CC BY
196
7. Уоллес А.Р. «Чудесный век» Положительные и отрицательные итоги девятнадцатого столетия / Пер. с немецкого Л. Лакиера. - СПб.: Изд. Ф. Павленкова, 1900. - С. 90.
8. Эйзенштейн С.М. Наконец! // Эйзен штейн С.М. Избранные произведения в 6-ти тт. -М.: Искусство, 1964. - Т. 5. - С. 48-52.
УДК 075.32
Сапанжа Ольга Сергеевна
кандидат культурологии, доцент Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена (г. Санкт-Петербург)
sapanzha@mail.ru
ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ НАУЧНЫХ ТЕОРИЙ МУЗЕЕВЕДЕНИЯ
В статье анализируется современное состояние научных теорий музееведения. Рассматривая научные теории как основу научных дискуссий и движущую силу развития науки, автор обосновывает необходимость развития теоретического музееведения.
Ключевые слова: музей, музееведение, культура, метод, научные теории, теоретическое музееведение.
«Г Дианне некоторых принципов легко воз-■^мещает незнание некоторых фактов», -утверждал К. Гельвеций. При определенной спорности афоризма французского философа, общая мысль о необходимости формирования каркаса любого научного знания в виде системы принципов не вызывает сомнений. Действительно, каждая наука становится наукой лишь после построения фундамента в виде системы принципов, основанных на обобщении фактического материала, но уже не являющихся их простой суммой. И. Кант отмечал в «Логике»: «...наука есть целое познание в смысле системы, а не в смысле лишь агрегата. Поэтому она требует познания систематического, следовательно, осуществленного по обдуманным правилам».
Такого рода обобщения традиционного развиваются в рамках научных школ, наличие которых и является зачастую показателем уровня развития той или иной отрасли научного знания. Однако если подобные школы, объединяющие коллективы ученых, демонстрируют зрелость науки, то ее молодость (а для науки полувековой рубеж вполне может являться молодостью) не всегда является извинительным обстоятельством для оправдания отсутствия научных теорий. Теорию, предлагающую систему принципов в решении круга проблем, можно рассматривать как базу для дальнейшего возникновения научных школ и направлений. И, тем не менее, целый ряд областей гуманитарного знания, претендующих на статус науки, не имеют таких теорий, провоцирующих научную дискуссию и дальнейший научный поиск. Одна из таких наук - музееведение.
Необходимость создания и развития научных теорий в рамках музееведения объясняется, прежде всего, продолжающимися спорами о возможности существования музееведения как самостоятельной научной дисциплины. Противники такого статуса музееведения утверждают, что специальное музееведение может быть описано как методология музейной работы, опирающаяся на профильные музею дисциплины, общее же музееведение представляет собой лишь синтез специальных музееведений. Эта точка зрения, высказанная тридцать лет назад И. Неуступным [14, с. 67-68] до сих пор порождает споры в музейном сообществе о статусе музееведения. Анализируя итоги развития знания о музее в XX столетии, М.Е. Каулен отмечает: «Музееведение вступило в XXI век, так и оставшись “молодой наукой”, находящейся “в стадии становления”» [5, с. 211].
Чтобы не превратиться в научную спекуляцию, музееведению требуется интенсивное развитие научных теорий, ведь именно они считаются основной единицей научного знания. Каждая научная дисциплина стремится к построению объяснительных теорий, исходные понятия и принципы которой относятся не к реальным вещам и явлениям и к абстрактным объектам, в совокупности образующим идеализированный объект теории [6, с. 202-203]. Тот факт, что за тридцать лет существования в статусе науки музееведение не выработало значительных теорий, еще не означает ее несостоятельности. Для построения таких теорий необходимо накопить материал об исследуемых объектах и явлениях: «приступая к изучению некоторой области явлений, мы должны сначала описать эти явления, выделить
100
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2010
© Сапанжа О.С., 2010
их признаки..., лишь после этого становится возможным более глубокое исследование, связанное с выявлением причинных связей и открытием законов» [6, с. 202]. Думается, что этот момент для музееведения настал на рубеже XX-XXI веков.
Споры о границах и задачах теории возникают внутри каждой науки в период ее становления и развития. Во второй половине XX столетия, в связи с дифференциацией гуманитарного знания, определение именно поля теоретических изысканий в музееведении становилось чуть ли не важнейшей проблемой, позволяющей четко определить, где же, собственно, проходит водораздел, отделяющий его от смежных гуманитарных наук, ибо «практический» материал для изучения у них зачастую оказывался един.
На сегодняшний день основным препятствием к построению научных теорий является многополярность музееведческих исследований, когда алгоритм фрагментарного исследования одного феномена музейного мира не может быть применен к изучению другого феномена, когда единый музейный организм оказывается разделен по профильному или иному признаку и изучение ведется строго по линиям и в соответствии с задачами конкретного профиля. Такая методологическая установка может быть признана возможной и даже отчасти необходимой в прикладных исследованиях, но она же является непродуктивной в исследованиях теоретических, превращая теорию в описание и констатацию факта деятельности отдельного сегмента музейного организма. В музееведении накоплено достаточное количество «противоречащих друг другу концепций», определяющих многогранность поля исследования, являющихся достаточным основанием для частного прикладного исследования. Например, теория педагогики художественного музея эффективна для решения практических образовательных задач художественных музея, но «не работает» в музеях другого профиля. В итоге, «увлеченность» музеями одного профиля не позволяет увидеть целостную картину. Возможно ли в этой ситуации ограничиться «количественным анализом» состояния музейного организма или необходимо попытаться выявить общие доминанты, открыть новое, определить парадигму исследования феномена музейного мира? Безусловно, тем более что базовый принцип такого «объединения» - существование музея как под-
системы культуры - был определен в отечественной науке уже в середине 1990-х гг. Этот принцип определяет необходимость и возможность изучения музейного многообразия в движении от «многознанья» к целостной картине музея как феномена культуры. Очевидно, дальнейший разговор о научных теориях музееведения без культурологии невозможен.
Становление и развитие музееведения как самостоятельной науки не исключает междисциплинарного подхода при определении места и роли музея в современной культуре. Тот факт, что при определении междисциплинарных связей музееведения особое место отводится культурологии и именно ее методологические установки рассматриваются как продуктивные при анализе природы и сущности музея, не случаен. При анализе места музея в определенный культурно-исторический период важно помнить, что музей является не изолированным институтом, он находится в более общей метасистеме, которой является социокультурная среда. Соответственно, логично предложить существование диалектических взаимосвязей и взаимодействия подсистемы и метасистемы, при которых развитие и современное состояние музея не может быть изучено вне культурологического контекста. Таким образом, взаимодействие науки, изучающей целостность историко-культурных организмов, исторически основывающейся на междисциплинарных связях [2, с. 23-24], и науки, изучающей природу и сущность особого музейного отношения человека к действительности, а также формы, возникающие из этого отношения, является методологически необходимым для определения состояния музейного пространства в определенный период. В противном случае и возникает уже упоминавшийся подход, при котором в центре внимания оказывается определенный тип музея (чаще всего в рамках той или иной профильной принадлежности), изучение которого позволяет раскрыть специфику и сущность этого типа музея, но не дает представления о целостной картине музейного мира.
Исходным положением для изучения морфологии музея может оказаться представление о многомерности, полиморфизме музейного пространства. Только в этом случае удастся строить рассуждения на основе целостного, но в то же время многоаспектного и многообразного понимания музея. Всем ясно, что слово «музей»
вызывает устойчивые ассоциации, какие могут возникнуть при разговоре о чем-то устойчивом, имеющем общие черты, но в то же время знакомство с конкретными проявлениями этого образования наводит на мысль о бесконечном многообразии частных проявлений, причем в каждом из направлений деятельности.
В то же время, наряду с очевидностью полиморфизма музейного мира, по-прежнему можно встретить чрезмерно «узкое» понимание музея. Варианты этого понимания различны. Среди самых серьезных упреков музеям, возникшим в XX столетии, можно назвать следующие: малый удельный вес аутентичных предметов (в среднем, десять процентов от общего числа предметов), уничтожение понятия шедевра (когда предмет рассматривается лишь как элемент целого, что особенно характерно для экомузеев), «разрастание» музеев (характерное для УНТ - уникальных исторических территорий), их объединения в своеобразные «музейные сети» и, наконец, обвинения в «немузейности» ряда музеев. Совокупность этих признаков позволяет упрекнуть подобные музеи в нарушении «чистоты жанра». Однако очевидно, что «музейная ниша», занятая ими, столь значительна, что дальнейшее развитие музееведения невозможно без определения их места, определения их классификационных признаков.
В ряде работ можно встретить ограничение музейного мира музеями одного профиля. Как следствие, возникает непонимание основы собрания музея иного профиля, специфики экспозиционно-выставочной работы. Так, дуализм музейного пространства мемориального музея не может быть полностью воспроизведен в галерее, а названное различие определяет, прежде всего, коммуникативные технологии, исходящие из понимания природы именно этого музея.
Наконец, еще один «камень преткновения» -это спор о границах «пристойности» музейного мира. Что документирует, отражает музей? Какая тема достойна того, чтобы быть сохраненной и представленной? На одном полюсе мы анализируем музей как хранилище безусловных ценностей, накопленных человечеством, на другом - «развлекательные» музеи, в основе которых -не артефакты, а материальные предметы в широком смысле. Общим признаком, в данном случае, становится именно «сосредоточенность на материальном»; «расшифровка» же этой материальности может быть различной. В одном слу-
чае мы понимаем, что материальность в некотором смысле условна и важнее не сам материальный предмет, а его духовная сущность (что характерно, прежде всего, для ряда произведений художественного музея), в другом - именно материальная сущность становится превалирующей.
Очевидно, что перечисленные противоречия современной музейной науки связаны с невозможностью преодоления именно «методологического барьера», отсутствием принципов теоретического исследования. Приходится признать, что на сегодняшний день наука фактически ограничивается констатацией того, что такие принципы должны быть, являясь основой существования теоретического музееведения. Особенно настораживает тот факт, что в своеобразном «рейтинге» исследовательского интереса музееведов теоретическим работам отводится последнее место. В итоге складывается странная ситуация: теоретико-прикладные музееведческие исследования есть, полноценная же теоретическая база отсутствует. Действительно, по прикладным проблемам музейного документирования написан ряд работ, а вот отдельной работы по теории музейного документирования нет. Выявление ценности, «тезауруса» предмета, попавшего в музейное собрание, - ежедневная музейная работа, а вот теория тезаврирования еще ждет своих исследований. Теорию музейной коммуникации [7] стоит признать наиболее разработанной, однако и здесь еще есть вопросы, прежде всего на уровне системного анализа музейных коммуникационных процессов.
Еще более странным представляется отсутствие большого числа теоретических работ в свете общей ясности основных проблем, требующих рассмотрения. В учебных пособиях по музееведению эти проблемы обозначены в разделах, посвященных музееведению как науке. Основные признаки науки, зафиксированные во второй половине XX века, требуют тщательного рассмотрения, однако, если мы захотим более подробно (на уровне монографических работ) изучить проблему предмета науки, понятия «музейности», осуществить разбор трех теорий музееведения, мы окажемся в весьма затруднительном положении.
Не вызывает сомнений, что упомянутый статус «молодой науки», который вот уже без малого полвека носит музееведение, обусловлен именно неразработанностью ключевых теоретических вопросов. Поскольку именно три теории науки
102
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2010
образуют системное представление о музейности как особом качестве реальности, т.е. являются основой функционирования музееведения как науки, они могут явиться основой для конструирования методов музееведения, отражающих принципы специфического музееведческого знания.
Теория музейного документирования, анализирующая проблемы оценивающего отношения человека к реальности, извлечение из реальной действительности предметов, имеющих ценность, является основой, общей методологической системой координат для методики музейного отбора, а музейно-документационный метод (где первая часть «музейно-» связана не просто с контекстом «музея», но с «музейностью» как особым отношением человека к действительности) - инструментом теоретического исследования проблем специфики музееведческого документирования. Теория музейного тезаврирования, изучающая проблемы познания ценности предмета, может развиваться на основе музейно-аксиологического метода. Наконец, исследователь проблем теории музейной коммуникации, опираясь на метод музейно-коммуникационного анализа, способен решить ряд важных проблем «презентации» музейности в пространстве истории и культуры.
Делом будущего является развитие этих методов в рамках научных теорий, развитие которых в науке не имеет завершения, ведь, как говорил Тертуллиан, даже «философы утверждают, что они ищут; стало быть, они еще не нашли».
Библиографический список
1. Беззубова О.В. Некоторые аспекты теоретического осмысления музея как феномена культуры // Триумф музея? Сб. науч. тр. - СПб.: «Осипов», 2005. - С. 6-27.
2. Иконникова С.Н. История культурологических теорий. Учеб. пособие в 3-х ч. Ч. I. Теоретические проблемы культурологии. - СПб., 2001.
3. Курашов В.И. Начала философии науки. -М.: Изд-во КД Университет, 2007.
4. Мастеница Е.Н. Культурологические основания музееведческих исследований // Науки о культуре: шаг в XXI век. Сборник материалов ежегодной конференции - семинара молодых ученых. - М.: Изд-во Российского института культурологии, 2003. - С. 424-431.
5. Музейное дело России / Под ред. М.Е. Кау-лен, И.М. Коссовой, А.А. Сундиевой. - М.: Изд-во «ВК», 2003.
6. Никифоров А.Л. Философия науки // Личность. Культура. Общество. - 2005. - Т. VII. -Вып. 4 (28). - С. 196-221.
7. Сапанжа О.С. Основы музейной коммуникации. - СПб., 2007.
8. Сотникова С.И. Музеология: Пособие для вузов. - М.: Дрофа, 2004.
9. Столяров Б.А. Музей в пространстве художественной культуры и образования. - СПб., 2007.
10. ШляхтинаЛ.М. Основы музейного дела. -М.: Высшая школа, 2005.
11. Шляхтина Л.М. Парадигма науки как методологическая основа подготовки специалиста-музееведа // Музейный просвет: Сборник статей / Под ред. М.Б. Пиотровского и А.А. Никоновой. -СПб., 2009. - С. 365-377.
12. Юдин Э.Г. Методология науки. Системность. Деятельность. - М.: Едиториал УРСС, 1997.
13. Юренева Т.Ю. Музееведение: Учебник для высшей школы. - М.: Академический Проект, 2003.
14. Neustupny J. What is museology? // Museums Journal. - 1971. - №2. - P. 67-68.
15. Stransky Z. Grundlagen der allgemeine Museologie // Muzeologiske sesity. - Brno, 1971. -№1. - S. 40-66.
