Научная статья на тему 'Политическая культура и традиции горских народов Северного Кавказа'

Политическая культура и традиции горских народов Северного Кавказа Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
1243
167
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
властные отношения на Северном Кавказе / политическая культура Северного Кавказа / политическая традиция Северного Кавказа / power relations in the North Caucasus / the political culture of the North Caucasus / political tradition of the North Caucasus

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Алиев Хадис Ахмадулаевич

В статье исследуются особенности устройства обществ у народов Северного Кавказа с учетом культурных, исторических, ментальных, религиозных и иных социо-психологических факторов и их взаимодействия с властями. В статье также предпринята попытка дать краткое представление о политической культуре Северокавказского региона, о роли тухумно-тейповых отношений, о восприятии власти в сознании народов Северного Кавказа.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

POLITICAL CULTURE AND TRADITIONS OF THE MOUNTAIN PEOPLES OF THE NORTH CAUCASUS

This article investigates particular arrangement of the societies of the peoples of the North Caucasus, taking into account cultural, historical, mental, religious and other socio-psychological factors and their interaction with the authorities. In the article also is done an attempt to give a short presentation of the political culture of the North Caucasus region, the role of tuhumno-teip relations, the perception of power in the minds of the peoples of the North Caucasus.

Текст научной работы на тему «Политическая культура и традиции горских народов Северного Кавказа»

ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И ТРАДИЦИИ ГОРСКИХ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА

Х.А. Алиев

Кафедра философии политики и права МГУ им. М.В. Ломоносова Ломоносовский пр-т, 27-4, Москва, Россия, 119991

В статье исследуются особенности устройства обществ у народов Северного Кавказа с учетом культурных, исторических, ментальных, религиозных и иных социо-психологических факторов и их взаимодействия с властями. В статье также предпринята попытка дать краткое представление о политической культуре Северокавказского региона, о роли тухумно-тейповых отношений, о восприятии власти в сознании народов Северного Кавказа.

Ключевые слова: властные отношения на Северном Кавказе, политическая культура Северного Кавказа, политическая традиция Северного Кавказа.

Кавказские народы по своему менталитету, социально-культурным, психологическим установкам отличны как от европейских, так и от азиатских народов. Если мы говорим о европейской общности народов, об общности исламских народов Востока, то с таким же основанием можно говорить об общности кавказских народов как об особом типе со своими специфическими этнопсихологическими, культурными качествами и характеристиками.

Современная историческая наука считает имеющими полное право на существование гипотезы, утверждающий, что предки нынешних коренных народностей Дагестана, Чечни, Ингушетии, Северного Азербайджана и части Грузии около 5 тыс. лет тому назад составляли единую народность с общей культурой и общим языком. Она свидетельствует и об общности исторических судеб народов Кавказа в их последующем развитии.

Подходя к кавказскому региону и народам, его населяющим, как к уникальному культурно-историческому типу, следует хотя бы в общих чертах обрисовать специфику социально-политической культуры изучаемых народов.

Описывая особенности политической культуры традиционного общества, некоторые исследователи утверждают, что в нем собственно политической сферы жизнедеятельности общества еще нет. Действительно, в таком обществе политика не отделена от экономики, социальных отношений, духовной жизни, что отличает ее от политики современной. Также и политическая культура оказывается вплетенной в культуру экономическую, художественную, религиозную, мифологическую и т.п. и не выступает как самостоятельный вид культуры, но лишь в связи с другими ее видами.

Социальная определенность индивидов, социальных групп в добуржуазных обществах тождественна их политической определенности, то есть они выступают как единая социально-политическая определенность. Отсюда и политическая культура этого типа есть культура социально-политическая.

В силу своего географического положения народы Кавказа на протяжении длительного исторического периода испытывали на себе влияние различных политических систем Передней Азии и Ближнего Востока, древних государственных образований Закавказья, а также значительное влияние многочисленных кочевников евразийских степей.

Можно предположить, что в процессе смены политического влияния различных обществ наступал определенный период, суть которого заключалась в борьбе уже принятых в обществе представлений о политической культуре и привносимых извне. В результате закреплялись те, из которых впоследствии формировались черты, ставшие основой традиционной политической культуры и позволившие в дальнейшем определить ее как специфическую.

Сложившиеся в силу определенных исторических причин социально-политические условия существования народов Северо-Восточного Кавказа нашли отражение в своеобразном понимании горцами социально-политической реальности и в выстраивании ими своего отношения к ней и своего поведения внутри определенных общественных конструкций. На формирование основных концептов, понятий, императивов мировоззренческого компонента политической культуры нахских и дагестанских народов оказывало воздействие большое количество факторов.

Географическая локализация этих народов на перекрестке цивилизаций, на перешейке, соединяющем Восток и Запад, Юг и Север, предопределило притяжение внимания к этому региону со стороны близлежащих государственных образований. В эпоху завоевательных походов и покорения более слабых народов предки дагестанцев и нахов были обречены на уничтожение и поглощение более сильными соседями.

Культура этих народов с древних времен готовила их к сопротивлению внешней агрессии, к выживанию перед лицом могущественных и, казалось бы, непобедимых противников.

М. Мамакаев пишет по этому поводу: «В борьбе за жизнь, в постоянных... сражениях против иноземных вторжений чеченцы создали законы, обычаи и уклад жизни, которые развили у них сильное чувство национальной индивидуальности и целеустремленности. Сила и устойчивость, появившиеся вследствие этих особенностей национального характера, помогли им пронести все эти законы и обычаи сквозь века и даже совмещать многие из них... с новой... действительностью» [3. С. 40—41].

Таким образом, в мировоззренческих схемах, которые формировались в сознании кавказских народов, доминирующими являлись концепты «независимости» и «свободы». Именно эти концепты, в первую очередь, находили отражение в памятниках духовной культуры дагестанцев и нахов, в речи, народных повествованиях, легендах, призывах духовных лидеров и народных правителей, и именно на них в первую очередь обращали внимание сторонние наблюдатели.

Так, категория «свобода» в восприятии чеченцев значит неизмеримо больше, чем о ней говорят традиционные представления в сознании многих других на-

родов, — пишет Лема Усманов. Свобода для чеченцев — не только философия их существования (что, в общем-то, естественно для большинства народов), поскольку именно через это понятие выражаются многие нормы непосредственной жизни и быта людей» [6. С. 31].

Это положение нашло свое отражение и в традиционном гимне Чечни «Смерть или свобода», и даже в ежедневных приветственных и прощальных пожеланиях, которыми обмениваются между собой чеченцы (в их основе лежит слово «марша», т.е. «свобода»). Императив «оставаться свободным» впитывался горцами чуть ли не с молоком матери. Вот что по этому поводу пишет М. Мамакаев: «Свобода, равенство и братство, хотя никем и не были сформулированы... составляли главное начало тейпа...» [3. С. 21].

Весьма содержательны и образны слова Бестужева-Марлинского, в которых он характеризует традиционное вольнолюбие горцев: «Здесь я делаю, что хочу, здесь я никому не кланяюсь; эти снега, эти гольцы берегут мою волю...» [2. С. 69]. Слова генерал-майора Н. Калинина, произнесенные после Великой Отечественной войны, указывают на то, что в мировоззрении и традиционной мотивации горцев мало что изменилось даже в те годы: «В нашей победе немалая доля участия принадлежит дагестанскому народу, любящему свободу больше, чем жизнь...».

Отчаянная любовь к свободе и готовность биться за нее до последнего издыхания позволяла горцам не только противостоять натискам завоевателей, но и выживать в этой неравной борьбе.

С распространением ислама в Дагестане, а затем в Чечне и Ингушетии приверженность горцев идеям свободы и независимости получает и религиозное обоснование и еще глубже укореняется в их сознании. Вот, к примеру, основные заповеди шейха Магомеда Ярагского (Мухаммада аль-Яраги, Шейх Мухаммад-эфенди Яраги, родился в 1777 г. в селении Яраги, расположенном на юге Дагестана, в семье лезгинского ученого), идеолога и вдохновителя «священной войны» с Россией:

— вера растет на дереве свободы, а свобода — на поле сражения;

— первой заповедью веры наших отцов, нашим высшим благом всегда была свобода;

— кто мусульманин, тот должен быть свободный, и между всеми мусульманами должно быть равенство;

— боритесь — и вы будете свободны; умрете — и вы будете счастливы! [1. С. 205].

Позволю себе заметить, что не правы те исследователи, которые заявляют, что кровопролитная и опустошительная война с Россией велась горцами исключительно из соображений противостояния христианскому гнету. В качестве возражения приведем слова видного дагестанского историка Р. Магомедова: «Но ведь не менее упорно горцы воевали и против нашествий «единоверных» держав Востока — вспомним хотя бы 10-летнюю борьбу с Надир-шахом (1734—1744 гг.), а что сказать об изгнании турецких войск из Дербента в 1606 г. или о сопротивлении Тамерлану в 1395—1396 гг.? Общность религии нисколько не изменила

характер борьбы. Непокорность чужеземному гнету — национальная черта горцев — оставалась неизменной» [2. С. 228].

Это соотношение мировоззренческих концептов А. Цуциев называет «национальным характером, выкованным судьбой», неистребимым желанием жить на родной земле...» [8. С. 131]. Подобными ценностями и ориентирами руководствовались и представители дагестанской и нахской диаспор в странах Ближнего Востока, покинувших Кавказ после его поражения в войне с Россией, не будучи в силах терпеть жизнь под чужим, «иноверным» правлением. Сознание и историческая память этих переселенцев (или мухаджиров) даже через 150 лет продолжают воспроизводить основные концепты кавказской культуры и мировоззрения.

Отметим, что состояние постоянной готовности дать отпор захватчикам, отстоять независимость своего общества диктовало горцам требование оставаться лично свободным. Сюда относится и противодействие всякого рода попыткам феодализации или аристократизации горских обществ со стороны нарождающейся военной и управленческой верхушки тейпов и джамаатов, и полное отсутствие в кавказской культуре концептов, реабилитирующих своих же соплеменников, попавших в руки врага («Они редко попадают в руки неприятелей, почитая за стыд жить после плена»), а также бежавших с поля боя (вспомним хотя бы поэму М.Ю. Лермонтова «Беглец»).

Из этого же ряда основных мировоззренческих концептов следует назвать представление горцами Кавказа отношений господства и подчинения. Как видно из рассмотрения традиционной общественно-политической структуры горских обществ, кавказский горец не признавал над собой никакой власти. «...И сии то последние (кумыки и черкесы. — авт.) признают... себя досами России, т.е. приятелями, ибо на языке их, как и прочих кавказцев, нет слова, обозначающего зависимость политическую, кроме уже совершенного рабства» [4. С. 14].

Однако, с другой стороны, кавказцы были включены в детально прописанные и обязательные для всех отношения подчинения старейшине рода или всенародно выбранному правителю. Вплоть до сегодняшнего дня самым большим авторитетом для горца является глава его тухума или тейпа, но отнюдь не глава той или иной политической организации. Как пишут Р. Харадзе и А. Робакидзе, это положение «является чрезвычайно характерным моментом для общественного быта горцев Кавказа, насыщенного военно-демократическим духом» [7. С. 162].

Среди основных концептов, которые определяли мировоззренческий компонент политической культуры народов Северо-Восточного Кавказа, следует также назвать самоидентификацию горца с определенным родом, что автоматически «нагружало» его весьма широким кругом обязанностей (начиная от полного подчинения своей жизни детально проработанному кодексу поведения до включения в систему концептуально-мировоззренческих понятий по определению своего места, места своего тухума, тейпа, племени в системе общественных, военно-политических отношений), и вытекающее отсюда стремление жить сообразно и в соответствии со своими вековечными традициями, положениями, законами, адатами, одним словом, в соответствии с тем мировоззрением, которое конструирует включенность горца в тейпово-тухумные уровни племенной организации.

ЛИТЕРАТУРА

[1] Агаев А.Г. Магомед Ярагский. — Махачкала, 1996.

[2] Магомедов Р.М. Дагестан: Исторические этюды. — Махачкала, 2001.

[3] Мамакаев М.А. Чеченский тайп в период его разложения. — Грозный, 1973.

[4] Панеш Э.Х. Традиции в политической культуре народов Северо-Западного Кавказа // Этнические аспекты власти. — СПб., 1995.

[5] Саидов Т.Г. Культура и традиции народов Дагестана. — М., 1998.

[6] Усманов Л. Непокоренная Чечня. — М., 1997.

[7] Харадзе Р.Л., Робакидзе А.И. Характер сословных отношений в горной Ингушетии // Кавказский этнографический сборник. — Тбилиси, 1969. — № 2.

[8] Цуциев А.А. Осетино-ингушский конфликт (1992—...) Его предыстория и факторы развития. — М., 1998.

POLITICAL CULTURE AND TRADITIONS OF THE MOUNTAIN PEOPLES OF THE NORTH CAUCASUS

Kh.A. Aliev

The Department of Philosophy of Politics and Law The Moscow State University

Lomonosovsky ave., 27/4, Moscow, Russia, 119991

This article investigates particular arrangement of the societies of the peoples of the North Caucasus, taking into account cultural, historical, mental, religious and other socio-psychological factors and their interaction with the authorities. In the article also is done an attempt to give a short presentation of the political culture of the North Caucasus region, the role of tuhumno-teip relations, the perception of power in the minds of the peoples of the North Caucasus.

Key words: power relations in the North Caucasus, the political culture of the North Caucasus, political tradition of the North Caucasus.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.