CC BY
344
Аль-Ани Н.М. ©
Профессор кафедры философии, доктор философских наук СПб НИУ ИТМО
ОТВЕТСТВЕННОСТЬИ ЕЕ КЛАССИЧЕСКАЯ И НЕКЛАССИЧЕСКАЯ
ПАРАДИГМЫ
Аннотация
В статье рассматривается вопрос о происхождении теоретического термина ответственности и в зависимости от конкретного решения данного вопроса уточняется его содержание. В связи с этим формируются представления о классической и неклассической парадигмах ответственности.
Ключевые слова: ответственность, моральный долг, правовая обязанность.
Keywords: responsibility, moral duty, legal obligation.
Проблема ответственности, стала объектом специального и обстоятельного философского исследования лишь во второй половине ХХ столетия. Однако это отнюдь не означает, что раньше люди не обращали никакого внимания на содержание данной проблемы. Как раз наоборот, они довольно рано осознали такие аспекты этого содержания, как правовая обязанность или нравственный долг. Об этом, в частности, свидетельствуют свод законов вавилонского царя Хаммурапи (1792-1750 гг. до н. э.) и формируемые позже библейские заповеди, которые подозрительно воспроизводят по существу содержание некоторых из них в морально-религиозной форме. Позднее «отец медицины» Гиппократ (460-370 до н. э.) четко обозначил идею профессиональной ответственности во врачебной деятельности. Своей знаменитой клятвой он конкретно раскрыл ее содержание именно как ответственность врача перед пациентом и перед своими коллегами. Затем можно указать высказывание Аристотеля из «Никомаховой этики», в коем, имея в виду Платона, он отмечал, что «идеи (ta eide) ввели близкие [нам] люди (philoi andres). И все-таки, наверное, лучше — во всяком случае, это [наш] долг — ради спасения истины отказаться даже от дорогого и близкого, особенно если мы философы. Ведь хотя и то и другое дорого, долг благочестия — истину чтить выше» [1, с. 59]. В данном высказывании, которое впоследствии стало знаменитой парафразой: «Платон мне дорог (друг), но истина дороже», Аристотель фактически возводит поиск истины, стремление к ней и служение ей в ранг высшего профессионально-этического долга мыслителя (ученого), в высший принцип или императив, определяющий его профессиональную деятельность. В том же ряду можно упомянуть и принятую Учредительным собранием Франции 26 августа 1789 года, т. е. в самом начале Великой Французской революции, «Декларацию прав человека и гражданина», которая, в отличие от указанного аристотелевского принципа, облекает содержание понятия «ответственность» в социально-политическую форму.
Во всех упомянутых случаях речь, несомненно, идет именно об ответственности, о различных ее формах или аспектах её содержания, хотя, конечно, само это слово еще отсутствовало. Во многих европейских языках слово «ответственность» восходит к латинскому глаголу «respondere», буквально означающему «обещать» или «давать взамен», а в более широком смысле — «отвечать». Абстрактное существительное от данного глагола, по-видимому, появилось не раньше второй половины XVIII столетия. Во всяком случае, одним из первых, кто использовал слово «responsibility» («ответственность») считается английский философ-моралист и правовед Иеремия Бентам (1748-1832), который в своем сочинении «Фрагмент о правлении» (1776) под «responsibility of governors»
(«ответственностью правителей») понимал их обязанность отвечать (отчитываться) перед
©© Аль-Ани Н.М., 2014 г.
гражданами за свои действия [см.: 2, р. 94, etc]. Спустя чуть более столетия французский этнограф и философ Люсьен Леви-Брюль (1857-1939) в своей работе «Идея ответственности» фактически положил начало философскому анализу данной идеи, пытаясь при этом исторически подходить к пониманию и исследованию ее содержания.
С целью более глубокого осмысления и точного понимания содержания понятия «ответственность» необходимо останавливаться на его происхождении и попытаться выявить его истоки, установить его исторические корни. При решении данного вопроса были предложены различные подходы, среди которых в качестве основных можно выделить следующие три: теологический, социологический и натурфилософский (метафизический). Теологическим я называю подход, согласно которому понятие «ответственность» редуцируется к определенным религиозным представлениям и основоположениям, а, соответственно, и исторически выводится из них. Подобной позиции, в частности, придерживается канадский теолог, известный исследователь ислама и специалист по сравнительному религиоведению Уилфред Кантуэлл Смит (1916-2000). Он считает, что указанное понятие исторически связано с религиозным догматом «Судного дня» или «Страшного суда» («Божьего суда»), получившим наиболее полное развитие в иудейской, христианской и исламской традициях. Дело в том, что оно, как он полагает, есть не что иное, как результат секуляризации именно данного догмата. Поэтому, можно сказать, что с позиции теологического подхода понятие «ответственности» формируется как внерелигиозное
выражение содержания определённой религиозной идеи.
Социологический подход к решению вопроса о происхождении понятия «ответственность», напротив, изначально связывает формирование данного понятия не с религиозными, а с иными, светскими, аспектами социальной жизни человека. Так поступает, например, американский философ Джон Лэдд (J. Ladd) (1917-2011), который рассматривает ответственность как этическую сторону власти [3, р. 94]. Правда, подобный взгляд
характеризует скорее политическую ответственность, нежели ответственность вообще. Более того, он суживает содержание понятия ответственности и в том плане, что ограничивает его содержание сугубо морально-этическими рамками, превращая его, таким образом, в этический принцип.
То же самое можно сказать и по поводу интерпретации понятия ответственности, предлагаемой немецко-американским философом-экзистенциалистом Хансом Йонасом (1903-1993). Правда, пытаясь, по-видимому, преодолевать узость трактовки Джона Лэдда, данный автор несколько содержательно расширяет его формулировку и предлагает понимать ответственность как функцию власти и знания [4, р. 125]. Такое понимание ответственности, устанавливающее в частности тесную связь между ответственностью и знанием, может объяснить, по мнению Х. Йонаса, почему раньше, когда роль знания в жизни общества была ограниченной и несущественной, в морально-этических учениях не уделялось должного вниманию исследованию проблемы ответственности. Однако и предложенное им понимание ответственности также не оправданно суживает её содержание, ограничивая его пределами власти и знания.
Таким образом, можно сказать, что трактовка ответственности, предлагаемая Х. Йонасом на самом деле, не преодолевает, а, напротив, воспроизводит ограниченность трактовки этого понятия, данную Дж. Лэддом. Обе эти трактовки, связывающие ответственность как морально-этическое понятие с властью, несомненно, восходят к этапу становления (зарождения) теоретического термина «ответственность», а соответственно, и к самой ранней его интерпретации, предложенной ещё И. Бентамом. Ведь именно данная интерпретация как раз и сводит ответственность к этическому принципу, которому должна быть подчинена работа правителей, а стало быть, и вся государственная власть в целом. Однако последующее развитие философского представления об ответственности как формы человеческого бытия, несомненно, вывело её содержание далеко за пределы одних только этики и политики.
Из идеи социальной обусловленности понятия «ответственность» и его происхождения исходит и американский философ Ричард МакКеон (1900-1985).
Историческое исследование этого понятия подчеркивает, как он полагает, его сугубо политические корни. Поэтому не случайно, что он связывает его появление с падением сословного строя и формированием нового социального порядка, основанного на принципах равенства и индивидуализма (частного интереса). В свете этого становится понятным, почему он считает, что слово «ответственность» было впервые употреблено на английском и французском языках в 1787 г. в историко-политическом контексте американской и французской революций, и с тех пор его применение остаётся политическим [5, р. 23].
Вместе с тем Р. МакКеон полагает также, что в методологическом плане указанное понятие было сформировано на базе заимствованного из естествознания представления о каузальности в природе [5, р.10]. В основе данного взгляда, высматривающего определённую связь между ответственностью и причинностью, как раз и лежит тот подход, который я обозначаю как натурфилософский или, говоря шире, метафизический (философский).
Метафизический (философский) подход к решению проблемы происхождения понятия ответственности представляется мне более фундаментальным по сравнению с двумя предыдущими подходами, так как позволяет выявить и установить более глубокие корны данного понятия, связывая его с предельно общим отношением — отношением, характеризующим явления всей, а не только социальной действительности. Отмечая это, я полагаю, однако, что содержание понятия ответственности необходимо в конечном счёте вывести именно из принципа отражения, согласно которому все явления действительности обладают свойством «отвечать» на воздействие, отражать его. Поэтому ответственность следует, на мой взгляд, трактовать не иначе, как высшую, присущую одному только человеку форму проявления отражения как всеобщего свойства материи. Дело в том, что каждая из основных форм существования материи обладает своей, свойственной только ей способностью отвечать на воздействие, отражать его. На уровне живой материи данная способность приобретает избирательный характер, а у человека она может реализовываться к тому же в преднамеренной, сознательной форме, достигая тем самым своего полного развития. Ответственность как раз и выступает одним из высших выражений данной человеческой способности. Другими словами, отражение как всеобщее свойство материи на социальном уровни структурной организации последней проявляется и реализуется, в том числе и в виде ответственного действия.
В свете сказанного, можно определить ответственность как способность человека избирательно и сознательно воздействовать на окружающую действительность с обязательным учётом им все возможные последствия своего воздействия, а стало быть, и с безусловной его готовностью (обязанностью) отвечать за эти последствия. Иными словами, под ответственностью следует понимать обязанность человека держать ответ, как перед самым собой, так и перед другим людьми, социумом и всей действительностью в целом за все последствия своих действий, представляющих собой различные его реакции на все те вызовы, которые бросает ему окружающая его действительность. Это значит, что ответственность выступает особой формой человеческого существования, через которую человек приобретает
свой статус существа ответствующего за свои действия (или бездействия). Говоря иначе, именно через такую форму своего бытия человек становится субъектом ответственного действия, существом ответственным. Абсолютизируя значение такого аспекта или такой формы человеческого бытия, некоторые исследователи превращают ответственность в исходное начало духовности человека вообще. Так в частности поступает польскоамериканский философ Генрик Сколимовский, который объявляет ответственность основой бытия человека как духовного существа и поэтому без ответственности человек, по его мнению, перестаёт быть человеком [6, р. 495, 496, etc].
Итак, ответственность, это вменяемая человеку писанным и не писаным социальным законом обязанность отвечать за свои действия или же бездействия. Она имеет самые различные формы, среди которых можно выделить такие, как морально-этическая, правовая, профессиональная, религиозная и вообще социальная и т.д. Поэтому нельзя ограничивать
действие принципа ответственности рамками только морально-этической или политической деятельности человека. На самом деле данный принцип действует во всех видах человеческой деятельности и, следовательно, каждому из этих видов присуща своя конкретная форма ответственности. И это понятно, поскольку ответственность, как отмечалось, есть форма бытия человека, из чего следует, что последний всегда и во всех своих действиях, во всех видах своей деятельности должен быть существом ответственным. Данное обстоятельство даёт достаточное основание, чтобы производить классификацию форм (видов) ответственности на базе деятельностного критерия (подхода) и таким образом различать столько её конкретных форм, сколько существует видов человеческой деятельности.
Нет сомнения, что можно классифицировать ответственность и по другим основаниям, и в зависимости от выбранного критерия деления выделить те или иные её формы. Однако из каких бы критериев мы не исходили при этом, ответственность всегда остаётся неотчуждаемым человеческим качеством, неотъемлемой характеристикой человеческой личности как таковой. Она, поэтому, не может быть безличной. Она, наоборот, всегда остаётся персональной и, поэтому, от нее нельзя уклониться или отказаться, ее невозможно делить с другими или переложить на других. Она остается индивидуальной (персональной) и неотчуждаемой даже тогда, когда вменяется целой группе людей, целому человеческому коллективу. И в самом деле, любая коллективная ответственность непременно «распадается» на множество отдельных, личных ответственностей. Иначе говоря, при коллективной ответственности каждый член коллектива несёт свою (личную) долю общей ответственности — ответственности, вменяемой коллективу в целом. Это значит, что и при общей коллективной ответственности подлинным субъектом ответственного действия (ответственным субъектом) остаётся отдельный человеческий индивид, отдельная личность.
Традиционно ответственность понималась сугубо как: а) отношение человека к человеку и б) как отношение к настоящему и прошлому, но отнюдь не к будущему. Это как раз и составляет суть старой парадигмы ответственности, которую можно было бы назвать классической. В соответствии с данной парадигмой традиционный моральный закон, например, вменял человеку в обязанность отвечать за свои действия только перед своими сородичами, ограничивая эти последние рамками живущих людей (настоящего) и умерших предков или, точнее, памяти о них (прошлого). Единственное исключение при этом делалось только для бога, перед которым человек, согласно религиозным представлениям, также должен нести личную ответственность за свои помыслы и деяния, хотя эта ответственность в полной мере может быть реализована только в мире трансцендентном.
Такое ограничение сферы применимости принципа ответственности распространялось и на внеморальные сферы его приложения, т.е. на ответственность правовую, профессиональную и т.д. Однако в ходе современной научно-технической революции человек постепенно начинает осознавать неправомерность и дальнейшую недопустимость подобного ограничения, а стало быть, и необходимость выработки новой (неклассической) парадигмы ответственности, в соответствии с которой не просто расширяются границы применимости принципа ответственности, но и изменяется его содержание.
Современный научно-технический прогресс превратил человека в общепланетарный фактор геологической и биологической эволюции. И в самом деле, научно-техническая мощь современного человека за последние три четверти века настолько выросла, что результаты его деятельности уже по экспоненту начали негативно сказываться на естественных условиях его существования и на существовании жизни вообще на нашей планете. Его хищническое отношение к природе, его не обдуманные и далеко не всегда разумные действия по изменению среды своего обитания уже привели к частичному её разрушению, к серьёзному нарушению её естественного баланса, восстановление которого становится всё труднее. Дело в том, что уже работающим на пределе защитным механизмам биосферы, гидросферы и некоторых других геосфер становится всё сложнее справляться с негативным последствиями человеческой деятельности и тем самым восстановить их естественный баланс. Более того,
антропогенные изменения среды обитания как самого человека, так и всего живого на Земле в ближайшей перспективе грозят стать необратимыми, что, в конце концов, приведёт к полному вырождению биосферы, а следовательно, и к превращению Земли в необитаемую планету.
Таким образом, можно сказать, что под непосредственным воздействием негативных последствий современного научно-технического прогресса человечество (а вместе с ним и вся жизнь на нашей планете) перешло в фазу своего выживания. Перед ним впервые за его длительную историю реально встал гамлетовский вопрос: быть или не быть? И нет сомнения, что возможное негативное решение данного вопроса и, стало быть, та мрачная перспектива экологического коллапса, который неизбежно ждёт нас в будущем, если и впредь будет продолжено наше хищническое отношение к природе и служили катализатором и стали одним из оснований пересмотра вышеуказанной классической парадигмы ответственности и замены её неклассической.
Одним из первых, кто осознал потребность в новом осмыслении принципа «ответственность», всю важность его неклассической интерпретации, несомненно, был немецко-французский врач, протестантский теолог и философ культуры Альберт Швейцер (1875-1965). И действительно, этот выдающийся гуманист ХХ столетия довольно рано заговорил об актуальности предметного обогащения содержания принципа ответственности, о необходимости расширении сферы приложения данного принципа и фактического распространения его действия на отношение человека и человечества к биосфере и даже к неорганическому миру, к космосу в целом. Он был убеждён в том, что одной из главных причин того глубочайшего кризиса, в котором оказалась и продолжает пребывать современная западная культура в целом, включая современную техногенную цивилизацию, является утрата этой культурой миро- и жизнеутверждающего мировоззрения вместе с его определяющей морально-этической составляющей. Поэтому данный кризис не может быть успешно преодолен и человечество не будет в состоянии не просто остановить декаданс, но и добиться полного духовного «выздоровления» (возрождения) до тех пор, пока человеческое «Я» не осознает себя и не начнет повсюду и во всем действовать как «жизнь, желающая жить среди жизни». Именно так А. Швейцер приходит к разработке своей концепции «благоговения перед жизнью», согласно которой идея преклонения (ответственности) перед жизнью вообще должна стать не просто лейтмотивом всей философии, но и высшим моральным принципом, основным законом, определяющим общий характер и направленность человеческой деятельности. Рассматривая «жизнь как высшую ценность» и провозглашая благоговение перед ней «наиболее глубоким проявлением моей воли к жизни», он отвергает картезианское «cogito» как убогое и уводящее «безвозвратно на путь абстракции» начало. «Истинная философия» должна, по его мнению, исходить из другого основания, а именно «из самого непосредственного и всеобъемлющего факта сознания», который гласит: «Я — жизнь, которая хочет жить, я — жизнь среди жизни, которая хочет жить» [7,с. 71, 72-73; 8, с. 201, 87, 217].
Итак, своей установкой «благоговение перед жизнью» А. Швейцер предписывает человеку быть ответственным за последствия своих действий
не только перед другими людьми, но и перед жизнью вообще. Дело в том, что данная установка включает в себя «смирение, миро- и жизнеутверждение и этику — три основных элемента мировоззрения как три взаимосвязанных результата мышления» [9, p. 29]. Это значит, что этика «вырастает из того же корня, что и миро- и жизнеутверждение». В связи с этим он пишет, что «этика — не что иное, как благоговение перед жизнью. Благоговение перед жизнью внушает мне основной принцип нравственного, заключающийся в том, что добро состоит в сохранении жизни, ее стимулировании и усилении, а зло — в уничтожении жизни, нанесении ей ущерба и создании препятствий на ее пути» [8, p. 88]. Так А. Швейцер, фактически, закладывает основу биоэтики, а через неё и биофилософии как особого раздела философского знания.
Швейцеровская идея благоговения перед жизнью нашла отражение и развитие не только в биоэтике и биофилософии. Она вместе с предписываемыми ей нравственным,
экологическим и даже космическим императивами, несомненно, оказала известное влияние и на такую, казалось бы, далёкую от биоэтики и биофилософии познавательную сферу, как философия техники. Не поделанный интерес этой последней к названной идей и к проблеме ответственности вообще далеко не является случайным. Он объясняется, на мой взгляд, тем обстоятельством, что разрушительный аспект современного научно-технического прогресса более отчётливо обнаруживается и выпукло выступает именно на его техническом рубеже. Во всяком случае, можно определённо сказать, что за последние четыре десятилетии проблема ответственности стала объектом пристального внимания и серьёзного исследования, в том числе и в философии науки и техники. С тех пор данная область философского знания, и особенно философия техники, более или менее активно участвует в исследовании проблемы ответственности, а соответственно, и в разработке неклассической парадигмы этой последней. И хотя данная парадигма ещё далека от своего окончательного оформления, тем не менее, уже сегодня можно сказать, что данная парадигма не ограничивается распространением действия принципа ответственности на отношение человека к живой природе. Она ещё больше расширяет границы действия этого принципа, чтобы он мог охватить с собой и отношение человека к неорганическому миру. В свете этого можно охарактеризовать неклассическую парадигму ответственности как выражение того социального закона, который вменяет человеку в обязанность отвечать за свои действия или бездействия перед: а) самим собой и своими современниками, б) памятью своих предков, в) будущим поколениями своих сородичей, г) животным миром и биосферой вообще и д) неорганической природой, космосом или вселенной в целом. Поэтому можно сказать, что своим действием предписываемые неклассической парадигмой ответственности императивы будут охватывать все типы отношений человека, все его действия, все аспекты его многообразной деятельности. Вместе с тем следует отметить, однако, что данная неклассическая парадигма ответственности только начинает внедряться в индивидуальное и общественное сознание, и, видимо, нескоро она превратиться в факт сознания отдельного индивида, и будет действовать в полной мере.
Литература
1. Аристотель. Никомахова этика // Аристотель. Сочинения в четырёх томах. Т. 4. М.: Мысль, 1983.
2. Bentham J. A Fragment on Government and an Introduction to the Principles of Morals and Legislation, ed. Wilfrid Harrison (New Jork: Oxford University Press, 1948.
3. Ladd J. Physicians and Society: Tribulations of Power and Responsibility. S.F. Spicker, J.M. Healey, and H.T. Engelhardt, eds. The Law-Medicine Relation: A Philosophical Exsploration. Boston: D, Reidel, 1981.
4. Jonas, H.: The Imperative of Responsibility. In search of an ethics for the technological Age. The University of Chicago Press Chicago, London, 1984.
5. McKeon, Richard “The development and the significance of the concept of responsibility” Revue Internationale de Philosophie, Vol. XI, No. 39, 1957, p. 3-32; Richard McKeon. “The Development and the Significance of the Concept of Responsibility” // Fredom and History? And other Essays. Chicago, the University of Chicago Press, 1990.
6. Skolimowski H. Freedom, Responsibility, and the Information Society // Vital Speeches of the Day 6/1/84, Vol. 50 Issue 16.
7. Швейцер А. Упадок и возрождение культуры. Философия культуры. Часть I // Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М.: Прогресс. 1992.
8. Швейцер А. Культура и этика. Философия культуры. Часть II // Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М.: Прогресс. 1992.
9. Швейцер А. Из моей жизни и мыслей (Эпилог) // Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М.: Прогресс. 1992.
