CC BY
147
УДК 343.72
Степанов Максим Вячеславович Stepanov Maksim Vyacheslavovich
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного и уголовно- исполнительного права Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3)
candidate of sciences (low), associate professor of department of criminal and penal law Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, 603950)
E-mail: stepanov52m@mail.ru
Оценка эффективности уголовно-правового механизма противодействия «простому» мошенничеству
Evaluation of the effectiveness criminal-legal mechanism of counteraction
against the «simple» fraud
В статье предпринимается попытка оценки эффективности уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за «простое» мошенничество, закрепленное в статье 159 УК РФ. В частности, рассмотрены актуальные вопросы, возникающие в процессе юридической оценки деяний, содержащих признаки состава, предусмотренного статьей 159 УК РФ, высказаны предложения, направленные на формирование единообразной практики по квалификации «простого» мошенничества.
Ключевые слова: уголовная политика, противодействие мошенничеству, специальные составы мошенничества, вопросы квалификации мошенничества, отграничение мошенничества от смежных составов преступлений.
The assess of the criminal legal norms efficiency of the stipulating the responsibility for «simple» fraud matters stipulated in art. 159 of the Criminal code is attempted in the article. In particular, the topical issues arising in the process of legal evaluation of acts containing elements of crime structure, provided art. 159 of the Criminal code, suggestions, directed on forming of uniform practice on the qualification of «simple» fraud are analyzed.
Keywords: criminal policy, anti-fraud special compositions fraud, issues of qualification of fraud, delimitation of fraud from related crimes.
Под мошенничеством, согласно части 1 статьи 159 УК РФ, понимается хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием.
Интерес к мошенничеству, представляющему самостоятельную форму хищения и посягающему на чужую собственность, обусловлен тем, что данный состав преступления имеет две особенности. Во-первых, предмет преступления, который, кроме имущества, являющегося традиционным для любой формы хищения, предусматривает и право на имущество. Во-вторых, специфический способ мошенничества — обман или злоупотребление доверием.
В качестве квалифицирующих признаков мошенничества законодатель предусмотрел совершение данного преступления группой лиц по предварительному сговору, а равно с причинением значительного ущерба гражданину (ч. 2 ст. 159 УК РФ), а в качестве особо квалифицирующих — совершение лицом с использованием своего служебного положения, а равно в крупном размере (ч. 3 ст. 159 УК РФ), совершение деяния организованной группой либо в особо крупном размере или по-
влекшее лишение права гражданина на жилое помещение (ч. 4 ст. 159 УК РФ).
Важное значение для применения статьи 159 УК РФ имеют пункты 1, 2 и 4 примечаний к статье 158 УК РФ, а также разъяснения, содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 года № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» [1] (далее — Постановление № 51).
При квалификации мошенничества серьезное внимание уделяется предмету посягательства. Как было отмечено выше, особенностью мошенничества, по сравнению с иными формами хищения, является расширенный предмет посягательства. С одной стороны, он ничем не отличается от других форм хищения и включает чужое имущество. С другой стороны, уникальность мошенничества заключается в возможности признания предметом рассматриваемого преступления и права на имущество.
Раскрывая понятие первой составляющей предмета мошенничества — чужого имущества, необходимо отметить, что оно ничем не отличается от предмета других форм хищения и по справедливо-
Степанов М.В. Оценка эффективности уголовно-правового механизма противодействия «простому» мошенничеству
Степанов М.В. Оценка эффективности уголовно-правового механизма противодействия «простому» мошенничеству
му предложению А.И. Бойцова выражается в следующих признаках [2, с. 110—151]:
— физический — вещественный признак, характеризующий предмет материального мира, являющийся доступным для чувственного восприятия человека;
— экономический — заключается в обладании экономическим свойством — стоимостью;
— юридический — предполагает признание имущества объектом вещного права; не изъятым из свободного гражданского оборота и чужим для виновного.
Второй специфической разновидностью предмета мошенничества является право на имущество, по поводу которого ни в уголовно-правовой, ни в гражданско-правовой литературе не сложилось единого мнения.
Думается, что включение в предмет мошенничества права на имущество не случайно и обусловлено особым предназначением, которое, по мнению законодателя, заслуживает анализируемый состав. Роль мошенничества при этом заключается в обеспечении механизма защиты обязательственного права, которое позволяет завладеть вещью в будущем [3, с. 256]. Ю.И. Ляпунов по этому поводу отмечает, что закрепление права виновного лица на чужое имущество в различных документах само по себе свидетельствует о совершении мошенничества, независимо от того, удалось ли фактически получить имущество [4, с. 348].
Подобное положение позднее появилось и в акте толкования, исходящем от высшей судебной инстанции. Так, в Постановлении № 51 содержится следующая рекомендация: «Если мошенничество совершено в форме приобретения права на чужое имущество, преступление считается оконченным с момента возникновения у виновного юридически закрепленной возможности вступить во владение или распорядиться чужим имуществом как своим собственным» [1].
Однако высказанные суждения признаются не всеми. Так, И.А. Клепицкий считает, что право на имущество объединяет в себе любое право на имущество в смысле вещи, включая вещные и обязательственные права. Таким образом, приобретение права на имущество следует трактовать как приобретение права собственности на вещь либо права ее требования [5, с. 14].
Также сложно согласиться с А.И. Бойцовым, который указывает, что «в тех случаях, когда похититель ставит себя на место собственника, претендуя на всю полноту его власти, он нарушает отношения собственности, безотносительно к тому, у кого он изымает имущество, когда же лицо мошенническим образом ставит себя только на место субъекта ограниченного вещного права, не претендуя на ту меру власти, которую право закрепляет за собственником, отношения собственности ущерба не терпят, поскольку собственником данной вещи остается все тот же... субъект, но отношения ограниченного вещного права, безусловно, от этого страдают.
Поэтому в первом случае можно говорить об изъятии имущества из фонда собственника, то есть о его похищении, предполагающем замену подлинного собственника псевдособственником и потому нарушающем отношения собственности, а во втором — только о приобретении виновным ограниченного вещного права на данное имущество, нарушающем вещные отношения в более широком смысле этого слова, но все же не затрагивающем статус собственника и не ставящем под сомнения отношения собственности как таковые» [2, с. 222].
Полагаю, что для подобного вывода отсутствуют основания, поскольку признание данной позиции верной сведет на нет стремления законодателя обеспечить неприкосновенность права на имущество как самостоятельного блага, специально выделенного лишь в составе мошенничества. Кроме того, подход уважаемых ученых противоречит буквальному толкованию уголовного законодательства, которое выделяет в качестве самостоятельных предметов и имущество и право на имущество.
Следующим объективным элементом, на котором мы акцентируем внимание, является объективная сторона мошенничества.
Рассматриваемый элемент включает четыре обязательных признака:
1) общественно опасное деяние, совершаемое исключительно в форме активных действий;
2) общественно опасное последствие, заключающееся в реальном материальном ущербе, причиняемом собственнику или иному владельцу имущества;
3) причинно-следственная связь, позволяющая установить взаимозависимость между действием виновного и наступившим преступным результатом;
4) характерные способы совершения преступления, выраженные в обмане или злоупотреблении доверием.
Как отмечает ТО. Кошаева, мошенничество представлено различными формами своего проявления, но основные признаки связаны с наличием хищения чужого имущества и способом его совершения, при этом последствия выражаются в причинении ущерба собственнику (так называемое простое мошенничество). Но в последнее время все чаще мошенничества стали совершаться в отношении недвижимого имущества, имущественных прав, связаны с завладением имуществом с переходом права собственности и т. п. Такие преступления происходят под прикрытием различного рода фиктивных договоров и подложных документов (сложное мошенничество) [6, с. 128—137].
Так, получили распространение недружественные поглощения (рейдерские захваты) в форме мошенничества, при которых производится подделка документов, фальсификация протоколов собраний акционеров, подделка подписей и другие аналогичные действия.
Известны способы, при которых осуществляется подделка решения суда, вынесенного в другом регионе. Подобным образом поступили лица, которые использовали реальное судебное решение по
Шб
Юридическая наука и практика
бракоразводному делу с исполнительным листом, которое состоялось в другом регионе. В целях приобретения прав на чужое имущество они подделали исполнительный лист, указав номер реального документа. Обращение в суд показало, что такое дело в действительности рассматривалось и по нему был выписан исполнительный лист с тем же номером [7].
Анализ диспозиции основного состава мошенничества (ч. 1 ст. 159 УК РФ) дает основание утверждать, что рассматриваемое преступление может быть совершено в двух альтернативных формах:
— мошенничество в форме хищения чужого имущества, совершенное путем обмана или злоупотребления доверием;
— мошенничество в форме приобретения права на чужое имущество, совершенное путем обмана или злоупотребления доверием.
Схематично признаки объективной стороны мошенничества можно представить в следующем виде (схема 1)
Не обращаясь к характеристике способов мошенничества, причинно-следственной связи и ущерба, обратим внимание на взаимосвязь данных признаков. Вышеуказанные формы мошенничества в разной степени проявляют себя в механизме преступной деятельности. Так, первая форма (мошенничество-хищение), как любая другая форма хищения за исключением разбоя, предполагает наступление общественно опасного последствия в виде ущерба и наличие причинно-следственной связи между деянием и наступившим последствием. Вторая форма — мошенничество-приобретение права на чужое имущество хищением не является и, следовательно, может не содержать отдельных его признаков, например, ущерба, изъятия и (или) обращения имущества в пользу виновного или третьих лиц и др.
Таким образом, следует признать обоснованным вывод о том, что мошенничество-хищение по конструкции объективной стороны является полноценным материальным составом, признаваемым оконченным с момента, когда имущество поступило в незаконное владение виновного или других лиц и они получили реальную возможность (в зависимо-
сти от потребительских свойств этого имущества) пользоваться или распорядиться им по своему усмотрению (п. 4 Постановления № 51). Мошенничество же, совершаемое в форме приобретения права на чужое имущество, относится к формальному составу, который считается оконченным с момента совершения действия, а именно с возникновения у виновного юридически закрепленной возможности вступить во владение или распорядиться чужим имуществом как своим собственным (абз. 2 п. 4 Постановления № 51).
При этом нужно отметить, что характерной особенностью мошенничества является то, что виновный завладевает имуществом при непосредственном участии лиц, им обладающих. Для мошеннического завладения характерен внешне добровольный акт передачи имущества собственником виновному. При этом преступное воздействие со стороны виновного осуществляется не на само имущество, а на сознание и волю потерпевшего при помощи обмана или злоупотребления доверием. Обманывая соответствующее лицо, мошенник внушает ему ложное убеждение о том, что, претендуя на получение имущества, он (мошенник) действует на законных основаниях.
Субъектом основного состава мошенничества выступает любое физическое, вменяемое лицо, достигшее к моменту совершения преступления шестнадцатилетнего возраста (общий субъект).
Нужно отметить, что законодатель в качестве квалифицирующего признака состава мошенничества в части 3 предусмотрел возможность его совершения специальным субъектом, а именно лицом, с использованием своего служебного положения.
При квалификации мошенничества по рассматриваемому признаку следует руководствоваться пунктом 24 Постановления № 51. Так, под лицами, использующими свое служебное положение при совершении мошенничества, следует понимать:
1) должностных лиц, обладающих признаками, предусмотренными примечанием 1 к статье 285 УК РФ;
2) государственных или муниципальных служащих, не являющихся должностными лицами;
Схема 1
Признаки объективной стороны мошенничества
Степанов М.В. Оценка эффективности уголовно-правового механизма противодействия «простому» мошенничеству
Степанов М.В. Оценка эффективности уголовно-правового механизма противодействия «простому» мошенничеству
3) иных лиц, отвечающих требованиям, предусмотренным примечанием 1 к статье 201 УК РФ (например, лицо, которое использует для совершения хищения чужого имущества свои служебные полномочия, включающие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные обязанности в коммерческой организации).
Признавая возможность привлечения к ответственности за мошенничество, совершенное с использованием своего служебного положения, должностных лиц, необходимо иметь в виду, что это не соответствует закону, поскольку ссылка на пункт 1 примечаний к статье 285 УК РФ, в которой раскрывается понятие должностного лица, недопустима в силу того, что положения данного пункта распространяются исключительно на главу 30 УК РФ.
Исходя из этого, при квалификации мошенничества при наличии признаков специального субъекта следует исключить использование аналогии (см. ч. 2 ст. 3 УК РФ — применение уголовного закона по аналогии не допускается) в отношении должностного лица в пользу использования общих понятий — государственный или муниципальный служащий, использующие свое служебное положение. Это же обстоятельство необходимо учитывать в отношении лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, признаки которого сформулированы в примечании к статье 201 УК РФ, так как оно также не распространяется на главу 21 УК РФ.
Раскрывая признаки субъективной стороны мошенничества, следует указать на то, что рассматриваемый состав характеризуется виной исключительно в виде прямого умысла, а также корыстной целью.
В теоретическом плане сформулированное положение не вызывает проблем. Практике же известны неединичные случаи, когда игнорирование данных признаков влекло прекращение уголовных дел.
Так, определением судебной коллегии по уголовным делам Кемеровского областного суда отменен приговор Центрального районного суда г Новокузнецка от 7 октября 2004 года в отношении Канайлова с направлением дела на новое рассмотрение.
Судом не были проверены доводы осужденного, адвоката о том, что из тех денег, которые он получал от потерпевших-инвесторов, часть была израсходована на возвращение взносов бывшим инвесторам, часть израсходована на нужды фирмы, на оплату государственной пошлины по гражданским делам,проведение экспертиз[8].
По другому уголовному делу игнорирование необходимости доказывания прямого умыла на совершение мошенничества повлекло отмену приговора суда первой инстанции.
В кассационном определении судебной коллегии по уголовным делам Ростовского областного суда по рассмотрению кассационных жалоб осуж-
денного Асипчик и других на приговор Кировского районного суда г. Ростова-на-Дону от 13 октября 2009 года суд указал, что следствие не представило достаточно доказательств, свидетельствующих о наличии в действиях Асипчик субъективной стороны по одному эпизоду, а именно вины в форме прямого умысла на хищение чужого имущества путем обмана, что делает невозможной квалификацию ее действий по части 4 статьи 159 УК РФ.
На основании изложенного приговор Кировского районного суда г. Ростова-на-Дону от 13 октября 2009 года в отношении Асипчик в части осуждения по части 4 статьи 159 УК РФ по одному эпизоду был отменен [9].
В Постановлении № 51 (п. 5) в отношении умысла на хищение содержится следующее разъяснение: «О наличии умысла, направленного на хищение, могут свидетельствовать, в частности, заведомое отсутствие у лица реальной финансовой возможности исполнить обязательство или необходимой лицензии на осуществление деятельности, направленной на исполнение его обязательств по договору, использование лицом фиктивных уставных документов или фальшивых гарантийных писем, сокрытие информации о наличии задолженностей и залогов имущества, создание лжепредприятий, выступающих в качестве одной из сторон в сделке». Но при этом «судам следует учитывать, что указанные обстоятельства сами по себе не могут предрешать выводы суда о виновности лица в совершении мошенничества. В каждом конкретном случае необходимо с учетом всех обстоятельств дела установить, что лицо заведомо не намеревалось исполнять свои обязательства».
На основании изучения практики и разъяснений высшей судебной инстанции следует подытожить, что, во-первых, не существует исчерпывающего перечня признаков, свидетельствующих о наличии умысла на мошенничество; во-вторых, сформулированные и процитированные положения Постановления № 51, даже при их совпадении в конкретной ситуации с фактически установленными обстоятельствами, не должны предрешать вывод о виновности лица и о наличии прямого умысла на совершение мошенничества; в-третьих, неограниченный и примерный перечень всех условий, косвенно указывающих на наличие умысла, следует индивидуализировать к каждой конкретной ситуации, подтверждая свои выводы объективными доказательствами по делу.
Примечания
1. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. № 2.
2. Бойцов А.И. Преступления против собственности. СПб., 2002.
3. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В.И. Радченко. М., 1996.
4. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. 2-е изд. М., 1996.
1М
Юридическая наука и практика
5. Клепицкий И.А. Недвижимость как предмет хищения и вымогательства // Государство и право. 2000. № 12.
6. Кошаева Т.О. Судебная практика и вопросы квалификации по уголовным делам о мошенничестве // Комментарий судебной практики / под ред. К.Б. Ярошенко. М., 2013. Вып. 18.
7. Пименов Н.А. Коррупция — угроза экономической безопасности предприятий и государства // Библиотечка «Российской газеты». М., 2009. № 9.
8. Обзор судебной практики по делам о преступлениях, предусмотренных ст.ст. 159, 160, 165, 242, 327 УК РФ. URL: http://a2aa.ru (дата обращения: 10.02.2014).
9. Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Ростовского областного суда от 31 августа 2010 г Дело № 22-3918.
Notes
1. Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. 2008. № 2.
2. Boitsov A.I. Crimes against property. St. Petersburg, 2002.
3. The commentary to the Criminal code of the Russian Federation / resp. the editorship of V.I. Radchenko. Moscow. 1996.
4. The commentary to the Criminal code of the Russian Federation // Under the general editorship of Yu.I. Skuratov and V.M. Lebedev. Moscow, 1996.
5. Klepitski I.A. Real estate as the object of the theft and extortion // State and law. 2000. № 12.
6. Koshaeva T.O. Judicial practice and issues of qualification in criminal tax cases of fraud // Review of judicial practice / ed. by K.B. Yaroshenko. Moscow, 2013. Vol. 18.
7. Pimenov N.A. Corruption is a threat to the economic security of enterprises and state // Library of «Russian magazine». Moscow, 2009. № 9.
8. Review of court practice in cases on crimes envisaged-governmental stem 159, 160, 165, 242, 327 of the Criminal code of the Russian Federation. URL: http://a2aa.ru (reference date: 10.02.2014).
9. The decision of the judicial Board on criminal cases of the Rostov regional court of 31 August 2010. Case № 223918.
Степанов М.В. Оценка эффективности уголовно-правового механизма противодействия «простому» мошенничеству
