CC BY
71116 "КулътУРная жизнь Юга России "
М> 2 (27), 2008
ле смерти, но его произведения не стали известными и при жизни.
Распространенным эпиграмматическим пуантом является фразеологизм «в семье не без урода»:
Примеру следуя ученого народа, / Клеон спешит свои творенья в свет издать. / Что ж против этого сказать? /Приятно в кучку всех детей своих сбирать, / Приятно с милою семъею обитать; / Но, по несчастию, в семье не без урода! (там же, с. 113).
Есть Карамзин, есть Полевой, - /В семье не без урода. Вот вам в строке одной Исторъя русского народа (там же, с. 225).
Не грубостью своей меня ты огорчаешь, / Но ласки, Стиховралъ, несносны мне твои. / За что меня в твое семейство ты вмещаешь? /Ну, пусть я и урод, да не твоей семьи (там же, с. 86).
В первой эпиграмме благодаря использованию устойчивого выражения П. П. Сумароков сатирически высмеивает бездарность произведений адресата.
Вторая из приведенных эпиграмм написана П. А. Вяземским по поводу выхода первого тома «Истории русского народа» Н. А. Полевого, так как по замыслу автора это издание должно было противостоять «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. Именно фразеологическим выражением дается однозначная негативная оценка Н. А. Полевому, преувеличившему свои заслуги перед отечеством.
В отличие от вышеприведенных эпиграмм в третьей В. В. Капнист переосмысляет анализируе-
мый фразеологизм, отвечая эпиграммой на нападки после опубликования им «Сатиры I», обличающей бездарность посредственных стихотворцев.
Как средство создания комического эффекта выступает многозначность слов, являющихся элементами фразеологических единств:
Достоин крест иметь, поверьте в этом мне. / Но не на шее - на спине (там же, с. 165).
Слово «крест» в словосочетании «крест на шее» понимается как орден, а также геральдический знак в виде двух пересекающихся планок. С. А. Неелов использует переносное значение этого слова, отраженное во фразеологическом обороте «нести свой крест», обозначающее страдания, испытания судьбы. Происхождение фразеологизма связано с евангельской легендой о Христе, несшем крест, на котором его должны были распять.
Экспрессивно-семантическая структура эпиграммы как жанра художественной речи определяет широкое использование в нем самых разнообразных фразеологизмов. В качестве образующих экспрессивно-семантические микрополя доминант употребляются преимущественно такие фразеологизмы, значение которых в какой-то мере мотивируется лексическим смыслом компонентов. Но могут использоваться и двусмысленные устойчивые выражения, что позволяет создавать комическое осмеяние адресата эпиграммы.
Литература
1. Русская эпиграмма (XVIII - начало XX в.). JL, 1988. С. 257.
A. A. RYBAKOVA. THE PHRASEOLOGICAL MEANS OF CREATING THE COMIC EFFECT IN THE EPIGRAMS
The functional aim of the epigram as a belles-lettres genre is creation of the comic effect by satirical mockery of a person known to author. In this article we are going to research the peculiarities of phraseological units usage and their functional potentialities in the epigrams written by Russian poets of XVIII-XIX centuries. Making a witty or satirical point in analyzed samples of the genre is connected with the polisemantic character of many phraseological expressions with a possibility of their contextual re-comprehension and synonymous relations between them.
Key words: epigram, genre of artistic speech, expressive semantic micro fields, comic effect, phraseological units.
С. А. ГОЛУБЦОВ
ПЕРЕЛОЖЕНИЕ КАК СПОСОБ ТРАКТОВКИ ОРИГИНАЛА
В статье рассматривается проблема отсутствия общепринятой нормы перевода, что приводит к размыванию границ между переводом, переложением и оригинальным творчеством. Постулируется необходимость типизации и обобщения разнообразных форм переводческого творчества и выявляются критерии различия между элементами собственно перевода и адаптивного переложения.
Ключевые слова: перевод, переложение, адаптация, метаязык, скопос-теория, имитация, интерпретация, парадигма.
Непосредственные источники переводов иногда нелегко распознать из-за наличия множества различных версий одного произведения. В связи с этим стоит особо выделить тот перевод, по отношению к которому был установлен текстуальный
источник. Вместе с ним переводной текст образует пару (оригинал - перевод), способную послужить материалом для детального рассмотрения вопроса о специфике подобной переводческой практики. Но не всегда номинальная конгруэнт-
№ 2 (27), 2008 "Культурная жизнь Юга России " ^ ^
ность корпусов текстов оригинала и перевода означает их идентичность. Между этими полюсами создается множество переводных произведений, демонстрирующих разнообразнейшие способы трактовки оригинала.
Так, в 1956 году французский писатель Андре Моруа создает роман «Les roses de septembre» («Сентябрьские розы») на базе романа английского писателя Сомерсета Моэма «Пироги и пиво, или Скелет в шкафу» (1930). Однако прозаический роман С. Моэма репрезентирован произведением, которое не отвечает понятию о переводе, чья цель - точное воспроизведение исходного текста. Французский вариант, почти полностью сохранив объем романа, до неузнаваемости изменил облик текста.
Характерное для современной эпохи отсутствие общепринятой нормы перевода в применении к художественным текстам, определяющее подчас чрезвычайно вольное обращение переводчика с источником и приводящее к размыванию границ между переводом, переложением и оригинальным творчеством, обусловило традицию рассмотрения всевозможных переработок. Текстуальное сопоставление переводов с источниками и каталогизация всевозможных отклонений от оригинала, проделанные рядом исследователей, вызвали размышления о специфике переводческой процедуры и исследовании переводов в качестве парадигмы жанрового трансфера. В последние годы этот аспект стал объектом интереса в области переводо-ведения. Такая работа, как «Сентябрьские розы» А. Моруа, отмечена тенденцией рассматривать французскую переработку английского произведения в одном ряду с оригинальными французскими романами, скорее, как продукт рецепции иноязычной жанровой модели, а не как продукт трансляции конкретного текста. Оценка переводного произведения нередко игнорирует внутреннюю целевую установку текста и регулируется исключительно степенью его «эмансипации» по отношению к образцу. Подобный подход приводит к низкой оценке близких к тексту источников переводных произведений. Отход от модели обеспечивает произведению, как, например, в случае переработки «Пирогов и пива...» С. Моэма, «французское гражданство» в другом языке.
В целом переводоведческий анализ характеризуется отсутствием оценки перевода как специфической литературной практики. Размытость границ между переводом, переложением, адаптацией не означает, однако, отсутствия самого понятия перевода как такового. Техника создания нового произведения французским автором заключается в перекраивании, удлинении или сокращении источника, в формировании новых сюжетных мотиваций, сцен и персонажей.
Приведенные доводы стимулируют к дальнейшему анализу и конкретизированию самого понятия перевода и систематизации функций и видов перевода в рамках единого, хотя и чрезвычайно диффузного, жанра романа.
Тенденция рассматривать переводные произведения на основе свойственных только им кри-
териев еще только начинает складываться в пе-реводоведении. Используемый переводоведами термин «перевод» требует расшифровки, а метод его анализа нуждается в теоретическом обосновании. Традиционное разделение переводов на дословные и «смысловые» не может быть достаточной методологической основой анализа комплексного феномена современного перевода. Укоренившаяся в метаязыке перевода дихотомия затрагивает лишь поверхностные слои текста и не дает адекватного инструментария для описания более сложного, чем перекодировка текста в иную языковую систему, процесса.
Современная теория перевода, отказавшаяся уже в 1980-е годы от нормативных и прескрип-тивных методов анализа, а также от методов, основанных на принципе эквивалентности, проповедует новый подход. Этот подход закладывает новые теоретические параметры оценки произведений, пересекающих языковую границу, и приводит к разработке аналитического инструментария, позволяющего осмыслить в рамках понятия «перевод» широчайший диапазон стратегий - от литерализма до имитации. Исследования литературных переводов разных культурных эпох констатируют: «любой перевод неизбежно отклоняется от своего образца» и содержит его «интерпретацию», что вынуждает приверженцев различных теоретических школ расширять границы этого понятия. Сочетание двух теоретических подходов - функциональной теории перевода (так называемой скопос-теории: от греч. эсороз - цель) и герменевтики Г.-Г. Гадамера в приложении к теории перевода, развитой одним из его последователей, Ф. Апелем, открывает, как подтверждается целым рядом современных текстуальных исследований, многообещающую перспективу анализа перевода.
Прагматический подход,^ предлагаемый ско-пос-теорией - К. Райе и X. И. Фермеера (1), рассматривает перевод не только как языковой, но и как «комплексный», «культурный» перенос текста с помощью средств целевой культуры и ее языка из исходной культуры и ее языка. Регулятором этого процесса является не норма, а цель (скопос), преследуемая переводчиком в его ориентации на определенный круг реципиентов.
Подход к переводу с точки зрения герменевтики основан на гадамеровской диалектической модели, интегрирующей последовательность различных стадий герменевтического процесса, понимания, интерпретации и аппликации в рамках единого герменевтического акта. При этом текст рассматривается как горизонт возможных значений, который может быть по-разному конкретизирован в процессе рецепции в зависимости от субъективных и социально-исторических факторов, а каждый отдельный перевод текста - как одна из множества возможных «кристаллизаций» герменевтического процесса (2).
Г.-Г. Гадамер утверждает «диалогическую» картину мира, в которой «понимание» и «толкование» - ключевые понятия герменевтики, развернутые в его основном труде «Истина и метод»
^ ^ "Культурная жизнь Юга России "
№ 2 (27), 2008
(1960), достигаются благодаря языку и через «беседу», «разговор». Язык - универсальный посредник, благодаря которому совершается понимание. Способ достижения понимания есть толкование, поэтому перевод и все, что с ним связано, приобретает универсальный смысл. Г.-Г. Гадамер писал, что «герменевтика не без основания названа по имени Гермеса, толмача божественных посланий людям» (3). В известной степени герменевтика, как и семиотика, стремилась использовать перевод как опытную площадку, как модель в своих целях.
Ограниченность герменевтического подхода и подхода скопос-теории выявлена в работах Э. Файстнер. Герменевтика абсолютизирует индивидуальный интерпретаторский акт переводчика и рассматривает перевод как продукт лишенного цели, «чистого» понимания, тогда как скопос-те-ория переоценивает функциональный аспект перевода, рассматривая его в качестве механического инструмента для выполнения поставленной цели. На основе сочетания этих двух подходов Э. Файстнер разрабатывает комплексную модель перевода (4). Эта модель базируется на динамической системе отношений между следующими факторами: иноязычным источником, переводчиком и реципиентом перевода.
Если рассматривать эти факторы и их взаимоотношение в приложении к прозаическим романам, то следует отметить, что наблюдается чрезвычайное разнообразие переводческих практик и стратегий.
Переводы, как правило, сигнализируют о проникновении новых тем, сюжетов, идей. Общим для всех переводчиков является желание создать один из вариантов рассказанной иноязычным источником истории. Акт перевода приобретает в этом контексте дополнительную символическую значимость. Следует отметить также, что произведение переводится не только по той причине, что
оно повествует о чем-то неизвестном. Импульсом к переводу служит желание рассказать известную историю на родном языке.
Верность источнику представляется переводчику как выбор между тремя возможностями, так как структура текста включает в себя форму, содержание и смысл. Текстуальное сопоставление переводов с их оригиналами позволяет следующим образом ответить на вопрос о том, что вкладывается переводчиком в понятие «содержание книги»: для переводчика это сумма фактов оригинала. В соответствии с данной установкой формируется и переводческая задача - правильно перевести содержание, не исказив событийного ряда книги, тогда как в области способа изложения он пользуется неограниченной свободой и готов допустить стилистические и языковые погрешности, не умаляющие ценности его труда.
Итак, следует признать возможность разных творческих решений, приводящих к созданию новых художественных ценностей, вдохновленных творениями других народов. Они всегда служат взаимному обогащению культур, накоплению традиций и освоению иноязычной культуры.
Литература
1. Reiss К., Vermeer Н. J. Grundlegung einer allgemeinen Translationstheorie. Tübingen, 1984.
2. Apel F. Sprachbewegung. Eine historischpoeto-logische Untersuchung zum Problem des Übersetzens. Heidelberg, 1982. S. 135.
3. Gadamer H.-G. Wahrheit und Methode. Grundzüge einer philosophischen Hermeneutik. Tübingen, 1960. S. 367.
4. Feistner E. Bausteint zu ei разных ner Übersetzungstypologie im Bezugsystem von Reseptions- und Funktionsgeschichte der mittelalterlichen Heiligenlegende // Übersetzen im Mittelalter. Cambridger Colloquium, 1994. S.171-184.
S. A. GOLUBTSOV. TRANSPOSITION AS A WAY OF TREATMENT OF THE ORIGINAL
This article deals with the problem of the absence of translation norms, that leads to effacing the borders between translation, transposition, and original creativity. The article postulates the necessity of typification and generalization of various forms of translation creativity and reveals criteria of difference between the elements of proper translation and adaptive transformations.
Key words: translation, transposition, adaptation, metalanguage, skopos-theory, imitation, interpretation, paradigm.
