CC BY
193
С. А. Сорокина, С. Яндо
ОТРАЖЕНИЕ МЕЖЭТНИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ НЕНЦЕВ И ЭВЕНКОВ В НЕНЕЦКОМ ФОЛЬКЛОРЕ1
Культура межэтнических отношений ненцев в силу исторических, географических, экономических причин формировалась на основе их контактов как с русским народом, так и с коренными малочисленными народами Севера.
По мнению известного исследователя этнической культуры самодийцев А. В. Го-ловнева, сама социальная система ненцев базируется, в том числе, на нормах межэтнических отношений. Она «структурирована на трех уровнях — мяд' тер (семья), еркар (род), тэнз (племя, фратрия, народ), обеспеченных традиционными нормами гендерных и межпоколенных связей, собственности, лидерства, межродовых и межэтнических отношений. Эта система унаследовала старые самодийские традиции, но существенно обновилась, особенно в структуре рода и народа, три-четыре столетия назад в ходе «оленеводческой революции», когда ненецкие роды дробились, объединялись и смешивались под влиянием российской колонизации, войн, преобразования торговых и миграционных путей. В череде конфликтно-контактных отношений с соседями и российской администрацией они образовали сообщество, называемое ненецким народом». [Головнев А. В. Кочевники тундры: ненцы и их фольклор. — Екатеринбург: УрО РАН, 2004. С. 10].
Миграция предков северных самодийцев на север вдоль течения Енисея привела их в полосу арктической тундры и сопровождалась интенсивным взаимодействием с тунгусскими аборигенами Сибири. Постоянный характер носили культурные и торговые контакты с южными соседями — эвенками, кетами, хантами, манси, коми. Взаимоотношения между ненцами, энцами и нганасанами нередко сопровождались боевыми столкновениями. Но как наиболее опасные враги в фольклоре всех северо-самодийских народов постоянно фигурируют эвенки.
В ХУ1-ХУ11 вв. ненцы европейских и урало-обских тундр перешли к крупнотабунному оленеводству, занялись активным поиском новых пастбищ, что привело к новым контактам с соседними народами. Причиной этой миграции стало резкое сокращение поголовья дикого северного оленя вследствие русской колонизации, распространения огнестрельного оружия, развития рыночных отношений. Кроме того, рост ясачного обложения привел к развитию пушного промысла, что повысило роль транспортного оленеводства. Движение ненцев было направлено на восток — с Полярного Урала и низовьев Оби на Гыдан, Таз и далее к Енисею. По мнению исследователей, еще в начале XVII в. на Гыдане и в нижнем течении Таза ненцев не было, эти территории были населены энцами, которых ненцы вскоре оттеснили до Енисея. Решающее столкновение произошло зимой 1850 г. на озере Туручедо. По преданиям, на стороне энцев в сражении участвовали нганасаны и эвенки.
Фольклор, в частности эпические песни, дает дополнительный материал для исследования подобных событий, для анализа культуры межэтнических отношений нен-
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ по проекту проведения научных исследований «Фольклор и литературное творчество в системе факторов формирования культуры межэтнических отношений в регионах Севера и Арктики», проект № 13-04-00405.
цев. В песнях описываются как военные столкновения, так и союзы с народами Севера, в том числе с эвенками. Кроме того, в фольклоре отражены представления ненцев о характере, внешности, обычаях других народов.
Ненецкие эпические песни сюдбабц и ярабц повествуют о межродовых войнах с целью захвата оленьих стад и имущества, о добывании жены, о семейных взаимоотношениях, страданиях и злоключениях героя, о борьбе с врагом и победе над ним. Особую группу ярабц составляют песни о столкновениях с другими народами. Ненцы, кочевавшие на обширных территориях Севера, соприкасались с эвенками, энцами, нганасанами, коми, хантами. Исторические источники отмечают, что отношения с этими народами складывались по-разному: имели место как враждебные, так и дружественные отношения, ненцы вступали в брак с энками и нганасанками, вместе кочевали. Это общение ненцев с соседними народами послужило для многих ярабц темой, которая раскрывается и в самостоятельных сюжетах, и в отдельных мотивах. В песнях взаимоотношения с другими народами трактуются в основном как враждебные. При этом, как отмечает З. Н. Куприянова, в ярабц фигурируют представители далеко не всех соседей ненцев, чаще всего в песнях изображаются тунгусы, нганасаны и энцы [Куприянова З. Н. От составителя // Эпические песни ненцев. — М.: Наука, 1965. С. 44]. Особо воинственными показаны эвенки. Иногда в песне повествуется о том, как в стойбище героини-ненки, живущей с братьями, приезжают тунгусы «с расписными лицами», которые убивают мужчин, увозят женщин, угоняют стадо оленей. В некоторых песнях изображаются столкновения героев-ненцев с тунгусами из-за промысловых угодий, при этом рассказывается, что тунгусы приводят в качестве своих помощников нганасан и энцев.
В предисловии к «Ненецким сказкам» Вячеслав Тонков писал: «Большинство героических песен описывает межродовые и межплеменные войны, точнее — поединки богатырей. За обладание, главным образом, оленями возникают военные столкновения ненцев как между собой, так и с другими оленными народами Севера. Войны по фольклорным данным принимали затяжной характер. На помощь той или иной воюющей стороне приезжали на оленях, на собаках и приходили просто пешком. Большой эпос — "Вылка Сильный" — включает эпизоды борьбы ненцев с эвенками. «Род мой — Тунгус, — заявляет противник Вылки, — зовут меня Боевой Тунгус» [Ненецкие сказки. — Архангельск, 1936].
Главная роль в эпических песнях принадлежит богатырю, обладающему необыкновенной силой и ловкостью, а меряется силой он непременно с тунгусом, как наиболее достойным противником. Богатырь копит силы и до военных походов спит. В песне «Няхар-Ягата» повествуется, как один богатырь, живя с отцом-стариком и матерью-старухой, «долго-долго спал, а когда встал, потянулся и сказал: "Есть два таких тунгуса, два брата, — они на свете будто бы сильнее всех. Хочу к ним пойти, их посмотреть"» [Ненецкие сказки. — Архангельск, 1936].
Все многочисленные герои ярабц четко делятся на положительных и отрицательных — противников главного героя, тех, кто препятствует добыть жену, жить спокойно. Нередко в роли отрицательных героев выступают представители других народов. Чаще всего это эвенки, порой имеющие обличье чудовищ. Такое отрицательное изображение представителей иных народов З. Н. Куприянова объясняет древними представлениями о том, что только ненцы — настоящие люди, человечество как таковое.
Тунгусы представляются в песнях неуязвимыми великанами в железных одеждах. В песне «Два Сэротэтта» [Эпические песни ненцев. — М.: Наука, 1965. С. 224-238]
один из братьев ненцев отправляется в опасный далекий путь за невестой из рода Таси-ний. На обратном пути семью подстерегает множество опасностей. Когда к чумам кочующих приходят братья невесты, они говорят: «Мы привезли Ямала, Тунгуса, Нганасана и Пяся. Из этих земель мы привезли людей. Мы привезли сильных людей». Напавшие уводят аргиш. Главный герой, чтобы спастись, переодевается в женскую одежду. Его в женской нарте везет тунгус. Пытаясь убить тунгуса, герой замечает, что стрелы вошли в его железную одежду, не причинив вреда: «В том месте, куда попали мои стрелы, образовались отверстия, но они сразу закрылись. Тунгус пошел к людям, которые гонят стадо и сказал: "Оказывается, я веду чудовище, а не женщину"» [Там же. С. 233].
Далее начинается затяжной бой между «войсками» братьев Сэротэтта и их противниками Тасиний, поддерживаемых тунгусами. Тунгуса удается убить лишь волшебными стрелами, сделанными из костей ног мамонта, которые жена героя достает «у бабушки, которая живет под землей». «Стрелы мои были принесены для великана» — думает герой, — «Я пустил стрелу. Тунгус умер. После его смерти я достал третью стрелу. Я пустил стрелу в сына великана, он, наверное, сильный. Я убил сына тунгуса» [Там же. С. 236].
Песня «Три Лидянгако» также показывает тунгусов сильными и опасными соперниками. Она начинается с поисков невесты «на другом краю земли», куда ехать «целый год» [Там же. С. 251-266]. Братья Лидянгако предупреждают младшего, что за нее придется драться с жителями шести земель, отправившимися свататься раньше него. Приехав в стойбище невесты, жених получает согласие отца, который отказывает другим женихам. Те, обиженные, обещают: «На будущий год в это время мы соберем сильных людей из всех земель». Лидянгако уезжает с невестой, но вскоре узнает, что враги напали на Себя Сэр — братьев невесты, и на братьев Сюхуний — соседей и друзей. Герой отправляется на подмогу. Через два года сражений погибли почти все союзники Лидян-гако. Среди противников его в песне описывается Младший Тунгус, про которого говорится: «он был сильный»; «через четыре года (перестрелки) остались только отборные (враги): Младший Сэв Сэр, Младший Пяся, Младший Тунгус и девушка Сэв Сэр».
В результате этой битвы враги отступили, но спустя какое-то время Младший Тунгус и союзники Сэв Сэр являются во главе войска, похожего на «черную тучу». Через год сражений опять «остались только сильные: Иксяда, женщина Сэв Сэр и Младший Тунгус». Как и в предыдущей песне, герой побеждает тунгуса с помощью волшебных стрел «из костей ног мамонта» [Там же. С. 263].
Песня «Два Эбт Яб» начинается с описания сватовства, повествование идет от лица невесты [Там же. С. 280-297]. Девушку против воли увозят в стойбище жениха. Братья жениха из рода Тасиний замышляют отвоевать оленей у семьи невесты рода Эбт Яб, взяв в союзники нганасан и тунгусов. Тасиний, объединившись с родом Вай, нганасанами и людьми семи Тунгусов, собирают войско такое, что «даже не видно края стойбища». Среди мужских персонажей одним из главных в песне является Младший Тунгус. Он участвует в переговорах союзников о нападении, принимает решения относительно кочевок и начала войны. Перед битвой он предлагает «проверить силу друг друга», «поиграть в разные игры». При этом тунгус оказывается самым сильным и ловким: «Я смотрю в сторону мужчин. Никто не может докинуть свой аркан до аркана Младшего Тунгуса. Он оказался самым сильным... Они бросают поперек палку. Младший Тунгус бросает палку выше голов своих товарищей. В этой игре он опять оказался сильнее других. Они стали бороться. Ни один человек не может устоять.
Младший Тунгус всех товарищей бросает», — констатирует невеста, от лица которой поется ярабц [Там же. С. 290].
Этот же персонаж разрабатывает стратегию боя: «Младший Тунгус, слышно, сказал: — Жители большого стойбища, слушайте! Мы пойдем по двум землям. По земле Неркыхы поедут Вай и нганасаны. Когда начнется битва, они не будут в одном месте... В землю Эбт Яб поедут тунгусы и Тасиний. Когда они (Неркыхы и Эбт Яб) будут в двух землях, их легче будет убить» [Там же. С. 291].
Характер у Тунгуса задиристый. Во время игр он подбивает Младшего Тасиний помериться силой, и когда тот отказывается, заявляет: «Если ты слабый, младшую сестру Эбт Яб я возьму в жены. Тебя заморожу в яме, выкопанной оленем». Тасиний в ходе кочевки к месту сражения поймал двух диких оленей и запряг их со связанными ногами. Узнав об этом, Младший Тунгус говорит: «Пусть он сделает их смирными. Эти олени пригодятся, когда я на них ездить буду. Я возьму у него жену и оленей. Он не долго будет жить» [Там же. С. 290, 292].
Тунгусские шаманы в представлении ненцев могущественнее шаманов других народов. По сюжету песни «Женщина Амянако» старик просватал свою дочь еще девочкой оленеводу Ненянг, но когда пришел срок, отказался отдавать ее. Ненянг решил отнять невесту силой и напал на ее чум, однако семья успела скрыться. Чтобы разыскать ее, Ненянг нашел «шамана-нганасана», но девушка с родителями вновь скрылась. Для поисков невесты Ненянг обратился к тунгусскому шаману: «Теперь шаман-нганасан не мог нас найти, он обессилел. Сын оленевода Ненянг нашел шамана-тунгуса. Этот сильный, он нас нашел. Шаман-тунгус, слышно, сказал: Вы говорите, что женщину Амя-нако дважды упустили. Теперь она не уйдет. Я ее застану на месте». В погоне за беглянкой шаман-тунгус обогнал шамана-нганасана и оленевода Ненянг: «Когда рассвело, шаман-тунгус по-настоящему стал гнать оленей, за ними едут войска, им не видно конца». Загнав оленей, он заявляет: «От меня ты не уйдешь. Из-за тебя у меня погибли олени, а я сильнее оленей». Девушка так описывает погоню: «Шаман-тунгус на ногах бежит быстрее, чем на оленях. Он догоняет меня. он не отстает от меня.». Но в конце концов ей удается скрыться в пурге и в дальнейшем жених так скажет ей: «Женщина Амянако, ты сильная. Ты сильнее шаманов. Шаман-тунгус вернулся, а шамана-нганасана нет.» [Там же. С. 312].
После некоторых приключений девушка побеждает также воина — Младшего Тунгуса, прижав его к земле двумя железными палками. Ненцы с этой песне вновь одержали победу над сильными соперниками — эвенками. Только после этого наступает благополучие в судьбе героини, она становится хозяйкой стойбища и выходит замуж.
В песне «Два оленевода земли» [Там же. С. 382-396] также врагами ненцев выступают тунгусы. Песня традиционно начинается с решения матримониальных вопросов: братья-оленеводы решают женить своего воспитанника. Для этого они отправляются в дальние земли рода Тасиний. Сестру и дочь оставляют хозяйкой большого стойбища, главными над «рабами», которые должны пасти оленей. Но 70 рабов «не ездят караулить оленей», не подчиняются им и замышляют недоброе. «Самый главный из рабов» уезжает и о чем-то договаривается с тунгусами. Убив его, дочь оленеводов отпускает рабов «куда глаза глядят» со словами: «Вы начали убивать своих хозяев. Вы на стороне тунгусов». Сама она также откочевывает, ставит чум, к которому подъезжает путник: «Ездок приехал. Это, наверное, тунгус, ростом он большой-большой». Гость задает вопросы, настойчиво просит накормить его, но хозяйка «не повернула даже го-
ловы»: «Он просунул руку между застежками моей паницы и сказал: Я шел долго, я хочу есть, приготовь мне варева. Ты не слышишь меня? Свари мне пищу, я хочу есть!» Но девушка дает отпор тунгусу: «Я рассердилась и ударила его рукой в грудь. Он упал в снег около двери чума. Оттуда он ползком вышел на улицу и сказал: "Что за женщина, я чуть не потерял сознание!"» [Там же. С. 385].
В этой песне есть упоминание того, что ненцы заключали брачные союзы с нганасанами, и даже с эвенками. Когда героиня отправляется вслед за уехавшими родственниками, она по пути встречает чумы нганасан, где дочь ее старшего брата встречает ее со словами: «Тетушка, ты приехала. Я вышла замуж. Ты выйдешь замуж за Младшего Тунгуса. Мы будем видеть друг друга. Их чумы впереди наших чумов». Но отношение ненцев к нганасанам, тунгусам и к бракам с ними отражается в словах героини: «Она хотела стать на полоз моей нарты, я ударила ее хореем. Я сказала: "У тебя нет ни завязок на панице, ни пояса. Еще сюда бежишь!"». У ненцев считалось неприличным женщине выходить без пояса и не завязав паницу. В песне обращается внимание на то, что тунгусы плохо обращаются с женами-ненками: «Я приехала к чумам тунгуса. В чуме тунгуса моя невестка колет дрова, женщина вся в крови. Ее избили». Невестка сбегает с героиней из чума тунгуса [Там же. С. 386].
Когда героиня снова отправляется искать своих родственников, «двух оленеводов земли», она встречает стойбище, где «тунгус, похожий на чудовище, сидел на нарте у синякуя» [Там же. С. 387]. По мнению З. Н. Куприяновой, в далеком прошлом эвенки нападали на ненецкие стойбища, поэтому в ненецких песнях враги почти всегда именуются тунгусами. Исследовательница предполагает, что «изображение противника-тунгуса чудовищем является отголоском существовавших в древности представлений, что только свой род, свое племя — настоящие люди» [Там же. С. 746]. Однако в ярабц это характеристика именно тунгусов, а не нганасан или энцев.
Героиня попадает в плен, но не идет на контакт с тунгусом, хотя отношение к ней хорошее, и даже предполагался брак: «Чудовище-тунгус схватил меня. Он утащил меня к чуму, связал и посадил на нарту. Связав меня, он ушел к чумам и принес мне еду. Я не ем пищу, пищу всю разбросала». Обиженный тунгус решает принести ее в жертву богам: «Ты не годишься в товарищи. Теперь я увезу тебя, чтобы убить. Если бы ты была хорошей девушкой, я бы на тебе женился. Целый год я приносил тебе еду, но ты не брала ее. Я не знаю, что ты ешь. Ты не годишься в товарищи, ты увидишь смерть. Вообще-то я не хотел тебя убивать» [Там же. С. 388].
Далее в песне описываются чуждые ненцам обряды, тунгусам приписывается традиция человеческого жертвоприношения: «Тогда тунгус меня куда-то увез. На опушке леса стоит лиственница с семью ветками. На этой лиственнице есть веревки. Это, наверное, место, где привязывают людей. Около этого дерева лежат кости, словно сухой ивняк». Жестокость тунгуса проявляется в его словах: «От этих веревок ты не уйдешь. Смотри, под ними кости. Привязанные здесь люди сами высыхают. С тобой получится то же. Теперь я привязал тебя на жертвенном месте тунгусов. Божки тебя не отпустят» [Там же. С. 388]. Необходимо отметить, что в песне «Оленевод Хаторо» двум ненецким мальчикам, взятым в плен ненцами, также грозит жертвоприношение от рук соплеменников [Там же. С. 495]. В комментариях к текстам З. Н. Куприянова отмечает, что историческая и этнографическая литература не дает сведений о приношении у народностей Севера людей в жертву богам. Но эпос, возможно, сохранил воспоминания о далеком прошлом, когда факты такого жертвоприношения имели место.
Проезжающий мимо путник Яльзе Хабт спасает связанную героиню и в дальнейшем мстит за нее, победив чудовище-тунгуса в поединке: «Прежде ты взял женщину. Теперь я тебя увезу к твоим же божкам. Теперь ты посмотришь. Чудовище-тунгус, ты будешь жить три года. На четвертый год ты умрешь. Если ты сильнее меня, как-нибудь уйдешь. Ты привязал женщину. Ты сам связываешь людей, поэтому я тебя связал. Эту беду ты сам испытаешь» [Там же. С. 391].
Далее по сюжету братья героини с товарищами «одолели тридцать сильных рабов» на стойбище тунгуса и увели его оленей. То же самое произошло и в стойбище нганасан.
Тунгусам приписывалось свойство даже после смерти вредить людям. В песне «Два оленевода земли», победив тунгуса, герой Яльзе Хабт женится на спасенной им девушке, но вскоре умирает от неизвестной болезни. Вслед за ним болеет жена: «Так три года у меня болит голова. Через год над моей головой раздался голос говорящего: Тебя разве победил чудовище-тунгус? Он умер. Он тянет тебя к себе из-под земли. Твоего мужа тоже затянул. Днем принесите в жертву важенку. Ты умеешь колдовать, как ты поддаешься покойнику?»
В конце песни муж героини Яльзе Хабт оживает благодаря ее шаманским песням, он говорит: «Божок Ямал и ты сделали меня человеком. На Верхней земле я побеждал чудовище-тунгуса, на Нижней земле он меня победил. Поэтому я умер» [Там же. С. 395].
В песне «Нядана Харюци» главный герой — безоленный ненец, семья его живет рыбалкой и охотой на дикого оленя. Сюжет завязывается с приезда гостя — оленевода-нганасана. Он предлагает герою поездить на оленях, на что тот отвечает: «Я бы поехал, да ведь оленей тоже нужно заработать, ведь олени даром не даются». Но нганасан предлагает семье обзавестись оленями нечестным путем, напав на богатых оленеводов-ненцев из рода Ламдо и Хаглава при поддержке тунгусов: «Мы хотим поехать поискать оленей, может, ты поможешь нам. Недалеко от нас живут Семь Тунгусов и Семь Таси-ний. Мы, три стойбища, хотим туда двинуться. И старшим хотим выбрать тебя» [Там же. С. 442]. Ненца Нядана Харюци союзники ставят хозяином стойбища, так как он обладает необыкновенными качествами. Во-первых, «нужно, чтобы хозяин стойбища все знал наперед», во-вторых, был сильным. В ходе переговоров «Семь Тунгусов, Семь Та-синий, слышно, говорят: Говорят, что у двух Ламдо очень оленей много. Нам недолго справиться с двумя. Один Нядана Харюци чего стоит, он ведь большой. Как убьем этих двух Ламдо, возьмемся за Семь Хаглава, у них тоже оленей много, тут-то оленей будет много. Этих оленей мы разделим между жителями трех земель. И будет на этих оленях ездить Нядана Харюци» [Там же. С. 444].
Но в ходе нападения братья Харюци принимают сторону оленеводов Ламдо, сражаясь против нганасан, тунгусов и Хаглава. Песня завершается тем, что род Харюци и род Ламдо породнились.
В песне «Оленевод Хаторо» описываются войны за поголовье оленей. Тунгусы здесь также выступают на стороне врагов. По сюжету старик Хаторо с младшим сыном отправляется навестить дочь с зятем из рода Наро, в это время к их стойбищу направляются сваты (семьи двух его невесток — Харюци и Тасиний), замышляя недоброе. По пути младший Хаторо с зятем Наро попадают в стойбище Харюци, которые уже объединились с тунгусами. Причем именно Харюци, а не тунгусы, планируют нападение: «Будем гостить и ездить друг к другу. Будем смотреть, куда они прячут оружие, потом начнем делить оленей. Тогда мы их начнем убивать». Герой ненец в этой песне превос-
ходит по силе тунгусов. Они хотят отомстить младшему сыну Хаторо, который за одну ночь убил сто тунгусов: «У нас было три стойбища. В третьем стойбище было сто тунгусов, сто тунгусов он убил за одну только ночь. Стрелы его попадали в одно и то же место — он попадал в переносицу» [Там же. С. 489].
Когда происходит грабеж оленей семьи Хаторо оленеводами Харюци и Тасиний, в этом принимают участие и тунгусы, но они опять показаны более слабыми соперниками: «Младший Тунгус сказал громким голосом: — Старший сын оленевода Наро бежит быстрее безрогих оленей. Старшего сына оленевода земли Наро я упустил в густом лесу».
Отнятых оленей делят между собой: «В течение дня многочисленных оленей разделили на три части. Часть оленей увел Младший Тунгус. А оленевод Харюци и Силе-ро Харюци увели оленей вместе».
Героя, от лица которого идет повествование, берут в плен. Его и еще одного мальчика хотят принести в жертву. И хотя запланировано жертвоприношение ненцами, в нем должны принять участие и представители других народов: «С другой стороны сопки едет много ездоков: это были Тунгус, Тасиний и Нганасан. Я подумал: "Видимо, их раньше оповестили о том, что нас принесут в жертву"» [Там же. С. 496].
Мальчикам удается бежать. Они направляются в стойбище тунгусов и нганасан с целью отомстить: «Когда мы подъезжали к чумам тунгусов, жители семидесяти чумов словно образовались своим лукам. Целую неделю в стойбище тунгусов сверкают тетивы луков. Через неделю мы убили всех жителей семидесяти чумов, даже не оставили собак, привязанных к шестам». Такое же побоище происходит в стойбище Тасиний и нганасан.
Но героям еще предстоит побороться с тунгусами. После разгрома врагов, Хаторо побеждает род Пядко, а затем спрашивает: «Себяця Хылтоця, где ты еще знаешь великана земли?», на что тот отвечает: «Ведь сильные-то на земле есть: тунгус-шаман есть, есть нганасан Сейси». Герой побеждает нганасана, затем на его стойбище нападают тунгусы: «В нашу землю двинулись войска. Один из главарей, кажется, шаман-тунгус, другой главарь, кажется, женщина. На краю нашего стойбища есть Себяця Хылтоця, она и есть его младшая дочь, которая замужем за шаманом-тунгусом» [Там же. С. 502].
В песне описывается величина и сила наступающих войск: «Через неделю впереди нас показались войска, они ползут, словно черная земля. Край их войска не охватить даже глазом» [Там же. С. 503]. Герои побеждают превосходящие силы противника: «Как только она (невестка Харюци) пустит стрелу, многочисленное войско отступает, теряя множество людей. Через месяц напавшие войска отступили». Через три года боевых действий с двух сторон остались только избранные: «Я, мальчик Сусуй и шаман-тунгус стреляем, мы только втроем стреляем, других уже нет. Вот мы убили тут шамана-тунгуса». Жену тунгуса в рукопашную побеждает невестка Харюци. Завершается песня двумя счастливыми свадьбами.
В песне «Женщина сама оленевод» ненцы из рода Тасиний, послушав женщину, отправились в землю тунгусов ловить гусей, но поплатились за это: «Перебив всех гусей, мы собрались вместе. Откуда ни возьмись, много ездоков. Пятьдесят тунгусов едут рядом. Впереди своих товарищей великан тунгус летним днем едет на двух хаб-тарках. Хотя он едет на двух хабтарках, но едет так быстро, что там, где встречается вода, только водяные брызги летят. Великан тунгус подъехал, остановился около твоей матери и начал ругаться. Великан тунгус сказал: — Мы бы сами приехали, ведь мы
знаем, что это озеро — место линных гусей, их надо убить...» [Там же. С. 723]. Тунгус принялся стрелять из лука в нарушителей, но те сбежали: «Мы дернули вожжи своих оленей. Мы даже гусей оставили, наверное, их тунгусы взяли».
Тунгус убивает мать главного героя, но она перед смертью признает свою вину, говоря сыну: «.Пусть я умру. Никто ведь не говорил: "Поезжай за гусями в землю тунгусов"». Она ожидает от тунгуса мести: «Ты иди в чум, там есть всякая железная одежда. Скоро придет великан тунгус, будет искать тебя». Дяди главного героя также предупреждают его об опасности, в их словах подчеркивается благородство тунгуса (он не трогает слабых): «Сирота-оленевод, ты должен одеться, придет великан тунгус, будет тебя искать. Нас-то он не тронет. Мы слабее сильной женщины» [Там же. С. 723, 724].
Тунгус преследует мальчика с начала на оленях, затем пешком: «Великан тунгус схватил свой лук и побежал за мной. Он преследует меня семь месяцев». Тунгус грозит убить беглеца, но не может догнать его. От погони тунгуса отвлекает охота на дикого оленя. Добыв оленя, он предлагает ненцу породниться: «Иди сюда, я тебя не убью. У меня в чуме есть три дочери, я возьму тебя зятем. Я не могу тебя догнать». На это герой отвечает: «Я к тебе не пойду, я боюсь» [Там же. С. 725]. «Великан тунгус опять надел железную одежду, взял лук и сказал: «Ты не слушаешь хороших слов». Погоня продолжилась, и тунгус загнал мальчика на двигающуюся к морю льдину: «Хорошо будет, если он утонет в море. Если он будет жив, плохо будет. Своего убийцу я отпустил» [Там же].
Героя спасает ненец-оленевод и приводит в свой чум. Далее в песне развивается сюжет сватовства, причем ненцы решают породниться с тунгусом: «У великана тунгуса три дочери. Поедемте сватать» [Там же. С. 728].
Но великан тунгус отказывает свату (одному из решивших жениться юноше из рода Сусуй): «Как я отдам трех моих дочерей, это мои товарищи. Если их отдам, с кем я буду?». И после настойчивых уговоров, говорит: «Я же говорю, трех моих красавиц не отдам, ты уходи, пока я не рассердился». Сват не отступает, и это заканчивается его смертью: «Послышался удар большого кулака. Вскоре великан тунгус высунулся по пояс из чума. Юношу Сусуй убил около двери. Прислонил к чуму и опять вошел в чум» [Там же].
Женихи не теряют надежды, и в чум тунгуса идет другой сват, Ярут Себя. Но итог его переговоров такой же: ненец убит и прислонен к чуму с другой стороны двери.
Тогда третий жених направляется в чум. После трех попыток договориться начинается потасовка. Третий ненец оказался сильнее предшественников, ему удалось дать отпор тунгусу. Драка продолжилась на улице, где к ней присоединился четвертый ненец, от лица которого идет повествование: «Великана тунгуса мы схватили вдвоем. Втроем мы сцепились. Сколько мы возились. Великан тунгус очень сильным оказался, никак повалить мы его не можем». Но ненцам удается опутать врага железной цепочкой. Они планируют привязать его к железному колу на жертвенном месте тунгуса, «там, где его божки». Но великан тунгус настолько силен, что порвал железные цепи. Ненцам втроем удается снова победить его: «Мы связали его и втроем увезли. Мы поднялись на его жертвенное место. На вершине сопки человеческие кости. Мы сказали: — Ты убил много людей, ты смерти подобен. Отсюда ты не уйдешь, много безвинных людей ты убил» [Там же. С. 730].
Несмотря на осуждение обычаев врага, герои ненцы берут в жены дочерей тунгуса: «Идите в свой чум. Вы с нами не справитесь. Живите хорошо, мы вас возьмем в же-
ны. Мы и раньше говорили, что возьмем вас в жены» [Там же. С. 731]. Но ненцам трудно привыкнуть к их привычкам, жены-тунгуски ведут себя неподобающе, нарушают все заведенные обычаи. Одна из них посуду моет в передней части чума, где этого делать не следует, это место для святынь семьи; спит не там и не так, как ненцы; избегает женской работы. В песне подчеркивается различие культур тунгусов и ненцев: «Вот мы живем. Младшая красавица в передней части чума только гремит посудой. Я ничего ей не говорю. Когда мы спим, она кладет под голову посуду вместо подушки. Если она спит в задней части чума, то спит около входа. Целый год мы живем. Три красавицы не похожи на женщин. Младшая красавица не чинит мои пимы» [Там же]. «Прошло три года после смерти великана-тунгуса. Младшая красавица сушит мои пимы, а новых я не вижу» [Там же. С. 732].
Следует отметить, что в песне «Женщина сама оленевод» женские персонажи имеют несвойственные для традиционной культуры народов Севера занятия. Во-первых, мать главного героя, вдова, сама ведет хозяйство, возглавляет стойбище. Песня начинается с этого обстоятельства: «Моя мать — женщина сама оленевод. На краю стойбища моей матери живут семьдесят Тасиний. Там живут семь моих дядюшек. Только чумов у них семьдесят. Восьмидесятый — чум моей матери. Хозяйничает сама моя мать» [Там же. С. 722].
Мать отдает распоряжения и по оленеводству, и по вопросам охоты: «Она закричала на все стойбище: — Сегодня мы поедем ловить гусей, поймайте оленей! . Сирота-оленевод, ты останешься в стаде. Слабому человеку сейчас в стаде нельзя, жарко. Семьдесят Тасиний поехали вслед за матерью. Я нахожусь в стаде» [Там же]. Она же подбивает мужчин поехать на охоту в чужие угодья: «Твоя мать сказала: "Поедемте в землю тунгусов, туда, где гуси линяют". Мы с ней всегда соглашались. Мы поехали туда». Женщина дерзко говорит с тунгусом, обнаружившим охотников: «Мы ведь ваших гусей только перебили. Мы их не съели. Увозите, что вы зевали? — Твоя мать, как мужчина, уселась на свою нарту, откинувшись на заднюю спинку» [Там же. С. 723]. Она ловко уворачивается от стрел тунгуса, братья восхищаются ею: «Мы, мужчины, слабее этой сильной женщины».
Дочери тунгуса также показаны воинственными охотницами. Отец так говорит о них сватам: «Как я отдам? Вместе с ними хожу на охоту» [Там же. С. 729]. После победы над тунгусом женихи пытаются поймать его дочерей, но те дают отпор: «Три красавицы были очень сильные, я едва держусь. Через неделю одну из них я повалил. Те две меня дергают. Так я одну из них привязал к борту грузовой нарты. Справившись с одной, я тех обеих повалил на землю. Всех их привязал к нартам. Старшая красавица вцепилась в меня... Скоро мой оленевод приехал. Трех красавиц мы привязали к нартам каждую отдельно» [Там же. С. 730]. Только вдвоем мужчинам удалось справиться с дочерями тунгуса. Но девушки не показали себя хорошими женами, и в конце концов ненцы снова едут свататься, на сей раз к девушкам-ненкам: «Сирота-оленевод, что ты скажешь, если я скажу: "Поедем свататься". Ведь три красавицы не женщины. У оленевода Ямал, говорят, есть семь дочерей. Мы вчетвером поедем, все женимся» [Там же. С. 733]. Дочери тунгуса после этого становятся рабынями: «Старшую красавицу взял в рабыни наш оленевод и сказал: — Для жены воду заготовляй и дрова заготовь. Среднюю красавицу взял в рабыни Ярут Себя» [Там же. С. 737].
В конце песни героям вновь приходится столкнуться с тунгусами, жаждущими мести за убитого великана тунгуса: «Сто тунгусов сказали: — Мы встретили сироту-
оленевода. Он убил великана тунгуса. Мы тебя искали. Целый год я стреляю, они совсем окружили меня. Через год тунгусы не убывают» [Там же. С. 731]. Тут подоспели товарищи героя, силы оказались равны, и тунгусы предлагают ненцам мир: «Сирота-оленевод, довольно, нам нечего делить, нам не из-за чего ссориться. Три тунгуса были, наверное, их начальники, они сказали: — Мы не хотим умирать, довольно» [Там же. С. 732]. Но герой просто так не принимает перемирие: «Если не хотите умирать, зачем же вы приезжали? Я вскочил, всех их ранил и сказал: если есть у вас чумы, поезжайте домой».
Ненецкий эпос отражает родовую вражду среди ненцев, а также столкновения с тунгусами, нганасанами, энцами и другими северными народами. Но в сказке «Харю-чи» [Ненецкие сказки. Архангельск, 1936. С. 76-79] ненцы прекрасно уживаются и роднятся с тунгусами. По сюжету брат и сестра из рода Харючи жили одни и решили «двинуться к людям». Брат знал место, где живут семь братьев тунгусов, у которых «рыбы много, гусей много. Зимой на диких оленей охотятся». Тунгусы «хорошо приняли» гостей, «вместе жить просили». Перезимовав у братьев, ненцы отправились с ними на летнюю гусиную охоту, затем на осеннюю охоту на дикого оленя, на весеннюю ловлю рыбы. В песне описывается мирный продуктивный совместный труд, взаимодействие при ловле добычи, приводятся диалоги. Эвенки представляются в песне как удачливые охотники, хорошо знающие места, где водится дичь — реки, озера. Песня повествует об изобилии добытого: «Стали стрелять. Лодка наполнилась гусями. Я привез три лодки, тунгус — две»; «Три месяца охотились. Много оленей убили»; «Ловили-ловили целое лето. Много рыбы наловили». Ненцы очень довольны тем, что в результате не надо забивать домашних оленей (их всего 50 голов): «Теперь нам надо жить лучше: летом добыли много гусей и диких оленей. Своих оленей не будем есть. Зиму хорошо прожили». За три года поголовье оленей у ненцев выросло до 200. Заканчивается эта счастливая история обменом женщинами, браком ненца на сестре тунгусов и тунгуса на сестре-ненке. «Тут сделали свадьбу, большую свадьбу». Уезжающему на родину ненцу тунгусы дали в придачу еще сто голов оленей [Ненецкие сказки. — Архангельск, 1936. С. 76-79. Сказитель Тайбарей Иван Федорович. Родился в 1905 г. в Большеземельской тундре].
Таким образом, в фольклоре ненцев тунгусы показаны как сильные и достойные соперники, как в играх, так и в бою. Их называют «чудовищами» и «великанами». Тунгусы воинственны, ходят в железной одежде, они практически неуязвимы для стрел. Для ведения военных действий тунгусы объединяются с нганасанами и враждебными родами ненцев. Часто именно тунгусы возглавляют нападающие на оленеводов-ненцев войска, разрабатывают план нападения, принимают решения о войне. Тунгусы многочисленны, владеют стадами оленей, их стойбища по величине не уступают ненецким, обычно в песнях это гиперболические «сто чумов». Они хорошие охотники, знают места, богатые дичью. Тунгусы понимаются не как пришлый народ, а как соседи, в песнях используется понятие «земля тунгусов». Иногда сами ненцы нарушают границы и охотятся на чужих угодьях, что становится причиной конфликта с тунгусами. Тунгусские шаманы представлены могущественными и превосходящими по своей магической силе нганасанских шаманов. С большими усилиями, с помощью волшебства, хитрости или превосходящих сил герою-ненцу удается победить тунгусов. В одной из песен даже убитый героем тунгус продолжает вредить ему из Нижнего мира. Но враг оказывается повержен, ненцы в эпических песнях всегда остаются победителями. В эпосе подчеркивается отличие тунгусских традиций от ненецких, осуждается обычай человеческого
жертвоприношения (хотя в эпосе есть упоминание о бытовании этого обычая и среди ненцев). Описывается в песнях и характер тунгусов: это вспыльчивые, задиристые, жестокие и мстительные люди, стремящиеся силой завладеть оленями. Тем не менее тунгусы способны заключить мир. В некоторых песнях даже имеет место породнение ненцев с тунгусами, но в большинстве случаев это не приводит ни к чему хорошему. Жены-тунгуски не приучены выполнять обязанности по дому, их привычки и обычаи чужды ненцам. Хотя они и красавицы, герои-ненцы предпочитают жен-ненок. В свою очередь, ненки, вышедшие замуж за тунгусов, несчастны, их избивают и заставляют делать тяжелую работу. Так в фольклоре отражается осуждение ненцами межнациональных браков.
Эпические песни в пору их живого бытования являлись одним из любимых видов устного народного творчества, а исполнители эпических песен пользовались всеобщим уважением и известностью в народе. Фольклор отражает картину мира ненцев, их представление о Вселенной, ее структуре и обитателях. Эта тема раскрыта в работе известной исследовательницы ненецкого фольклора Е. Т. Пушкаревой «Картина мира в фольклоре ненцев: системно-феноменологический анализ», где выявлена специфика формирования картины мира как мировоззренческого феномена в типе культур, сохраняющих в активе многие архаические элементы до настоящего времени [Пушкаре-ва Е. Т. Картина мира в фольклоре ненцев: системно-феноменологический анализ. — Екатеринбург: Баско, 2007]. Кроме того, в глазах народа эпические песни — это песни о прошлом, о том, что когда-то было в действительности. Этим определялись и характер исполнения, и отношение к ним аудитории. Кастрен так писал об эпических песнях: «Песни этого рода в величайшем уважении у самоедов. С религиозным почти благоговением прислушиваются они к каждому слову, срывающемуся с уст певца.». В связи с этим можно предположить, что транслируемые в песнях образы эвенков формировали межэтнические установки и ориентации, определенное отношение ненцев к этому народу. Фольклор содержит как рациональные, так и эмоционально-оценочные компоненты, лежащие в основе представлений ненцев об эвенках.
Характер межэтнических отношений ненцев и эвенков, по данным фольклора, не всегда был дружественным, скорее, его можно назвать конфликтным. Историческое прошлое этих народов свидетельствует о частых столкновениях и войнах. Межэтнические контакты происходили в разных сферах взаимодействия, совместно решались брачные, экономические, территориальные вопросы. У ненцев сложились определенные национальные стереотипы относительно эвенков. В эпических песнях ярабц отражены представления об их внешности, поведении, характере, обычаях. Сказителями подчеркиваются различия культур двух народов, но через сравнение ярче проявляются национальные особенности и традиционные ценности, учитывая которые строятся межэтнические отношения.
Как отмечает собирательница ненецкого фольклора Н. М. Янгасова, материальная и духовная культура кочевых ненцев, складывавшаяся в течение многих столетий, подверглась сравнительно небольшим изменениям. Этому способствовали занятия оленеводством, охотой и рыбной ловлей. Поэтому ненцы имеют богатейшие фольклорные традиции, сохраняют свою национальную самобытность, свой язык [Янгасова Н. М. Ненецкие сказки и эпические песни сюдбабц", ярабц". Издательство Томского университета, 2001. С. 6]. Несмотря на то, что бытование ненецкого эпоса в народе постепенно угасает, и сегодня новые поколения ненцев знакомятся с ним через книгу, сообщениям информантов (1990 г. р.), кочевые ненцы Ямала до сих пор сохранили те образы
тунгусов, которые транслировались в фольклоре. Непослушным детям в Гыданской тундре говорят: «Нельзя громко смеяться, иначе из оврагов выскочат тунгусы и заберут (нен писяй, пензя ван,гахад тун, го» н,адимда», сит ханан,гу)». Сложились даже определенные запреты, связанные с эвенками: ненецкие девушки не должны выходить на улицу в красивых ягушках вечером, иначе приедет холостой тунгус и заберет в жены (тун,го» сядотахана сан, а» — тунгусы красавиц любят).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арутюнов С. А. Культуры, традиции, их развитие и взаимодействие. — Люистон: Эдвин Мел-лен Пресс, 2002.
2. Головнев А. В. Кочевники тундры: ненцы и их фольклор. — Екатеринбург: УрО РАН, 2004.
3. Ларченко С. Г., Еремин С. Н. Межкультурные взаимодействия в историческом процессе. — Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991.
4. Ерохина Е. А. Этническое самосознание в межэтнических взаимодействиях: Автореф. дис. . канд. филос. наук. — Новосибирск, 1999.
5. КуприяноваЗ. Н. От составителя // Эпические песни ненцев. — М.: Наука, 1965.
6. Набок И. Л. Педагогика межнационального общения: Учебное пособие для вузов по направлению «Педагогика». Серия: Высшее профессиональное образование. — М.: АКАДЕМИЯ, 2010.
7. Ненецкие сказки. — Архангельск, 1936.
8. Пушкарева Е. Т. Картина мира в фольклоре ненцев: системно-феноменологический анализ. — Екатеринбург: Баско, 2007.
9. Эпические песни ненцев. — М.: Наука, 1965.
10. Янгасова Н. М. Ненецкие сказки и эпические песни сюдбабц", ярабц". — Томск: Изд-во Томского университета, 2001.
