CC BY
56
60
9. Зализняк А. А. Контролируемость: свойство ситуации или семантический признак слова //Действие: Лингвистические и логические модели: Тез. докл. М., 1991. С. 43 - 44.
10. Карасенкова Л. И. Правомерность корреляции признаков динамичность / статичность и контролируемость / неконтролируемость в семантике глаголов // Лексические единицы в синтаксических структурах: Сб. науч. тр. Краснодар, 1990. С. 92-97
11. Quirk R., Greenbaum S., Leech G., Svartvik J. A. Grammar of Contemporary English. L., 1972.
12. Budwig N. The linguistic marking of agentivity and control in child language // Journal of child language. Cambridge, 1989. Vol. 16. № 2. P. 236 — 284.
13. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты / / Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10: Лингвистическая семантика. М., 1981. С. 350 — 368.
14. Сильницкий Г. Г. Семантические классы глаголов в английском языке. Смоленск, 1986.
15. Chung S., Timberlake A. Tense, aspect and mood // Language Typology and Syntactic Description. Vol. 3. Grammatical Categories and the lexicon / Ed. by T. Shopen. Cambrige, 1985.
16. Webster's third new international dictionary of the English language. Unabridge. Springfield, 1981.
Об авторе
М. А. Болотина — канд. филол. наук, доц., РГУ им. И. Канта.
УДК 81:42
Л.М. Бондарева, О. В. Петешова
ПИСАТЕЛЬСКИЙ ДИАРИСТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС С ПОЗИЦИЙ ТЕОРИИ ИНТЕРДИСКУРСИВНОСТИ
Рассматриваются субстанциальные языковые параметры текстов диаристического дискурса, созданных профессиональными немецкими писателями ХХ века. Особое внимание уделяется ярко выраженной интердискурсивной природе предмета исследования, что предполагает включение в круг рассматриваемых проблем актуальных аспектов теории типологии дискурса.
The article considers substantial language parameters of the diary discourse texts of the 20th century professional German writers. Special attention is paid to the pronounced interdiscoursive nature of the subject of research that implies the reviewing of the actual aspects of the discourse typology theory.
Понятие интердискурсивности является достаточно новым и весьма актуальным объектом современных лингвистических исследований. При этом речь идет прежде всего о том, что каждый тип дискурса тяготеет, с одной стороны, к специфическому конституированию своих объектов, а с другой стороны, к сцеплению с другими типами дискурса через включение свойственных этим типам языковых элементов [8, с. 285].
Вестник РГУ им. И. Канта. 2008. Вып. 2. Филологические науки. С. 60 — 66.
В данном контексте особый интерес вызывает так называемый «диаристический дискурс», под которым мы предлагаем понимать совокупность текстов, порожденных некоторыми познаюшдми субъектами в процессе автокоммуникации и представляющих собой датированное, хронологически последовательное изложение фактов, которые обладают особой личностной значимостью для данных познающих субъектов и переживаются авторами (диаристами) практически одновременно с актом их письменной регистрации. Таким образом, основными параметрами диаристического дискурса, отличающими его от других типов дискурса, следует считать автокоммуникативность (т. е. порождение и восприятие текста дневника диаристом в ходе общения по каналу «Я—Я»), синхронность процесса письменной фиксации релевантных для диариста событий с моментом их свершения и явно выраженную субъектоцентрированность. Актуализация данных параметров приводит к возникновению специфических для диаристического дискурса текстовых структур и функционированию в нем вполне определенных языковых элементов («специально дискурсивных элементов» в терминологии Ю. Линка). Среди них — фонетическая и синтаксическая редуцированность высказываний, сгущение личностных смыслов в каждой лексической единице, обилие в тексте автокоммуни-кативных конструкций, самоисправлений и языковых единиц с темпоральной семантикой, а также маркеры изложения событий в хронологической последовательности.
Тем не менее необходимо отметить, что в настоящее время возможно выделение различных подтипов диаристического дискурса, в разной степени проявляющих тенденцию к сцеплению с другими типами дискурса через включение интердискурсивных элементов. Наиболее показателен в этом отношении писательский диаристический дискурс (ПДД). От других подтипов диаристического дискурса он отличается тем, что создающие его профессиональные писатели всегда в той или иной мере стремятся к использованию языковых единиц в их эстетической функции, а также своей особенно ярко выраженной интердискурсивной природой.
В современной лингвистике не существует четко сформулированной концепции исследования текстовой реализации категории интер-дискурсивности, что во многом обусловлено отсутствием в ней единого подхода к изучению типологии дискурса. Мы предлагаем рассмотреть специфику проявления интердискурсивной природы ПДД в рамках типологии дискурса, созданной нами с учетом критериев дихотомического характера.
Так, на базе оппозиции «ретроспективная — проспективная направленность коммуникации» в целом могут быть выделены ретроспективный и проспективный дискурсы, ориентированные на воссоздание прошлого или, соответственно, на конструирование возможного будущего. Что касается ПДД, то можно предположить, что он, будучи a priori ориентированным на настоящее, будет занимать в этой системе промежуточное положение. И действительно, в текстах немецкоязычных писательских дневников ХХ века достаточно частотны фрагменты
61
62
(в текстах 10 проанализированных дневников их 76), свидетельствующие об одновременном протекании события и акта его письменной фиксации (например, констатация самого акта записывания; описание мыслей и чувств диариста, буквально «секунду назад» побудивших его обратиться к дневнику, и др.). В этих фрагментах, как правило, присутствуют четкие маркеры синхронности, такие, как дейктические единицы eben, jetzt, im Augenblick или gerade (в том числе в сочетании с глагольными формами прошедшего времени), темпоральные предложения с союзами während и indem и, наконец, глагольные формы настоящего времени, референциально соотносящиеся с актуальными для диариста событиями реальной действительности.
Однако, как показали исследования, ПДД ориентирован большей частью хотя и на недавнее, но все же прошлое. Большинство дневниковых записей выполняется либо вечером того же дня, когда произошло то или иное событие, либо на следующий день после этого события, что однозначно сигнализируется наречиями heute или gestern в различных позициях соответствующего текстового фрагмента. Кроме того, деятельность диариста нередко направлена на воссоздание отдельного личностно важного события в далеком прошлом или на обобщение ряда давних событий, последствия которых по-прежнему остаются релевантными для автора дневника. При этом грамматические показатели, в частности глагольные формы прошедшего времени, не следует рассматривать в качестве главных маркеров переключения на ретроспективный дискурс уже потому, что такие формы могут присутствовать и в текстах синхронного дискурса. Однако момент начала вербализации результатов ретроспективной деятельности диариста почти всегда эксплицитно маркирован на лексическом уровне — через указание на конкретную дату события или собственный социальный статус ведущего дневник в момент описываемых событий (als Junge, als Schüler, zu meiner Studienzeit), при помощи наречия damals или — особенно часто — через употребление в начальном предложении соответствующего текстового фрагмента существительных Reminiszenz, Rückblick, Erinnerung либо глаголов с семантикой памяти. Типичным примером ретроспективно ориентированной автокоммуникации может служить следующее высказывание из дневника Р. Музиля: "An mein Kinderzimmer erinnere ich mich mit vielen Einzelheiten" [10, S. 99].
Элементы проспективного дискурса встречаются в ПДД значительно реже, чем ретроспективные включения. И если прямая направленность деятельности диариста на конструирование возможного будущего в подавляющем большинстве случаев однозначно проявляется на языковом уровне благодаря присутствию в контексте глагольных форм будущего времени, то косвенная соотнесенность ПДД с предстоящим (речь идет об элементах планирования и желаний) маркирована модальными глаголами и автокоммуникативными конструкциями с побудительной модальностью, ориентирующими писателя на выполнение той или иной познавательной операции, например: «Neue Tageseinleitung von jetzt ab! Noch besser die Zeit ausnützen!» [9, S. 67].
Таким образом, мы видим, что оппозиция «ретроспективная — проспективная направленность коммуникации» является вполне релевантной
для характеристики ПДД с позиций теории интердискурсивности, однако она неизбежно должна быть дополнена таким важным промежуточным звеном, как «синхронная направленность коммуникации».
Еще одной оппозицией, на которой может быть основана делимитация различных типов дискурса, является оппозиция «фикциональ-ный — нефикциональный характер коммуникации». По этому критерию чаще всего различают литературный и естественный дискурсы. Следует подчеркнуть, что в ПДД элементы этих типов дискурса тесно переплетены между собой. В тексте любого писательского дневника мы можем встретить спонтанные наброски, сделанные «по горячим следам» некоторого события и свидетельствующие в языковом плане о принадлежности данного текста к естественному дискурсу. В этом случае повествование строится по тем же законам, что и так называемая «внутренняя речь»: высказывания подвергаются фонетическим и синтаксическим редукциям, а порой вообще связаны между собой только ассоциативно. Поиски слов, наиболее точно выражающих мысль писателя, ведутся прямо на страницах дневника. Спонтанный характер вербализации мыслей и чувств диариста проявляется также через пометы в скобках, в частности, в дневнике М. Л. Кашниц: "Selbst Gedichte mit einem bestimmten Thema entstehen (oder dürften entstehen) nicht aus Wissen... " [7, S. 213], а часто и через прямую автокоррекцию с помощью отрицания nein после высказываний, внезапно показавшихся автору ошибочными, как это наблюдается, например, в следующем фрагменте дневника К. Тухольского "Q-Tagebücher", посвященном поиску подходящего обращения к его давней знакомой: "Meine liebe... nein. Mein liebes... nein. Sehr geehrtes... nein" [12, S. 179].
Не менее четко вычленяются в ПДД элементы литературного дискурса. Современные писатели-диаристы нередко рассматривают дневник прежде всего как способ письменной самореализации, что побуждает их к поиску наиболее красочных выражений, к широкому использованию различных тропов и стилистических фигур. Как было указано выше, именно подобная работа над словом отличает ПДД от других подтипов диаристического дискурса.
Кроме того, многие писатели, ведущие дневник, воспринимают саму свою жизнь как объект для литературного творчества, поэтому даже описание повседневных событий они строят по законам художественной литературы. Например, Р. Музиль дает в своем дневнике заголовки отдельным дням, а Э. Штриттматтер каждую подневную запись превращает в короткий рассказ или эссе, посвященный одному ключевому событию, мысли, эмоции или воспоминанию дня [10; 11].
Наконец, вполне понятно, что писательский дневник в большинстве случаев представляет собой подлинную творческую лабораторию своего автора. «Вход» в такую творческую лабораторию, как правило, эксплицитно маркирован — как графически (через заглавие, изменение шрифта или расположения строк на странице), так и вербально: к помещаемым в дневнике автоцитатам и цитатам из произведений других писателей, заинтересовавших диариста, подбираются вводные слова или краткие заключительные комментарии. Однако даже если в тек-
63
64
сте дневника нет ни одного из вышеперечисленных сигналов границы между естественным и чисто литературным дискурсом, что характерно, например, для дневников Ф. Кафки, эта граница легко восстанавливается за счет очевидного исчезновения синтаксических и фонетических редукций, типичных для естественного дискурса.
Итак, мы можем констатировать, что для ПДД характерна постоянная взаимосочетаемость элементов естественного и литературного типов дискурса.
Еще одной оппозицией, свидетельствующей об интердискурсивном характере ПДД, на наш взгляд, следует считать оппозицию «объективно / субъективно обусловленный характер коммуникации». По этому критерию В. И. Карасиком разграничиваются статусно-ориентированный и личностно-ориентированный дискурсы. Статусно-ориентированный дискурс порождается коммуникантами, выполняющими в той или иной коммуникативной ситуации определенную социальную роль. При порождении же личностно-ориентированного дискурса участники общения стремятся раскрыть свой внутренний мир адресату и понять самого адресата как личность [1, S. 239].
Как показали наши исследования, в ПДД представлены элементы как статусно-, так и личностно-ориентированного дискурсов, хотя в силу особой субъектоцентрированности дневника преобладают, безусловно, последние. Среди них, в свою очередь, могут быть выделены элементы бытового и бытийного подтипов личностно-ориентированного дискурса (термины В. И. Карасика). В нашем случае к бытовым записям относятся записи, посвященные описанию природы, погоды, будней диариста, интересных событий, произошедших с ним в течение дня, различных подробностей физиологического характера и т.д. В языковом плане такие фрагменты характеризуются приблизительно теми же признаками, что и естественный дискурс, ориентированный на недавнее прошлое, а именно: преобладанием глагольного претерита, присутствием в контексте маркеров недавнего прошлого gestern или heute, обилием синтаксических и фонетических сокращений.
Существенно отличаются от подобного рода дневниковых записей заметки бытийные, «предназначенные для нахождения и переживания существенных смыслов» [1, с. 232]. На соответствующих страницах своих дневников немецкие писатели-диаристы рассуждают, например, о будущем Германии и ее роли в мировом сообществе, об отношении людей к юмору или о Ницше как продолжателе идей немецкого романтизма [9, S. 48; 63]. Вместе с тем очевидно, что между бытовой и бытийной сферами существуют не только тематические, но и языковые различия. В «бытийных» фрагментах своих дневников писатели отказываются от включения языковых элементов естественного дискурса в пользу элементов литературного дискурса, что тем не менее не означает отсутствия в них типичных для ПДД в целом маркеров спонтанности, в частности само-исправлений в процессе поиска нужного слова. В качестве примера приведем запись из дневника Й. Р. Бехера "Auf andere Art so große Hoffnung": “Was für ein unendliches, qualvolles Sterben ist über Russland gegangen! Gegangen? Bitte, genauer: haben meine deutschen Landsleute, wir Deutsche, über Russ-
land gebracht" [2, S. 321]. Кроме того, в бытийной сфере ПДД частотны вопросительные автокоммуникативные конструкции, побуждающие диа-риста к особенно интенсивному интеллектуальному поиску. Одним из примеров может послужить следующий отрывок из дневника Э. Юнгера, в котором автор рассуждает о причинах популярности образа Казановы в современной культуре: "Wie erklärt sich die Anziehung, die dieser... Venezianer auf uns übt? Nach welchem Muster wählt unser Gedächtnis aus der ungeheuren Fülle derer, die jemals lebten und sich hervortreten?" [5, S. 128—129].
По нашему мнению, специфической чертой ПДД является периодическое переплетение в одной записи элементов бытового и бытийного дискурса. Дело здесь, во-первых, в том, что многие бытовые события фиксируются диаристами постольку, поскольку они дают им повод для размышлений философского характера. С другой стороны, существенную роль при этом играет профессиональная принадлежность людей, порождающих ПДД. Нередко сами будни писателя складываются из его размышлений о литературном творчестве или о роли писателя в обществе, а внешние события оформляются в сюжеты возможных литературных произведений. Граница между бытовым и бытийным может проходить даже внутри предложения, однако и в этом случае многие диаристы склонны к ее эксплицитному маркированию. В этом отношении показателен пример из дневника Ф. Фюмана: "Am Bahnsteig erscheinen, im Geist in die Hände spuckend, zwei Scheuerfrauen mit riesigen Besen (vielleicht ein Einfall für meinen Prometheus.)" [4, S. 6]. В данном предложении элементы бытийного дискурса выделены графически, то есть заключены писателем в скобки.
Перейдем теперь к рассмотрению элементов статусно-ориентированного дискурса в ПДД. Этот тип дискурса обладает достаточно разветвленной системой подтипов, построение каждого из которых ведется в своей сфере статусно-ориентированного общения (например, политический, экономический, юридический, педагогический, рекламный и другие типы дискурса). Элементы многих из них — как порожденные самим диаристом, так и извлеченные из текстов других авторов и представляющие собой типичный интертекст в традиционной терминологии — широко представлены в ПДД. Примером первого типа подобных включений могут служить импровизированные анкеты и заметки для членов клуба по борьбе со старостью, разработанные М. Фришем на страницах его дневника (см., напр. [3, S. 9, 115, 179]). Среди включений второго типа следует назвать прежде всего тексты афиш и объявлений, по какой-либо причине удививших или возмутивших писателей, выдержки из газет и журналов по интересующим диаристов проблемам и разнообразные статистические данные. Вплетение их в ткань дневникового повествования придает субъективным высказываниям автора записи более объективное звучание.
Важно отметить, что переключение с личностно-ориентированного дискурса на статусно-ориентированный всегда четко маркировано. Вполне очевидно, что те же выдержки из газетных статей по своему языковому оформлению существенно отличаются от описания будней того или иного писателя. Однако необходимо добавить, что очень часто в подневных записях имеются метатекстовые включения, четко связываю-
65
66
щие статусно-ориентированный фрагмент с определенным источником и, соответственно, однозначно указывающие на то, с каким из подтипов статусно-ориентированного дискурса мы имеем дело в каждом конкретном случае. Так, если диарист помещает в свой дневник цитату из газетной статьи, то в заголовок записи или в скобки по завершению цитаты выносятся название и выходные данные источника, а некоторые писатели могут в той же текстовой позиции обозначать тип цитируемого источника (например, с помощью формулировки "Zeitungsausschnitt" в дневнике К. Тухольского). И, безусловно, достаточно распространенным является выделение инодискурсивных включений в текстах ПДД с помощью графических средств (другого типа и размера шрифта, специфического выравнивания строк, двоеточий, кавычек и др.).
Таким образом, представляется возможным констатировать, что в связи с особой, почти демонстративной свободой писателей в процессе отбора и организации аутентичного жизненного материала на страницах собственных дневников в ПДД тесно переплетаются элементы многочисленных типов дискурса. При этом в большинстве случаев переключение с одного типа дискурса на другой в данном интердискурсивном пространстве бывает эксплицитно маркировано. Благодаря подобному относительно четкому маркированию границы между текстовыми фрагментами, репрезентирующими различные типы дискурса, а также самому разнообразию представленных инодискурсивных включений, мы полагаем вполне справедливым утверждение о том, что ПДД обладает достаточно ярко выраженной интердискурсивной природой, не уступая в этом языковому потенциалу литературного дискурса, постулируемого сегодня в качестве наиболее яркого примера текстовой реализации категории интердискурсивности.
Список литературы
1. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М., 2004.
2. Becher J. R. Auf andere Art so große Hoffnung: Tagebuch 1950. Berlin, 1951.
3. Frisch M. Tagebuch 1966 — 1971. Frankfurt a/M, 1972.
4. Fühmann F. Zweiundzwanzig Tage, oder Die Hälfte des Lebens. Rostock, 1999.
5. Jünger E. Strahlungen I. München, 1995.
6. Kafka F. Tagebücher 1914 — 1923. Frankfurt a/M, 2004.
7. Kaschnitz M. L. Tage, Tage, Jahre. Frankfurt a/M, 1974.
8. Link J. Literaturanalyse als Interdiskursanalyse / / Diskurstheorien und Literaturwissenschaft / Hrsg. von J. Fohrmann und H. Müller. Frankfurt a/M, 1988. S. 284—307.
9. Mann T. Pariser Rechenschaft / / Mann T. Gesammelte Werke: In 12 Bd. Berlin, 1956. Bd. 12. S. 7—97.
10. Musil R. Aus den Tagebüchern. Frankfurt a/M, 1968.
11. Strittmatter E. Wahre Geschichten aller Ard(t). Berlin; Weimar, 1983.
12. Tucholsky K. Die Q-Tagebücher 1934 — 1935. Reinbek bei Hamburg, 1985.
Об авторах
Л. М. Бондарева — канд. филол. наук, доц., РГУ им. И. Канта,
bondareva.koenig@mail.ru
О. В. Петешова — асп., РГУ им. И. Канта, peteshova_olga@rambler.ru
