Научная статья на тему 'Поэтическое восприятие Анны Ахматовой в лирике Б. Ахмадулиной'

Поэтическое восприятие Анны Ахматовой в лирике Б. Ахмадулиной Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
1662
202
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
Б. АХМАДУЛИНА / А. АХМАТОВА / ЛИРИЧЕСКАЯ ГЕРОИНЯ / ЛИРИЧЕСКИЙ СЮЖЕТ / ОБРАЗ / ТЕМА / ТРАДИЦИЯ / ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО / BELLA AKHMADULINA / ANNA AKHMATOVA / LYRICAL HEROINE / LYRICAL THEME / IMAGE / THEME / TRADITION / ART SPACE

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Маслеева Дария Алексеевна

Статья посвящена образу Анны Ахматовой в лирике Б. Ахмадулиной. Автор выделяет три варианта ахматовского воплощения: человек, поэт, сама поэзия. Биография Ахматовой в стихах Ахмадулиной последовательно не выстраивается, представлены отдельные ее факты. Реальный ахматовский портрет в значительной мере подменяется идеальным образом, существующим в сознании лирической героини, хотя описание конкретных портретных черт, несомненно, присутствует. Главным при восприятии лирическим «я» Ахматовой оказывается проникновение в тайну рождения слова поэта и осмысление «внеземной» природы этого слова. Лирическая героиня акцентирует созвучность собственного имени с именем Ахматовой, но дистанцируется от последней, подчеркивая несоразмерность поэтических судеб. Дистанция между поэтами заявлена также на субъектном уровне (лирическая героиня и Ахматова «я» и «она») и на уровне художественного пространства.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

POETIC PERCEPTION OF ANNA AKHMATOVA IN B. AKHMADULINA’S LYRICS

The article is devoted to the image of Anna Akhmatova in the lyrics of B. Akhmadullina. The author distinguishes three variants of Akhmatova's incarnation: a human, a poet, the poetry itself. There is not sequential building of Akhmatova’s biography in Akhmadullina’s verses. There are only isolated instances. Though the description of the specific portrait features is present, the real Akhmatova’s portrait is largely replaced by an ideal image, which exists in the conscious of lyrical heroine. The penetration into the mystery of the poet's word birth and understanding of the "extraterrestrial" nature of this word is the main factor in the perception of Akhmatova by Akhmadullina's lyric "I". The lyrical heroine pays attention to the consonance of her own name with the name of Akhmatova, but at the same time she distances himself from the latter, emphasizing the disparity of their poetic fates. The distance between the poets is also declared on the subjective level (the lyrical heroine and Akhmatova “I” and “she”) and on the level of art space.

Текст научной работы на тему «Поэтическое восприятие Анны Ахматовой в лирике Б. Ахмадулиной»

72

2014. Вып. 4

ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ

УДК 82.14 Д.А. Маслеева

ПОЭТИЧЕСКОЕ ВОСПРИЯТИЕ АННЫ АХМАТОВОЙ В ЛИРИКЕ Б. АХМАДУЛИНОЙ

Статья посвящена образу Анны Ахматовой в лирике Б. Ахмадулиной. Автор выделяет три варианта ахматов-ского воплощения: человек, поэт, сама поэзия. Биография Ахматовой в стихах Ахмадулиной последовательно не выстраивается, представлены отдельные ее факты. Реальный ахматовский портрет в значительной мере подменяется идеальным образом, существующим в сознании лирической героини, хотя описание конкретных портретных черт, несомненно, присутствует. Главным при восприятии лирическим «я» Ахматовой оказывается проникновение в тайну рождения слова поэта и осмысление «внеземной» природы этого слова. Лирическая героиня акцентирует созвучность собственного имени с именем Ахматовой, но дистанцируется от последней, подчеркивая несоразмерность поэтических судеб. Дистанция между поэтами заявлена также на субъектном уровне (лирическая героиня и Ахматова - «я» и «она») и на уровне художественного пространства.

Ключевые слова: Б. Ахмадулина, А. Ахматова, лирическая героиня, лирический сюжет, образ, тема, традиция, художественное пространство.

Белла Ахмадулина начала свой литературный путь в то время, когда еще были живы классики: Анна Ахматова и Борис Пастернак. «Мое отношение к Ахматовой и Пастернаку можно назвать только обожанием. Обожание не есть самый счастливый способ относиться к тому, кого ты любишь, потому что это как-то заведомо обречено на некоторую независимость. Хотя бы потому, что сила моего чувства никак не допускала меня до того, чтобы я искала с ними встречи, напротив я их страшно сторонилась, ну, видела их, конечно, но не потому, что имела такую прыть, а просто по судьбе так вышло. Просто совпадение с ними на белом свете на меня очень действовало» [3. С. 97]. Случайные встречи с Ахматовой в шестидесятых стали для Ахмадулиной не столько источником поэтического вдохновения, сколько саморефлексией, отраженной в частности в эссе «Всех обожаний бедствие огромно...». Посвященные Ахматовой стихи «Строка (1967), «Снимок» (1973), «Я завидую ей - молодой.» (1974) возникнут позднее, в культурно-исторической ситуации, воспроизведенной в стихотворении Давида Самойлова (1967):

Вот и все. Смежили очи гении.

И когда померкли небеса,

Словно в опустевшем помещении

Стали слышны наши голоса. [5]

Не будучи сопряженными между собой столь явно, как, например, «цветаевские» стихи Ахмаду-линой, названные тексты, между тем, обладают некими внутренними связями, попытка выявления которых представлена в статье. Обращение к перечисленным стихотворениям позволило продемонстрировать, как воплощается Анна Ахматова в поэтическом пространстве Ахмадулиной. Кроме того, поскольку нами учитывается диалогическая природа лирики последней, интерпретация данных текстов предполагает определение соотношения между ахмадулинской лирической героиней и Ахматовой.

В рассмотренных стихах Анна Ахматова воплощена в трех проявлениях, трех сущностях: человек («Снимок», «Я завидую ей.»), поэт («Строка», «Снимок», «Я завидую ей.»), сама поэзия («Строка», «Я завидую ей.»). Причем реальные факты ахматовской биографии в конечном итоге оказываются лишь «предлогом» для осмысления лирическим «я» особенной природы поэта, а действительный портрет подменяется идеальным, существующим в сознании лирической героини. Так, в «Снимке» некоторые черты облика Ахматовой, запечатленной на фотографии 1912-го г., сделанной в Оспедалетти, выдают в молодой женщине Поэта. Кроме видимых деталей ахматовского портрета (нежно-угловатый профиль, улыбка, руки на коленях, кружева шляпки) лирическая героиня замечает в этом образе и то, что другим, возможно, не явно, а ей «прочесть. так просто». Соответственно возникают определения «лик» и «нимб»: нимб, хотя и «кружевной», в виде шляпки, сияет вокруг головы Ахматовой. В облике нарядной дамы, окруженной светом («как в янтаре», «в сгустке света» [1. С. 131]), проступают черты святой. Но святость эта особого рода: уже в той Ахматовой, какой она была в двенадцатом году, в поэтессе - авторе «Вечера», лирическая героиня обнаруживает приметы Поэта, «известие о даре» (лоб, челка традиционно у Ахмадулиной - вслед за Цветаевой и Ахматовой - черты женщины-поэта):

ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ

2014. Вып. 4

Кто эту горестную мету, оттиснутую без помарок, и этот лоб, и чёлку эту себе выпрашивал в подарок? [1. С. 131]

Происходившая в действительности ситуация фотографирования («от лени или для забавы // так села, как велел фотограф» [1. С. 130]) перерастает в «Снимке» в своеобразный творческий акт, процесс письма («И выведет: «Оспедалетти. // Апрель двенадцатого года» [1. С. 131]), актуализируемый в финальной - позиционно сильной - строфе. Лирическая героиня Ахмадулиной как бы «продолжает» начатую с обратной стороны фотоснимка ахматовскую запись: «Пускай она допишет...» [1. С. 131]. Стихотворение посвящено поэту, и потому мотивы письма и чтения («прочесть известие о даре // так просто, как названье книги» [1. С. 131]) представляются здесь ключевыми.

Еще одна характеристика, данная Ахматовой, - «покой» («Какой покой в нарядной даме.» [1. С. 131]) - перекликается с теми эпитетами, которыми лирическая героиня определяет поэта в чуть более позднем стихотворении «Я завидую ей - молодой.». В нем Ахматова предстает не только юной поэтессой, но и «... как колокол, грузной, седой» [1. С. 144], на другом этапе своего пути. Здесь аналогично, хотя и подчеркиваются конкретные детали портрета Ахматовой, создается идеальный ахматов-ский образ, восходящий, как представляется, к романтическим героиням Пушкина, Пастернака. Ср.:

Я завидую ей - молодой

и худой, как рабы на галере:

горячей, чем рабыни в гареме,

возжигала зрачок золотой

и глядела, как вместе горели

две зари по-над невской водой. [1. С. 143]

Облако. Звезды. И сбоку -Шлях. И - Алеко. Глубок Месяц Земфирина ока: Жаркий бездонный белок. [4]

Особое значение придается взгляду героини, обладающему неким магическим свойством: воз-женный золотой зрачок подобен горящим зорям. Образы рабов соотносятся как с семантикой Востока, так и, возможно, с мотивом поэтического труда, принадлежности и подчиненности поэта творчеству.

Иначе, как уже было замечено, описана Анна Ахматова второй половины века, грузная и седая. Романтическая окрашенность образа восточной красавицы сменяется трагической в контексте судьбы Ахматовой и ее поколения:

... я завидую ей же - седой в час, когда не прервали свиданья две зари по-над невской водой.

Да, как колокол, грузной, седой, с вещим слухом, окликнутым зовом: то ли голосом чьим-то, то ль звоном, излученным звездой и звездой, с этим неописуемым зобом, полным песни, уже неземной. [1. С. 144]

Однако главными признаками поэта становятся не внешняя грузность и седина, а «вещий слух» и «неописуемый зоб», подобно нечеловеческим зренью и слуху пушкинского пророка. Сравнение Ахматовой с колоколом основывается и на внешнем подобии, и на звуковом соответствии (голос поэта - звук колокола), и на высоком предназначении того и другого. Образ поэта-колокола традицио-нен, кроме того, в поэзии самой Ахматовой образы колокола, колокольного звона, наделенные различными функциями, значимы.

Наконец, в тексте раскрывается третье, внеземное, как представляется, самое важное для лирической героини воплощение Ахматовой. Ее поэтическое слово названо «песнью, уже неземной», что соответствует пониманию слова, выраженному в «Строке», где тема рождения слова, его сотворения, в котором участвуют все первоосновы мира, является ключевой:

74

2014. Вып. 4

Д.А. Маслеева

ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ

и слышно, как невесть откуда, из недр стесненных, из-под спуда корней, сопревших трав и хвой, где закипает перегной, вздымая пар до небосвода, <...>

исторгнут, близится, и вот

донесся бас земли и вод. [1. С. 108-109]

В процитированное стихотворение Ахматова входит через прямую цитату («Дорога не скажу куда.»), включенную в эпиграф и в текстовое пространство. В обоих случаях сохраняется употребленная поэтом необычная синтаксическая конструкция. Кроме того, ахматовское слово не просто воспроизведено у Ахмадулиной, характеризуется манера речи Ахматовой, «способ» чтения ею стихов: «. молвлено протяжно, // как будто вовсе без труда, // так легкомысленно, так важно.» [1. С. 144].

Смыслы ахмадулинского текста, таким образом, раскрываются в его соотнесенности с «Приморским сонетом» Ахматовой. Если «Приморский сонет» литературоведы определяют, как «стихи о смерти» [6], то в «Строке» наряду с темой рождения слова стержневой оказывается тема поэтического бессмертия. Ахматовская строка названа здесь «бессмертной» - так определяется судьба поэзии Ахматовой. В «Приморском сонете» «потустороннему, нездешнему миру, который дает о себе знать неодолимым голосом Вечности, противостоит земной мир во всем его очаровании.» [1. С. 144], и лирическая героиня находится на рубеже этих двух миров. Ахматова в «Строке» уже принадлежит вечности: ее голос «исторгнут» «невесть откуда» (обращают на себя внимание схожие лексико-синтаксические формулы: «не скажу куда» - «невесть откуда»). Первичен в стихотворении не образ другого поэта, а «молвленное» этим поэтом слово - «строка», его истоки и будущность.

Сюжет имени поэта разворачивается в двух стихах: «Снимок» и «Я завидую ей молодой.». В обоих случаях акцентируется фамилия «Ахматова». В «Снимке» она приобретает смысл формулы: посредством анжамбмана проводится идея окончательного воплощения Художника. Личное человеческое имя и фамилия (как принадлежность Поэта в данном случае) оказываются в разных стиховых рядах. Переход человека в иную, более высокую духовную плоскость показан на уровне поэтического синтаксиса: «Пускай она допишет: "Анна // Ахматова", и капнет точку» [1. С. 131]. Во втором стихотворении обыгрывается «восточная» семантика фамилии, подчеркивается самостоятельность выбора Ахматовой поэтического имени и его созвучность с именем лирической героини: «Но ее и мое имена // были схожи основой кромешной.» [1. С. 143]. Указывая на то, что и собственному имени присуще «нарушенье черты и предела» лирическая героиня сознает при этом, что не фонетическая оболочка есть основополагающее в имени, а соотнесенность имени с конкретным человеком. Сюжет имени связывается с сюжетом судьбы поэта.

Во всех стихотворениях отношения лирической героини и Ахматовой представлены не как отношения «я» и «ты» (в отличие от того, как это воплотилось в «цветаевских» стихах), а как «я» и «она». Уже на субъектном уровне заявлена дистанция между поэтами, особенно акцентируемая в позднем из трех стихотворений - «Я завидую ей - молодой.». Лирическая героиня и Ахматова разделены и в пространственно-временном отношении: героиня способна проникать в «ахматовское» пространство (Оспедалетти в «Снимке», Петербург в «Я завидую ей - молодой.»), но вместе с тем она остается вне этого пространства (иначе с Тарусой Цветаевой и Тифлисом Мандельштама, с воздухом которых лирическая героиня слита). В «Строке» и «Я завидую ей - молодой.» лирическая героиня и Ахматова разделены предельно: первая относится к земному миру, последняя принадлежит вечности.

Если в «Снимке» лирическая героиня не обозначена местоимением «я», личными формами глагола, то в «Строке» ее присутствие выражено местоимением «мы», а в «Я завидую ей - молодой. » -«я». Однако во всех трех случаях ахматовский образ неотделим от того, кто воссоздает его, чьим зрением («Снимок», «Я завидую ей - молодой.») он воспринят. Лирическое начало в стихах очевидно.

Лирическая героиня Ахмадулиной заявляет свое имя рядом с ахматовским («Я завидую ей - молодой.»), но дистанцируется и не позиционирует себя как равновеликого поэта, сохраняя человеческое начало. При этом она отчасти проявлена как поэт: в «Снимке» включается в процесс письма, начатый Ахматовой, и, будучи наделенной предсказательной способностью, предвидит ахматовский «грядущий день» и просит у него «отсрочки», в «Строке» оперирует культурными, не бытовыми понятиями, постигает тайны рождения слова, его особую сокровенную природу. Однако первично для лириче-

ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ

2014. Вып. 4

ской героини восприятие Ахматовой-поэта, а не самосознание. От обращения к облику Ахматовой, к некоторым фактам ее биографии, вспоминания о личной встрече («лишь однажды взглянула с усмешкой, // как метелью лицо обмела» [1. С. 144]), она приходит к осмыслению объединяющей их в конечном итоге сущности Поэта. Превосходство дара в понимании лирического «я» оплачивается неминуемым трагизмом судьбы: «Но я знаю, какая расплата // за судьбу быть не мною, а ей» (Там же).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Ахмадулина Б.А. Полное собрание сочинений в одном томе. М.: АЛЬФА-КНИГА, 2012.

2. Ахмадулина Б.А. Много Собак и Собака: Рассказы, воспоминания, эссе. М.: Эксмо, 2005.

3. Медведев Ф. Мне нравится, что жизнь всегда права: Белла Ахмадулина // Трава после нас. М., 1988. С. 92-108.

4. Пастернак Б. Собрание сочинений в пяти томах. Том I. Стихотворения и поэмы 1912-1931. М.: Художественная литература, 1989. С. 187.

5. Самойлов Д.С. Стихотворения. Шумит, не умолкая, память-дождь. М.: Эксмо, 2012. С. 149.

6. Черных В.А. «Дорога не скажу куда.». Анализ стихотворения Анны Ахматовой «Приморский сонет» // Анна Ахматова: эпоха, судьба, творчество. Крымский Ахматовский научный сборник. Вып. 6. Симферополь: Крымский архив, 2008. С. 34-47. URL: http://www.akhmatova.org/articles.

Поступила в редакцию 18.07.14

D.A. Masleeva

POETIC PERCEPTION OF ANNA AKHMATOVA IN B. AKHMADULINA'S LYRICS

The article is devoted to the image of Anna Akhmatova in the lyrics of B. Akhmadullina. The author distinguishes three variants of Akhmatova's incarnation: a human, a poet, the poetry itself. There is not sequential building of Akhmatova's biography in Akhmadullina's verses. There are only isolated instances. Though the description of the specific portrait features is present, the real Akhmatova's portrait is largely replaced by an ideal image, which exists in the conscious of lyrical heroine. The penetration into the mystery of the poet's word birth and understanding of the "extraterrestrial" nature of this word is the main factor in the perception of Akhmatova by Akhmadullina's lyric "I". The lyrical heroine pays attention to the consonance of her own name with the name of Akhmatova, but at the same time she distances himself from the latter, emphasizing the disparity of their poetic fates. The distance between the poets is also declared on the subjective level (the lyrical heroine and Akhmatova "I" and "she") and on the level of art space.

Keywords: Bella Akhmadulina, Anna Akhmatova, the lyrical heroine, lyrical theme, image, theme, tradition, art space.

Masleeva D.A., applicant

Маслеева Дария Алексеевна, соискатель

ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» Udmurt State University

426034, Россия, г. Ижевск, Университетская, 1 (корп. 2) 426034, Russia, Izhevsk, Universitetskaya st., 1/2

E-mail: DashaMasleeva@mail.ru E-mail: DashaMasleeva@mail.ru

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.