CC BY
48
Политическая ответственность в случае насильственного и ненасильственного перехода власти
А.В. Каменский
Прежде всего следует условиться о том, что именно понимается под политической ответственностью. В нашем понимании политическая ответственность представляет собой обязанность субъекта принимать решения и осуществлять действия в целях должной реализации своих политических полномочий (политического мандата) и претерпевать неблагоприятные последствия в случае неисполнения или ненадлежащего их исполнения, возникающая в связи с участием субъекта в политических отношениях.
Вышеуказанное понимание политической ответственности — во-первых, как двуаспектного явления, сочетающего в себе активный и ретроспективный элементы1; во-вторых, как явления, находящегося на пересечении политики и права, — вытекает из природы политической ответственности, представляющей собой одну из разновидностей социальной ответственности и трактовки «политики» как совокупности отношений, складывающихся в результате взаимодействия групп по поводу завоевания, удержания и использования государственной власти в целях реализации своих общественно значимых интересов2.
В контексте дискуссии о соотношении политической и юридической, в частности, конституционно-правовой, ответственности, отметим, что, на наш взгляд, справедливым представляется подход, согласно которому конституционная ответственность есть ответственность политическая; при этом последняя может обретать различные формы юридической ответственности, в том числе уголовно-правовую как наиболее серьезную. Обоснованием является как раз понимание политики как совокупности общественных отношений, часть из которых урегулирована правовыми нормами, в то время как другая часть находится в сфере действия иных социальных регуляторов. Таким образом, некоторые политические отношения являются одновременно правоотношениями. Соответственно, политическая ответственность также может обретать форму юридической ответственности либо оставаться за пределами правового регулирования.
1 Применительно именно к политической ответственности аналогичная постановка вопроса встречается в следующих монографиях: Черныш А.М. Политическая ответственность в системе социалистического народовластия. Харьков: Изд-во при Харьковском государственном университете издательского объединения «Вища школа», 1987. С. 35-44; Буханов М.В. Позитивная ответственность политической власти: поиск теоретического обоснования. М.: Б.м., 2010.
2 Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов / А.И. Соловьев. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Аспект Пресс, 2008. С. 36.
88
Выпуск 3 2013
А.В. Каменский
Аналогичное понимание соотношения политической и юридической ответственности можно обнаружить как в документах международных организаций3, так и в научной литературе4.
После объяснения своего понимания политической ответственности автору хотелось бы остановиться на некоторых ее теоретических и прикладных аспектах в контексте насильственного (революционного) и ненасильственного перехода власти, поскольку политическая ответственность, как правило, обсуждается в условиях демократической смены власти в ее традиционных (прежде всего негативных) формах — выборы, отставка и др.
Насильственный (революционный) переход власти
Исходя из философско-социологического понимания ответственности, ее конструкция предполагает безусловное наличие субъекта, объекта ответственности (сферы ответственности) и некоего «авторитета» (инстанции ответственности). Ответственность предполагает наличие установленной модели должного, ожидаемого поведения, а также свободу и возможность его воплощения в действительность. Для политической ответственности вышесказанное означает, что ее предпосылкой будет предоставление субъекту ответственности определенных полномочий (политического мандата), которыми последний сможет распоряжаться.
Сопоставив действующую систему международных отношений с вопросами ответственности власти, можно прийти к выводу о том, что реализация представляемой конструкции политической ответственности осуществляется в рамках государств. В национальных границах сосредоточивается «авторитет» (народ), санкционирующий определенное желаемое поведение (через формирование нравственных норм, принятие правовых норм, легитимацию органов государственной власти) и предоставляющий полномочия для его реализации (через выборные процедуры), а также призывающий к ответу в случае нарушения установленных правил поведения. Однако последние десятилетия демонстрируют все большее разрушение вышеуказанной конструкции.
Политическая ответственность в экстраординарных ситуациях (в том числе в случае насильственной смены власти) предполагает наличие трех ключевых субъектов отношений: действующего правительства, оппозиции (повстанческого движения) и международного сообщества5. Как свидетельствовалось выше,
3 См., например: European Commission for democracy through law (Venice Commission). Report on the relationship between political and criminal ministerial responsibility (adopted by theVenice Commission at its 94th Plenary Session (Venice, 8-9 March 2013). P. 4.
4 Виноградов В.А. Конституционная ответственность: вопросы теории и правовое регулирование. М.: Б/и, 2000. С. 22-23.
5 Термин «международное сообщество» используется, в частности, в рамках концепции «Global responsibility to protect» (R2P), предполагающей право и обязанность международного сообщества оказывать содействие и помощь государствам для защиты населения, а также в случаях, если государство не в силах выполнить соответствующие обязательства. См., например: Glanville L. The International Community’s Responsibility to Protect // Global Responsibility to Protect 2, no. 3 (2010), P. 287-306. Кстати, политическая ответственность, с одной стороны, вступает с вышеуказанной доктриной в противоречие, с другой стороны, является абсолютно органичным ее дополнением.
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ И ГОСУДАРСТВЕННО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ
89
Научная дискуссия
предпосылкой политической ответственности в каждом случае является предоставление определенных политических полномочий (статуса) субъекту ответственности. Исходя из принципов суверенитета и невмешательства во внутренние дела, источником полномочий традиционно выступает внутренний субъект, устанавливающий правила поведения («должное») и становящийся инстанцией ответственности.
В данном контексте возникает вопрос о легитимации соответствующих действий, имеющий решающее значение. Что произошло в случае с Ливией и Сирией? Источником полномочий выступило международное сообщество или, вернее, отдельные иностранные государства (Франция, США и др.), признавшие оппозиционные институты в качестве полноценных субъектов и представителей их народов (Переходный национальный совет Ливийской Республики) или даже способствовавшие их созданию (Национальная коалиция сирийских революционных и оппозиционных сил). Однако с течением времени «авторитет» — отдельные иностранные государства (внешние субъекты) — неизбежно замещаются народом (внут рен ним субъектом), соот вет ственно чему изменяются политические нормы («должное»), основанные на ценностях не западного (демократического), а именно своего мира.
В политических нормах как нормах социальных, как воплощении политической культуры лежит цивилизационный код соответствующего народа, складывавшийся веками. Возникающий ценностный диссонанс приводит к трансформации умеренных движений в движения, проповедующие исламский фундаментализм как идеологическое выражение приверженности традиционному обществу, либо к их замещению подобными группами (своего рода также политическая ответственность)6.
В качестве других примеров можно назвать Белоруссию, Венесуэлу и прочие «государства-изгои». Оставляя в стороне какие-либо оценочные суждения, можно констатировать сложившуюся в последнее время практику давления европейских стран и США на соответствующие государства с использованием различного инструментария, в том числе апеллирующего к оценке политических действий правящих элит. Развитые государства в рассматриваемом случае становятся дополнительным «авторитетом» (наряду с внутригосударственным, «народным» авторитетом), вырабатывающим в одностороннем порядке правила поведения (нормы), основанные на идентификации западно-либеральных ценностей как общечеловеческих, и призывающим к ответственности за несоответствие им действий соответствующих правящих элит.
Таким образом, разрушение действующей системы международных отношений во внутреннем измерении предполагает изменение «авторитета», вырабатывающего правила поведения («должного»), влияющее на всю конструкцию поли-тическойответственности в рамках государств, а вовнешнем измерении обостряет проблему отсутствия политической ответственности для крупных государств7,
6 Об идеологии исламского фундаментализма см. подробнее: Медушевский А.Н. Социология права. М.: ТЕИС, 2006. С. 136-142.
7 В данном случае речь идет именно о международной ответственности, а не о внутриполитической ответственности глав государств, министров и иных лиц за решения в сфере внешней политики.
90
Выпуск 3 2013
А.В. Каменский
в результате чего не реализуется общая функция ответственности как института, компенсирующего нарушения равновесия в обществе, в том числе в международном сообществе8.
Ненасильственный (демократический) переход власти
Помимо описанных случаев революционных смен политической власти на постсоветском пространстве нам удается наблюдать примеры ненасильственного перехода власти. Его ключевой проблемой является преследование представителей предыдущей политической элиты. Самая существенная сложность, на взгляд автора, заключается в выработке критериев разграничения политической ответственности и политических репрессий. Последние в грузинском и украинском случаях облекаются в юридические формы уголовных процессов, ведущихся хотя и на основе селективности правосудия, однако с формальным соблюдением всех процессуальных гарантий. Примерами подобных процессов на Украине является уголовный процесс, завершившийся осуждением экс-премьер-министра страны Юлии Тимошенко, в Грузии — начавшиеся уголовные преследования в отношении сторонников президента Грузии М. Саакашвили.
С теоретической позиции в данном случае ключевым различием, на наш взгляд, является подмена инстанции ответственности («авторитета»), в качестве которого выступает прежде всего общество. Последнее замещается политическими соперниками, в результате чего разрушается вся конструкция политической ответственности и изменяется ее предназначение.
Вышеуказанные события политической жизни стран постсоветского пространства рождают неотложную необходимость теоретического поиска критериев отграничения политической ответственности и политических репрессий. Вместе с тем следует признать, что подобная повестка актуальна скорее именно для развивающихся обществ, являясь очевидным свидетельством недостатка политической культуры. Подтверждением этому служит вынесенное Европейским Судом по правам человека решение по жалобе Ю. Тимошенко о незаконности ареста. Суд, по сути, отказался рассматривать доводы заявителя и его представителей о политической мотивированности решения об аресте, оговорившись о сложности выявления скрытых мотивов действия государства9. Каких-либо универсальных критериев для разграничения политически нейтральных и репрессивных действий со стороны правящей элиты в настоящее время не существует.
8 Apel K.-O. Das Apriori der Kommunikationsgemeinschaft und die Grundlagen der Ethik: Zum Problem einer rationalen Begrundung der Ethik im Zeitalter der Wissenschaft. In: Transformation der Philosophie. Band 2, Suhrkamp, Frankfurt 1973, S. 360; см. также Kersting W. Vorwort. In: HeidbrinkL. Kritik der Verantwortung. Zu den Grenzen verantwortlichen Handelns in komplexen Kontexten. Velbruck, Weilerstwist 2003, S. 10.
9 См.: решение Европейского Суда по правам человека по делу «Тимошенко против Украины» от 30 апреля 2013 г. (заявление № 49872/11), п.п. 294-301, с соответствующими ссылками на практику Суда.
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ И ГОСУДАРСТВЕННО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ
91
Научная дискуссия
Таким образом, можно констатировать, что политическая ответственность представляет собой сложнейший феномен, находящийся на пересечении различных отраслей научного знания — политологии, юриспруденции, социологии и др. Политическая ответственность возможна как для внутригосударственных политических акторов, так и на международной арене для отдельных государств и иных коллективных субъектов. Разработка соответствующих механизмов и принципов является залогом развития более справедливых отношений.
92
Выпуск 3 2013
