CC BY
44
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
Б. ТЕБИЕВ, профессор Российский государственный гуманитарный университет
Бедный униатский священник из Закарпатской Украины Андрей Балудянс-кий* вряд ли мог даже мечтать о том, что его сын Михаил станет не последним человеком в самом Петербурге, примет участие в работе Комиссии по составлению законов, окажется у истоков российской хозяйственной науки, будет просвещать молодые умы пламенным словом ученого-гуманиста, займет должность первого выборного ректора Императорского Петербургского университета.
Годы юности прошли у сына священника довольно бурно. Вскоре после блестящего окончания (за два года вместо четырех) юридического факультета Венского университета Михаил Балугьянский получил кафедру в только что учрежденной Гроссвардейнской академии, где преподавал экономические и политические науки, затем был профессором Пештского университета. Но профессорская карьера и спокойная жизнь были ему в те годы явно не по душе. Зараженная примером революционной Франции Европа бурлила страстями. Призывы к свободе, равенству и братству всех людей всколыхнули и маленькую Венгрию. Молодой профессор - в гуще общественно-политической жизни. Он - один из руководителей тайной революционной организации венгерских якобинцев - «Общества свободы и равенства».
Но Венгрия - это не Франция. Здесь все еще жесткие феодальные порядки, сильная полиция и королевская власть. Организацию якобинцев выследили. Многих аресто-
* Так изначально писалась фамилия, измененная впоследствии М.А. Балугьянским после нескольких лет жизни в России.
Первый ректор
Петербургского
университета
вали. На волосок от тюремного каземата оказался и молодой профессор. Однако ему удалось успеть вовремя уничтожить прямые улики, раскрывавшие его роль в антигосударственном заговоре. Ареста не последовало, но страну пришлось покинуть.
В конце 1803 года Балугьянский был приглашен для преподавательской деятельности в Петербург, где в то время проходила реорганизация учительской семинарии сначала в учительскую гимназию, а затем в Главный педагогический институт.
Россия пришлась по сердцу Михаилу Ба-лугьянскому. Здесь перестраивалась не только система образования, но и многие сферы социально-экономической жизни. Молодой император Александр I собирал под реформаторские знамена всех, кто был готов верой и правдой служить России и прогрессу. В Петербурге европейски образованного и прогрессивно настроенного профессора ждала блестящая карьера ученого-экономи-ста, разработчика реформаторских программ. Заняв кафедру политических наук в Главном педагогическом институте, Балугь-янский с головой окунулся в работу. Он не только глубоко и всесторонне изучал страну, ставшую для него второй родиной, но и всеми силами стремился перенести на русскую почву все самое ценное, что было наработано европейской наукой. Особенно - в области экономики и права.
С первых месяцев своей педагогической работы в России Балугьянский становится одним из самых популярных профессоров. «Дни, в которые приходил к нам на уроки профессор Балугьянский, были для всех нас светлым праздником, - писал впоследствии воспитанник Педагогического института
академик К.И. Арсеньев. - С восторгом бежал каждый из нас в классы, узнав о его прибытии; его одушевленные и умные чтения слушаемы были с безмолвным вниманием; самые отвлеченные умозрения о капитале, о потреблении, о банках, о кредите нисколько не утомляли сил, напротив, возбуждали самый высокий интерес и любознательность. Балугьянский, державшийся всегда кротко и вежливо, но с большим достоинством, был всеобщим любимцем студентов, а по отбытии его из классов, в продолжении нескольких часов безумолкно говорили о содержании его лекций, рассуждали, спорили и научались».
В 1806-1808 годах в столичном «Статистическом журнале», издававшемся академиком Карлом Германом, профессор Балу-гьянский публикует серию статей, посвященных экономическому учению Адама Смита и его предшественников. Первые три статьи носили общее название «Национальное богатство. Изображение различных хозяйственных систем». Четвертая статья - «О разделении и обороте богатства» - имела особый раздел «Об ассигнационных банках и кредитных бумагах». Наряду с теорией А. Смита, в этих работах подробно рассматривалось учение меркантилистов и французских экономистов-физиократов школы Ф. Кенэ. Этими статьями Балугьянский впервые заявил о себе в России не только как блестящий популяризатор классической политической экономии, истинный сторонник идей экономической свободы, но и как оригинальный экономический мыслитель. Рецензент Балугьянского Н. Конды-рев писал по поводу его публикаций о теории А. Смита: «Изображение сие показывает, что оно писано мужем ученым и с большим знанием в политической экономии; кратко и ясно представляет оно три главнейшие системы государственного хозяйства: 1) систему, основанную на торговле, богатство народное представляющую в деньгах; 2) систему экономистов - в необработанных произведениях земли и 3) теорию Адама Смита - в труде и мене».
Балугьянский связывал перспективы экономического развития России с либеральной реформой ее общественного и правового строя. Его экономические проекты и предложения, которые стали периодически появляться и в печати, и в виде аналитических записок в правительственные инстанции, не только тесно соприкасались с проектами выдающегося русского реформатора М.М. Сперанского, но и активно использовались последним, что, безусловно, свидетельствовало об их значении и высоком уровне экономического обоснования.
Известно, что в 1814 году Балугьянский через министра финансов графа Д.А. Гурьева представил императору Александру I обширную записку по вопросу об освобождении крестьян от крепостной зависимости. В то время идеи, изложенные ученым, прямой поддержки не получили, но и не были полностью отвергнуты. Они ждали своего часа. Многие положения и рекомендации этой записки были использованы в конце 1830-х годов при создании Министерства государственных имуществ и реформе управления государственными крестьянами.
В эти годы служебная карьера Балугь-янского складывалась по-разному. Были и взлеты, и падения, вызванные в основном чисто внешними обстоятельствами. В 1819 году, вскоре после преобразования Главного педагогического института в Императорский Санкт-Петербургский университет, Ба-лугьянский избирается сначала деканом философско-юридического факультета, а затем и первым ректором университета. На ректорской должности проявились не только блестящие организаторские способности Балугьянского, но и прекрасные человеческие качества. Когда правительственная реакция обрушилась на передовую науку и по навету попечителя столичного учебного округа Д.П. Рунича под следствием оказались лучшие петербургские профессора -А.П. Куницын, К.И. Арсеньев, А.И. Галич и
Э.-Б.-С. Раупах, обвиненные в распространении революционных идей и в неуважении к религии, Балугьянский резко и страстно
встал на защиту своих коллег. Убедившись, что его протесты против практиковавшихся способов расследования не имеют успеха, Балугьянский 31 октября 1821 года демонстративно сложил с себя ректорские полномочия.
21 апреля 1822 года Балугьянский, оставаясь рядовым профессором университета, был приглашен в государственную Комиссию по составлению законов. Здесь судьба вновь свела его с М.М. Сперанским, вызванным из ссылки для руководства работами Комиссии. По поручению Сперанского Болугьянский составил несколько аналитических записок и проектов. Среди них три обстоятельные исторические записки, посвященные изложению финансовой политики в России со времен Петра I до 1818 года, записка «О монетных делах, о банках, о кредите, о налогах, о налоге поземельном», проекты учреждения Главного государственного казначейства, Комиссии погашения долгов, устройства страховой компании и другие.
Спустя четыре года после начала работы в Комиссии по составлению законов Ба-лугьянский имел личную аудиенцию у Николая I, который поручил ученому стать одним из руководителей работ по приведению в порядок действующего законодательства. 31 января 1826 года в этих целях было учреждено II отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, на которое возлагались обязанности по кодификации законов Российской империи. 4 апреля того же года Балугьянский назначается начальником этого учреждения. Работая под непосредственным руководством Сперанского, Балугьянский внес существенный вклад в составление Свода государственных законов.
Долгое время считалось, что научное наследие Балугьянского в значительной мере утрачено. Однако незадолго до Великой Отечественной войны 1941-1945 годов в архиве Ленинградского отделения Академии наук СССР (фонд академика К.И. Арсеньева) профессором В.М. Штейном были
обнаружены рукописи Балугьянского, в том числе тетрадь, содержавшая изложение системы его экономических воззрений с подзаголовком «Что должна сделать Россия в государственном хозяйстве и управлении для своего истинного и величайшего благоденствия».
В 1960-е годы кандидатом исторических наук Е. Косачевской в отделе письменных источников Государственного исторического музея г. Москвы было сделано новое открытие - обнаружен авторский конспект лекций Балугьянского под заглавием «Основания государственного хозяйства, преподаваемые профессором политических наук Михаилом Балудянским». Конспект открывался изложением трех систем: меркантилистов, физиократов, Адама Смита и в значительной мере повторял логику статей в «Статистическом журнале». Подобно Смиту, Балугьянский резко критиковал систему меркантилистов, поощрявших лишь «классы граждан», которые более всего увеличивают количество денег, тогда как все прочие классы почитают лишь «средством к достижению цели». Благосостояние «добытчиков денег» достигается за счет угнетения «тех классов народа», которые менее добывают денег.
Интересен проведенный Балугьянским анализ учения французских физиократов, утверждавших, что богатство нации формируется не в сфере внешней торговли, а в сельскохозяйственном производстве. Балу-гьянский дает описание трех способов обработки частновладельческих земель: с помощью крепостных, вольнонаемных работников и откупщиков. При этом он реалистично и с особым сочувствием говорит о положении крепостных крестьян как людей, лишенных всякой собственности. «Крепостной человек не имеет никакой собственности, - писал Балугьянский. - Не ему принадлежит дом, в котором он живет; скот, который он содержит; одежда, которую он носит; хлеб, которым он питается; даже и сам он не себе принадлежит».
Примечательно, что ту же мысль и прак-
тически теми же словами излагал в своих лекциях воспитанникам Царскосельского лицея, в том числе А.С. Пушкину и будущим декабристам, один из учеников Балу-гьянского, выпускник Главного педагогического института профессор А.П. Куницын. Об этом свидетельствует сохранившийся конспект однокашника Пушкина, лицеиста А.М. Горчакова, будущего выдающегося русского дипломата, отличавшегося особым прилежанием в учебе. «Крепостной человек, - писал со слов профессора Горчаков, - не имеет никакой собственности, ибо сам он не себе принадлежит. Не ему принадлежит дом, в котором он живет, скот, который он содержит, одежда, которую он носит, хлеб, которым он питается».
В своих лекциях Балугьянский (как и в аналитических записках в правительство) убедительно утверждал, что наемный труд является более производительным и рентабельным, чем труд крепостных. При этом в условиях наемного труда создаются предпосылки развития крестьянского хозяйства «за счет экономии издержек, в виде капитала или имущества». С особыми симпатиями говорил ученый о свободных крестья-нах-арендаторах - «откупщиках».
Оценивая учение физиократов, Балугь-янский ближе подходит к Д. Рикардо, утверждавшему, что источником «чистого продукта», создаваемого в сельском хозяйстве, является не особая щедрость земли, как полагали французские экономисты, а вложенный в нее труд. Помещик, отмечал Балугьянский, есть только хозяин, а возделывание земли своей предоставляет какому-либо крестьянину (с семейством), который «собственный свой капитал полагает на возделывание». При этом откупщик-арендатор выступает в качестве капиталиста, который производительные силы земли умножает более, нежели помещик, благодаря чему увеличивается неизмеримо «богатство, с земли собираемое». Если физиократы включали в состав «производящего» класса общества лишь помещиков и откупщиков и считали, что прочие крестьяне, как
вольные, так и крепостные, являются лишь поденщиками, Балугьянский относил к производящему классу всех крестьян-земле-дельцев и отдавал им предпочтение по сравнению с помещиками.
Разделяя воззрения Ф. Кенэ и его научной школы о первенствующем значении земледелия в развитии экономики, Балугь-янский вместе с тем связывал воедино производство и обращение. «Труд, капитал и рынок, - утверждал он, - составляют три главные пружины в гражданской промышленности». Они действуют в одинаковой степени во всех трех областях: земледелии, мануфактурах и торговле. На основании этого, утверждал Балугьянский, все произведенное должно быть разделено между «всеми членами гражданского общества».
Оригинальностью и смелостью отличалась трактовка Балугьянским идеи Ф. Кенэ о «производяще-прибыльном» и «непроиз-водяще-бесплодном» классах общества. К последнему он относил всех потребителей «от первого государственного чиновника до последнего тунеядца». По степени полезности из потребителей ученый выделяет гражданских чиновников и военнослужащих как лиц, обеспечивающих безопасность государства. За ними следуют ученые, труды которых приносят пользу «производящему классу». «Последнюю степень», по мнению автора, «составляют те, упражнения коих клонятся к одной роскоши, и, наконец, совершенные тунеядцы».
С особым блеском Балугьянский пропагандировал в своих лекциях экономическое учение Адама Смита, считая многие его положения весьма актуальными для России. В отдельных своих суждениях Балугьянс-кий идет даже дальше Смита, полагавшего, как и физиократы, что земледельческий труд является более производительным, чем труд в промышленности. «Земледелец, -писал Балугьянский, - лишь первично обрабатывает, затем ремесленник прилагает свой труд, купец реализует товар». И все они должны участвовать в распределении созданного в обществе продукта.
Существенным добавлением к характеристике политических и экономических воззрений Балугьянского являются записи его лекций, сделанные студентами Главного педагогического института, впоследствии крупными деятелями отечественной науки - Арсеньевым, Рождественским и другими. В них содержатся еще более резкие суждения по многим актуальным вопросам общественной и экономической жизни России, чем в опубликованных работах ученого и в его авторском конспекте. Судя, например, по записи Рождественского, Булугьянский резко отзывался о любых формах эксплуатации человека человеком, видел происхождение верховной власти в силе и богатстве одних и бедности и слабости других.
Мысли о современном хозяйстве, путях его развития и совершенствования, которые Балугьянский излагал в своем лекционном курсе и в научных статьях, нашли развитие и конкретизацию в его плане социально-экономического обустройства России. Как отмечает В.М. Штейн, весь план, разработанный Балугьянским, был пронизан двумя важнейшими идеями: необходимостью освобождения крестьян от крепостной зависимости и проповедью плодотворности максимального накопления капиталов для будущего России. При этом Балугьянский рассматривал Россию как страну с преобладанием сельскохозяйственного промысла. Он писал, что Россия должна быть в высочайшей степени земледельческим государством. Того требуют ее местоположение, климат, качество земной почвы и дух ее народа. Наряду с этим он не исключал необходимости широкого развития мануфактур и торговли. По представлению Ба-лугьянского, широкое развитие мануфактур произойдет само по себе при установлении свободной промышленности и накоплении капиталов.
Заглядывая в будущее России, ученый писал, что некогда она должна иметь 300 млн. жителей, «основать деревню на деревне, город на городе, неизмеримые равнины обратить в плодоносные поля, все дороги,
реки, каналы завалить провозными товарами» Стремясь к этой цели, «правительство должно иметь единственную мысль: накопление капиталов».
Большое внимание Балугьянский уделял необходимости оживления отсталых районов страны, включения их в систему географического разделения труда. В его представлении усиление внутренних связей в пределах России при развитии транспорта позволит включить в хозяйственный оборот всю огромную территорию империи. Обитатели бассейнов Печоры, Оби, Лены вступят в оживленный товарообмен с южными губерниями. В недрах их земли таятся сокровища, способные удовлетворить общественные потребности так же, как производимый южанами хлеб. Взаимный обмен между различными частями России должен вызвать «такое благоденствие, какого Германия, Великобритания и Голландия никогда и не воображали себе возможным».
Экономическое призвание страны Балу-гьянский видел именно в усилении внутренней, а не внешней торговли, считая ее «вечно постороннею целью России». Россия, в его представлении, должна стать «могущественной державой на суше, а некогда повелительницею на море». Ей достаточно повелевать Черным и Каспийским морями для организации торговли с южными иностранными государствами. При этом торговлю по Балтийскому морю Балугьянский отодвигает на второй план, выступая противником односторонней экономической ориентации на Запад: торговля с более развитыми западноевропейскими странами унижает достоинства России, делает ее колонией прочих европейских наций.
Последовательно проводя линию либерального реформаторства, Балугьянский считал препятствием для развития мануфактурного производства применение труда приписных (крепостных) крестьян. Таким образом, полагал он, мануфактуры искусственно развиваются за счет земледелия. В этой оценке нельзя не увидеть одного из внушительных аргументов против крепост-
ничества. Вопрос об отмене крепостного права Балугьянский считал одним из центральных для России. Подходя крайне осторожно к обоснованию мысли о ликвидации крепостной системы, он делал в своих рассуждениях акцент на необходимости предоставления непосредственному производителю полной личной свободы. Балугь-янский отмечал, что «рабство простого народа» имеет отрицательное влияние на его нравственный характер, на его счастье, на накопление капиталов во всех классах граждан, а также на финансы и на общее могущество и благоденствие государства. «Посему истребление рабства, - писал Балугь-янский, - составляет одно из благих намерений правительства. Доколь оно не будет истреблено, дотоль мы не можем льститься благоденствием».
Большой интерес представляла разработанная Балугьянским модель капиталистического развития отечественного сельского хозяйства. Придавая особое значение накоплению капиталов, он считал, что именно сельское хозяйство способно дать такое накопление. Специфика России, по мнению Балугьянского, состояла в том, что здесь непременно должны сочетаться малое и крупное земледелие. Капиталы, необходимые для организации крупных хозяйств, должны накапливаться у крестьян, получивших личную свободу. Этими капиталами крестьяне будут возделывать владельческие поместья. Такой способ ведения хозяйства Балугьянский называл «системой откупа» и подчеркивал, что «крестьяне сделаются откупщиками и станут производить земледелие в господских поместьях, как фабриканты и купцы свой промысел». Предоставление земли в аренду располагающим необходимым капиталом крестьянам Балу-гьянский считал наиболее выгодной для России системой землепользования и надежным средством приращения народного имущества.
«Если такое состояние не изображает общего благоденствия, если неизмеримое пространство Империи не может чрез то
наполниться бесчисленными миллионами счастливых обителей и Россия сделаться первейшею в свете, - писал в заключение своих рассуждений о земледельческом хозяйстве России Балугьянский, - то нет иного средства достигнуть сих целей. Она останется тем, чем были бесчисленные другие государства: по временам сильною и страшною, а иногда слабою, малозначащею; идеалом возможно счастливой благоденствующей нации она не будет никогда. Такого состояния нельзя вынудить, нельзя предписать законами. Оно есть следствие рачительного наблюдения наших оснований».
Последовательный защитник принципов экономического либерализма, Балугь-янский решительно восставал против всех форм государственного хозяйства. Он был сторонником ликвидации государственной собственности и передачи ее для эксплуатации в руки частных лиц. Все формы государственного хозяйства он считал нерациональными. Исключительное недоверие проявлял он и к системе государственного кредита, опасаясь того, что государство, заимствующее у частных предпринимателей средства, даст капиталам непроизводительное применение.
Подробно рассматривая проблемы кредита, Балугьянский пришел к мысли о том, что частое использование кредита государством приводит его к краю пропасти. В России эта перспектива является не столь грозной лишь потому, что здесь богатства еще не успели сконцентрироваться в руках купцов и фабрикантов, как на Западе. В этом преимущество России. Западные государства чрезмерно увлекаются коммерческой системой, основанной на предпочтении торговли, Россия же должна противопоставить этой системе свободу промышленности, которая ведет к торжеству земледелия. При этих условиях Россия станет сильнее всех западноевропейских государств и даже по развитию промышленности будет далеко опережать их. «...При восстановлении общей свободы промышленности, - писал Ба-лугьянский, - нельзя предположить, что-
бы Россия не могла когда-либо достигнуть такого состояния, чтобы быть единственной в свете нацией и в отношении фабрик».
Балугьянский прожил долгую и насыщенную неустанной работой жизнь, достиг высокого положения сенатора, чина тайного советника. И в годы либерального реформаторства, и в годы реакции он верил в Россию и ее народ, стремясь во всем быть полезным своей второй Родине.
Литература
1. Алединский Н. М.А. Балугьянский. [Некро-
лог] // Северная Пчела. - 1847. - № 99.
2. Балугьянский М.А.// Русский биографи-
ческий словарь. В 20 тт. Т.2. - М., 1998. - С. 74-76.
3. Баранов П. Михаил Андреевич Булугьянс-
кий, статс-секретарь, сенатор, тайный советник (1769-1847 гг.). Биографический очерк. - СПб., 1882.
4. Косачевская Е. Булугьянский - ученый-
экономист и педагог [У истоков пропаганды политической экономии в России] // Экономические науки. - 1971. - № 12. -С. 73-79.
5. Тебиев Б.К. Михаил Андреевич Балугьянс-
кий (1769-1847) [Пантеон экономических мыслителей России] // Школьный экономический журнал. - 2001. - № 4. - С. 3-9.
6. Тебиев Б.К. Экономический либерализм в
России XIX века и критика социалистических экономических учений. - М., 2001.
В. ЗМЕЕВ, докт. истор. наук МГУ им. М.В. Ломоносова Н. ЗАЙЦЕВА, канд. истор. наук МСХА им. К.А. Тимирязева
Ведущий аграрный вуз страны - Московская сельскохозяйственная академия им. К.А. Тимирязева - будет отмечать 3 декабря 2005 г. сто сорок лет со дня основания. За свою многолетнюю историю академия несколько раз меняла название. Сначала Петровская лесная и земледельческая академия, потом Московский сельскохозяйственный институт, затем Тимирязевская сельскохозяйственная академия. Но всегда этот вуз обеспечивал потребности в высококвалифицированных специалистах сельского хозяйства.
В середине XIX в. социально-экономическое развитие Российской империи потребовало коренных преобразований в аграрном секторе народного хозяйства. Необходимо было поднимать культуру сельскохозяйственного производства, чтобы обеспечить рост урожайности в земледелии и увеличение поголовья скота. Среди членов Московского общества сельских хозяев еще в 1857 г. возникла мысль о создании в старой сто-
Петровская
академия
лице центра по подготовке специалистов с сельскохозяйственным образованием [1]. При содействии Особого комитета министр государственных имуществ граф М.Н. Муравьев составил на имя императора Александра II всеподданнейший доклад, в котором обосновал необходимость открытия высшего учебного заведения.
В докладе М.Н. Муравьева содержались следующие аргументы: «Вызываемая переменами в быте сельских сословий необходимость приложения к земледелию усовершенствованных орудий, машин и способов обработки порождает в классе земледельцев потребность в деятелях, которые при помощи научных сведений могли бы с успехом предпринять и совершить преобразование в направлении сельской промышленности» [2, с.2].
В 1862 г. из-за разногласий с императором по вопросам сельскохозяйственной политики в условиях отмены крепостного права М.Н. Муравьев ушел из министерства.
