CC BY
70
Фольклористика
УДК 398 (470.621)
ББК 82.3 (2=Ады)
К 88
Куек А.С
Кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им. ТКерашева, e-mail: asfar_52@mail.ru
Отражение мотива наездничества в мифопоэтике и феодальном эпосе адыгов
(Рецензирована)
Аннотация:
Рассматривается мотив адыгской наезднической культуры. Цель работы заключается в выявлении мотива наездничества в нартских преданиях и сказаниях феодального эпоса. Практическая значимость работы определяется ее новаторским характером, связанным со сравнительным анализом фольклорных произведений, а также полевых материалов, собранным автором среди адыгской диаспоры за рубежом. Научная новизна исследования заключается в том, что в адыгской фольклористике недостаточно полно представлен институт наезднической культуры адыгов с углубленным изучением его в нартском обществе, что обусловило актуальность избранной темы. Показано, что адыги издавна, еще с нартских времен, уделяли серьезное внимание физическому совершенствованию индивидуума и его духовному развитию. Описан процесс формирования всадника-наездника с малых лет до зрелости, а также физическое, психологическое и духовное составляющие предводителя наездников. В исследовании выявлены механизмы воздействия ментальное™ адыгского общества на формирование всего рыцарского образа наездника. Используются методы сравнительного анализа различных фольклорных произведений, ставших источниками исследования. Подобный анализ вн осит определенный вклад в изучение не только наезднической культуры адыгов, но и в формирование рыцарского этикета - одного из составляющих аспектов Адыгэ хабзэ. Установлено, что в контексте этно-ментального мирови-дения представления о наезднической культуре имеют важное значение в исследовании всей адыгской культуры, его фольклорного наследия.
Ключевые слова:
Мифология, Зекуатх, нарты, Саусэрыко, Пэтэрэз, дух воина, наездники.
Kuyek A.S.
Candidate of Philology, Leading Researcher of the T.Kerashev Adyghe Republican Institute of the Humanities, e-mail: asfar_52@mail.ru
Reflection of the motive of horsemanship in mythic poetics and in the feudal epos of the Adyghes
Abstract:
The motive of the Adyghe horsemanship culture is considered. The purpose of work is to identify the motive of a horsemanship in the Nart legends and legends of the feudal epos. The practical importance of work is defined by its innovative character connected with the comparative analysis of folklore works, as well as field materials, collected by the author among the Adyghe diaspora abroad. Scientific novelty of research is that in the Adyghe folklore studies the institute of horsemanship culture of the Adyghes with its profound studying in Nart society is insufficiently fully presented that has caused relevance of the chosen subject. It is shown that long time ago, since the Nart times, the Adyghes, paid great attention to physical improvement of an individual and his spiritual development. The publication describes the formation of the horseman since small years up to maturity, as well as physical, psychological and spiritual components of the leader of horsemen. Also the research shows the mechanisms of impact of mentality of Adyghe society on formation of the knightly image of the horseman. Methods of the comparative analysis of various folklore works which have become research sources are used. The similar analysis makes a certain contribution to studying not only the horsemanship culture of the Adyghes, but also formation of knightly etiquette - one of the aspects making Adyghe khabze. It is established that the ideas of horsemanship culture in the context of an ethnic mental world vision are important for research of the whole Adyghe culture and its folklore heritage.
Keywords:
Mythology, Zekuatkh, Narts, Sauseryko, Peterez, spirit of the warrior, horsemen.
Наездническая культура адыгов уходит корнями вглубь тысячелетий, еще с нартских времен. О ней в свое время писали Хан-Гирей, Шора Ногмов, Фонвиль, Адиль-Гирей Кешев, А. Витсон, Н. Дубровин, Г. Гонежук и др.
Нарты были сильны физически и духовно, храбры, решительны, бескомпромиссны в борьбе с врагами, посягнувшими на их родину - Нартие. Они слыли прекрасными всадниками и отличными наездниками, часто уходили в дальние походы и всегда возвращались с богатой добычей. Саусэрыко, Шэбатныко, Хымыш, его сын Пэтэрэз, Шэуай, Ащэмэз и другие были доблестными воинами и искусными наездниками. Обратимся к одному из походов нартов на крепость Гъуд-гъуд къал:
Крепость была очень богатой, поэтому была окружена семью каменными стенами, - повествует предание «Как Саусэрыко поделился с нартами». - Люди, живущие в крепости, не пускали туда нартов и сами не выходили к ним. Тогда нарты рассердились и решили взять крепость стой. Они собрались в поход на
крепость, но с ними не было Саусэрыко, он был в отъезде. Нарты не нашли входа в крепость и решили положить в пушку нарта Пэтэрэза и перекинуть его через стены. Когда жители крепости увидели войско нартов, они спросили Усэрэ-жа, нартского провидца, что делать.
- Здесь нет входа, поэтому нарты положат в пушку Пэтэрэза и перекинут его через стены. Выкопайте большую яму и разведите там огонь. Этого не хватит, привезите большие камни, чтобы бросить их на Пэтэрэза, когда он упадет в яму. Если все это поможет одолеть его, радуйтесь.
Потом он указал наместо, куда упадет Пэтэрэз. Жители сделали все так, как сказал Усэрэж. Нарты положили Пэтэрэза в пушку и он перелетел через семь защитных стен крепости. Как только нарт упал в яму, на него начали сыпать камни, но тот выхватил меч и протянул его лезвием над своей головой. Камни, падающие на лезвие меча, рассекались и падали в обе стороны, а на Пэтэрэза ничего не упало. Он становился на камни, что сыпались в
яму, и так выбрался оттуда, затем расправился с теми, кто был у ямы, и направился к воротам из семи преград. Открыл их, и нарты ворвались в крепость и разграбили её... [1, т.2: 246].
В нартских преданиях, где описывается, как нарты уходили в набег или походы, чаще всего предводителем выступает Насрэн жак! «Насрэн борода». Вернувшись домой, он становился тамадой на пиршестве. Не раз предводителями нартов выступали и Саусэрыко, Тотреш, Жэмадыу. Последний повел нартов в поход и нашел соль, о которой до этого никто в Нартие не знал, так благодаря нарт-ским наездникам стало известно о прекрасных свойствах соли.
Описание нартских наездников, их походы совпадают во многом с наезднической культурой феодального эпоса адыгов. Организация походов требовала тщательной и скрупулезной подготовки. Главными в группе выступали самые опытные и храбрые, молодые учились у старших, познавая тайны наезднической культуры. Главным в воспитании нартов, а затем и их потомков черкесов, считалась подготовка мужественных, сильных телом и духом мужчин, способных безмолвно переносить любые испытания. Это называлось шэтапкъ «испытание», испытание и радостью, и горем. «Боль не причина, чтобы мужчина лил слезы» говорит народная мудрость.
Обучение верховой езде, естественно, начиналось с детей, и оно проходило в несколько этапов. Сначала «они упражнялись на вкопанном в землю столбе, наверху которого было утолщение с двумя выступами - сучьями, напоминавшее седло и две луки, - писал исследователь физической культуры и военной подготовки адыгов Г.Я. Гонежук. - Этот искусственный конь был в два человеческих роста, гладко обтесан и очень скользкий. Молодые джигиты должны были взбираться или слезать, не касаясь его туловищем, а лишь при помощи рук и ног. Кроме того,
они должны были каждое утро бороться, расшатывая его. После соответствующей подготовки учили ездить на объезженной лошади без вооружения, без седла, а затем в седле и при полном вооружении. Главным упражнением для последующего обучения и тренировки были прыжки на лошадь и с лошади, перепрыгивание с одной лошади на другую, достава-ние с земли различных предметов. Обучали на полном скаку попадать в подвижные цели, прыгать через овраги, рытвины, ямы, бугры, поваленные деревья и другие преграды» [2: 35].
Так мальчики познавали тонкости искусства верховой езды, а затем и сложной науки наездничества, что требовало отменного здоровья, силы духа, характера. Достигалось все это участием в народных играх, телесными упражнениями и, естественно, духовным воспитанием. Молодые всадники достигали высокого мастерства джигитовки, они умудрялись проезжать по лабиринту, подбираться бесшумно к цели, на всем скаку останавливать коня перед обрывом.
Черкесские всадники обладали способностью не только быстро бегать, показывать отменную джигитовку, но и демонстрировали изысканную наездническую культуру, высшую школу верховой езды: шыгъэудж «заставлять коня плясать». Шыгъэудж не простой, а сакральный танец удж, круговой танец, посвященный Солнцу. Для этого «... на краю ровной просторной площадки, окруженной зрителями, садился на стул гармонист, который исполняет наигрыш «Шыгъэудж», а желающие состязаться по очереди выезжают в круг и показывают свое искусство, заставляя коня не ходить, а плясать сакральный танец удж» [3: 249]. Это были искусные всадники и прекрасные наездники.
Говоря о верховой езде, надо отметить, что зек1он «наездничество» сформировалось у черкесов в самостоятельный институт со своей обрядовой системой, здесь был свой этикет, была своя
идеология. У наездников был свой бог Зе-к1уатхь «Зекуатх» (зек 1 он «отправляться в поход», тхьэ «бог»). Тот, кто был под покровительством Зекуатха, достойным всадником, героем, «не поворачивающим назад голову своего коня», всегда был в почете и уважении народа. О них слагались песни:
... Шли на хасе нартов речи О геройской сече грозной, О путях непроходимых, О конях неутомимых, О набегах знаменитых, О джигитах непоборных, Об убитых великанах, О туманах в высях горных, О свирепых ураганах В океанах беспредельных, О смертельных метких стрелах, О могучих, смелых людях, Что за подвиг величавый Песню славы заслужили [4: 39-40]. Юноша, считавший себя готовым к испытаниям в пути, подвергался трудному практическому испытанию: он уходил вместе с другими в поход. А наездничество предполагало путь длинный и долгий, чаще всего за пределами своей земли, полный опасностей и неожиданностей, но такой желанный для настоящих мужчин. Таких всадников Зек1уатхъ принимал под свое покровительство. Всадник, физически совершенный и сильный, способный обеспечить в семье достаток, при необходимости с оружием в руках защищать свою землю, становился шыу хьа-зыр «готовый, совершенный всадник». Он владел виртуозно конем и оружием, был готов к любым испытаниям в пути, даже смертельным. К сожалению, не все возвращались из похода, они уходили, но не бесследно, их имена оставались в наезднических песнях. Они исполнялись во время походов, и когда в песне упоминались имена самых известных путеводителей, бывших лидеров, наездники, слушавшие песню, снимали шапки (а черкесы никогда практически не снимают го-
ловные уборы, даже за едой) и наклонялись к гриве коня.
«Желание приобрести известность, - отмечал Н.Дубровин, - сделаться храбрым джигитом (витязем), прославиться своею удалью, не только в одном каком-нибудь селении, но в целом обществе, в долинах и по горам, составляли его цель, его желание и, вместе с тем, лучшую награду переносимых трудов. Во многих случаях черкес брался за оружие, не знал отдыха, презирал опасности во время хищничества и боя для того только, чтобы стать героем песни, предметом былин и длинного рассказа у очага бедной сакли, а этого нелегко было достигнуть при врожденной скромности черкесов и отсутствии хвастовства и самохвальства. Черкес знал, что прославленный поэтом-импровизатором он не умрет в потомстве, что слава его имени и дел переживет и самый гробный гранит. «Его гробница, - говорит народная песня, - разрушится, а песня до разрушения мира не исчезнет...» [5: 5].
Считалось, что весна и осень были самыми лучшими временами года для наездничества, однако убыхи предпочитали зиму: крепкие морозы и ясные дни они считали самыми благоприятными. Они, в отличие от других черкесских племен, организовывали и конные походы, и пешие. Здесь надо отдельно сказать о выборе предводителя. Как верно отмечает Н. Дубровин, им мог стать опытный, мужественный, храбрый мужчина, достаточно сильный телом и духом, способный переносить холод и стужу. Предводитель на время похода наделялся особыми полномочиями: он становился единоличным начальником, по своему усмотрению регулировал вопросы организации набега, мог себе позволить чрезвычайно жесткую форму руководства, вплоть до определенных побоев. Члены группы обязаны были все это переносить стоически, потому что за такую «вольность» вне похода убых ответил бы кинжалом.
Перед набегами предводители всадников Зекуатха «прибегали» к магии предсказания, они стремились предугадать исход похода. Обычно предводитель, обладавший способностью предсказывать будущее на блэбгъу «бараньей лопатке» или к1эн «альчик», после сытной еды, начинал гадать. Он смотрел на лопатку, и по тому рисунку, что он видел на ней, решал, будет поход или нет: если брошенный альчик падал гладкой поверхностью вниз, то это было хорошее предзнаменование, и набег тотчас же предпринимался, а если альчик падал поверхностью кверху, то это предвещало неблагоприятный исход, и тогда набег откладывался.
Если все-таки группа решала отправиться в поход, они приходили к святым деревьям, исполняли вокруг них круговой танец, просили покровительства, удачного похода, делали подношения. Это сопровождалось коллективными просьбами к божествам об удаче перед весенними походами, благодарностью за удачные свершения, молитвами о выздоровлении больных. Здесь надо отметить, что покровительства они просили в первую очередь у Тхъэшхо «Большой, Великий Бог», который «.. .воспринимается обособленно, смысл данного теонима - Тхъэшхо «творец мира», которому подчиняются все в мире, даже отраслевые божества, которых именно Он сам наделил чудодейственными способностями [6: 176]. После коллективного обращения к Тхъэшхо устраивали пир. Вернувшись, они также приходили в святое место. Им в жертву приносили коров, баранов и вешали на дерево мечи, кольчуги, шлемы, позже - разноцветные лоскутки.
Во время походов, когда встречались группы наездников, между ними часто происходили стычки. Большей частью такие встречи, впрочем, как и небольшие междоусобные войны и столкновения племен между собою, заканчивались поединком представителей обеих враждующих сторон. Мотив вызова противника на поединок и, как следствие, пути разреше-
ния возникающих противоречий между персонажами, относятся к важным структурообразующим элементам конфликтных ситуаций. Как верно отмечает адыгский мифолог А. Ципинов, «...в повествовательной ткани текстов вызовы противника на поединок часто предстают в виде развернутых схем-ситуаций... Эпизоды, связанные с вызовом противника, затрагивают и поведенческий аспект персонажей, вскрывая один из существенных элементов образостроения» [7: 25].
Поединки проходили и между всадниками-одиночками. Здесь главным для каждого было доказать свое преимущество в отваге, удальстве, мастерстве. Когда Саусэрыко в первый раз побывал на Хасэ нартов и окрыленный своими победами возвращался домой, он вдали увидел всадника и решил его остановить, чтобы вызвать его на поединок, но не смог догнать его. А тот развернулся, мигом догнал его, древком пики скинул его с лошади и заставить пропахать землю плечом. Это был храбрый нарт Тотреш. Когда он намерился снести ему голову, Саусэрыко сказал, что в день пития санэ нартов никого не убивают, так он остался в живых.
«Необозримая степь между Кубанью и Доном... была опасной пустыней, - писал Хан-Гирей. - Там не только не было дорог, но путник даже не находил тропинок, и в те времена наездники, прославившиеся отдаленными набегами, проезжали безграничную степь с отважностью, вполне достойной головорезов. - Их партии, блуждая по необозримой пустыне, часто встречались между собой, и нередко сильнейшие, истребляя слабейших, вместе с добычею вносили на родину пламя междоусобий и кровавого мщения. Не так были опасны нападения, как возврат: иногда, блуждая целые недели, месяцы, хищники подвергались погоне, настигавшей их следом. Опытность вожатых, которые скитались по этим пустыням, свыкаясь с приметами, спасала их в подобных набегах. И их имена и поныне
живут в памяти народа.
Ночью путеводными становились Темыр къэзэкъ «Полярная звезда» (букв. Северный казак - А.К.) и Шыфылъагъу «Тропа прогона лошадей» (Млечный путь - А.К.). Днем, в ненастье, осеннею порой: направление трав, ветров, постоянно дующих в ту пору года, курганы, на южной стороне которых скорее тает снег, сохнет трава, и многие другие подобные приметы. Прославленные вожаки скрывали от толпы известные им признаки, и народ многих из них почитал людьми, имеющими связь с белыми и черными духами...» [8: 464-465].
Главное в походах было не накопление богатства, а удальство, храбрость. По информации известного сказителя Ин-дрыса Шапсуга из Иордании, знаменитый абадзехский предводитель в набегах Хырцыз Алэ, стал известен не только на Кавказе, слава о нем дошла и до русского царя, и он пригласил его к себе в гости в Петербург. По просьбе императора, Алэ перед его свитой, при многочисленном народе показал черкесскую джигитовку. Он умудрился одолеть пятьдесят лучших всадников царя, и сделал это не один раз. Перед отъездом Хырцыз Алэ домой, царь пригласил его к себе и сказал ему:
- У тебя есть свои друзья, расскажешь им про наш разговор, - попросил он. - Сколько вам нужно для эюизни, я беру на себя, только вы перестаньте делать свои набеги ради моей просьбы и живите
по - другому.
- С того времени, как мать меня родила и я научился жить среди людей, я был вовлечен в походы и набеги, это стало делом моей жизни и не смогу его оставить, - ответил царю Хырцыз Алэ. Пока роковая пуля не настигнет меня, я буду жить своей жизнью, пока не умру, я буду ходить в набеги, так что, дело твое, дарить мне что-нибудь или не дарить, я об этом не спрашиваю, мне этого не нужно...
Так Хырцыз Алэ сказал царю и вернулся в Черкесстан [9].
С годами рыцарский подход к наезднической культуре пошел на убыль и, как отмечал Хан-Гирей, «...наездничество прежних черкесов в наше время превратилось в разбойничество. А между этими видами огромная нравственная разница. Наездничество покраснело бы от мысли уворовать у соседа лошадь, изменить своему слову, его цель была - слава, отвага; а теперешнее разбойничество, как развратница, не знает и тени стыда; его цель - корысть...» [8: 464-465].
В заключение хотелось бы отметить, что мотив наездничества хорошо просматривается в мифопоэтике адыгов. Феодальный эпос адыгов запечатлел наездническую культуру адыгов, воспел храбрых наездников. О широком бытовании наездничества среди черкесов свидетельствует наличие бога наездников и всадников - Зекуатха, с которым были связаны определенные ритуальные действия.
Примечания:
1. Нартхэр (Нарты) Адыгэ эпос / Зэфэзыхьысыжьыхи зэхэзгъэуцуагьэхэр, ублэп1э очеркымрэ комментариехэмрэ зытхыгъэр А. Хьэдэгъэл1э. Мыекьуапэ: Краснодар крайисполкомым хэутынымк1э и Гъэ1орыш1ап1э и Адыгэ хэку типографие: Т. 1-УП. Т. 1. 1968. н. 320; Т. 2. 1969. н. 354; Т. 3. 1970. н. 354; Т. 4. 1970. н. 309; Т. 5. 1970. н. 336; Т. 6. 1971. н. 322; Т. 7. 1971. н. 428.
2. Гонежук Г.Я. Из истории физической культуры и военной подготовки адыгов в прошлом // Культура и быт адыгов. Майкоп, 1978. С. 193-207.
3. Налоев 3. Звездные высоты черкесов // Адыги (черкесы) чемпионы Европы, мира, Олимпийских игр / сост. и изд. X. Гергов. Нальчик, 1998. 272 с.
4. Нарты. Адыгский героический эпос. М.: Наука, 1974. 415 с.
5. Дубровин Н. Черкесы (Адыге) // Материалы для истории Черкесского народа. Издание общества изучения Адыгейской Автономной области. Краснодар, 1927. Вып. 1. 117 с.
6. Куек А.С. Тхъэшхо в эпических сказаниях и этно-ментальных воззрениях адыгов // ВестникАдыгейского государственного университета. 2013. Вып. 3 (126). С. 172-178.
7. Ципинов А.А. Мифоэпическая традиция адыгов. Нальчик: Эль-Фа, 2004.177 с.
8. Султан Хан-Гирей. Избранные труды и документы. Майкоп: Полиграф-Юг, 2009.672 с.
9. ПМА. Индрыс Шапсуг, род. В селе Уадсир Аммана в Иордании, 1922 г.р. Записано в 1993 г. в Уадсире.
References:
1. Нартхэр (Нарты) Адыгэ эпос / Зэфэзыхьысыжьыхи зэхэзгъэуцуагьэхэр, ублэп1э очеркымрэ комментариехэмрэ зытхыгъэр А. Хьэдэгъэл1э. Мыекъуапэ: Краснодар крайисполкомым хэутынымк1э и Гъэ1орыш1ап1э и Адыгэ хэку типографие: Т. 1-УП. Т. 1. 1968. н. 320; Т. 2. 1969. н. 354; Т. 3. 1970. н. 354; Т. 4. 1970. н. 309; Т. 5. 1970. н. 336; Т. 6. 1971. н. 322; Т. 7. 1971. н. 428.
2. Gonezhuk G. Ya. From the history of physical culture and military training of the Adyghes in the past // Culture and life of the Adyghes. Maikop, 1978, P. 193-207.
3. Naloev Z. The star height of Adyghes // The Adyghes (Circassians), champions of Europe, the world and the Olympic Games / сотр. and ed. by Kh. Gergov. Nalchik, 1998. 272 pp.
4. The Narts. Adyghe heroic epic. M.: Nauka, 1974. 415 pp.
5. Dubrovin N. The Circassians (The Adyghes) // Materials for the history of the Circassian people. Publication of the Society for the Study of Adyghe Autonomous Region. Krasnodar, 1927. Iss. 1. 117 pp.
6. Kuyek A.S. Tkheshkho in epic legends and ethnic-mental views of the Adyghes // Bulletin of Adyghe State University. 2013. Iss. 3 (126). P. 172-178.
7. Tsipinov A. A. Mythological and epic tradition of the Adyghes. Nalchik: El-Fa, 2004.177 pp.
8. Sultan Khan Girey. Selected works and documents. Maikop: Polygraph-Yug, 2009. 672 pp.
9. PMA. Indrys Shapsug, born in the village of Uadsir Amman in Jordan in 1922. Recorded in 1993 in Uadsire.
