CC BY
43
УДК 330.16 ББК 65.01
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ МЕНЕДЖМЕНТА -НЕОБХОДИМОЕ УСЛОВИЕ ПРОЦВЕТАНИЯ ОБЩЕСТВА
В.И. Лоскутов
Рассматривается вопрос необходимости мотивации высших управляющих крупными корпорациями и государственными экономическими структурами как обязательного условия роста производительности общественного труда и эффективности экономики.
Ключевые слова:
бюрократия, мотивация, общественное производство, производительность труда, топ-менеджер, эффективность.
Журнал «Вопросы экономики» в № 8, 2011 опубликовал статью «От перераспределения благ к созданию процветания», отражающую материалы доклада Всемирного экономического форума (ВЭФ) и Евразийского института конкурентоспособности, разработанного в сотрудничестве с ОАО «Сбербанк России», в котором, по мнению исполнительного директора ВЭФ, дан «анализ конкурентоспособности России», «рассмотрена российская инновационная система» и «предложены меры по укреплению высокого потенциала страны в этой области».
Будучи высокопрофессиональной по форме, статья по содержанию, однако, не отвечает необходимым научным требованиям, поскольку не дает достаточных рекомендаций, которые могли бы позволить России извлечь пользу из наличия богатых природных ресурсов, выгодного географического положения и доставшейся ей в наследство от Советской власти квалифицированной рабочей силы. Мешает этому неоклассический подход авторов доклада к проблеме, опирающийся не на анализ реальных экономических отношений современной эпохи, принципиально изменившихся за последние сто с лишним лет, а на представление об их неизменности, что не позволяет им видеть нерыночные пути развития общества.
Так, рассматривая проблемы современного общества, в основных секторах экономики которого давно уже господствуют интересы не частных собственников, не капитала, а государственных и корпоративных служащих - управляющих, или менеджеров, называемых в обиходе чиновниками и бюрократами, авторы доклада вовсе не упоминают о таком факторе, как ответственность менеджмента за эффективность своей деятельности.
Во всех общественных системах, включая древнейшие, прогрессивное развитие общества обеспечивается мотивацией
участников к эффективной экономической деятельности. Мотивация собственников экономических ресурсов к их эффективному применению обеспечивается самой природой организации общества - угрозой потери объектов собственности, тождественной для собственников потере своей свободы, если не жизни. Перед лицом такой угрозы собственники экономических ресурсов, в какой бы общественной форме они ни существовали, вынуждены находить и так или иначе находят методы мотивации исполнителей их эффективного применения, либо лишаются объектов собственности подобно королю Лиру.
Естественным методом мотивации несобственников к эффективному труду является вознаграждение за вклад в удовлетворение потребностей собственников и отказ в нем при отсутствии такового. В соответствии с ним даже в первобытных общинах наиболее удачливые охотники вознаграждались выделением им наилучших кусков пищи, наиболее благоприятных условий быта и особого общественного признания, а неумелым доставались худшие условия и пренебрежение сородичей. То есть, в отличие от принципа рыночного обмена, предполагающего равенство его участников, принцип распределения благ, заключается в неравенстве долей совокупного продукта, распределяемого между членами общества. Неравенство функциональных ролей участников встречает понимание всех членов общества и лежит в основе общественных норм распределения. Каждому ясно и представляется справедливым, что главные действующие лица процесса производства должны получать лучшую и большую долю продукта, чем второстепенные. Этим принципом люди руководствуются с древнейших времен, и есть все основания думать, что они будут руководствоваться им еще очень долго, если не всегда, при любом общественном строе. Однако степень неравенства членов
Общество
Terra Humana
1B
общества имеет свои границы, которые определяются так или иначе общественными представлениями о справедливом распределении.
Когда роли социальных групп под влиянием изменений в условиях производства и соответствующих им отношениях разделения труда меняются, в результате чего у той или иной из них появляется возможность улучшить свое благосостояние за счет отторжения части продукта у других социальных групп, они непременно ее используют, что находит выражение в больших и малых социальных реформах и революциях. Одним из последних примеров служит современная российская рыночная реформа, внутренним движущим мотивом которой является появившаяся у группы хозяйственных и финансовых управляющих (в просторечии именуемых хозяйственными чиновниками и бюрократами), возможность перераспределить в свою пользу часть общественного продукта за счет остальных слоев общества.
С повышением экономической значимости одних социальных групп относительно снижается значимость других групп, что сказывается на долях распределения между ними производимых продуктов. Г руппы, которые теряют былую экономическую значимость, сопротивляются относительному и, тем более, абсолютному сокращению своей доли дохода, но у них нет шансов при новом распределении общественных функций сохранить незыблемыми прежние общественные нормы распределения, поскольку этот вопрос в конечном счете решается большинством общества.
Какими именно оказываются новые нормы распределения при изменении значимости социальных групп, зависит от многих факторов, в том числе политических, но экономические факторы однозначно действуют в пользу группы, экономическая роль которой возрастает, и создают помехи в достижении целей группам, которые ее теряют. Поэтому в результате конкурентной борьбы социальных групп наибольшая доля совокупного продукта переходит к той социальной группе, которая играет наибольшую экономическую роль. Это правило подтверждается всей историей общества. Не является исключением и наше время. Стоило только, например, российскому обществу заменить социалистическую экономическую систему на рыночную, как тут же изменилось соотношение доходов действующих социальных групп. Ничем другим невозможно объяснить рост дифференциации доходов 10 % самых бедных и са-
мых богатых семей России за какие-нибудь 2-3 года с 4 до 15 и более раз, как только переходом преимущественной значимости экономических функций с производственных - на финансово-спекулятивные, и подчинением государственной власти законам финансовой спекуляции.
Повышение значимости финансовоспекулятивной деятельности в России, в свою очередь, обусловлено ее включением в мировую хозяйственную систему, а во всем мире - качественно новым уровнем развития международного рынка, повышением роли финансового капитала в мировом масштабе, дающего его обладателям возможность достижения невиданной прежде свободы от общественного контроля и приобретения тем самым общественной власти. Поэтому в современном мире происходит по существу то же, что происходило в Голландии, Англии, а затем и в других странах Европы в эпоху первоначального накопления капитала, когда богатство метрополий в значительной мере создавалось пиратством и колониальным разбоем. Не случайно новейшие формы финансово-спекулятивной деятельности, например, современный оффшорный бизнес называют «пиратством ХХ века». И не случайно, в частности, Россия стала одним из объектов колониальной эксплуатации экономически развитыми странами.
В этих условиях большой вред современному обществу наносит представление, что корпорации, в том числе государственные, являются частными предприятиями, работающими на принципах конкурентного капиталистического рынка. В действительности в корпоративном секторе экономики давно сложилась система отношений, в которой капиталисты еще при жизни Ф. Энгельса стали превращаться, по его выражению, в класс «не только излишний, но и совершенно вредный» [9, с. 298]. Этот процесс в начале ХХ века достиг уровня, давшего основание В.И. Ленину говорить об «умирающем капитализме», а к его концу привел основные промышленно развитые страны эволюционным способом к окончательному отделению капиталистов от функций управления, что и означало их умирание как собственников основных средств производства.
Перерастание капиталистического общества в новую систему экономических отношений, которую по признаку господствующих интересов, за отсутствием общепринятой терминологии, называют технократической, менеджерской, чиновничьей, бюрократической, неоднократно зафикси-
ровано многими зарубежными и отечественными исследователями. Но большинство общества пока еще не осознает этого факта, продолжая относиться к государственным и корпоративным управляющим как к капиталистам и предпринимателям. Поэтому перед общественными науками стоит насущная задача объяснить обществу, что частные собственники средств производства (капиталисты) и корпоративные управляющие - это персонажи, руководствующиеся разными экономическими интересами и, следовательно, являются разными экономическими субъектами.
Капиталисты как класс возникли в те времена, когда расширение товарного производства стало экономически выгодным занятием по причине наличия рабочей силы, свободной, как от внеэкономического принуждения к труду, так и от собственности на средства производства. Вместе с тем, первым производителям товаров на капиталистической основе неоткуда и не от кого было ждать помощи, поэтому приходилось осуществлять производство на собственные финансовые средства и собственный риск. С тех пор подлинные капиталисты могут существовать только при условии полной материальной ответственности за сохранность и приумножение средств производства, которые они в состоянии удержать собственными силами, без помощи общества и государства. При неумении справиться с этими обязанностями они теряют свою собственность. Государственная власть в прежние века способствовала усилению ответственности предпринимателей такими инструментами, как долговые ямы, «правеж» плетьми на рыночной площади и долговое рабство.
Существуют ли такие условия в настоящее время? Нет, они отсутствуют. В России они прекратились в результате революции 1917 года, а в Европе и США - в результате эволюционных сдвигов в течение ХХ века в полном соответствии с экономическим законом обобществления капиталистических средств производства. В обоих случаях произошло упразднение капиталистов как господствующего класса и переход функций управления предприятиями, корпорациями прежде всего, к наемным управляющим, которых в настоящее время в научных трудах принято называть менеджментом и технократией, а в просторечии - чиновниками и бюрократией. Поэтому современное общество только с большой натяжкой можно называть капиталистическим. По признаку основного социального слоя, выполняю-
щего функции распоряжения средствами производства, его можно назвать только менеджерским, технократическим, чиновничьим или бюрократическим, а по признаку ослабления роли максимизации прибыли как основного закона капитализма - умирающим, вымирающим, выродившимся или ублюдочным капитализмом. Ведь очевидно, что в корпорациях, представляющих господствующий сектор современной экономики, основным законом, которым руководствуются корпоративные управляющие, является максимизация их личного дохода, а не прибыли корпораций.
В отличие от предпринимателей капиталистической эпохи современные государственные и корпоративные чиновники, получают в свое распоряжение общественные средства производства и финансовый капитал для управления им, не рискуя при их утрате своим собственным имуществом, а потому не имеют стимула максимизировать доходы предприятия - его прибыль. Напротив, у них есть стимул максимизировать свой собственный доход, чему способствует возможность использования полученных в свое распоряжение общественных ресурсов в личных интересах. Это они и делают, как правило, при отсутствии должного контроля со стороны общества, а государственные органы, понимая свою ответственность за функционирование общественно значимых корпораций и недопущение их банкротства, возмещают убытки, причиненные корпоративными менеджерами, за счет общественных средств. Только этим, т.е. фактической ответственностью государства за состояние общественной экономики, возможный рост безработицы и инфляции, объясняется факт невиданной прежде финансовой поддержки формально частных банков и небанковского частного сектора общественными финансовыми средствами. Именно поэтому на реализацию антикризисных мер в России в октябре 2008 - марте 2009 г. было выделено 7,5 трлн руб. В США же этих выплат было в 100 раз больше - сказались уроки Великой Депрессии 1929-1933 гг., в результате которой непринятие своевременных антикризисных мер привело к социальным конфликтам, вызвавшим в США необходимость проведения рузвельтовской политики «великого сжатия», выразившейся в экспроприации наиболее богатых собственников, а в Европе обеспечило победу фашистских режимов и ускорило подготовку к военному переделу мира.
В течение всего ХХ века происходило ослабление контроля за корпорация-
Общество
Terra Humana
ми со стороны их собственников (будь то частные акционеры, общественные организации или государственные органы) и, соответственно, усиление роли наемных управляющих, которые стали пытаться в союзе с государственными управляющими превратить общественные средства производства и особенно финансовый капитал в свою частную собственность.
Во всех развитых странах топ-менеджеры корпораций имеют возможность получать свои доходы не как все наемные работники, «по труду», а по особым правилам, не связанным с результатами труда, и тем самым позволяющим им бесконтрольно эксплуатировать как своих работников, так и все общество в целом. Произведенное реформами Ф. Рузвельта некоторое выравнивание доходов населения США к последней четверти ХХ века поменяло вектор своего развития. Причем принципиально изменились и источники обогащения. Если в дорузвельтовские времена, как отмечает американский экономист, лауреат Нобелевской премии Пол Кругман, «олицетворением американца с высокими доходами был промышленный барон, владевший несколькими фабриками», то теперь «таковым стал менеджер высшего звена, щедро вознаграждаемый за свои усилия бонусами и опционами» [3, с. 137].
В 60-х годах политика «великого сжатия» в США прекратилась, и поэтому, если в 1969 г. жалование президента компании «Дженерал моторс» было выше среднего заработка в автомобильной промышленности только в 90 раз, причем это превышение вызывало общественное недовольство, то в 2005 г. доход главы крупнейшей корпорации «Уол-Март» превысил среднеотраслевой заработок в 1300 раз, и это уже не вызвало возмущений, поскольку он не выделялся на общем фоне вознаграждений, которые получали руководители крупных корпораций.
Разница между оплатой труда топ-менеджеров в начале нового века и 30-ю годами раньше показательна в плане того, что происходило в экономике США в целом. В 1930-е и 1940-е годы создавались институты и утверждались нормы, которые ограничивали неравенство, в 1970-е годы с ними покончили, что привело к росту неравенства. В 1970-е годы президенты крупных компаний США в среднем получали немногим больше того, что они платили наемным менеджерам высшего звена в 1930-е годы и «в 40 раз больше того, что в то время получал средний наемный рабочий Америки, трудившийся полный рабочий день. Однако в
первые годы нового тысячелетия «средняя оплата труда высшего менеджера... стала в 367 раз больше заработной платы среднестатистического рабочего. Доходы прочих руководителей высшего звена также сильно выросли, хотя и не настолько, как у топ-менеджеров: те, кто занимал в крупных компаниях следующие два высших по значимости поста, зарабатывали в 1970-е годы в 31 раз больше среднестатистического рабочего, а к началу 2000 годов - уже в 169 раз больше» [3, с. 146-149].
Парадоксальная особенность оплаты труда «высших управленцев» состоит в том, что она противоречит всем нормам стимулирования труда наемных работников. «Менеджеры высшего звена по сути дела сами устанавливают себе жалованье, тогда как ни качество администрирования, ни рынок талантов не имеют при этом реального значения. Рост оплаты труда высших менеджеров сдерживается лишь опасением, что слишком высокое денежное поощрение менеджмента вызовет негативную реакцию со стороны обычно не подающих голос протеста акционеров, работников, политиков и общества» [3, с. 151-153].
Но почему произошли эти изменения? Главная причина в отсутствии контроля за корпоративными управляющими со стороны общества и государства. Опыт всех современных развитых стран убедительно показывает, что в них преобладают общественные интересы. Но реализуют их наемные профессиональные управляющие общества, или частных акционеров. В силу их природы наемных работников, их интересы не могут «встроиться в интересы нанимателей», как обоснованно утверждает Ф. Фукуяма [8, с. 100], т.е. они не могут выполнять свои функции вопреки собственным интересам. Это вызывает естественную необходимость их контроля со стороны нанимателей.
В результате возникла исторически совершенно новая ситуация, несравнимая с капиталистическим обществом ни в период его расцвета, ни позже, когда капиталисты стали превращаться в «ненужный класс». Особенность новой ситуации состоит в том, что в отличие от капиталистов важнейший класс посткапиталистического периода - управляющих - упразднить нельзя. Напротив, их общественная значимость, определяемая значимостью их общественных функций, в мире с течением времени будет только возрастать. Но полагаться целиком только на их моральные качества, высокую нравственность тоже нельзя. Для того, чтобы управляющие работали эффек-
тивно, безупречно и качественно, общество должно создать определенную систему организации их труда, включающую контроль.
Наглядным примером того, что происходит, когда общество как собственник производственных ресурсов не выполняет своих управленческих (контрольных) функций, является судьба первого в истории социалистического государства. Провозглашенная советской властью социалистическая собственность на основные средства производства требовала широкого участия трудящихся масс в управлении объектами общенародной собственности. В.И. Ленин хорошо понимал роль участия собственников в управлении для реализации ими своей власти и права собственности. Поэтому в его намерения входило поголовное привлечение всех трудящихся к управлению, создание условий для того, чтобы каждый трудился по роду своей профессиональной деятельности 4 часа в день и еще 4 часа выполнял те или иные функции управления. Понимая, что «бороться с бюрократизмом до конца, до полной победы над ним можно лишь тогда, когда все население будет участвовать в управлении», он ставил вопрос о том, чтобы Советы превратить из органов управления для трудящихся в органы управления через трудящихся [4, с. 170]. Но создать такие условия ему не удалось прежде всего по причине «низкого культурного уровня» масс, их неготовности к участию в управлении, поэтому управление советской экономикой и обществом приобрело строго профессиональный, бюрократический характер.
Как никто другой, Ленин хорошо понимал, к чему ведет оторванность широких народных масс от управления общенародной собственностью. Он не раз с тревогой отмечал развитие бюрократизации советской власти и прямо писал: «Коммунисты стали бюрократами. Если что нас погубит, то это» [5, с. 180]. Так в конце концов и случилось!
После смерти Ленина угроза бюрократизации управления экономическими процессами, а тем самым и усиления власти бюрократии над обществом, перестала осознаваться марксистами как опасность для существования советского общества. Поэтому для многих распад СССР явился полной неожиданностью. Для многих, но не для всех. Питер Друкер ^гискег) в книге «Практика менеджмента», изданной в 1954 г, писал: «Не нужно быть пророком, чтобы предсказать, что именно формирование класса менеджеров будет тем фактором, который в конце концов приведет
к падению в России коммунистического режима» [2, с. 119]. Менеджмент в СССР выступал в качестве хозяйственных руководителей во всех отраслях народного хозяйства, которым мешало подчинение идеологическому руководству коммунистической партии, и как только ослабли жесткие сталинские методы политического руководства страной, советский менеджмент стал добиваться большей свободы для выполнения своих управленческих функций. Но так как в обществе не было понимания закономерностей его развития в условиях преобладания в нем интересов управленческого класса, вопрос о пределах его свободы даже не ставился. А поскольку общественная практика в ожидании создания правильной теории останавливаться не может, то политикам приходится принимать решения, исходя из имеющихся у них знаний.
К сожалению, в настоящее время в общественных науках преобладает ошибочное представление о собственности как только правовом общественном отношении. Марксистское учение о ней как системе экономических отношений, санкционируемых правовыми решениями государства, в советский период, хотя и признавалось в теории, в государственной практике применялось непоследовательно, а с переходом к рыночной политике было совсем забыто. В результате в обществе отсутствует механизм приведения правовой системы отношений собственности в соответствие с экономическими отношениями, что обусловливает сохранение правовой системы старого, экономически уже не существующего капиталистического общества.
Основным фактором, определяющим перманентный кризис современной экономики, является отсутствие стимулирования высших управляющих корпоративных и государственных структур к росту эффективности. В результате «производительность быстро увеличивается только в самых новых отраслях, оставаясь постоянной или вообще снижаясь в остальных. Только компетентный и постоянно улучшаемый менеджмент поможет сохранить прогресс и не позволит стать самодовольными, само-удовлетворенными и ленивыми» [2, с. 20].
Но менеджмент не может улучшаться, если он не служит общественным интересам и не подлежит с этой целью общественному контролю и стимулированию, ибо он имеет склонность к бюрократизации, т.е. к превращению, как отмечал К. Маркс, в «особое, замкнутое общество в государстве» для которого «действительная цель го-
Общество
Terra Humana
сударства представляется. противогосударственной целью» [6, с. 271].
Это гениальное теоретическое положение Маркса подтверждается фактом ухода менеджмента из-под общественного контроля в последней четверти ХХ столетия во всех развитых странах. В наибольшей мере бюрократизация менеджмента вплоть до превращения его в оторвавшийся от общества самодовлеющий класс проявилась в России и других странах бывшего СССР. Здесь хозяйственная бюрократия, видя отсутствие контроля своей деятельности со стороны общества, по мере ослабления контроля КПСС неуклонно стремилась достичь того же уровня благосостояния, какого достигла бюрократия в западных странах и в начале 90-х гг. добилась этого. Тем временем в этих странах росло встречное антибюрократическое движение под анти-капиталистическими лозунгами. Начавшаяся в сентябре 2011 г. в Нью-Йорке и быстро распространившаяся во многих странах волна протеста против экономического неравенства и жадности корпоративных управляющих - яркое свидетельство того, что трудящиеся этих стран все лучше понимают неправомерность применения к корпоративному и государственному менеджменту буржуазного права, позволяющего бюрократии получать личные доходы не только в порядке вознаграждения за эффективный труд, но и путем присвоения части общественной прибавочной стоимости.
То, что в современном обществе продолжает господствовать нелегитимное «буржуазное право» присвоения менеджментом прибавочной стоимости, понятно: управляющей бюрократии выгодно изображать роль предпринимателей и частных собственников корпораций, и она стремится сохранить этот статус как можно дольше. Обществу же необходимо, чтобы менеджмент выполнял свою служебную роль, получая за службу вознаграждение в зависимости от результатов своего труда, выражающихся в
Список литературы:
[1]
достигнутом уровне производительности и эффективности экономики.
Задача общественных наук - теоретически обосновать необходимость и возможность создания общества, в котором менеджмент будет выполнять функции управления общественной экономикой, не пытаясь встать над обществом, т.е. не становясь бюрократией. Для развития такой теории есть необходимая научная основа, заложенная основоположниками марксизма. Суть ее состоит в том, что «бюрократия составляет особое, замкнутое общество в государстве», и «так как бюрократия есть по своей сущности “государство как формализм”, то она является таковым и по своей цели. Действительная цель государства представляется, таким образом, бюрократии противогосударственной целью. Бюрократия считает самое себя конечной целью государства. Так как бюрократия делает свои «формальные» цели своим содержанием, то она всюду вступает в конфликт с «реальными» целями» [6, с. 270-271]. И так как «в бюрократии... государственный интерес становится особой частной целью, противостоящей другим частным целям», то «упразднение бюрократии возможно лишь при том условии, что всеобщий интерес становится особым интересом в действительности, а не только... в мысли, в абстракции» [6, с. 273; курсив К. Маркса].
Но для того, чтобы всеобщий интерес стал таковым в действительности, а не в абстракции, необходимо действительное участие всех граждан общества в управлении. Эта сама по себе новая задача для ее реализации требует глубокого теоретического осмысления. Поэтому дело науки - помочь обществу установить систему ответственности менеджмента за рост эффективности общественного труда. Без установления такой ответственности менеджмента процветания ожидать в перспективе не приходится ни России, ни пока еще сравнительно процветающему западу.
М.: АСТ: Аст-
Аганбегян А. Экономика России на распутье. Выбор посткризисного пространства. -рель; Владимир: ВКТ, 2010. - 379 с.
[2] Друкер П.Ф. Практика менеджмента. - М.: Издательский дом «Вильямс», 2000. - 396 с.
[3] Кругман П. Кредо либерала. - М.: Европа, 2009. - 368 с.
[4] Ленин В.И. Доклад о партийной программе на VIII съезде РКП(б) // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 38.
[5] Ленин В.И. - Сокольникову Г.Я. // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 54.
[6] Маркс К. К критике гегелевской философии права // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 1. - М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1955. - С. 219-368.
[7] Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 23. - М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1960.
[8] Фукуяма Ф. Сильное государство: Управление и мировой порядок в XXI веке. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. - 220 с.
[9] Энгельс Ф. Общественные классы - необходимые и излишние // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т.19. - М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1961. - С. 296-299.
