CC BY
119
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2015. №3(41)
УДК 821.111
ПОЭТИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ АЛЛЮЗИЙ И РЕМИНИСЦЕНЦИЙ В КНИГЕ ДЖ.ФАУЛЗА «АРИСТОС»
© М.С.Дроздова
Статья посвящена исследованию поэтического контекста аллюзий и реминисценций в книге Дж.Фаулза «Аристос». В статье рассматривается рецепция Дж.Фаулзом наследия поэтов Древнего Рима (Горация, Катулла) и эпохи романтизма (Дж.Г.Байрона, Э.Дикинсон) при помощи современных методов рецептивной эстетики и литературной герменевтики, выявляется ее значение для понимания книги «Аристос» и творчества Дж. Фаулза в целом.
Ключевые слова: Джон Фаулз, интертекст, аллюзия, реминисценция, рецепция.
Актуальность данной статьи связана с возросшим интересом к философской категории рецепции в современном отечественном литературоведении. Только за последние пять лет было защищено более двадцати кандидатских и докторских диссертаций, посвященных рецепции в литературе. Эта проблема освещается в исследованиях И.С.Евсеевой, О.А.Касьяновой, Е.А.Козловой, А.Э.Скворцова, А.Ю.Исаковской, Е.Л.Ионовой и других.
Книга Дж.Фаулза «Аристос» (The Aristos, 1964) представляет собой сборник философских изречений писателя и состоит из Введения (Introduction), одиннадцати разделов, в каждом из которых выделяются главы, и Приложения (Appendix). Слово «аристос» (aristos) в переводе с греческого означает «лучший для данной ситуации», и книга, по мнению Фаулза, посвящена проблеме выбора отдельной личностью такого наилучшего решения. Книга «Аристос» архитек-стуально связана с собранием философских изречений Гераклита Эфесского (544-483 гг. до н.э.), суть которых приводится автором в Приложении.
Дж.Фаулз приводит две реминисценции на стихи Горация (65-8 гг. до н.э.) в Разделах 1 «Вселенская ситуация» (The Universal Situation, п. 12) и 7 «Другие философские системы» (Other Philosophies, п. 43). Обе реминисценции эксплицитные, обе соотносятся с сюжетом.
Раздел 1 «Вселенская ситуация» посвящен размышлениям об устройстве Вселенной, выявлению универсальных законов, определяющих бытие всего человечества. В главе «Кораблекрушение и плот» (The Wreck and the Raft) автор утверждает, что в человеческом сознании существует представление о катастрофе, «кораблекрушении», произошедшем давно в прошлом и кардинально изменившем прежде радостную безбедную жизнь человечества. Человеку, по мнению Фаулза, также свойственно верить, что впе-
реди его ждет «земля обетованная», к которой стремится все человечество, находясь на плоту в бесконечном океане страстей и неудовлетворенности.
Фаулз считает, что на этом плоту находятся семь типов людей: пессимист, эгоист, оптимист, наблюдатель, альтруист, стоик и новорожденный ребенок. Эгоиста писатель характеризует, цитируя Горация: «... the egocentric, whose motto is Carpe diem - enjoy today - and who does his best to get the most comfortable part of the raft for himself. » [1: 13]. Согласно классификации Ж.Же-нетта, данная реминисценция на «Оды» Горация относится к категории интертекста как соприсутствия двух текстов. Современный исследователь творчества Горация В.Г.Борухович называет процитированную оду самой эпикурейской, вслед за Э.Касториной утверждая, что в ней «заключен весь Гораций» [2: 283].
Вторую эксплицитную реминисценцию на «Оды» Горация Фаулз дает в главе «Гуманизм» (Humanism) Раздела 7 «Другие философские системы» (Other Philosophies, п. 43). В Разделе 7 Джон Фаулз рассматривает христианство, ламаизм (тибетский буддизм), гуманизм, социализм, фашизм и экзистенциализм как различные философские учения. Писатель анализирует их критически, находя в каждой из так называемых «философских систем» свои сильные и слабые стороны. При этом Фаулз не придерживается ни одной из них, строя свою концепцию, как уже отмечалось выше, на позициях, близких к философии Гераклита.
Рассматриваемую реминисценцию можно отнести к категории гипертекста, так как Фаулз высмеивает гуманистов за их особенность «отстраняться», «жить на вилле в Сабинских холмах»: «The characteristic movement of the humanist is to withdraw; to live on the Sabine farm; to write Odi profanum vulgus, et arceo» [1: 147] (лат. «Презираю и прочь гоню невежественную толпу»).
Писатель таким образом сравнивает апологетов гуманизма с Горацием на основании их «оторванности» от реальной жизни. В процитированной оде поэт воспевает умеренность, покорение богам, мирный сельский труд [2: 274].
Вместе с тем на глубоком уровне понимания становится явной еще одна параллель, которую проводит автор между античностью и гуманизмом. Фаулз утверждает, что гуманизм как философское учение базируется на ценностях античной эпохи, так как язычество является предпосылкой свободы и демократии. И действительно, на протяжении истории Нового времени мы наблюдаем постепенное возвращение к языческим ценностям: в центр миропонимания становится человек, причем на первом месте стоит его телесная составляющая. Фаулз утверждает, что данная особенность характерна и для мировоззрения древнего грека или римлянина, называя античных богов отражением человека (a reflection of him [man]) [1: 148]. В п. 44 данной главы автор утверждает, что древним гуманистам, как и современным, было свойственно сомневаться во всем, отрицая существование бога и загробной жизни.
Вместе с утверждением языческо-гуманисти-ческих идеалов в европейском обществе Нового времени происходит ослабление роли церкви и, как следствие, постепенное разрушение нравственных принципов и моральных норм. Таким образом, во второй половине XX века мы наблюдаем так называемое permissive society (англ. 'общество вседозволенности') - причину и следствие постмодернистского представления о мире как хаосе, в котором возможно все. Именно с изданием книги «Аристос» связан расцвет творчества Дж.Фаулза. Интересно, что непредсказуемость, хаотичность, потеря веры свойственны также историческому периоду, когда жил и творил Гораций. Творчество Горация, как известно, относится к «золотому веку римской поэзии», периоду смены государственного строя от республики к империи - эпохе гражданских войн и социальных потрясений. Поэтому идеи Горация спустя две с лишним тысячи лет становятся актуальными для Фаулза.
Процесс понимания реминисценций на «Оды» Горация предполагает сложный герменевтический круг. На первом уровне понимания читатель погружается в атмосферу античности с ее гедонистическими ценностями, откуда вытекает совет безмятежно наслаждаться жизнью. Тем не менее читателю, знакомому с философией Горация, известно, что поэт не примкнул ни к одной из господствующих в то время философских школ - эпикурейцев и стоиков, придержи-
ваясь того, в чем они сходятся. Этим общим знаменателем является культ независимости от внешних и внутренних факторов, равновесия, душевного покоя [3: 154].
Данная особенность выводит читателя на второй уровень понимания. В обеих одах, процитированных Фаулзом, Гораций призывает к умеренности и равновесию. Напомним, что именно он является автором выражения «золотая середина», которой, по мнению писателя, придерживается гуманист (п. 43: He lives by the golden mean, by reason, by the middle of the road...) [1: 147]. И отстранение от мира, и уединение в Сабинских холмах, и стремление довольствоваться малым служат для Горация его важнейшей цели - достичь независимости.
Далее мы выходим на третий уровень понимания рецепции Фаулзом творчества Горация. В книге «Аристос» независимость имеет особое значение, так как произведение посвящено свободному выбору личности в условиях современности. К независимости стремится и лирический герой Горация - «маленький человек среди большого мира», который старается укладывать «его бескрайний противоречивый хаос в гармоническую размеренность и уравновешенность своих од» [3: 157]. Подобное понимание лирики Горация выводит нас на четвертый важный уровень понимания Фаулзом как рассматриваемых реминисценций, так и значения всего творчества поэта. Герой Горация близок постмодернистскому экзистенциальному герою, который делает выбор в пользу личной свободы и независимости в условиях окружающего хаоса.
В главе «Кораблекрушение и плот» Фаулз предлагает взгляд на будущее, созвучный поэзии Горация. В п. 13 автор утверждает, что человек, постоянно находящийся «на плоту», напрасно верит в прошедшее «кораблекрушение» и грядущую «землю обетованную». Ни того, ни другого, по его мнению, не существует: «But there was no wreck; there will be no promised land.»; прогноз писателя относительно будущего человечества глубоко пессимистичен, Фаулз завершает главу заключением: «Inwards and outwards the prospect before him [man] is terrifying» [1: 15].
Действительно, в творчестве Горация постоянно присутствует тема смерти, что также сближает его философию с экзистенциализмом и постмодернизмом. Смерть - единственная сила, от которой нельзя получить независимость, столь желанную Горацием. Поэтому поэт предлагает не задумываться о будущем: «...carpe diem, quam minimum credula postero...» (лат. «Пользуйся днем, меньше всего веря грядущему»). При этом Гораций приходит к выводу, что смерть можно
не только игнорировать, но и победить. Единственным средством победы над смертью, по его мнению, является поэзия.
Данный вывод приводит читателя на пятый уровень понимания рецепции Горация в творчестве Фаулза. Вслед за Горацием Фаулз утверждает бессмертие поэзии, рассуждая о ее главенствующем месте среди искусств. Рассмотрим идею бессмертия поэзии в книге Фаулза «Аристос» на примере реминисценции на стихи предшественника Горация, Гая Валерия Катулла. Фаулз цитирует Катулла в главе «Поэзия и человечество» (Poetry and Humanity) Раздела 10 «Значение искусства» (The Importance of Art, п. 83): «Nobis cum semel occidit brevis lux, nox est perpetua una dormienda. When once our short life has burnt away, death is an unending sleep» [1: 273]. Как известно, Катулл жил раньше Горация (87-54 гг. до н. э.) и оказал существенное влияние на его поэзию [4: 141].
Приведенная Фаулзом в главе «Поэзия и человечество» реминисценция на стихотворение Катулла является примером интертекста и соотносится с сюжетом. Сравнивая науку и поэзию (п. 78-84), писатель поясняет, что для первой важна точность данных и возможность проверить, а для второй имеет значение способность надолго сохраняться в человеческой памяти. Рассматриваемую реминисценцию на одно из стихотворений Катулла, посвященных Лесбии, Фаулз помещает в п. 83 как пример утверждения, которое невозможно подвергнуть верификации. Тем не менее эти строки живут в памяти человечества более двух тысяч лет. Это позволяет писателю сделать вывод, что существуют и другие стандарты, помимо возможности проверить или доказать.
На глубоком уровне понимания читатель с большим литературным опытом осознает, почему именно эту реминисценцию выбрал для примера Фаулз. По мнению критиков, стихи к Лесбии представляют собой ядро поэзии Катулла. В цитируемом стихотворении нашли отражение основные темы его поэзии: любовь, смерть и бессмертие. При этом новаторством любовной лирики Катулла является создание новой для римской мужской поэзии любви: «не потребительской, а деятельной, не любви-болезни и любви-развлечения, а любви-внимания и любви-служения», что в дальнейшем оказало влияние на всю европейскую литературную традицию [3: 109]. Именно этот факт дает ключ к пониманию рассматриваемой реминисценции.
Стихи Катулла пронизаны драматизмом переживаний лирического героя, что объединяет его творчество с поэзией Э.Дикинсон (1830-
1886). В п. 85 той же главы книги «Аристос» Фа-улз дает эксплицитную аллюзию на Катулла и Дикинсон, называя их своими любимыми поэтами: «I think of two poets whose poetry I have a special love for: Catullus and Emily Dickinson» [1: 208]. Аллюзия представляет собой интертекст и относится к сюжету. Рассуждая о значении поэзии, Фаулз утверждает, что никакие исторические данные о Катулле и Дикинсон не смогли бы заменить их стихов.
В процессе понимания особого значения творчества этих двух поэтов воображение читателя совершает герменевтический круг. На первом уровне понимания складывается впечатление, что у них не может быть ничего общего в силу их отнесенности к разным странам и культурам, тем более к разным историческим эпохам (напомним, что Дикинсон жила и творила на двадцать веков позже Катулла).
Однако на следующем уровне понимания становится очевидным, что можно выявить особенности, общие для творчества Катулла и Ди-кинсон, и именно эти особенности выделял в их поэзии Фаулз. Следует отметить, что творчество рассматриваемых поэтов, нашедшее отклик в произведениях Джона Фаулза второй половины XX века, не было принято их современниками. Читателю с большим литературным опытом известно, что поэзия Катулла значительно опережает свое время. Его новаторство заключается не только в обращении к греческой лирике, но и в создании нетипичных для античной литературы стихов, трагически окрашенных и воспевающих любовь и дружбу в противовес миру общественных отношений, в тот исторический период потерявших всякую ценность. Не случайно современный исследователь римской поэзии М.Л.Гас-паров называет его «изобретателем чувства».
В творчестве Дикинсон мы также наблюдаем стихи, нетипичные для своего времени по стилю и тематической принадлежности. В этой связи спорным остается вопрос отнесения ее поэзии к какому-либо определенному литературному направлению. Тем не менее большинство исследователей сходятся в том, что Эмили Дикинсон является представителем романтизма, будучи при этом «самой непокорной из американских романтиков» (the most purely rebellious of the American Romantics) [5: 1].
Для поэзии романтизма характерно особое внимание к самовыражению и свободному выбору личности. При этом современные британские исследователи различают романтизм в широком и узком смысле. Под романтизмом в узком смысле подразумевают течение в литературе и искусстве в целом, возникшее в Западной Европе
на рубеже XVIII-XIX веков и оказавшее существенное влияние на мировое искусство. В широком смысле термины «романтизм» и «романтик» могут относиться к авторам других исторических периодов и их творчеству, если они утверждают абсолютное превосходство личного мировоззрения над общепринятыми правилами и нормами. Это позволяет нам отнести творчество Катулла к романтизму в широком смысле.
Таким образом, можно выделить несколько особенностей, объединяющих поэзию Гая Валерия Катулла и Эмили Дикинсон:
1) «непокорность», нетипичная для своего времени;
2) как следствие - отсутствие признания у современников;
3) индивидуализм, торжество личности над общественными устоями, характерное для романтизма;
4) трагическое мироощущение;
5) любовь, смерть и бессмертие как основные темы поэзии.
Первые три сходства особенно важны для Дж.Фаулза, так как проблема личностного выбора является ключевой в книге «Аристос». В Предисловии (Preface) автор заявляет: «My chief concern, in The Aristos is to preserve the freedom of the individual against all those pressures-to-conform that threaten our century...» [1: 2]. Вслед за Гераклитом он отстаивает право личности на самоопределение и свободный выбор, противопоставляя его мнению большинства. Именно поэтому Фа-улзу близок романтизм как философское и литературное направление.
В п. 35 главы «Игра в бога» (The Godgame) Раздела 1 «Вселенская ситуация» (The Universal Situation) Фаулз дает эксплицитную реминисценцию на стихотворение Эмили Дикинсон: «If summer were an axiom, what sorcery had snow?» [1: 19]. Реминисценция Фаулза представляет собой проявление интертекста и относится к сюжету. В данной главе Фаулз демонстрирует постмодернистский взгляд на устройство мира, рассматривая его как хаос. В п. 34-36 писатель утверждает, что человечество находится в наилучшей из возможных ситуаций, так как ничего не знает о себе и окружающем мире и может жить только настоящим. Фаулз считает, что во вселенной не существует такой «Земли Обетованной», где человек сможет получить все желаемое. Как следствие, людям суждено всегда в чем-то нуждаться и к чему-то стремиться.
В комментариях к книге Фаулз объясняет свое понимание процитированной реминисценции. По мнению писателя, эта строка выражает одну из центральных тем творчества Дикинсон и
представляет собой метафору, где лето является олицетворением счастья, а зима символизирует страдания, без которых невозможно познать мир и себя.
Аллюзия на еще одного представителя романтизма, Джорджа Гордона Байрона (17881824), представлена в п. 61 главы «Гений и ремесленник» (The Genius and the Craftsman) Раздела 10 «Значение искусства» (The Importance of Art): «The genius, of course, is largely indifferent to contemporary success; and his commitment to his ideas, both artistic and political, is profoundly, By-ronically, indifferent to their contemporary popular-ity» [1: 264]. Аллюзия эксплицитная, относится к сюжету и представляет собой пример интертекста. Глава «Гений и ремесленник» посвящена рассуждениям о сущности гения и его отличию от ремесленника - человека, который делает все по образцу, следует общепринятым стандартам. Гений же, по мнению писателя, напротив, создает собственные стандарты.
В начале главы (п. 60) автор утверждает, что понятие «гений» возникло с появлением романтизма, так как именно это литературное направление провозглашает торжество личности над всякого рода механизмами, нормами, условностями. Именно поэтому общепризнанным примером гения является Байрон, утвердивший в мировой литературе образ романтического героя, «измученного изгнанника» (tormented outcast). По мнению Фаулза, любой гений, в отличие от ремесленника, для которого важно признание современников, по-байроновски равнодушен к прижизненному успеху. Это утверждение писателя применимо и к его любимым поэтам, Ка-туллу и Э. Дикинсон.
Перечисленные факты в аспекте выявленных герменевтических кругов исследования позволяют нам сделать выводы об особенностях поэтического контекста аллюзий и реминисценций в философской книге Дж.Фаулза «Аристос». Основной идеей книги является отвержение конформизма, свойственного настоящему времени, утверждение свободы личности, ее права на выбор и самоопределение. В этой связи Фаулзу близка философия романтизма. В творчестве поэтов-романтиков (Э.Дикинсон, Д.Г.Байрона) для него важно подчеркнуть торжество самовыражения личности над общепринятыми нормами. Это объединяет представителей романтизма с творчеством римского поэта Катулла и его последователя Горация. Взгляд на жизнь, свойственный этим поэтам, Фаулз определяет древнегреческим эпитетом «аристос», подчеркивая, что он является наилучшим.
1. Fowles J.R. The Aristos. - London: Jonathan Cape Ltd., 1980. - 296 p.
2. Борухович В.Г. Квинт Гораций Флакк. Поэзия и время. - Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1993. - 376 с.
3. Гаспаров М.Л. Избранные труды в 3 т. - Т. I. О поэтах. - М.: Языки русской культуры, 1997. -664 с.
4. Putnam M.C. Poetic Interplay: Catullus and Horace. -Oxford, 2006. - 171 p.
5. Johnson G. Emily Dickinson: Perception and the Poet's Quest. - Alabama: The University of Alabama Press, 1985. - 232 p.
THE POETIC CONTEXT OF ALLUSIONS AND REMINISCENCES IN «THE ARISTOS» BY J.FOWLES
M.S.Drozdova
The paper explores the poetic context of allusions and reminiscences in "The Aristos" by J.R.Fowles by using the modern methods of reception aesthetics and literary hermeneutics. The paper deals with John Fowles' reception of Roman (Horace, Catullus) and romantic (G.G.Byron, E.Dickinson) poets' heritage and defines its importance for the understanding of "The Aristos" and J.R.Fowles' works in their entirety.
Key words: John Fowles, intertextuality, allusion, reminiscence, reception.
1. Fowles J.R. The Aristos. - London: Jonathan Cape Ltd., 1980. - 296 p. (in English)
2. Boruxovich V.G. Kvint Goracij Flakk. Poe'ziya i vre-mya. - Saratov: Izd-vo Saratovskogo un-ta, 1993. -376 s. (in Russian)
3. Gasparov M.L. Izbrannye trudy v 3 t. - T. I. O poe'tax. - M.: Yazyki russkoj kul'tury, 1997. - 664 s. (in Russian)
4. Putnam M.C. Poetic Interplay: Catullus and Horace. -Oxford, 2006. - 171 p. (in English)
5. Johnson G. Emily Dickinson: Perception and the Poet's Quest. - Alabama: The University of Alabama Press, 1985. - 232 p. (in English)
Дроздова Мария Сергеевна - аспирант кафедры английской филологии, ассистент кафедры теории и методики обучения иностранным языкам Института иностранных языков Московского городского педагогического университета.
129226, Москва, 2-й Сельскохозяйственный проезд, 4, корп.1. E-mail: drozdovams@list.ru
Drozdova Maria Sergeevna - graduate student of the Department of English Philology, Assistant Professor of the Department of Theory and Methods of Foreign Languages, Institute of Foreign Languages, Moscow City Teachers' Training University.
Building 1, 4 Second Selskokhozyaistvennyi Proezd, Moscow, 129226, Russia E-mail: drozdovams@list.ru
Поступила в редакцию 12.05.2015
