CC BY
247
Э.М. Щагин
ПАМЯТИ АКАДЕМИКА И.И. МИНЦА
Стодесятилетие со дня рождения академика Исаака Израилевича Минца совпадает с более чем полувековой датой, когда судьбе было угодно свести меня, в ту пору молодого, увлеченного историей своей страны провинциала, с этим выдающимся ученым, крупным педагогом советской высшей школы и замечательным человеком.
Вспомнить о событиях столь давних представляется необходимым по нескольким причинам, из которых выделим одну, едва ли не самую важную и актуальную. Время, о котором пойдет речь, характеризовалось невиданным не только ранее, но и в последующие годы общественным интересом к истории вообще и в особенности к истории нашей Родины, что было предопределено недавней выдающейся ролью Советского Союза в спасении человечества от чумы гитлеровского фашизма и превращением его в одну из двух сверхдержав послевоенного мира.
Окончив в 1954 году исторический факультет Рязанского педагогического института (ныне Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина) и будучи рекомендован для поступления в только что открывшуюся здесь при кафедре истории КПСС аспирантуру, я со свойственной молодости решительностью не стал специализироваться в данной отрасли исторической науки, а предпочел поступить в аспирантуру по отечественной истории при Московском городском педагогическом институте имени В.П. Потемкина, соответствующую кафедру которого с 1950 года возглавлял подверженный опале в условиях кампании борьбы с космополитизмом академик И.И. Минц.
Позже, уже став аспирантом, я узнал, что ведущее ядро кафедрального коллектива составляли тоже если не опальные, то мало надежные в идеологическом отношении с позиции марксистов-ленинцев середины прошлого века беспартийные профессора В.Н. Бочкарев (в прошлом деятель кадетской партии), П.И. Кабанов (в 1917-1922 гг. близкий к кадетам), а также недавно «проштрафившиеся» убежденные коммунисты доценты Э.Н. Бурджалов и Д.С. Бабурин (удостоенные через несколько лет давно заслуженных ими профессорских регалий), которых недоброжелатели обвинили в проявлениях ревизионизма в исторической науке. Не исключено, что именно это обстоятельство вызвало повышенный интерес со стороны поступивших к аспирантуре при кафедре истории СССР МГПИ имени В.П. Потемкина. Конкурс на приемных экзаменах составлял не менее 5-6 человек на одно место, поэтому требования к уровню знаний были очень высокими.
Набрав в итоге 1з баллов из 15, я полагал, что при проходном балле, равном 12, буду принят в аспирантуру. Но, когда появился приказ о зачислении, себя среди трех счастливцев я в нем не обнаружил. От участливых лаборантов кафедры удалось узнать, что с 12 баллами на «мое» место зачислена абитуриентка N дочь одного из крупных московских чиновников.
Раздосадованный этой несправедливостью, я обратился к председателю факультетской приемной комиссии декану Д.С. Бабурину, который на вопрос, почему я оказался «за бортом» аспирантуры, сообщил, что академик И.И. Минц в целях исправления положения возбудил перед Министерством просвещения РСФСР ходатайство о выделении для меня дополнительного места в аспирантуре. Не ограничившись письменным заявлением, Исаак Израилевич после занятий на факультете поехал на прием к заместителю министра, курирующему вузы республики А.М. Арсеньеву и предложил мне сопровождать его в этой поездке.
Хорошо помню, как от Гаврикова переулка, где располагался исторический факультет, я ехал в академической «Победе» на достопамятный Чистопрудный бульвар и академик расспрашивал о проблематике моего научного реферата по истории первой русской революции на материалах близстоличной провинции и возможности продолжения изучения этой темы при подготовке будущей диссертации. Оказавшись в приемной заместителя министра, я обратил внимание, что Александр Михайлович Арсеньев не заставил себя ждать и тут же вышел из кабинета встретить своего уважаемого гостя и пригласить к себе. Вскоре и я был приглашен к Александру Михайловичу, который спросил, где и у кого из историков я учился, чем интересуюсь, по душе ли мне будущая научно-преподавательская деятельность. Волнуясь (ведь впервые приходилось разговаривать с руководителем столь высокого ранга), я, как мог, отвечал. По одобрительной улыбке академика можно было понять, что просьба авторитетного ученого была удовлетворена. Так я стал аспирантом.
Приказом по институту моим научным руководителем был утвержден И.И. Минц. Одобрив тему моей будущей кандидатской диссертации, он на первые же месяцы учебы в аспирантуре определил начальное задание: выяснить, какая система ведения хозяйства преобладала в помещичьих имениях центрально-черноземной полосы - отработочная или капиталистическая, и в уездах с преобладанием какой из них крестьяне в 1905-1906 годах чаще разоряли их усадьбы.
Но пребывать в роли одного из аспирантов корифея советской историографии мне посчастливилось недолго. Не успел я получить временную прописку и поселиться у родственников, встать на воинский учет в райвоенкомате, как пришла повестка о призыве на службу в Вооруженные силы страны. Помню, что и в эти, не самые радостные дни Исаак Израилевич сделал все, от него зависящее, чтобы помочь мне. Памятуя о своих личных отношениях при подготовке двух первых томов «Истории Гражданской войны» с К.Е. Ворошиловым, он обратился к нему как к председателю Президиума Верховного Совета СССР с просьбой отсрочить призыв меня на действительную службу до окончания аспирантуры.
Но то ли письмо не успело дойти до адресата, то ли высокий советский сановник не стал обременять себя просьбой своего старого знакомого не только по редакции истории Гражданской войны, но и по комиссарской работе в Красной армии в годы братоубийственной междоусобицы, перед самым Новым годом я на целых три года должен был распрощаться с аспирантурой и занятиями наукой. Справедливости ради замечу, что годы воинской службы не стали для меня потерянным временем. Став сначала рядовым, а затем старшиной роты связи в войсках противовоздушной обороны, я прошел нужную каждому молодому человеку жизненную школу, отсутствие которой не могут компенсировать ни одно не только общеобразовательное, но и высшее учебное заведение. Демобилизовавшись, я был восстановлен в аспирантуре, но научного руководителя мне сменили, поскольку И.И. Минц оказался перегружен внеочередным партийно-правительственным поручением - работой в составе авторского коллектива по написанию официального учебника по истории КПСС для высшей школы. Но, будучи освобожден от всей учебной и научно-организаторской работы в связи с выполнением этого, как он сам его называл, спецзадания, академик И.И. Минц продолжал руководить кафедрой МГПИ имени В.П. Потемкина.
Меня порадовала удивительная собранность и деловитость стиля его работы в качестве лидера кафедрального коллектива, который за время моей службы в рядах Советской армии пополнился известным специалистом по эпохе Петра Первого и последующего времени профессором Н.И. Павленко и крупным знатоком археологии Москвы профессором М.С. Рабиновичем и другими учеными. Контролю за подготовкой аспирантов кафедры уделялось много внимания. Наряду с высокой требовательностью к их знаниям на экзаменах кандидатского минимума Исаак Израилевич добивался, чтобы они всерьез относились и к своей педагогической практике. Мне, к примеру, было поручено на втором году обучения в течение целого семестра вести практические занятия в группе доцента М.И. Гришиной, получившей творческий отпуск для работы над докторской диссертацией. К этим занятиям приходилось серьезно готовиться. Студенты оказались на редкость сильными, занятия проходили преимущественно в форме заслушивания и обсуждения научных рефератов, и было весьма нелегко руководить со знанием дела дебатами, которые возникали вокруг поднятых вопросов. Трое из этих ребят позже стали моими коллегами по работе в МГПИ имени Ленина: это доктора наук, профессора В.В. Москвин, В.А. Никитин и бывший проректор—по—работе с иностранными учащимися М.И. Родионов; несколько других стали преподавателями в московских вузах.
Являясь образцом собранности и нетерпимости к пустословию, И.И. Минц требовал, чтобы отчеты аспирантов на кафедре были конкретны и не занимали более 3-5 минут каждый. Вспоминается, как деликатно и одновременно строго журил он тех из нас, кто пренебрегал этими правилами. В таких случаях Исаак Израилевич обычно интересовался, а сколько раз аспирант повторил вслух, готовясь к отчету, его содержание. Когда же в ответ слышал, что тот или иной из нас делал это два-три раза, нередко с укоризной замечал, что сам он перед ответственным выступлением повторяет текст 10-15 раз, чтобы «не растекаться мыслью по древу». А однажды, когда отчеты аспирантов заняли во время заседания кафедры 2 часа, в сердцах добавил, что А.В. Суворов при Рымнике за меньшее время разбил многотысячную армию турок, а мы столько времени потратили на невнятные выступления 7-8 аспирантов, недостаточно подготовившихся к отчету перед коллективом кафедры.
Но в личном общении с начинающими исследователями он был открыт, доступен и никогда не демонстрировал своего превосходства, хотя часто делился с ними информацией, которой обладал. Мне на всю жизнь запомнились его яркие, но без прикрас рассказы о том, в какой непростой обстановке ему приходилось вести переговоры с батькой Н. Махно в годы Гражданской войны или выполнять после Великой Отечественной войны поручение, связанное с передачей чехословацким правительством материалов эмигрантского Русского исторического архива в Праге (так называемой пражской коллекции ЦГАОР, а позднее ГАРФ) в дар Академии наук СССР и обращаться лично к Сталину ввиду возникшей возможности заодно приобрести у частных лиц архив П. Врангеля, который в конце концов был куплен не нашей страной, а американцами.
Традиционными в ту пору на кафедре являлись посещения аспирантов или слушателей факультета повышения квалификации преподавателей вузов по итогам окончания очередного учебного года так называемого «поплавка» - ресторана на воде, очень популярного в нашей среде. Едва ли не
постоянным тамадой на этих неформальных встречах, очень сближавших людей разного возраста и служебного положения, избирался Исаак Израилевич, выполнявший эти обязанности с присущим ему блеском и интересными шутками, оригинальным юмором умудренного богатейшим жизненным опытом человека.
Позже, уже в бытность мою сначала доцентом, а затем профессором кафедры, такие неофициальные встречи, как правило, сопутствовали всем научным конференциям и симпозиумам, организуемым научным советом по истории Октябрьской и других революций при Отделении истории АН СССР, бессменным председателем которого являлся академик И.И. Минц. Без преувеличения можно сказать, что этот совет в 60-80-е годы ХХ века был самым авторитетным и плодотворным научным сообществом отечественных историков, сплотившим несколько тысяч сотрудников академий всех без исключения союзных республик страны, преподавателей вузов, работников центральных и местных архивов, музеев и других учреждений культуры. Научная продукция этого объединения включала несколько сотен крупных монографических исследований, не меньшее число интересных докторских диссертаций, проблемных сборников статей и других изданий.
В составе совета работало несколько десятков республиканских и региональных филиалов, возглавляемых такими известными историками, как действительный член АН СССР А. Крушанов (Владивосток), академики республиканских АН А. Дризул (Латвия), К. Азизбекова (Азербайджан), член-корреспондент АН СССР Л. Горюшкин (Новосибирск) и др. В нем сложились и творчески сотрудничали несколько крупных научных школ, руководимых в Москве членами-корреспондентами АН СССР П. Волобуевым и Ю. Поляковым (позже ставшие академиками), в Ленинграде - академиком Б. Ананьичем и членом-корреспондентом АН СССР В. Шишкиным, в Самаре - профессорами Е. Медведевым и И. Ионенко, в Ростове - профессором А. Козловым и т.д. Очень жаль, что несколько лет назад волевым решением Президиума РАН это на редкость дружное и работоспособное объединение творческой интеллигенции гуманитарного профиля было практически упразднено.
Когда после окончания аспирантуры я уехал работать в Хабаровский педагогический институт, где вскоре стал проректором по научной работе, мои научные связи с кафедрой, на которой учился, с научным руководителем профессором Д.С. Бабуриным, а также с Исааком Израилевичем не только как заведующим кафедрой, но и председателем научного совета не прерывались. Организуя региональные научные конференции на базе Хабаровского пединститута, мне не раз приходилось обращаться к И.И. Минцу за советом по части их подготовки и с просьбами участвовать в работе этих научных форумов. И не было случая, чтобы ученый не пошел навстречу. Научные доклады, с которыми он выступал на пленарных заседаниях, всегда вызывали неизменный интерес у участников и гостей. Во время таких визитов на Дальний Восток он знакомился с новыми людьми и подбирал на местах кандидатов как в целевую аспирантуру, так и в докторантуру. Будучи председателем ученого совета исторического факультета МГПИ имени В.И. Ленина, И.И. Минц помог войти в большую науку, стать не только кандидатами, но и докторами наук преподавателям из Хабаровска Н. Балалаевой, Н. Клименко, М. Светачеву, из Благовещенска Н. Шиндялову, из Владивостока Б. Мухачеву и др.
Большую поддержку в процессе работы над докторской диссертацией И.И. Минц оказал и мне, ставшему к тому времени не только сотрудником вверенной ему кафедры, но и участником многих мероприятий, проводимых проблемным научным советом, который возглавлял академик И.И. Минц.
Значительно раньше меня в работу этого совета включился Эдуард Николаевич Бурджалов, вершиной творчества которого стала двухтомная монография по истории Февральской революции, вышедшая в свет в 1967-1970 годах и остающаяся и поныне лучшей книгой по данной проблеме. Из моих коллег по кафедре истории СССР (с 1983 года разукрупненной и переименованной) МГПИ имени Ленина, в состав которого влился в год окончания мною аспирантуры городской институт имени В.П. Потемкина, активно участвовали в работе проблемного научного совета профессор В.Г. Тюкавкин, руководивший кафедрой с 1976 по 2002 год и доцент Н.А. Ефимов.
С упразднением педагогического института имени В.П. Потемкина и вхождением его кафедр и факультетов в состав соответствующих структур МГПИ имени Ленина заведующим объединенной кафедрой истории СССР, ставшей ведущим структурным подразделением исторического факультета МГПИ, был утвержден академик И.И. Минц. Слияние воедино двух кафедральных коллективов, в одном из которых (у прежних «потемкинцев») наиболее сильной стороной являлась научно-исследовательская деятельность, а в другом (у «ленинцев» со стажем) - организация учебно-воспитательного процесса, дало синтез двух неотъемлемых начал вузовской работы, во многом способствовавший превращению объединенной кафедры в один из ведущих специализированных научно-педагогических коллективов исторического профиля среди вузов не только Москвы, но и страны в целом.
Благодаря продуманному руководству со стороны нового заведующего кафедрой академика
И.И. Минца и ставшего его заместителем вчерашнего декана исторического факультета МГПИ имени В.П. Потемкина профессора Д.С. Бабурина благотворные перемены происходят и в составе сотрудников кафедры: наблюдается разумное сочетание высококвалифицированных и умудренных солидным опытом работы ученых, принадлежащих в основном к первому поколению советских историков, с одной стороны, и молодых перспективных специалистов, сформировавшихся главным образом в послевоенные годы, - с другой.
В течение 60-х - первой половины 70-х годов прошлого века коллектив кафедры пополнился профессорами А. Кузьминым и В. Тюкавкиным, возглавившим после Д. Бабурина кафедру, и молодыми перспективными доцентами в основном минцевско-бабуринско-кабановской школы, скоро выросшими в докторов наук, профессоров - Н. Минаевой, В. Кобриным, Р. Введенским и пишущим эти строки.
Традиционный высокий уровень научно-исследовательской работы, накопленной кафедральным коллективом «потемкинцев» под руководством И.И. Минца, будучи воспринят объединенной кафедрой, вскоре потребовал дальнейшего совершенствования учебного процесса на основе внедрения университетской системы кафедральной специализации подготовки будущего учителя истории. В этой связи кафедра истории СССР выступила инициатором перестройки в организации учебного процесса на базе указанной системы не только в масштабе института, но и среди всех педагогических вузов Российской Федерации. В нашем институте эта инициатива, активно поддержанная в начале 80-х годов другими факультетами, создала основные предпосылки обретения МГПИ имени Ленина, первым среди педвузов страны, статуса педагогического университета не по формальным показателям, а по существу всей работы, и прежде всего по высокому научно-педагогическому опыту подготовки его выпускников.
Исаак Израилевич был самым активным поборником внедрения в учебный процесс факультета широкого спектра спецкурсов и спецсеминаров, нацеленных на то, чтобы ученые-педагоги получили большие возможности вводить учеников в свою творческую лабораторию, прививали им навыки и потребность работы в архивах, осуществлять целенаправленный поиск новых массивов научной информации. Венцом творческой исследовательской деятельности студентов в его спецкурсах и спецсеминарах была подготовка к защите уже в начале 1970-х годов почти каждым из участников этих курсов добротного научного исследования - диплома. Именно так начинали у него свой путь в большую науку ныне видные историки, доктора наук А. Игнатьев, А. Чернобаев, А. Ненароков, Г. Иоффе, а также В. Миллер, Н. Островский и др.
Лично И.И. Минцу принадлежит заслуга организации достойного продолжения и развития на вузовской кафедре фундаментальных научных исследований не только ее сотрудниками, но и прикрепленными к ней соискателями главным образом из среды преподавателей высшей школы нашей страны. Очень много значил персональный пример академика в указанной сфере деятельности, который он подавал своим коллегам, ученым и всем, кто к нему обращался за советом и помощью. Являясь участником празднования юбилеев 70-, 80- и 90-летия со дня рождения И.И. Минца, помню, с какой искренностью благодарили его академики М. Ким, П. Волобуев, Ю. Поляков, маститые профессора Э. Бурджалов, Ю. Кораблев, В. Комин, Е. Луцкий, В. Поликарпов и многие другие. А сколько людей, не имея возможности с трибуны высказать свою признательность, в душе чтили и любили его! К ним относился и я. Только поэтому, считая своим долгом перед светлой памятью одного из корифеев советской исторической нау ки, поставив перед собой задачу рассказать о деятельности Исаака Израилевича на поприще отечественного исторического образования, я начал воспоминание с того, какую роль сыграл он в моей судьбе. Убежден, что подобные признания сделали бы многие собратья по профессии, получи они такую возможность на страницах других университетских вестников.
Здесь же, пользуясь случаем, хочу высказаться по поводу инсинуации, распространяемой недоброжелателями покойного, пытающимися представить его как одного из трубадуров, воспевающих все, что связано с историей большевизма. Да, в работах академика нет открытой критики большевистско-советского режима, нет попыток отказаться от сравнительно недавнего нашего прошлого и тем более огульно очернить его. Но кто из нынешних его обвинителей вел в ту пору себя иначе? Желание разделить участь А. Солженицына и А. Некрича не испытывал никто из известных историков-профессио-налов. Разумеется, не могло быть такого желания и у Исаака Израилевича, более того, будучи убежденным коммунистом, он воспринимал большевистскую революцию как исторически закономерную, доказывал, что даже для самых отсталых регионов страны она являлась таковой, поскольку Россия в целом созрела для перехода к новому общественному строю '. Но как крупный ученый и руководитель научного коллектива он проявлял терпимость к иным взглядам и убеждениям. Так, например, в начале 1970-х годов, вскоре после нашумевшей кампании борьбы с так называемым новым направлением в советской исторической науке, у нас на закрытом заседании кафедры был заслушан и обсужден доклад профессора Э. Бурджалова о политических разногласиях в руководящей верхушке большевиков накануне Октябрьского 1917 года вооруженного восстания. Докладчик в основном опирался на протоколы ЦК
РСДРП(б), а также на недоступные тогда широкому читателю работы Л. Троцкого, Г. Зиновьева, Л. Каменева и доказывал, что Ленину вплоть до начала октября 1917 года так и не удалось заручиться поддержкой большинства членов ЦК по вопросу о переходе к вооруженным средствам и методам борьбы за власть. Это мнение в отечественной литературе появилось лишь в годы так называемой перестройки. Заведующий кафедрой, хотя и не согласился с выводами докладчика, но вел полемику в сугубо академическом духе, без каких-либо элементов «силового» воздействия на инакомыслящего коллегу.
Годом или двумя позже мне пришлось в процессе подготовки и защиты докторской диссертации, посвященной истории деревни восточных окраин России в условиях революции 1917-1918 годов, вести дискуссию с некоторыми коллегами по кафедре, неофициальными оппонентами и отстаивать свои наблюдения и выводы о длительных колебаниях сибирского и дальневосточного крестьянства по вопросу о власти как в 1917 году, так и в затянувшейся здесь Гражданской войне и интервенции. Дело доходило до того, что не раз приходилось слышать обвинения не только в меньшевизме, но и в заимствовании у кадетов своих суждений по данным вопросам. Но не было и случая, чтобы Исаак Израилевич хотя бы косвенно поддержал подобного рода выпады. Наоборот, когда под его руководством стала создаваться коллективная работа о результатах первых аграрных преобразований Советской власти, мне он поручил подготовить и статью о практике реализации Декрета о земле в деревне Сибири и Дальнего Востока, и общее введение к книге, что и было мною сделано 2.
Вскоре проблемный совет, возглавляемый И.И. Минцем, в связи с 60-летием Октябрьской революции начал готовить Международную конференцию, чтобы подвести итоги изучения этого события в советской и зарубежной историографии. На заседании бюро совета его председатель предложил профессору Е.А. Луцкому и мне совместно подготовить доклад об освещении аграрно-крестьянского вопроса в революции современными отечественными исследователями. Сославшись на то, что, поскольку мы с Евгением Алексеевичем расходимся по ряду существенных проблем данной темы, я предложил готовить два самостоятельных доклада: Е.А. Луцким - применительно к европейской части России, а мною - окраинным регионам страны. И.И. Минц и оргкомитет конференции предложение приняли.
Однако Е.А. Луцкой приехать в Цхалтубо, где проходила конференция, не смог, и мне по поручению И.И. Минца, учитывая международный характер, пришлось срочно готовить иной доклад по советской литературе не регионального, а общесоюзного охвата. Правда, при публикации в материалы конференции были включены обе работы, и читатель получил возможность ознакомиться с существенно разнящимися мнениями того и другого автора 3.
Еще больший плюрализм суждений царил на конференции по истории советского строительства в национальных регионах России, которая состоялась в Риге. И в этом случае И.И. Минц, как организатор и ответственный редактор ее материалов, не только констатировал различные подходы среди исследователей к освещению указанной темы, но и считал это нормальным явлением в исторической науке
4
Особенно плодотворной школой большой науки для историков России новейшего времени стали регулярно проводимые проблемным советом АН СССР под руководством И.И. Минца на базе Тверского государственного университета (в ту пору - Калининский) научные конференции и симпозиумы по проблемам истории непролетарских партий в нашей стране. Достойным помощником академика в их подготовке и публикации материалов этих интересных документов являлся ректор Калининского университета, заслуженный деятель нау ки РСФСР профессор В. Комин. Мне как члену оргкомитетов некоторых из них и редколлегий почти всех сборников, в которых публиковались материалы, довелось видеть, сколько времени и сил уделяли этому важному делу два ветерана: в первом случае двух войн -Гражданской и Великой Отечественной войны, в другом - Великой Отечественной войны.
Одних только тематических научных сборников по итогам этих симпозиумов было отредактировано и рекомендовано в печать более полутора десятков. Сотням молодых ученых, специализировавшихся по истории политических партий в России, помогли они стать кандидатами исторических наук, а нескольким десяткам более опытных исследователей - определить пути и формы повышения своей квалификации, подготовить и защитить диссертации на соискание ученой степени доктора наук. Ныне большинство тех и других составляют цвет отечественной исторической науки, доцентско-профессорского корпуса кафедр исторических факультетов высшей школы России и стран ближнего зарубежья.
Опыт организации и проведения научных конференций регионального, межвузовского, всероссийского и международного уровней по актуальным проблемам отечественной истории академик И.И. Минц привнес и в практику работы нашей кафедры, которую он возглавлял в общей сложности без малого четверть века. Одним из первых таких крупных научных мероприятий стала Всероссийская конференция, посвященная столетию со дня рождения В.И. Ленина, развернутая информация о результатах которой появилась в одном из центральных исторических журналов 5.
Вслед за ней состоялась конференция уже всесоюзного уровня, приуроченная к полувековому юбилею образования СССР. Новым достижением в ней, помимо большего масштаба, была публикация тезисов основных докладов и сообщений, обеспечившая заинтересованное обсуждение на ее заседаниях оригинальных наблюдений и обобщений отдельных исследователей 6.
В дальнейшем такие конференции переросли в проводимые регулярно научные сессии по проблемам, коллективно разрабатываемым на двух кафедрах отечественной истории, которые теперь существуют на историческом факультете Московского педагогического государственного университета, который стал именоваться так с 1990 года.
На организуемых в плановом порядке сессиях обсуждалась комплексная проблема «Русский язык, филология, культура и история», являющаяся составной частью федеральной научной программы «Университеты России». Правительственная поддержка программы обеспечила издание материалов сессии в виде сборников, отдельные выпуски которых содержали не только статьи по актуальным вопросам отечественной истории, но и публикации интересных архивных находок и других малоизвестных исторических первоисточников. Надежным гарантом высокого научного уровня этих трудов являлось то, что их организаторами и активными участниками стали представители новой большой плеяды педагогов-историков, продолжавших традиции, заложенные И.И. Минцем и его коллегами профессорами Д.С. Бабуриным, Э.Н. Бурджаловым, В.Н. Бочкаревым, В.С. Виргинским, П.И. Кабановым, Н.И. Павленко, Ю.И. Кораблевым, Н.Д. Кузнецовым, П.Г. Софиновым, доцентами М.И. Гришиной, И.Е. Ивановым и др. Наряду с уже упоминавшимися выше профессорами Р.М. Введенским, А.Г. Кузьминым, В.Г. Тюкавкиным, Н.В. Минаевой, весомый вклад в разработку актуальных проблем отечественной истории на основе новых подходов, позволивших существенно переосмыслить наше прошлое, внесло и продолжает вносить иное поколение исследователей, представленное докторами исторических наук профессорами А.Ф. Киселевым, А.В. Лубковым, В.П. Поповым, Н.А. Проскуряковой, М.Ю Лачаевой, С.В. Ильиным, доцентами И.П. Запоровым, Л.М. Ляшенко, П.Ю. Савельевым, Д.О. Чураковым и др.
На исходе XX и в первые годы XXI столетия крупной исследовательской проблемой, выносимой на обсуждение наших научных сессий, становится изучение взаимоотношений между российским обществом и властью в XX веке. За последние годы по названной теме было проведено пять конференций и выпущено столько же сборников новейших исследований, а также публикаций редких архивных находок
7
Стремясь укрепить и творчески обогатить добрые традиции, связанные с именами И.И. Минца, Д.С. Бабурина, Э.Н. Бурджалова и других наших выдающихся предшественников, мы не менее активно стали заниматься разработкой военно-патриотической проблематики отечественной истории. Только за постсоветское время на базе МПГУ проведено несколько Всероссийских научных конференций, посвященных обобщению исторического опыта участия России в мировых войнах XX столетия. Самая последняя из них была приурочена к 60-й годовщине Великой Победы советского народа над фашизмом. Нет особой необходимости комментировать ее работу, поскольку она освещалась в средствах массовой информации 8, а материалы докладов и сообщений, заслушанных и обсужденных участниками конференции, были оперативно опубликованы в юбилейном сборнике 9.
Опираясь на все лучшее в творческом наследии наших учителей, коллектив двух кафедр отечественной истории МПГУ ныне создал не только обширную библиотеку исследовательских трудов, но и не менее представительный комплект авторских учебных программ, учебников и учебно-методических пособий по большинству специальных исторических дисциплин, разработанных в соответствии с Государственным образовательным стандартом 10.
В 2002 году по поручению Президента Российской Федерации Министерством образования страны был объявлен конкурс на новый вузовский учебник по новейшей отечественной истории, в котором приняла участие и кафедра новейшей отечественной истории нашего вуза. Подготовленный коллективом кафедры учебник в двух книгах стал победителем конкурса п. Позже была составлена новая хрестоматия по новейшей истории России тоже в двух частях 12.
Все перечисленные факты свидетельствуют о том, что творческое наследие И.И. Минца не ограничивается списком его научных трудов, сколь бы велик он ни был. Его многоплановая научно-педагогическая деятельность в отечественной высшей школе, только заключительные четверть века которой я попытался охарактеризовать, составляет не менее весомую, а в общественно ценностном плане даже более важную составляющую этого наследия. Научные идеи и книги, особенно в области истории новейшего времени, основные события которой еще не прошли должную проверку на жизнеспособность, имеют свойство быстро устаревать, утрачивать былую значимость. Этому в меньшей степени подвержено научно-педагогическое наследие крупных мыслителей, главной ценностью которого являются продолжатели продолжатели дела выдающихся ученых, одним из которых в области отечественной истории являлся академик И.И. Минц. Дело, которому он служил, развивают его питомцы, ученики
которых в свою очередь будут воспринимать знания от своих наставников и нести их следующему поколению молодежи. В помыслах и делах сотен и тысяч своих благодарных учеников, в многочисленных научных трудах, публицистических произведениях и учебниках для высшей и общеобразовательной школы, автором или редактором которых он является, академик И.И. Минц будет жить долго.
Что же касается новоявленных недоброжелателей и критиков разностороннего творческого наследия И.И. Минца, ответим им словами великого А.С. Пушкина: «Дикость, подлость и невежество не уважает прошедшего, пресмыкаясь перед одним настоящим. У нас иной потомок Рюрика более дорожит звездою своего двоюродного дядюшки, чем историей своего дома, то есть историей отечества».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Минц, И.И. История Великого Октября : в 3 т. - М., 1967. - Т. 1. - С. 8, 107-108; М., 1973. - Т. 3. - С. 427-429; и др. Кроме этой явно идеологизированной установки в данном научном труде встречаются серьезные издержки и конкретно-исторического характера. К их числу следует отнести или замалчивание при анализе особенностей процесса советизации российской провинции фактов возникновения и существования в конце 1917 - начала 1918 года на местах коалиционных советско-земских, советско-думских и иных структур власти в качестве своеобразных переходных к большевистской диктатуре форм властных средостений, или объяснение подобных явлений оппортунизмом руководителей отдельных большевистских организаций (Минц, И.И. История Великого Октября. - Т. 3. - С. 690-691). Подробнее об этом см.: Щагин, Э.М. Коалиции Советов с земствами и городскими думами в конце 1917 - начале 1918 г. и их освещение в современной советской литературе по истории Великого Октября // Великий Октябрь и непролетарские партии. - М., 1982. - С. 5-8; его же. Коалиционные органы власти на местах в конце 1917 -первой половине 1918 г.: опыт и его уроки // 1917 год в исторических судьбах России: научная конференция; материалы второй сессии.
- М., 1993. - С. 162-166.
В традициях ленинско-большевистской ортодоксальности, свойственной всей советской историографии, патриарх отечественного октябреведения оценивал и роль умеренно-социалистических партий меньшевиков, эсеров, народных социалистов в нашей революции как типичных оппортунистов, соглашателей, верных послушников буржуазии. А применительно ко времени Гражданской войны и интервенции в книге, продолжающей трехтомную «Историю Великого Октября», он утверждал, что в начале 1918 года в Москве, а затем и в Петрограде «при поощрении представителей Антанты» была создана коалиционная антибольшевистская организация - «Союз возрождения России» (СВР), объединяющая кадетов, эсеров, меньшевиков и народных социалистов с отделениями ее во многих городах, которая, по выражению автора, стала «бессильным придатком» савинковцев, кадетов и даже монархистов (См.: Минц, И.И. Год 1918-й. - М., 1982. - С. 485).
С позиций современного уровня знаний столь уничижительная характеристика СВР в корне противоречит тому бесспорному факту, что летом 1918 года этот Союз был инициатором и организатором антисоветских переворотов, произошедших в Поволжье, где к власти пришел самарский Комуч, на европейском Севере (здесь возникло и в течение всей войны существовало областное правительство во главе с «дедушкой русской революции» энесом и масоном Н.В. Чайковским), а также на Дальнем Востоке, где во Владивостоке власть захватила Приморская земская управа, а в Благовещенске - Амурское правительство, возглавляемое вначале «Керенским местного масштаба», правым эсером А.Н. Алексеевским.
2 См.: Ленинский декрет «О земле» в действии. - М., 1979.
3 См.: Великий Октябрь в советской и зарубежной исторической литературе. - Тбилиси, 1980.
4 См.: Советы национальных районов России. - Рига, 1985.
5 См.: Щагин, Э.М. Юбилейная межвузовская конференция / Э.М. Щагин, Н.А. Ефимов // История СССР. - 1970. - № 4.
6 См.: Всесоюзная научная конференция, посвященная 50-летию образования СССР : тез. докл. - М., 1972. - Ч. 1-3.
7 См.: Власть и общественные организации России в первой трети 20-го столетия. - М., 1993; Власть и общество в России в первой трети 20-го века. - М., 1994; Власть и общество в России. ХХ век. - М. ; Тамбов, 1999; Власть и общество России в прошлом и настоящем : сб. статей по материалам науч. чтений, посвященных 90-летию со дня рождения проф. Д.С. Бабурина. - М., 2000; Российское общество и власть в 20 веке. - М. ; Рязань, 2003 .
8 См.: Цветков, В.Ж. Отстоять Великую Победу / В.Ж. Цветков, Р.Г. Гагуев // Высшее образование сегодня. - 2005. - № 5.
- С. 10-11.
9 См.: СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.: новое в исследовании и освещении учебной литературы : материалы Всерос. науч. конф. - М. : Прометей, 2005.
10 См.: Отечественная история: сб. типовых программ для пед. высш. учеб. заведений. - М., 1999. - Ч. 2; Учебно-методический комплект по специальности 032600 - История, рекомендованный Министерством образования РФ.
- М., 2002; Кузьмин, А.Г. История России с древнейших времен до 1618 г. : в 2 кн. - М., 2003; История России. XIX век : в 2 кн. / под ред. В.Г. Тюкавкина. - М., 2001; Новейшая история Отечества : в 2 т. / под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина.
- М., 1998 (переиздание 2002 и 2004 г.); Историография истории России до 1917 г. : в 2 т. / под ред. М.Ю. Лачаевой. - М., 2003; и др.
11 См.: Новейшая отечественная история. XX век : кн. 1-2 / под ред. Э.М. Щагина, А.В. Лубкова. - М.,
2004.
12 См.: Хрестоматия по новейшей истории России. 1917-2004: ч. 1-2 / под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. - М., 2005.
