CC BY
30
3. Джусупов Н. М. Проблема построения когнитивной карты символа, функционирующего в художественном тексте // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: сб. материалов / отв. ред. Н. Н. Болдырев; Федеральное агентство по образованию, Ин-т языкознания Рос. Академии наук. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2008.
4. Залевская А. А. Психолингвистический подход к проблеме концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2004.
5. Кубрякова Е. С. Язык и знание. На пути получения знаний о языке. Части речи с когнитивной точки зрения в познании мира. М.: Языки славянской культуры, 2004. 506 с.
6. Кубрякова Е. С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова "память" // Лингвистический анализ текста. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 85 - 91.
7. Лакофф Дж. Когнитивное моделирование. Язык и интеллект. М.: Прогресс, 1996.
8. Лихачёв Д. С. Концептосфера русского языка // Известия Российской академии наук. (Серия: Литературы и языка). М., 1993. № 1. Т. 52.
9. Обработка текста и когнитивные технологии: сб. ст. № 11 / ред.: В. Соловьёв, В. Гольдберг, В. Поляков. Казань. Казанский университет им. В. И. Ульянова-Ленина, 2006. 467 с.
10. Попова З. Д., Стернин И. С. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, 2003.
11. Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. М., 1997.
Информация об авторе:
Шапилова Нина Ивановна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка КемГУ, labjurdoc@kemsu.ru.
Nina I. Shapilova - Candidate of Philology, Assistant Professor at the Department of Russian Language, Kemerovo State University.
Статья поступила в редколлегию 18.09.2015 г.
УДК 811.161.1
ОТАДЪЕКТИВНЫЕ НАИМЕНОВАНИЯ ЛИЦ В СЛОВАРЕ, ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ И В УЗУСЕ
М. Г. Шкуропацкая
ADJECTIVE-BASED NAMES OF PERSONS IN THE DICTIONARY, LANGUAGE CONSCIOUSNESS
AND LANGUAGE USAGE M. G. Shkuropatskaya
Целью изучения является выявление соотношения между представлениями о словообразовательной выводимости и лексической узуальности производных слов в языковом сознании носителей языка и их реальным функционированием в речи. В качестве языкового материала были использованы суффиксальные имена существительные со значением лица, образованные по продуктивным словообразовательным моделям от качественных имен прилагательных. Исследование выполнено на основе производных слов, полученных в направленном лингвистическом эксперименте с носителями русского языка, и сведений о частотности их употребления в речи, полученных с использованием поисковой системы Google. В результате исследования было выявлено, что данные о функционировании слов, полученные при разных условиях опыта, коррелируют между собой, а по количеству и качественному разнообразию их употребления в речи производные существительные со значением «лица» значительно превышают лексическую норму употребления данных слов, получившую отражение в кодифицированных словарях.
The aim of the study is to identify the relationship between notions of derivational deductibility and lexical usage of derived words in the linguistic consciousness and their actual functioning in speech. Suffixed nouns with the meaning "person" formed by productive word-formation models of quality adjectives served as language material. The study was performed on the basis of the derivatives obtained by the linguistic experiment with Russian native speakers. We also controlled the frequency of use of these words in the speech, which was obtained with the help of Google search engine. As a result of the research we have identified several patterns. Firstly, the data about the functioning of such words obtained in different experimental conditions correlated. Secondly, the nouns with the meaning of "person" significantly exceed the lexical norm for the diversity of their use in speech (in quantitative and qualitative indicators), which was reflected in codified dictionaries.
Ключевые слова: производное слово, представление об узуальности слова в языковом сознании; функционирование слова в речи, направленный лингвистический эксперимент, Интернет.
Keywords: derivative word, language consciousness, language usage, the functioning of words in speech, linguistic experiment, Internet.
Опубликованные в 50-е годы XX столетия известные работы Г. О. Винокура и В. В. Виноградова [2; 3] стимулировали полное описание словообразовательной системы в рамках системно-структурного направления. Подробно были описаны все комплексные словообразовательные единицы: типы, цепочки, парадигмы, гнезда, категории [7; 9; 11; 17; 14; 19; 20; 10; 15 и др.]. Вместе с тем первичная инвентаризация материала, осуществленная в рамках аналитического метода, открыла новые перспективы исследования. «Актуальными задачами становятся выявления общих особенностей организации отдельных подсистем и системы в целом, новых возможностей словообразовательного механизма в соотношении с реализацией этих возможностей в узуальной и окказиональной лексике» [18, с. 4]. Наше исследование направлено на решение второй задачи и посвящено изучению производной лексики в этом аспекте.
Актуальность исследования обозначенной проблемы связана с необходимостью выявления новых возможностей словообразовательного механизма в соотношении с реализацией этих возможностей в узуальной и окказиональной лексике. Значимость данного направления в изучении семантики словообразовательных моделей и их лексической реализации определяется возможностью решения ряда теоретических задач, например, задачи более полного описания лексического состава языка в его деривационном измерении - в совокупности всех связей и отношений, включающих как единицы узуальные и отмеченные в словарях, так и единицы потенциальные. Такое описание предполагает постановку и решение проблемы определения критериев актуального и потенциального в системе языка, а также узуального и окказионального в его речевой реализации.
Описание не только реализованного, но и возможного в языке выдвигалось в качестве задачи еще со времен В. Фон Гумбольдта, который писал, что «помимо своих уже оформившихся элементов, язык в своей гораздо более важной части состоит из способов, дающих возможность продолжить работу духа и предначертывающих для этой последней пути и формы» [6, с. 82]. Такой подход соответствует современной научной парадигме, так как для сегодняшней лингвистики характерен подход к языку как к единому онтологическому объекту, рассматриваемому в единстве с другими когнитивными системами.
Данная идея имеет особую значимость в рамках лингвистической прогностики. По мнению А. А. Кре-това, критерием лингвистического существования единицы является не просто ее представленность в речи, а выводимость из системы данного языка, соответствие этой системе. Язык как семиотическое образование представляет обществу бесконечные возможности, так как бесконечно количество пустых клеток системы [12].
Применительно к словообразованию проблема соотношения возможного и реализованного была сформулирована Я. Гриммом: «Учение о словообразовании должно выявлять модели, то есть изучать, «какие производные могут возникать», фиксировать же, «какие производные возникают в действительности, - задача словарей [4]. Близким по духу является высказывание Ф. де Соссюра: «Импровизируемое
мною слово... уже существет потенциально в языке..., а его реализация в речи есть факт незначительный по сравнению с самой возможностью его образования» [16, с. 200].
К данной теме неоднократно обращались и современные словообразователи. Немецкий лингвист Й. Форман отмечал, что словообразование нельзя рассматривать как чисто дескриптивную дисциплину, берущую за основу корпус имеющихся в языке единиц и не учитывающую словообразовательных возможностей [21]. Е. А. Земская полагает, что одним из нерешенных вопросов словообразования является выяснение «расхождения между потенциями системы словообразования и тем, как их реализует норма языка», то есть между словообразовательной моделью и ее лексической реализацией. При этом должны быть изучены и факты «необразований», «нереализаций» того, что допускается словообразовательной системой, но не вошло в лексическую норму [8, с. 204]. Попытка такого рода описания на значительном текстовом материале была осуществлена И. С. Улуха-новым, который нереализованные единицы системы рассматривает как равноправные по отношению к реализованным. «В идеале словообразовательная система должна быть представлена как организованная совокупность реализованных и потенциальных единиц, то есть как совокупность возможностей (или «клеток»), одни из которых реализованы («заполнены»), а другие не реализованы («пустуют»)» [18, с. 7].
Таким образом, нереализованные единицы составляют равноправную по отношению к реализованным часть описания. При этом заключение о возможности или невозможности существования единиц может делаться на основе изучения реальных единиц, степени их распространенности, продуктивности и соотношений между ними. В результате изучения реализованных единиц выявляются общие закономерности организации системы, которые указывают на наличие нереализованных единиц, возможность реализации которых этими закономерностями предусмотрена.
«Пустые» клетки можно рассматривать как словарные лакуны. Их изучение опирается, прежде всего, на выявление существующих в языке системных парадигматических отношений. Существование лекси-ко-словообразовательных парадигм определяет наличие некоторого «структурированного смысла» в системе языка - «потенциальных семем» (термин И. А. Стернина). «Определенная парадигма формирует данный смысл в системе языка, подготавливает его для системы номинации, формирует достаточно четко его компонентный состав, однако самостоятельной лексемы подобная потенциальная семема не получает, что и оставляет ее в ранге потенциальной» [15]. Понятие потенциальной семемы близко понятию «структурного значения», или «значимости» (Ф. де Соссюр). В качестве иллюстрации системных лакун обычно и используются деривационные парадигмы, формирующиеся по законам грамматической и словообразовательной аналогии. Аналогия, таким образом, создает условия повторения форм, понимаемых как сходные в каком-либо отношении.
Проблема соотношения потенциального и реализованного в словообразовательной системе русского
языка была рассмотрена нами на материале наименовании лиц, образованных носителями языка в условиях направленного эксперимента по продуктивным словообразовательным моделям с помощью формантов -ик; -ник; -щик; -ец; -авец; -ак; -ач; -ица; -уха; -уша; -ун; -ага/-уга; -ыш; -ыч; -ень от имен прилагательных умный, глупый, хитрый, ленивый, бедный, богатый, толстый, тупой, подлый, гадкий, обозначающих те или иные качества человека. Предметом изучения является выяснение того, в какой степени образованные слова соответствуют словообразовательной системе (обусловливаются системой) и в какой мере они соответствуют лексической норме (допускаются в речи и отмечены в словаре).
Нами была разработана методика изучения лексической реализации словообразовательной модели, которая включает в себя следующие этапы.
Первый этап носит экспериментальный характер. Инструкция, предлагаемая носителям русского языка, содержит следующий текст: «Перед Вами список прилагательных и суффиксов, с помощью которых в русском языке образуются наименования лиц (например: умник, умница) или могут быть образованы потенциально (например, умняга, умнец и т. д.). Такие слова Вы можете придумать сами. Ваша задача записать в клетках наименования лиц, которые уже есть в языке, или потенциальные слова, которые Вы придумаете сами (подчеркните их). Если Вам кажется, что слово с таким суффиксом не может быть образовано, поставьте прочерк».
Данный эксперимент направлен на выявление степени словообразовательной выводимости слова, его соответствия или несоответствия словообразовательной норме, и степени его узуализации, его соответствия или несоответствия лексической норме. Данный эксперимент дает информацию о сложном взаимодействии двух планов содержания производного слова - лексического и словообразовательного. Их диалектическое сосуществование заключается в разных синхронных функциях, что проявляется в различной реакции языкового сознания носителей языка на их выводимость (синхронно-словообразовательный аспект) и узуальность (синхронно-лексический аспект). В данном случае мы опираемся на результаты экспериментального исследования, выполненного Н. Б. Лебедевой [13]. Мы также используем классификацию лабораторных слов, предложенную Н. Б. Лебедевой, при характеристике языкового материала, полученного в эксперименте.
Второй этап направлен на установление частотности употребления узуальных и потенциальных («придуманных») слов, полученных в эксперименте, с привлечением количественных данных поисковой системы Интернета «Google».
Третий этап включает в себя соотнесение и оценку данных, полученных при разных условиях опыта.
Перейдем к описанию результатов первого этапа исследования.
Представим результаты опроса 50 информантов, в качестве которых выступали студенты и сотрудники филологического и педагогического факультетов Алтайской государственной академии образования им. В. М. Шукшина. Полученные слова были условно поделены нами на 4 группы. В первую группу вошли
узуальные слова, образованные по продуктивным моделям и отмеченные в словаре, которые являются своего рода контрольными словами, определяющими соответствие языкового чувства информантов показаниям словаря. Далее они представлены списком с указанием числа процентов: умный: умник - 98; умница -80; глупый: глупец - 88; глупыш - 80; бедный: бедняк - 40; бедняга - 22; богатый: богач - 74; хитрый: хитрец - 100; хитрюга - 20; ленивый - ленивец - 74, ленивица - 54; толстый: толстуха - 86; толстяк -28; тупой: тупица - 96; тупец - 50; подлый: подлец -100; подлюга - 16.
Во вторую группу вошли слова с количеством не менее 20 %. Это слова узуальные, но не отмеченные в словаре. По гипотезе исследователя, эти слова образованы по продуктивной словообразовательной модели, в соответствии со словообразовательной системой. Они входят в ближнюю потенцию, но не принадлежат лексической норме, за которую мы принимаем отмеченность в словаре. Встретившись в речи, данные слова могли быть оценены как птенциальные слова. Данные слова представлены в таблице 1.
Третью группу составляют неузуальные слова, представленные в эксперименте в количестве не более 18 % и не менее 10 %, входящие в «дальнюю» потенцию и не соответствующие лексической норме. Если бы они встретились в речи, то могли быть оценены как среднее между потенциальным и окказиональным словом. Данные слова представлены в таблице 2.
Четвертая группа - это неузуальные слова, представленные в эксперименте в количестве от 8 % до 2 %, созданные с деформациями словообразовательной нормы, возможно, составляющие «сверхдальнюю» потенцию, не соответствующие лексической норме. Появление их в речи маловероятно. Они находятся на грани окказионального и невозможного. Данные слова представлены далее списком:
- умный: умнач, умняк, умыч, умище, умнак, ум-кач, умнавец, умнень, умнюха, умнюша, умняша, умун, умуха, умуша, умщик;
- глупый: глупуха, глупяк, глупыч, глупага, глупя-га, глупавец;
- бедный: беднач, бедень, бедныч, беднявец, беднщик, беднун, беднень, беднюха, беднюша, бедщик, бедач, бедун, бедик;
- богатый: богатыч, богатица, богатик, бога-тун, богатница, богатщик, богатюга, богуша, бо-гыш, богыч, богатяга, богачиха, богачуха, богачун, богачуга, богачень, богатавец;
- хитрый: хитряк, хитрыч, хитрак, хитрщик, хитравец, хитряшка;
- ленивый: ленуша, ленивик, ленывыш, леница, ле-ныш, ленец, ленуха, леныч, ленюша, ленач, ленивщик, ленявец, ленюга, ленник, ленун, ленень, ленивник, лени-вуха, ленюха, ленюша, ленивун, ленщик;
- толстый: толстяга, толстица, толстыч, тол-стуга, толстник, толстище, толстуга;
- тупой: тупяга, тупяк, тупыга, тупуга, тупяжка;
- подлый: подлуша, подлюша, подлун, подлыч, подлыш, подлик, подлач, подляга;
- гадкий: гадец, гадыч, гадица, гаднец, гадкач, гадчица, гадуша, гадкуша, гадкень, гадуха, гадун, гад-ница.
Слова, образованные по продуктивной модели, но не отмеченные в словаре
Таблица 1
№ Производящие имена прилагательные Производные наименования лиц (в процентах)
1. Умный умнец - 34; умныш - 28.
2. Глупый глупень - 56; глупица - 30.
3. Бедный беднец - 40; бедник - 30; бедныш - 22.
4. Богатый богатец - 38; богатень - 26; богатик - 20.
5. Хитрый хитруша - 76; хитрун - 66; хитрица - 46; хитруха - 38; хитрень - 30; хитрыш - 28; хитрик - 24.
6. Ленивый ленивщик - 22.
7. Толстый толстун - 58; толстуша - 48; толстач - 44; толстец - 42; толстень -36; толстыш - 32; толстик - 28.
8. Тупой тупень - 80; тупак - 52; тупик - 50; тупач - 34; тупыш - 32.
9. Подлый подлица - 20.
10. Гадкий гадень - 20.
Таблица 2 Окказиональные слова
№ Производящие имена прилагательные Производные наименования лиц (в процентах)
1. умный умень -18; умец - 18; умнуша - 14; умик - 14; умняга - 12; умач - 12; ум-нуха - 10; умыш - 10.
2. глупый глупуша - 16; глупун - 12; глупик - 12; глупщик - 12; глупач - 10; глупник - 10; глупак - 10.
3. бедный бедница - 18; беднуха - 16; беднуша - 12.
4. богатый богатуха - 14; богатыш - 12; богатуша - 10; богатник - 10.
5. хитрый хитрач - 16.
6. ленивый ленивыч - 10; ленивень - 10;.
7. толстый -
8. тупой тупник - 14; тупщик - 14; тупуша - 14; тупыч - 10; тупун - 10.
9. подлый подлюха - 10; подляк - 10; подлень - 10.
10. гадкий гадник - 16; гадик - 16; гадщик - 12; гадыш - 12.
Второй этап исследования, как уже отмечалось, связан с установлением частотности употребления узуальных и потенциальных («придуманных») слов, полученных в эксперименте, с привлечением данных о частотности употребления слова в Интернете. Сложность использования Интернета для лингвистических исследований состоит в невозможности задавать и контролировать параметры поиска: отфильтровать результаты поисковых запросов, исключая паро-нимические сочетания, избежать многократного дублирования страниц и фальсификации поискового запроса рекламными сайтами. Вместе с тем, актуальность использования источниковедческих возможностей Интернета для лингвистической прогностики связана с тем, что квантитативная мощность Интернета на несколько порядков превосходит квантитатив-
ную мощность частотного словаря. По мнению Н. Д. Голева, это позволяет «отчасти снять вопрос о возможных издержках стихийной статистики Интернета. Ее неизбежные помехи, которые достаточно очевидны во многих случаях, чаще всего перекрываются огромными количествами показателей, позволяющими выявлять и описывать объективные тенденции в языке и речи» [5, с. 198]. В виду специфики изучаемого нами явления такие проверенные лингвистические источники, как, например, Национальный корпус русского языка (далее - НКРЯ), в рамках решаемой проблемы оказываются не эффективными. Рассмотрим квантитативные возможности Интернета (поисковая система «Google») на фоне НКРЯ (данные на 11.07.2015 г. приведены в таблице 3).
ФИЛОЛОГИЯ | Таблица 3
Квантиативные характеристики НКРЯ и Поисковой системы «Google» (на 11.07.2015 г.)
Слово Google НКРЯ Слово Google НКРЯ
хитрец 395000 170 хитрюга 279000 16 (газ.)
хитруша 21100 1 хитряк 7450 1
хитрун 44600 1 хитрыч 2170 0
хитрица 14900 1 хитреныш 976 0
хитруха 2460 0 хитрак 1630 0
хитрень 2650 0 хитряшка 587 0
хитрыш 7170 4 хитрач 968 0
Наименьшее соотношение в представленной группе слов, обнаруживаемое в слове хитряшка 587:0, то есть в Интернете данное слово представлено в 587 раз чаще; наибольшее - в частотностях слова хитрун: в Интернете это слово встречается в 44600 раз чаще (44600:1).
Важной особенностью Интернета как лингвистического источника является возможность непосредственного обращения к контекстам, в которых зафиксированы употребления искомого слова. Это важно при переходе от количественных характеристик к качественным, от абстрактного инварианта, представленного в квантитативном коэффициенте слова, к его семантическим, стилистическим и другим вариантам. Например, не отмеченное в словарях слово толстуга представлено на 76 страницах Интернета. Чаще всего данное слово употребляется для обозначения профиля пользователя (tolstuga); и только в одном контексте оно обозначает лицо по характерному признаку (ты же видела на фото (У Душечки) какая я толстуга, именно в животе, на бедрах), что свидетельствует о его окказиональности.
Еще одной важной для нашего исследования характеристикой Интернета как источника языкового материала является свойство континуальности, вытекающее из свойства моделируемости языкового материала. Данное свойство «связано с возможностью извлечения и описания непрерывных лексических, словообразовательных, лексико-словообразователь-ных, лексико-грамматических пространств (полей, парадигм, цепей, гнезд) и представления их в виде матриц» [5, с. 203]. Свойство континуальности интернет-данных имеет большое значение для системной лингвистики и лингвистической прогностики. Для лингвистики особенно информативно матричное сопоставление, которое дает возможность извлечения из Интернета списков слов, организованных в системе координат, отражающей парадигмальное строение языка и позволяющей сопоставлять данные по вертикальным и горизонтальным осям системности.
В качестве примера приведем данные о частотности употребления в Поисковой системе «Google» суффиксальных существительных, образованных от прилагательного толстый в их соотношении с оценкой слов, полученной в эксперименте (таблица 4).
В результате проведенного исследования можно выделить следующие особенности реального функ-
ционирования производных суффиксальных наименований лиц в речи.
1. Слова, выделенные полужирным начертанием, являются единицами словаря, активно функционируют в речи и носителями языка оцениваются как узуальные с высоким индексом частотности.
2. Слова, образованные по продуктивным словообразовательным моделям, но не отмеченные в словаре (от толстун до толстик) носителями языка оцениваются как потенциальные, но имеют достаточно высокий индекс частотности употребления в речи по данным Интернета.
Выборочно проанализируем контексты употребления слов с целью верификации их функционирования. Слово толстун обозначает 1) насекомое (Степной толстун, или шароглав многобугорчатый (лат. Бгайурогш ши1ШиЬегсиШш) - насекомое из подсемейства шароголовых кузнечиков отряда.); 2) фамилию (Полина Толстун родилась 4 июля 1985 года в Ленинграде.); 3) имя персонажа (Это было в серии, где Толстун построил лодку. Нет, этого как раз в серии и не было)) Густо поддразнил Ворчуна, самого красноречивого медведя из Мишек Гамми); 4) животное по характерному признаку (Характер: смешной, игривый толстун. очень любит спать на ручках и мурчать; Наотрез отказался Заяц-толстун гулять. - Я, - говорит, - уже сплю. Привычка такая. - Вредная привычка, - уговаривал его Хома.); 5) название игры (Только для вас Злой Толстун- Играть бесплатно в игры Злой Толстун, в которую можно поиграть на нашем сайте); 6) лицо по характерному признаку (Да еще, быть может, Петя этот, который про жену гнусил, мне понравился. Забавный толстун. — За-бав-ный? Тол-стун? - по слогам выговорил Фокин; Экий, однако, толстун! Похож... на актера Невинного, решил Сергей, только погрязнее и поминиатюр-ней. За что ж они его так?; Толстун - толстые щечки, с года ест сам двумя ложками. Ольга Алексеевна испытывала чувство вины - говорят, что внуков любят больше, чем детей). На одной из страниц отмечается, что слово толстун является областным (диалектным) и обозначает то же, что «толстяк». Таким образом, слово толстун в интересующем нас значении является употребительным (узуальным).
Таблица 4
Суффиксальные наименования лиц, образованные от прилагательного хитрый, по данным эксперимента и Интернета
Отадъективные суффиксальные производные наименования лиц Экспериментальные данные: количество реакций (в процентах) Данные поисковой системы «Google» на 11.07.2015
толстуха 86 415 тыс.
толстяк 28 545 тыс.
толстун 58 76, 5 тыс.
толстуша 48 4,85 тыс.
толстач 44 1,24 тыс.
толстец 42 881
толстень 36 1,69 тыс.
толстыш 32 967
толстик 28 283 тыс.
толстяга > 8 1,2 тыс.
толстица > 8 4,33 тыс.
толстыч > 8 15,7 тыс.
тослтуга > 8 76
толстник > 8 8
толстище > 8 15,1 тыс.
Слово толстень, которое по данным эксперимента также входит в ближнюю потенцию, в контекстах, встретившихся в «Google», обозначает: 1) прозвище (Фамилия Толстенев образована от прозвища Толстень. Оно ведет свое начало... Толстень легло в основу фамилии Толстенев); 2) кличку животного (А вот когда у Толстеня будут толстые щеники, то самую толстую и наглую щениху отправлю тебе); 3) животное по характерному признаку (Медитативный кот и издевательский голубь. Вот какие глазки несчастные у котика. Вот такая толстень усаживается на пуфик и мявчит; Заметила, что у большинства beauty-блогеров есть животные и преобладают коты. Вот и у меня дома тоже есть толстень; доминантная пестрая толстень-красотень, в руку категорически не помещень! Оч крупная мордатая мадама); 4) лицо по характерному признаку (Толстень-молодень! Воду не носил, дрова не рубил. Нету каши тебе!; сам ты-толстень! Просто очень аппетитная штучка; какая улыбчивая толстень; Больше бесит, когда идёт парень красивый такой, а с ним бабень - толстень!!!! или наоборот!; Мама постоянно говорит, что я тол-стень, похожа на пупсика, на гусеничку и прочие нелицеприятности). Слово толстень может быть употреблено как опечатка слова толстый (Все было супер, только толстела безумно (а т. к. она у меня в добавок ко всему еще и на трех лапах, нам толстень запрещено). Таким образом, слово толстень в интересующем нас значении «лица» также может быть отнесено к узуальным и употребляется в речи с пейоративной оценочной коннотацией.
По данным Интернета достаточно часто со значением лица употребляются такие слова, как толтуша, толстец, толстыш.
3. Суффиксальные дериваты, образованные по продуктивным словообразовательным моделям, которые однако носителями языка оцениваются как окказиональные (в таблице от толстяга до толстище), являются малочастотными в речи. Рассмотрим слово толстица, которое по данным эксперимента относит-
ся к «дальней» потенции и находится на границе между потенциальными и узуальными словами. В контекстах, встретившихся в Интернете, данное слово может обозначать: 1) ойконим (Урочище Большая Толстица Бывшая деревня в Воропаевском поссовете); 2) гидроним (Кроме Чудского озера в приходе есть речка Толстица, впадающая в Чудское озеро за дер. Петровщиной.); 3) антропоним (Во дворе Филька Толстица). В интересующем нас значении «лицо по характерному признаку» слово встретилось в единичном контексте: (Толстица из автобуса купила свечку, поставила, застыла над ней, молится. Церковь-заступница, вспоможительница наша). Таким образом, слово толстица в данном значении для современного языка является окказиональным.
Рассмотрим функционирование в речи слова тол-стыч, которое по данным эксперимента также является окказиональным. Слово обозначает 1) имя пользователя (Профиль Marina Tolstych ВКонтакте, личная информация, список друзей, фотографии и видеозаписи); 2) фамилию. Во многих случаях данное слово встречается как опечатка слова толстых. В значении «лицо по признаку» данное слово не встретилось ни в одном контексте, что свидетельствует о том, что оно находится на грани окказионального и невозможного. Функциональный всплеск в Интернете (15,7 тыс. словоупотреблений) связан с использование данного слова в качестве имени пользователя и фамилии.
В качестве окказиональных (со значением «лица») в Интернете функционируют слова толстыч, тол-стуга, толстик. Высокий показатель частотности у слова толстик связано с функционированием слова в качестве фамилии, а у слов толстыч и толстуга - с частым неразличением со словами толстый и толстуха. И наоборот, слова толстяга и толстище, которые, по мнению наших информантов, являются окказиональными, активно функционируют в речи со значением «лица».
По результатам исследования можно сделать следующий вывод. Количественные характеристики
производных суффиксальных имен существительных со значением «лица», полученные экспериментальным путем, и данные о частотности употребления этих слова в Интернете находятся в отношениях корреляции. Это подтверждает мысль о том, что в сознании носителей языка получает отражение, прежде всего, их коммуникативный опыт. В этом опыте отражаются представления о функционировании производного слова во всем объеме его значения. Этим объясняется, например, высокий коэффициент выво-
димости слова в эксперименте и высокий индекс его функционирования в речи, однако данное слово со значением лица может встречаться в единичных контекстах (например, Толстик, Хитрик значительно чаще функционируют как фамилии). В исследовании было выявлено, что все суффиксальные наименования лиц, полученные в эксперименте, встречаются в речи, однако обладают разной степенью узуальности и не совпадают с лексической нормой, получившей отражение в кодифицированных словарях.
Литература
1. Араева Л. А. Словообразовательный тип: традиционное и современное видение // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2004. № 4. С. 110-115.
2. Виноградов В. В. Вопросы современного русского словообразования // Исследования по русской грамматике. М., 1975.
3. Винокур Г. О. Заметки по русскому словообразованию // Избранные работы по русскому языку. М., 1959.
4. Гримм Я. Из предисловия к «Немецкой грамматике» // Звегинцев В. А. История языкознания XIX и XX вв. в очерках и извлечениях. М., 1960. Ч. I.
5. Голев Н. Д. Поисковые системы Интернета как лингвистический источник (на примере решения некоторых теоретических и прикладных вопросов русского словообразования) // Новые явления в славянском словообразовании. Система и функционирование. Доклады XI Международной научной конференции Комиссии по славянскому словообразованию при Международном комитете славистов / под ред. проф. Е. В. Петрухиной. М., 2010. С. 197 - 212.
6. Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и о влиянии на духовное развитие человечества // Избранные труды по языкознанию / пер. с нем.; общ. ред. Г. В. Рамишвили; послесл. А. В. Гулыги и В. А. Звегинцева. М.: Прогресс, 2000.
7. Евсеева И. В. Комплексные единицы русского словообразования: кКогнитивный подход. М.: ЛИБРО-КОМ, 2012. 312 с.
8. Земская Е. А. Валентность морфем и понятие продуктивности // Современный русский язык. М., 1981.
9. Земская Е. А. Современный русский язык. Словообразование. М., 1989.
10. Зенков Г. С. Принципы организации словообразовательных элементов в систему и возможности ее описания: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Краснодар, 1993. 49 с.
11. Кемеровская дериватологическая школа: традиции и новаторство / под ред. Л. А. Араевой, Э. С. Денисовой, С. В. Оленева, Ю. С. Паули; предисл. И. А. Свиридовой, К. Е. Афанасьевой. М.: ЛЕНАНД, 2011. 400 с.
12. Кретов А. А. Основы лексико-семантической прогностики: дис. ... д-ра филол. наук. Воронеж, 1993.
13. Лебедева Н. Б. Экспериментальное исследование производного слова: соотношение выводимости как словообразовательного признака и узуальности как лексического признака // Новые явления в славянском словообразовании. Система и функционирование. Доклады XI Международной научной конференции Комиссии по славянскому словообразованию при Международном комитете славистов / под ред. проф. Е. В. Петрухиной. М., 2010. С. 390 - 398.
14. Лопатин В. В. Разделы «Словообразование имен существительных»; «Словообразование имен прилагательных»; «Словообразование наречий»; «Словообразовательная структура числительных, местоименных слов, экспрессивных частиц и междометий»; «Морфонологические явления в словообразовании» // Русская грамматика: научные труды. Т. I. Репринтное издание. М., 2005.
15. Попова З. Д., Стернин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, 2001.
16. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.
17. Тихонов А. Н. Словообразовательный словарь русского языка: в 2-х т. М., 1985.
18. Улуханов И. С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. М., 1996.
19. Улуханов И. С. Разделы «Словообразование глаголов»; «Морфонологические явления в словообразовании» // Русская грамматика: научные труды. Т. I. Репринтное издание. М., 2005.
20. Янценецкая М. Н. Семантические вопросы теории русского словообразования (аспект взаимодействия словообразования с лексикой): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Днепропетровск, 1983.
21. Formann J. Wortsyntax. Eine Diskussion ausgewählter Problemedeutscher Wortbildung, 1983.
Информация об авторе:
Шкуропацкая Марина Геннадьевна - доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и литературы Алтайской государственной академии образования им. В. М. Шукшина, marina-shkuropac@mail.ru.
Marina G. Shkuropatskaya - Doctor of Philology, Professor at the Department of Russian Language and Literature, Shukshin State Academy of Education (Biysk, Russia).
Статья поступила в редколлегию 18.09.2015 г.
