CC BY
75
А.В. Шевцов Отражение политической проблематики в изданиях эпохи Екатерины II
Стало устойчивой традицией определять время царствования Екатерины II как «Золотой век» Российской империи. Вряд ли имеет смысл вдаваться в подробности исторических и философских дискуссий. Ограничимся лишь несколькими типическими цитатами. «Если итоги царствования Петра вызывали и вызывают яростные споры, - указывает Ю. А. Сорокин - то в оценках итогов деятельности Екатерины II среди историков царит удивительное единодушие, уходящее корнями в XVIII в., когда был изобретен штамп «золотой век» применительно к царствованию Екатерины Великой. Восторги в адрес Екатерины Алексеевны сегодня не утихают, а, наоборот, усиливаются, особенно в юбилейных статьях и монографиях, опубликованных к 200-летию со дня ее смерти. В целом положительно о деяниях Екатерины сегодня отзываются и такие вдумчивые исследователи, как Е.В. Анисимов и А.Б. Каменский. Нередки утверждения, что государственный гений Екатерины состоит, прежде всего, в разработке блестящих проектов реформ, в формировании ярких политических программ, а ее политическая мудрость - в отказе от реализации этих проектов в полном объеме в российской действительности. Поэтому
и все сделанное ею оценивают не сквозь призму реальных, практических результатов, а преимущественно сквозь призму законотворческой (даже не законодательной) деятельности»1.
У Н. И. Павленко мнение противоположное: «Екатерине Алексеевне явно не везло с оценкой ее царствования ни в дореволюционной, ни тем более в советской историографии. Еще в годы ее правления современники отмечали немало темных пятен, затмевавших в их глазах то положительное, что было связано с ее именем. Во-первых, она была чистокровной немкой, и, видимо, национальная гордость не позволяла давать ее царствованию объективную оценку. Во-вторых, и это, пожалуй, еще важнее, она не имела никаких прав на престол и узурпировала корону у собственного супруга. В-третьих, на ее совести, если не прямо, то косвенно, лежит печать ответственности за смерть не только супруга, императора Петра III, но и законного претендента на престол Иоанна Антоновича. Наконец, нравственность императрицы не вызывала восторгов ни у современников, ни у историков. И все же правление Екатерины, прежде всего, сопряжено с достоинствами и Достижениями, позволяющими возвести ее в ранг выдающихся государственных деятелей дореволюционной России и поставить ее имя рядом с именем Петра Великого»2.
Идея последовательной и всесторонней преемственности стала общим местом еще при жизни императрицы. Причем «вторая» Екатерина практически во всем превосходит «первого» Петра. Так, мелкопоместный украинский шляхтич Г. С. Винский категорически утверждал: «Россия, по воле Петра Великого находившись более полувека под ферулою немецкою, даже и признаков не являла просвещения. Царствованию Екатерины принадлежит вся честь водворения в нашем отечестве полезных наук, которые разительнейшим образом начали иметь влияние на нравственность»3. По мнению же Н. М. Карамзина, «Екатерина II была истинною преемницею величия Петрова и второю образовательницею новой России. Главное дело сей незабвенной монархини состоит в том, что ею смягчилось самодержавие, не утратив силы своей. Она ласкала так называемых философов XVIII века и пленялась характером древних республиканцев, но хотела повелевать, как земной Бог - и повелевала. Петр, насильствуя обычаи народные, имел нужду в средствах жестоких, -
Екатерина могла обойтись без оных, к удовольствию своего нежного сердца: ибо не требовала от россиян ничего противного их совести и гражданским навыкам, стараясь единственно возвеличить данное ей небом Отечество, или славу свою - победами, законодательством, просвещением»4.
В политической области эта преемственность проявлялась наиболее ярко. Только умелое сочетание крепких традиций с модными новациями при самовосхвалении в четко просчитанных дозах могло хоть каким-то образом легитимизировать власть, откровенно говоря, узурпаторши и самозванки, не имеющей практически никаких прав на престол. Отсюда и известная роль «Тартюфа в юбке», умудряющейся одновременно угодить «всем и никому». В политико-идеологической области по версии ученых-марксистов советского периода это выглядело так: «Под влиянием рационализма и просветительской мысли складываются теоретически более широкие представления о государственной власти и ее роли в историческом прогрессе. В России, как и в некоторых других странах, где уровень буржуазного развития был еще недостаточно высоким (Пруссия, Австрия и др.), создаются объективные условия для восприятия верховной властью идей Просвещения и использования их в интересах абсолютистского государства. Абсолютизм в это время пытается использовать некоторые из этих идей, осуществляя преобразования в области управления, суда, культуры, в экономической политике, но, конечно, лишь постольку, поскольку они не меняли сложившихся социальных отношений и были необходимы для решения насущных государственных задач. Основные принципы идеологии абсолютизма, сложившиеся еще в Петровскую эпоху, остались неизменными»5.
Теперь обратимся к реализации этих диалектических положений в конкретных произведениях и изданиях. Отметим только «напоследок», что область политических символов и ритуалов была не только полезна, но и интересна Екатерине Алексеевне как сфера применения ее разнообразных художественных талантов. Да и сама императрица в соответствии с модой того времени, весьма увлекалась всевозможными празднествами6.
Уже во время коронации была сформулирована идеологическая программа, постоянно уточняемая и детализируемая в процессе
многолетнего царствования. Так, было издано «Описание аллегорической иллюминации, представленной во всерадостнейший день коронации Ея императорскаго величества, Екатерины Вторыя, самодержицы всероссийския, и пр. и пр. и пр. в Москве пред Университетским домом, 1762 году, сентября дня» (М.: Унив. тип., 1762). (6)с.; 1 л. ил. 2°. Загл. и текст парал. на рус., нем. и франц. языках), по-видимому, составленное устроителем иллюминации Я.Я.Штелиным. На главном щите был помещен портрет императрицы, перед которым на пьедестале на коленях стояла Россия. Рядом с последней лежали щит и герб. Сверху спускались Вечность с кольцом и Надежда с якорем, которые затем возлагали на портрет корону. Божие око освещало действие «светозарными лучами, в знак милосердия и благоволения своего» (С. 3). За Россией друг за другом стояли Согласие, Коммерция, Земледельчество, слева подходили к портрету Науки, Художества и Изобилие.
Перед пьедесталом было помещено множество «изломанных оружий, и под оными поверженныя, свирепствующее убийство, сама себя снедающая» (С. 4), а также тщетно пытающиеся освободиться из под пьедестала зависть и ненасытное грабление. Эта аллегория должна была символизировать прекращение кровопролитной войны с Пруссией и восстановление вожделенного мира.
Также вышло в двух вариантах (русско-немецком и русско-французском) принадлежащее Я. Я. Штелину «Описание аллегори-ческаго изображения, в заключении великолепных торжеств, по совершении коронации Ея величества Екатерины Вторыя, императрицы и самодержицы всероссийския и проч. и проч и прочая, великим фейерверком представленнаго, в императорской резиденции Москве против Кремля, сентября 1762 года» (Moskau: gedr. bey der Kaiserl. Univ., (1762). (6) с.; 1 л. ил. 2°. Загл. и текст парал. на рус. и нем. языках; Moscow: impr. а l’Univ. imp., (1762). (6) с.; 1 л. ил. 2°. Загл. и текст парал. на рус. и франц. языках). Главный план фейерверка прямо указывал на «плачевные итоги» предыдущего краткого царствования. «И откроет великое сверьху отверстое позорищное место, из великолепных колонад и аркадов, на которые с обеих сторон, с пространственным амфитеатром, смыкаются по среди онаго позорища на великолепном новыми трофеями и завоеванными орудиями укра-
шенном пьедестале, видна Россия, которая на обе стороны простран-ственнаго сея позорища с удивлением осматривается. И примечает к крайнему своему изумлению, и при столбах у боковых аркадов веру своего отечества с закрытою книгою, и с плачущим лицом; Отечество, воздыхающее с опущенными руками государственные доходы с пустым рогом изобилия; военную силу в щетных украшениях с наклоненным ружьем; безопасность границ без щита, при ногах которой лежит бодрствование, заснувши, и надежду с изломанным якорем и потупленными глазами.
Вверху по обеим сторонам позорища, усматривает она к чувствительнейшему своему сожалению детей своих, в разных жалких видах вздыхающих и на небо вопиющих.
Темной облак, помрачающей весь воздух, угрожает позорищу жестокою грозою.
Россия от внезапнаго и плачевнаго сего зрелища весьма соболезнуя, опущает голову и руки, последния вздыхания к небу испускает, и с умирающим видом приходит в обморок, и наклоняется к падению» (С. 3—4).
Избавление, разумеется, приходит с небес: появляется «провидение Всемогущего», затем имя избавительницы императрицы, все фигуры волшебным образом меняются. При возложении короны на вензелевое имя возникает надпись: «За бессмертные заслуги к Отечеству». Сверху опускаются Всеобщее благополучие с пальмовой ветвью и рогом изобилия, с надписью: «Победила любовь к Отечеству», а также Всеобщая радость с венцом из цветов и кинвалами, надпись: «Возплещите россиане».
По-видимому, принадлежит перу организатора празднества Я. Я. Штелину и «Описание иллюминации, представленной пред домом Императорскаго Московскаго университета, для благополучнаго пришествия в Москву Ея императорскаго величества, благочести-вейшия великия государыни императрицы Екатерины Алексеевны, самодержицы всероссийския. 1762 году» (М.: Унив. тип., 1762).6 с. с ил. 2°. Загл. и текст парал. на рус., нем. франц. языках). У круглого жертвенника с курящейся кадильницей стояли: справа коленопреклоненная Православная вера с крестом в руке, слева Россия в императорской мантии и короне, рядом с ней земной шар под короной,
с изображенными на шаре двуглавыми орлами. Позади жертвенника располагался обелиск, верх которого скрывался в облаках. На обелиске ангел-хранитель императрицы укреплял вензелевое имя Екатерины. Справа от обелиска стояла полуобнаженная фигура Славы с изображением Победы в левой руке и составленной из звезд короной в правой. Внизу у обелиска лежало связанное Время, ее атрибуты - косу и песочные часы Гениус привязывал цепями к обелиску. По сторонам главного щита были помещены фигуры Благочестия, Общей безопасности, богини правосудия Астреи и богини премудрости Минервы.
«Идеям просвещенной монархии, связанным прежде всего с покровительством науки, - писала Н. И. Шматова, - соответствовали и приуроченные к дню восшествия на престол ежегодные торжества, проходящие в Московском университете. По случаю празднования очередной годовщины заслушивались речи преподавателей Университета, вручались награды и аттестаты учащимся, совершался церемониал зачисления в студенты. Необходимо отметить, что устроители коронационных торжеств позаботились о том, чтобы как можно более точно были сохранены и переданы все их этапы. Так как до изобретения фотографии было еще 77 лет, то прибегали к другим наглядным средствам - после коронации был издан специальный альбом с рисунками, отражающими основные события коронации, где со всей подробностью были показаны: обнародование манифеста на Ивановской площади о времени коронации, шествие императрицы в Успенский собор, чтение символа православной кефалической веры, миропомазание, обед в Грановитой палате, изображение фейерверка по окончании коронационных торжеств и т. д. Петербургской Академией наук для сочинения коронационной книги в Москву на время коронации был отправлен мастер Михаил Махаев. Для того чтобы ему не учинялись нигде препятствия, он получил специальный билет, который давал право с любого места смотреть на шествие. Таким образом он наиболее объективно мог составить хронику коронационных торжеств.
Для тех, кто не смог присутствовать на празднике и увидеть, как все происходило, были опубликованы описание коронации и иллюминаций, а также торжественные речи, оды, либретто маскарада. Каждый желающий мог их приобрести. В Московских ведомостях
от 28 января 1763 года было опубликовано специальное объявление: «Продается напечатанное на Российском языке Слово, говоримое по совершении высочайшего коронования государыни Императрицы Екатерины Вторыя, каждый экземпляр по 20 копеек...»3. Информационное обеспечение данного торжества было на очень высоком уровне. Все, независимо от сословия, должны были оставить в памяти образ новой императрицы России. И они запомнили, недаром панегиристы императрицы в период ее царствования так и продолжали называть ее Минервой или Астреей».
Золотой век начинается сразу по воцарении новой императрицы, о чем свидетельствует публикация произведения под весьма характерным заглавием: «Возвращение златаго века, при благословенном и благополучнейшем государствовании Ея императорскаго величества, державнейшия, великия государыни Екатерины Вторыя императрицы и самодержицы всероссийския с вернейшим усердием и всеполдда-нейшим поздравлением новаго года, от щастливыя России под кротчайшею ея имп. величества державою, в фейерверке представленное пред Императорским домом в Москве в первой вечер, 1763 году» (М.: impr. а l’Univ. imp. de Moskow, (1763). 8 с.: ил. 2°. Загл. и текст парал. на рус., нем. и франц. языках).
Критерием для определения «точки возвращения» является античная концепция четырех веков в версии «моралического времени» Овидия, определяемом как «временное состояние людей, добрые или злые их нравы, непорочное и безгрешное, или неправедное и вредное их житие между собою, следственно свойство людей, и добрыя, или злыя их действия, составляли так называемые веки, или добрыя и злыя, вожделенныя и противныя времена <...> Правда, что добрые и злые веки, то есть, блаженная, или нещастная судьба людей в каждом государстве происходила по большей части от непорочности, или от злости их нравов и дел; но еще более от добродетельных или непорочных свойств их государей, князей и правителей» (С.1—2). Из числа российских правителей выделены Петр I, Елизавета и Екатерина II. Последнюю «соединяет» с первыми следующие достоинства: усердие в вере, забота о благоденствии государства, материнское попечение о благополучии верноподданных, старания о приращении наук и художеств, торгов и промыслов; правосудие, природная ее склонность
к добродетели и отвращение от пороков и т. п.
Сам фейерверк выдержан в лучших традициях предыдущих царствований: на первом плане Траянов столб, увенчанный вензелевым именем императрицы, вокруг алтарей, на которых народы империи множество возжигает жертвы верности и любви к императрице и возносят моления о здравии и благоденствии Екатерины и наследника. Второй план - храм Януса с числом «1763»; третий или главный план - изображение первого золотого века, «яко части рая» при появлении богини правосудия и правды Астреи и появлении надписи из эклоги Вергилия: «Уже нисходит Астрея, и век златой к нам возвращается» (С.7).
Отчет о еще одном творении Я. Я. Штелина имел название: «Описание аллегорическаго фейерверка представленнаго для торже-ственнаго воспоминовения дня, в которой е. и. в. Екатерина Вторая... к благополучию всего государства престол принять соизволила в Санктпетербурге пред императорским Летним домом на Неве реке. Июня 28 дня 1763 года. (На рус. яз. перевел П. Я. Полонский» (СПб.: печ. при Имп. Акад. наук, (1763). 5 с.; 2 л. илл. 2°. Загл. и текст парал. на рус. и франц. языках. 600 экз. Напечатано также в «Прибавлении» к № 53 СПб. ведомостей» от 4 июля 1763 г.). Д. А. Ровинский так описал сценарий фейерверка. На окруженном стенами и горами острове брани стоит Храм Паллады, в котором изображена сама богиня, сидящая на густом грозовом облаке. В правой руке Паллада держит щит с российским гербом, в левой угрожающую врагу голову Медузы. «У ног ея алектор означающий бдение». Между столбами храма стоят статуи сжигающего свою руку Муция Сцеволы и извлекающего меч Траяна. Над храмом изображена Слава, на фронтоне храма вензель Екатерины с короной и лучами. По сторонам фронтона фигуры Премудрости и Мужества. Над Палладой надпись Vigilantia et УігШе (бдительность и доблесть). Перед храмом обелиски с фигурами вырезающей лаврами вензель Екатерины Удивления и отмечающей год и число восшествия императрицы на престол Истории. «По сожжении этих представлений загорается другое, причем та же богиня, явившаяся Палладою на острове Брани, является Минервою на острове Наук и Увеселений». В центре группа украшенных венками и гирляндами пальмовых деревьев, под ними на холме восседает богиня, опираю-
щаяся левой рукой с масличною ветвью о щит с российским гербом, а правой держащая рог изобилия. Три богини держат над ее головой венок, у ног Паллады сидит сова. Вверху щит с вензелем Екатерины II с венком и короной, за щитом сидящая Слава, под щитом лента с надписью: sapientia et clementia (мудрость и умеренность). Между деревьями бюсты аллегорических фигур и перила, на которых сидят 16 маленьких гениев наук и художеств, «с соответствующими инструментами в руках»7.
В «Изображении иллуминации для всерадостнаго и торжествен-наго праздника восшествия на всероссийский престол всепресветлей-шия самодержавнейшия великия государыни императрицы Екатерины Алексеевны самодержицы всероссийския, и для вожделеннаго ея величества обратнаго прибытия из Москвы в Санктпетербург. Представленное пред домом его сиятельства рейхс-графа, канцлера и кавалера Михайла Ларионовича Воронцова. Июня 28 дня 1763 года» (СПб.: Печ. при Имп. Акад. наук, 1763. 6 с.; 1 л. ил. 2°. Загл. и текст парал. на рус. и франц. языках. 250 экз). заявлялось: «Храм земнаго Величества небеси подобен, быть должен, есть ли в нем уместить великолепие и славу монаршеских дарований и добродетелей ве-ликия нашей государыни. Истинное благочестие первое небесное дарование, украшение венцев царских и утверждение общаго благосостояния и покоя; премудрость приседящая престолу Господню, управительница благонамеренных мыслей и дел человеческих; правосудие, твердость державы и всеобщей любви корень и источник, щедрота прохлаждение и ободрение утесненных напастьми и нуждами и т. д.— Сие пресветлыми лучами Ея окружая, на высочай ший степень Величества возносят, к показанию и удивлению всей вселенной...»8.
Параллели с царствованием Елизаветы Петровны проводятся в «Описании аллегорическаго изображения увеселительных огней в честь ея величеству государыне императрице Екатерине Алексеевне самодержице всероссийской и проч., и проч., и проч. и в высочайшее присудствие Ея императорскаго величества зажженных пред домом Его сиятельства генерала-фельдмаршала, графа Алексея Григорьевича Разумовскаго. В Санктпетербурге марта 17 дня 1767 года» (СПб.]: при Имп. Акад. наук, (1767). 7с. 4°). «Сии два предмета, то есть: Ее
человеколюбие и милосердие, производя в благородных душах всех верноподданных непорочное к их премудрой самодержице и защитнице щедролюбивой повиновение и любовь, производят два размышления, не только в мнении их утверждающия; но и действительное чувствование возбуждающия, что в образе Ея императорскаго величества, милосердыя государыни Екатерины Вторыя, еще непрерывно царствует, нежное человеколюбие Елисаветы Первой» (С. 3—4). На этих предметах было основано и аллегорическое изображение: «На первом плане - аллегорический Государственный зал с гербами губерний и щитом с императорским именем. Посредине стоит Попечение о России, имея перед собою шар земной и освящая лампадою своею, Северо-восточную онаго страну, о которой и размышляет» (С. 4—5). С правой стороны были помещены статуи Любви к Отечеству и Неусыпного трудолюбия; с левой - Мудрости и Бдения. Над аркой можно было прочитать цитату из Овидия: «Отечеству труды и жизнь посвящает». На втором плане находился украшенный вазами и бюстами сад. Здесь располагались: Юстиниан (исправление законов), Пифагор (процветание науки) Траян и аргонавт Тифис (сухопутное и морское военное дело); Кадм (население пустых земель), Меркурий (распространение коммерции); Колумб (открытие новых земель), Ли-кург (исправленное воспитание юношества), Тит (призрение бедных и сирот), Попилий (авторитет империи в глазах иностранных держав). В центре находилась Верная преданность с гербом графов Разумовских, по бокам были видны изображения народов, населяющих империю. Присутствовало и Небесное сияние с портретом Елизаветы, рукою показывающей на сияющее имя Екатерины в лучах восходящего солнца с надписью: «Се мать тебе и мать народу».
Памятная дата отмечалась и в следующие годы. Так, Г. Р. Державин составил описание посвященного 25-летия восшествия на престол Екатерины II торжества, организованного в 1786 г. перед домом тамбовского генерал-губернатора И. В. Гудовича9, причем последний принимал поздравления от представителей горожан. Конфликт между автором-составителем и Гудовичем выразился, в том числе, в скорбной надписи, сделанной Державиным на экземпляре, отложившемся в фондах РНБ: «Сие было, к нещастию, зделано в честь тому, который покровительством дурных людей и оклеветанием честных показал
нискую душу и худыя нравы. Как мудрено познавать людей!»10.
Если обратиться к самому торжественному действу, то вызывает интерес своей «державной двусмысленностью» описание второй картины: «Геркулес, в груди котораго вензелевое имя Екатерины Вторыя, облеченный во львиную кожу, стоит облокотясь на большую и толстую дубину, попирая ногами ужасную гидру, леопарды и медведи от него убегают, а играют в кругу его невинные младенцы, и рассыпают цветы».
Надпись - «Тебя мы не боимся»11.
Не было забыто празднование тезоименитства императрицы. В описании «Торжествующая Россия изображенная посредством фейерверка, состоящаго в пяти аллигоричных представлениях из разнаго рода огней, в высочайший день тезоименитства Ея величества Екатерины Вторыя императрицы и самодержицы всероссийския и проч. и проч. и проч. пред Императорским Зимним дворцом зажженнаго в Санктпетербурге ноября дня 1770 года» (СПб.: при Имп. Акад. наук, (1770). 9 с. 2°). Особо подчеркивалась забота о подданных. «Доказательством сему служат спасительныя учреждения прежде почти неизвестных сиропитательных домов, воспиталищ как благородных, так и мещанских детей, так же Семинарий, Гимнасий и Акадимий изящных художеств, к семуж и касающихся до икономии, сочинения Новаго уложения, коммерции и многих других комиссий, из коих изтекают выгоднейшия и преполезныя распоряжения, клонящияся ко всеобщей пользе» (С. 3). Разумеется, русско-турецкая война приостановила мирные преобразования. В этом ключе был решен сценарий фейерверка. Первое действие представляло затворенный храм Януса, возле которого сидела Россия, опершись на гербовый щит и держа в руках копье. Рядом находился порубежный камень с надписями «сбылося мое желание» и «Екатерина Вторая доставила нам благоденствие», на который опирался Меркурий. Рядом располагались гении с символами разных искусств и ремесел. Во втором действии богиня Распри на грозовом облаке разламывала двери храма и заставляла Беллону возжечь огонь на жертвеннике. Третье представление: на квадриге («римской четверне»), украшенной турецкими знаменами, появлялась Россия, а в четвертом действии у подножия столба победы можно было прочитать надпись на латыни с переводом на русский язык: «Екатерине Второй
храброй и щастливой победительнице на сухом пути и на море». И, наконец, в последнем действии присутствовали корона и престол с надписью «Сияние его далече распространяется».
Многочисленные путешествия императрицы также не остались без внимания. Так, Ю. И. Каниц составил «Описание и изъяснение картин и эмблем на триумфальных вратах, в Казани построенных, для высочайшаго прибытия Ея императорскаго величества Екатерины Вторыя, изобретения и сочинения Юлия фон Каница, надворнаго советника и главнаго казанских гимназий командира» (М.: печ. при Имп. Моск. ун-те, 1767. 26 с. 4°). Всего было описано 10 больших картин и 36 малых картин и эмблем, сопровождаемых стихами, принадлежащими перу преподавателя казанской гимназии И. Грачевского. , верность и благодарность. Третья картина - взятие Казани в 1552 г. ...
Собственно говоря, любое важное событие в жизни царедворца могло послужить поводом для организации празднества с последующим изданием отчета о нем, разумеется, при условии присутствия высочайшей особы. Тому же Я. Я. Штелину принадлежит «Описание аллегорическаго изображения увеселительных огней зажженных в честь Ея величеству государыне императрице Екатерине Алексеевне самодержице всероссийской и прочая, и прочая, и прочая. В день всевысочайшаго присудствия Ея императорскаго величества и Его императорскаго высочества в новом доме, его сиятельства господина генерала порутчика, лейб-гвардии Преображенскаго полку пример-маиора, Кавалергардскаго корпуса порутчика... графа Алексея Григорьевича Орлова. В Санктпетербурге генваря 25 дня 1765 года» (СПб.: при Имп. Акад. наук, (1765). 8 с.; 2 л. илл. 4°). Орлов заказал весьма сложную иллюминацию со множеством планов и картин. Так, средняя картина изображала остров посреди Невы с помещенным на нем обелиском и следующими аллегориями: богиней здравия Гиги-ей с именами Екатерины и Павла Петровича в руках, рекой Невой с нимфами и наядами, вокруг которых располагались знаки наук, художеств и коммерции, щит с изображением петербургского герба и рога изобилия. Вдали находились Море и Старец, Ладога с рогом Тритона из раковин.
На первом плане фейерверка была изображена Россия, стоящая посредине храма. Спускалась Слава на облаке, над которой появля-
лась дуга с надписью:
«Нам чрез премудрую Отечества здесь Мать Златых дней щастие днесь возвратилось вспять».
На втором плане находились проспект и площадь, украшенные статуями Благодарности и Верности с обелиском с вензелевыми именами императрицы и наследника. Внизу обелиска были собраны «знаки могущества, благоденствия и величества Российской империи то есть: российской государственный герб, окруженный трофеями, военною арматурою, знаками цветущих наук, художеств и коммерции <...>» (С.7). Рядом стояли две пальмы с надписями: «Долголетствуй» и «Царствуй благополучно».
Сложно отнести к «чисто политическим» публикации произведений, в которых воспеваются победы русского оружия, в первую очередь, в войнах с Турцией. Впрочем, как следует из вышеуказанных описаний, в большинстве произведений весьма подробно рассматривались вопросы войны и мира.
Обращает на себя внимание «Описание обоих вновь построенных триумфальных ворот, и употребленных к украшению оных аллегорических картин, кои из вернейшей ревности и всеподданнейшаго благоговения всепресветлейшей, державнейшей и непобедимейшей императрице и монархине всероссийской Екатерине II, великороссийским дворянством и московским купечеством воздвигнуты, когда Ее императорское величество, по благополучном одержании безчисленных и потомству невероятных побед, по заключении с Оттоманскою Портою мира, и по возстановлении всеобщаго спокойствия, вернейших подданных своих столичнаго града Москвы жителей генваря 1775 года высочайшим и неоцененным присутствием своим ощастливить соизволила» (М.: печ. при Моск. ун-те, 1775. 29 с. 4°). Над воротами была поставлена вызолоченная статуя, представляющая «Посланницу Вышняго в виде вооруженной женщины, держащей в правой руке громовую стрелу, а в левой щит, на котором находится вензловое Ея императорскаго величества имя, и пальмовую ветвь: первою поражает она вероломных злодеев и возмутителей всеобщаго покоя и безопасности, кои побежденныя лежат у ног Ея. Притом и пальмовою ветвью указывает она на высокую Защитницу и победоносную. Восстановительницу всеобщаго спокойствия и желаемаго
мира. Ступени пиедестала и полупилястры Аттики украшены двенадцатью статуями, кои все касаются до мирных торжеств» (С. 3—4). Внутренняя часть ворот представляла храм победы, украшенный статуями божественных добродетелей. При входе на площадь перед храмом два столпа (правый с Марсом - знаки побед, одержанных сухопутными войсками в Молдавии, Валахии, Бессарабии, Крымской Татарии и Булгарии; левый - с Нептуном - знаки побед, одержанных флотом в Архипелаге и на Черном море).
Как отмечала Н. И. Шматова, «так как это была первая в ее царствование война и первая победа, Екатерина с особым вниманием отнеслась к увековечению этого события. По поводу определения даты празднования мира был издан манифест: «Для исполнения пред престолом Божиим сего священного и радостного долга, определяем мы 10 число будущего июля месяца, дабы оное по всем странам Империи Нашей единовременно происходить могло...». То есть предписывалось отмечать мир ровно через год после его заключения - 10 июля 1775 года»12.
Особый интерес представляет принадлежащее перу Г. Р. Державина «Описание празднества, бывшаго по случаю взятия Измаила, у его светлости господина генерала-фельдмаршала и великаго гетмана князя Григория Александровича Потемкина-Таврическаго, в присутствии Ея императорскаго величества и Их императорских высочеств, в Петербурге в доме его близь Конной гвардии, 1791 года апреля 28 дня» (СПб.: Печ. у И. К. Шнора, 1792. 39 с. 8°). Содержащее массу стихов описание праздника вызвали сомнения в «жанровой идентификации» у Я. И. Грота: «По смешанной форме этого Описания может представиться вопрос, не справедливее ли было бы поместить его между сочинениями Державина в прозе. По нашему мнению, оно более относится сюда (в стихотворный раздел - А. Ш.), потому что основная часть его составляют стихи, написанные к Потемкинскому празднику. К ним уже после приделано описание, на которое можно смотреть как на комментарий к стихам»13..
И, наконец, из «квазиполитических» изданий в первую очередь обращают на себя внимание поэтические произведения начинающегося золотого века русской поэзии. Отнесем сюда поэтический комментарий к надписи на «Медном всаднике» («К монументу Великаго Петра»)14. В
предисловии Д. Гамалея обращается к императрице со следующими словами: «Безсмертныя Его дела усугубившияся премудрыми Твоими, суть Промыслом единаго Бога и Тебя единую им венчавшаго на земли. Моисей пророк во спасение израильтянам вознес змию в пустыне, Тобой Великая в возлюбленной Тебе России, в победу на врагов со-зижден россам, священный образ Великаго Петра»15.
Таким образом, «золотой век» наступил чрезвычайно быстро. В течение всего царствования накапливались факты для подтверждения «априорного положения». Снять «неправедный приход к власти» в совокупности с отстранением от престола собственного сына, могли только блестящие успехи, подтверждающие правильность выбора российских верхов и, в определенной мере, незаменимость новой правительницы. К чести Екатерины, ей не пришлось выдумывать блестящие успехи во внешней политике, во всяком случае, если верить большинству исследователей. С внутренней политикой сложнее, по данному поводу историки вряд ли придут к какому-нибудь подобию консенсуса. Возможно, конечно, задник декорации был убогим, зато насколько превосходила предыдущие царствования лицевая сторона. С этим положением трудно спорить.
1 Сорокин, Ю.А. Российский абсолютизм в последней трети XVIII в. / Ю.А. Сорокин. - Омск:, 1999. - С. 143.
2 Павленко, Н. И. Екатерина Великая. 6-е изд / Н.И. Павленко. - М., 2006. - С. 5. - (Жизнь замечат. людей; Вып. 1218 (1018).
3 Винский, Г. С. Мое время // Г.С. Винский, Д.Б. Мертваго; сост А. Каменский // Екатерина II. - М., 2007. - С. 20. - (История России и дома Романовых в мемуарах современников. XVII—XX).
4 Карамзин, Н. М. Записка о древней и новой России / Н. М. Карамзин; сост. М. Рахматуллин // Екатерина II в воспоминаниях современников, оценках историков.- М., 1998. - С. 298.
5 Федосов, И. А. Абсолютизм / И.А. Федосов; под ред. Б.А. Рыбакова // Очерки русской культуры XVIII века: В 4-х т. Ч. 2 . - М., 1985. - С. 14.
6 См. Винский, Г. С. Собственноручное письмо Екатерины II к г-же Бьельке о положении дел при датском дворе и о подробностях праздника, данного в Петербурге принцу Прусскому (11 декабря 1770 года) / Г.С. Винский, Д.Б. Мертваго; сост. А. Каменский // Екатерина II. - М., 2007. - С. 315—317. - (История России и дома Романовых в мемуарах современников XVII— XX); Екатерина II. Мемуары // О величии России / Сост. И. Я. Лосиевский. - М., 2006. -С. 665—668.
7 Ровинский, Д.А. Описание иконописания в России до конца XVIII века. Описание фейерверков и иллюминаций / Д.А. Ровинский. - СПб., 1903. - С. 278.
8 Ровинский, Д.А. Указатель сочинений / Д.А. Ровинский. - СПб., 1903. С. 279—280.
9 Державин, Г. Р. Торжество возшествия на престол Ея императорскаго величества Екатерины Вторыя, отправленное в Тамбове 1786 года, июня 28 дня / Г.Р. Державин.— Тамбов: Вольная тип, 1788. - 10 с.
10 Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII в. 1725—1800. Т.1 / Сост. Е.И. Кацпржак и др. - М., 1964. - С. 282.
11 Державин, Г. Р. Указатель сочинений / Г.Р. Державин. - С. 9.
12 Шматова, Н.И. Праздничная культура московского дворянства в последней трети XVIII в./Н. И. Шматова. - М., 2006. - С. 57.
13 Державин, Г. Р. Сочинения Г. Р. Державина в 9 Т. / Г.Р. Державин; сост. Я. Грот. - СПб., 1864. -С. 377; Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII в. 1725—1800. - Т. 1 / Сост.: Е. И. Кацпржак и др. - М., 1964. - С. 280.
14 Гамалея, Д. Надпись к монументу Великаго и Перваго Петра. Премудрой и великой матери отечества Екатерине Второй. В знак верности, усердия и непоколебимости приносит с благоговением ея всеподданейший раб Димитрий Гамалея / Гамалея, Д. - Спб. :Тип. Шнора, 1782. - 5 с.
15 Там же. С. 3.
