology / M. Swartz, V. Turner, and A. Tuden - Chicago: Aldine, 1966.
8. Smith, M.G. Government in Zazzau 1800-1950 / M.G. Smith. - Londres, 1960.
POLITICAL CONFLICTS IN THE STRUCTURE OF AN ARCHAIC SOCIETY
V.I. Mazhnikov
This paper deals with the nature, causes, specific features of political conflicts in the archaic power structure at the different stages of its evolution. The author reveals the political organization of an archaic society which produces political conflicts. Moreover, some approaches to the problem of political relations in archaic societies are considered.
Key words: political relations, political conflict, archaic power, archaic society.
